|
|
ОглавлениеГлава I. Светотени закона: пространство мифа («Пещера»). 1. «Платонова пещера»: свет и тень 3. Рождение Закона из мифа: судьба и «искусство» 5. Театр Закона: греческая трагедия 6. Восток на Западе: Рим и мистерии 7. Восток на Западе: Империя и религиозный синкретизм 8. Господство или «телесность» Закона 9. «Телесность» и формализм права 10. «О противоречиях у стоиков»: «неживое право» и фикция 11. «О противоречиях у стоиков»: «естественное» право и справедливость 12. «Свет» и «тьма» у гностиков: второе рождение нигилизма 13. Антиномии Закона (юридическая мистика апостола Павла) 14. Грех и закон: тайные связи Глава II. «Зеркала и отражения»: мистические аспекты закона («Зеркало»). 1. «Свет» и отражения 2. Символ и аллегория: зеркальный мир Закона 3. Материя и форма: мистика Закона 4. Природа и Закон в зеркале мистики 5. Природа и зло: зеркальное искажение 6. Грех и преступление: два кривых зеркала 7. «Предварительное наказание»: Чистилище между Адом и Раем 8. У первоистоков вечного Закона: благодать и миропорядок 9. Закон и свобода воли: единство и множественность 10. Право «естественное» и право государственное: «зеркало в зеркале» 11. Два отображения «лестницы чинов»: ангелы и монахи 12. Блуждающий Град и его отражения 13. Отражение во времени: две империи 14. Взаимопроникновение «светил»: два града 15. «Свет с Востока»: раскол Небесного града 2. Наследие римской идеи и Макиавелли 3. «Зеркало» как самоощущение закона 4. Угроза «Ничто» и приход барокко 5. За гранью закона: демоны и монстры 6. «Корабль уплывает...»: безумие и исключение как политическая реальность 7. Государственный интерес и чрезвычайное положение: диктатура как искусство управления 8. Суверенитет и аномия, насилие, право и исключение 9. Магический язык права: легализм и статуарность 11. Антиномии «естественного» закона и синдром «естественной» религии 12. Иррациональное в рациональном: приход «современного» права 13. Два разделенных мира: закон внешний и закон внутренний Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу5. За гранью закона: демоны и монстрыПантеистическая и безликая трансцендентность, когда личный Бог уходит из мира, меняет все законы, также делая их безликими, как бы выталкивая их в иной, непознаваемый мир. Кафкианский, нависающий над человеком громадный и лишенный очертаний, закон — это уже симптом будущих перемен. Барокко же еще стремится выразить его в аллегориях и метафорах, в пересечениях темных «складок» смыслов. Но и оттуда уже проглядывают пугающие личины и маски, ведь демонов выпустило в свет отнюдь не Средневековье — оно держало их в подполье и за «границей тени», — их освободили Ренессанс и Реформа, барокко же только придало им окончательные чудовищные формы и роли. О дьявольских чинах упоминают еще Книга Еноха и Новый Завет, Фома Аквинский говорил о иерархическом устройстве «темного мира», но не вдавался в подробности. Позднейшие демонологии строили двоякую систему чинов: в зависимости от классификации грехов, вверенных демонам или по степени их общего могущества и влияния. Данте называл Люцифера «императором царства скорби». Идея ада как царства возникла одновременно с самим государством и свойственна всем историческим религиям. (В волшебной истории Иоганна Фауста всем обитателям ада розданы государственные чины: короля, вице-короля, губернаторов, князей, министров и т. п.) Сатана как глава государства имеет при себе «государственный Совет», «в котором обсуждаются вопросы» адской политики. «Государь» требует принесения ему обязательной присяги. Демоны часто обсуждают вопросы о грехе и наказании, где они демонстрируют знание софистики и логики, участвуя в спорах и дискуссиях с ангелами и даже с Лютером. Для темных сил — знание тождественно степени их власти. Порождая ложные религии, ереси и тайные науки, Сатана бросает семя раздоров, внушает войны, подсказывает заговоры и мятежи, возводит на престол злых государей и антипап, инспирирует все преступления и бедствия. Копируя институты и устройство божественные, Сатана создает собственные государственные и военные организации, свою антицерковь и таинства, чем заслуживает прозвище «обезьяны Бога». (Иерархия демонов, обстоятельно описанная в «Империи Люцифера» (1616), строилась на упорядоченном распределении темных сил: некоторые демоны обитали в Аду, в нижнем небе или на земле, в морской пучине и реках, некоторые — под землей, а самая низкая и опасная категория проживает «во мраке и проявляет себя только в темноте».) Роже Кайуа описывает фантастическое как нарушение порядка, внезапное и насильственное вторжение чужого и чрезвычайного в пределы привычной нормы. Иная причинность выводит глубинный смысл на поверхность обыденного значения житейских событий, мир иной проникает в посюстронность при посредстве мистического. Чудесное не требует объяснений, поскольку оно находится вне границ рационального. При этом с точки зрения рационального «невозможное», которому нельзя дать окончательное объяснение, соответствует категории «субъективного фантазма», а невозможное, абсолютно не допускающее рациональных оценок, весьма характерно для «объективного фантазма». Само же воображаемое, как бесформенное и безобъективное состояние, стимулирует мир наших представлений и получает форму в акте «выдумывания». Фантастика оперирует устоявшимися представлениями о реальности, которые она одновременно утверждает и отрицает (подобно ироническому романтиков) и каждый раз заново определяет границы реальности при помощи выдуманных или заимствованных в традиции противопоставлений чужеродного привычному: это — игра в «другое», или изображение иного бытия. (Отличительная черта Каббалы — то особое значение, которое она придает ангелам как посредникам между частями системы. Ангелы организованы в иерархию, соответствующую прочим иерархиям. Если «естественная магия» оперирует символами, то каббалистическая оперирует числами посредством использования букв. Параллельно осуществлялась (особенно у Пико и Фичино) астрологизация мистики в ее неоплатонической форме. Маг ставил себе целью прохождение через три мира: мир элементов, небесный и умопостигаемый, т. е. ангельский или демонический, — к Богу, чью творческую силу он желал получить. Это была новая «магическая мистика». Агриппа связывал систему еврейских сефирот с системой ангельских чинов и сферами Дионисия Ареопага. По замечанию Френсис Иейтс, ни на «осторожную, художественно-субъективную терапевтическую магию Фичино, ни на ревностно благочестивую, созерцательную каббалистическую магию Пико нельзя возложить вину за ужасное властолюбие магии Агриппы, которая опиралась на союз между египетским Моисеем и Моисеем каббалы».) Магическая власть, опирающаяся на власть мага в умопостигаемом мире, опускалась в низшие миры. Здесь она формировала модель господства по типу воображаемой теократии, управляемой жрецами-магами, знающими тайны магической религии, с помощью которой они контролируют общество и сохраняют его монолитность. (У Кампанеллы и Мора властители утопических государств — маги. Магические техники позволяют им концентрировать власть и удерживать в целостности все пространство утопии. Магия защищает и укрывает это пространство от врагов, атакующих его столь же магическими средствами. Весь мир вокруг пронизан магическими силами и токами. Законы утопий — это инструкции по использованию магических сил). Внимание! Авторские права на книгу "Теневая сторона закона. Иррациональное в праве" (Исаев И.А.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
