|
|
ОглавлениеГлава I. Светотени закона: пространство мифа («Пещера»). 1. «Платонова пещера»: свет и тень 3. Рождение Закона из мифа: судьба и «искусство» 5. Театр Закона: греческая трагедия 6. Восток на Западе: Рим и мистерии 7. Восток на Западе: Империя и религиозный синкретизм 8. Господство или «телесность» Закона 9. «Телесность» и формализм права 10. «О противоречиях у стоиков»: «неживое право» и фикция 11. «О противоречиях у стоиков»: «естественное» право и справедливость 12. «Свет» и «тьма» у гностиков: второе рождение нигилизма 13. Антиномии Закона (юридическая мистика апостола Павла) 14. Грех и закон: тайные связи Глава II. «Зеркала и отражения»: мистические аспекты закона («Зеркало»). 1. «Свет» и отражения 2. Символ и аллегория: зеркальный мир Закона 3. Материя и форма: мистика Закона 4. Природа и Закон в зеркале мистики 5. Природа и зло: зеркальное искажение 6. Грех и преступление: два кривых зеркала 7. «Предварительное наказание»: Чистилище между Адом и Раем 8. У первоистоков вечного Закона: благодать и миропорядок 9. Закон и свобода воли: единство и множественность 10. Право «естественное» и право государственное: «зеркало в зеркале» 11. Два отображения «лестницы чинов»: ангелы и монахи 12. Блуждающий Град и его отражения 13. Отражение во времени: две империи 14. Взаимопроникновение «светил»: два града 15. «Свет с Востока»: раскол Небесного града 2. Наследие римской идеи и Макиавелли 3. «Зеркало» как самоощущение закона 4. Угроза «Ничто» и приход барокко 5. За гранью закона: демоны и монстры 6. «Корабль уплывает...»: безумие и исключение как политическая реальность 7. Государственный интерес и чрезвычайное положение: диктатура как искусство управления 8. Суверенитет и аномия, насилие, право и исключение 9. Магический язык права: легализм и статуарность 11. Антиномии «естественного» закона и синдром «естественной» религии 12. Иррациональное в рациональном: приход «современного» права 13. Два разделенных мира: закон внешний и закон внутренний Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГЛАВА III. ЗАКОН ЗА ГРАНИЦЕЙ «ТЕНИ»: МАГИЧЕСКИЙ «ГОМУНКУЛ»1. Римская политическая форма: возрождение или возвращение?Наиболее характерным символом Ренессанса стало новое политическое определение государства как «произведения искусства». Такая эстетизация политики вполне вписывалась в общую культурную атмосферу возврата к классическим образцам, хотя пример Греции и Рима не был единственным фактором Возрождения. Утрата сакральных авторитетов и обращение к природе, которая стала пониматься существенно по-новому, усиливали веру в индивидуальную свободу и волю, приписывая магическую значимость самой человеческой натуре. Гегель позже заметит, что государство «тотально» объединяет в себе обе стороны — объективную и субъективную — произведения искусства: в нем дух уже не только является предметом сознания, как дух божественный, не только оформляется субъективно в ощутимую телесность, но он же есть и живой всемогущий дух, который в то же время есть самосознающий дух отдельного индивида (Лекции по философии истории), за образец Гегель брал именно греческое государство. У Якоба Буркхарда, популяризировавшего понятие «государство как произведение искусства», государство не примиряет индивидуальную волю и историческую необходимость, но служит только неким «чистилищем», поскольку всегда создается на потребу насилию. Будучи порождением радикального индивидуализма, государство им же ставится под сомнение: «политическая рефлексия требует от государства постоянной изменчивости форм. но в то же время она же желает, чтобы государство обладало все более значительной и обширной силой принуждения для воплощения предложенных ему той же интеллектуальной рефлексией программ. В результате сфера государства становится все более спорной, а объем его власти — все более значительным». Чем больше индивидуум навязывает государству свою волю, чем больше он воспринимает государство только как продукт собственного творчества, тем больше он сам зависит от этого государства, и все больше в государстве проступают черты аппарата насилия и тем больше становится его реальная мощь. В своем «политическом произведении» дух создает нечто такое, что тянет его назад, в историю, и в сердцевине производимого личностью «искусства» накапливается насилие. Римская идеология власти времен Августа проникла в мышление эпохи Ренессанса незаметно, но уверенно. Сосредоточенные в личности воля и могущество казались эффективным средством преобразования мира. Личность, освобожденная от власти корпораций и догм, уже не нуждалась в поддержке сверхъестественного, индивидуализм и натурализм без ее помощи формировали формы и нормы жизни. Божественный закон спускался с неба, закрепляясь в душе человека, в моралитете и этосе общности. Воображение становилось не рефлексирующей, но креативной силой. Римский прагматизм и действенность как бы возрождались в новых условиях и уже в современной интерпретации. Римскую идею власти первой восприняла римская католическая церковь. Не только внешние формы империи, но и структурные принципы домината стали здесь определяющими. Папские буллы принимали форму преторских эдиктов, сакрализация папского статуса восприняла духовную и ритуальную традицию обожествления цезаря. Прежде светских государственных образований и заняв место ушедшей империи в сознании масс, церковь продемонстрировала новый тип культово-государственного правления, придав понтификату первенствующее политическое значение. Церковь-государство стала образцом для государственного строительства светских, национальных государств и новых империй. Их откровенно секулярный и националистический характер не позволил воссоздать римское прошлое могущество. Ренессанс продемонстрировал в этом процессе только одну новую и специфическую черту: он породил властные территориальные образования неклерикального типа, и продолжавшаяся на протяжении всего Средневековья борьба закончилась победой внецерковного принципа в политике. На этом фоне возрастала роль государственного законодателя. Возрождение сделало своим принципом мимесис, подражание действительности, старую идею, упраздненную еще платонизмом и как бы не воспринимаемую Средневековьем. Но к этому добавилось и агрессивное стремление к преодолению самой природы, превосходства над ней, и та и другая идея явно питались античными представлениями и предпосылками. Логически эта задача могла быть решена только при допущении, что над субъектом и объектом наличествует еще некая система всеобщих и безусловно значимых законов, позволяющих достичь при правильном их использовании желаемой гармонии. Математические закономерности и мнения авторитетов должны были стать для этого анализа необходимыми инструментами. Леонардо и Альберти пытались извлечь из «профильтрованного общественным мнением или оценками знатоков материала норму, чтобы противопоставить ее индивидуальному суждению»: миросозерцание Возрождения мыслило бытие и отношение субъекта и объекта неизбежно подчиненными определенным правилам — либо априорным, либо эмпирически обоснованным, но обязательно — правилам. Внимание! Авторские права на книгу "Теневая сторона закона. Иррациональное в праве" (Исаев И.А.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
