|
|
ОглавлениеГлава I. Светотени закона: пространство мифа («Пещера»). 1. «Платонова пещера»: свет и тень 3. Рождение Закона из мифа: судьба и «искусство» 5. Театр Закона: греческая трагедия 6. Восток на Западе: Рим и мистерии 7. Восток на Западе: Империя и религиозный синкретизм 8. Господство или «телесность» Закона 9. «Телесность» и формализм права 10. «О противоречиях у стоиков»: «неживое право» и фикция 11. «О противоречиях у стоиков»: «естественное» право и справедливость 12. «Свет» и «тьма» у гностиков: второе рождение нигилизма 13. Антиномии Закона (юридическая мистика апостола Павла) 14. Грех и закон: тайные связи Глава II. «Зеркала и отражения»: мистические аспекты закона («Зеркало»). 1. «Свет» и отражения 2. Символ и аллегория: зеркальный мир Закона 3. Материя и форма: мистика Закона 4. Природа и Закон в зеркале мистики 5. Природа и зло: зеркальное искажение 6. Грех и преступление: два кривых зеркала 7. «Предварительное наказание»: Чистилище между Адом и Раем 8. У первоистоков вечного Закона: благодать и миропорядок 9. Закон и свобода воли: единство и множественность 10. Право «естественное» и право государственное: «зеркало в зеркале» 11. Два отображения «лестницы чинов»: ангелы и монахи 12. Блуждающий Град и его отражения 13. Отражение во времени: две империи 14. Взаимопроникновение «светил»: два града 15. «Свет с Востока»: раскол Небесного града 2. Наследие римской идеи и Макиавелли 3. «Зеркало» как самоощущение закона 4. Угроза «Ничто» и приход барокко 5. За гранью закона: демоны и монстры 6. «Корабль уплывает...»: безумие и исключение как политическая реальность 7. Государственный интерес и чрезвычайное положение: диктатура как искусство управления 8. Суверенитет и аномия, насилие, право и исключение 9. Магический язык права: легализм и статуарность 11. Антиномии «естественного» закона и синдром «естественной» религии 12. Иррациональное в рациональном: приход «современного» права 13. Два разделенных мира: закон внешний и закон внутренний Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу7. «Предварительное наказание»: Чистилище между Адом и РаемВ раннем Средневековье VI—VIII вв. божественный закон воспринимался как заповедь, которая требует в случае его нарушения обязательного возмездия, уплаты виры или композиций. Христианин обязан был выполнять закон внешний и неумолимый, выкупать его нарушения делами покаяния. Само покаяние понималось формально и схематично, а покаянные книги напоминали по своей хаотической структуре и языку варварские правды. Неоднократно пытались более или менее точно определить таксу грехов и соответствующие им епитимии. Ритуал уже подразумевал наличие воли Бога. Она раскрывается либо непосредственно в праве через оракулов и ордалии, либо опосредованно, через слова и действия судей, жрецов и царей. «Юридическое пророчество, божественное повеление и табу не ограничиваются подтверждением права на прошлое время; они имеют тенденцию к фиксированию правоположений на будущее в качестве общезначимой нормы, учитывая, что речь идет о проявлении высшей воли» (Поль Ювелен). Представлялось возможным планировать юридические последствия правонарушения в контексте божественной воли. Формальное понимание открывало путь к сложным комбинациям разных видов покаяния и их взаимозаменяемости. Конечная цель, или блаженство, воспринималась как награда за выполнение божественного закона, земной труд — как заслуга или форма искупления. Страх Божий, рабский, но отнюдь не сыновний, порождал новые страшные мысли о Чистилище, Аде и Страшном суде. Грех казался преступлением и нарушением договора, которое требует соответствующего выкупа. Даже аскетизм со временем принимает внешний, условный характер и также делается формализованным. Доникейская теология на Востоке и на Западе подчеркивала трансцендентность божественной власти с ее центром на небесах, сосредотачиваясь на проблеме «восхождения человека к бесконечности» и на мистериальном акте его обожествления. В центре внимания оказывался Бог-отец, Создатель Христос показывал человеку путь к нему. Однако западная теология уже в XI—XII вв. переносит свое главное внимание на второе лицо Троицы, на воплощение Бога в этом мире, на Бога-искупителя. Человечность Бога во Христе выступает на первый план, что и находит отражение в папском дополнении к Никейскому символу веры, где провозглашается, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына («филиокие»). Бог-отец, представляющий космический порядок, воплощен в Боге-сыне, представляющем человечество: Дух-святой тем самым имеет своим источником не только творение, но и вочеловечивание, и спасение. Рационализм становится методологическим выражением веры с воплощением ее божественных тайн в человеческих понятиях и теориях; Бог становится не только трансцендентным, но и имманентным. «Вочеловечивание» Бога, понимаемое не как единичный факт, но как процесс, посредством которого трансцендентное становится имманентным, повлекло за собой неизбежную рационализацию и систематизацию права: Бог стал выступать преимущественно как судья и законодатель. Наряду с ростом мистики, магии и теургии в X—XI вв. нарастали и мистические переживания силы греха и очищающей благодати. Неизменный божественный порядок, отражаемый символически взаимозависимостью всего сущего, сливается с миропорядком, естественно устраиваемом в жизни (и символически подтверждаемым в астрологии). Предписания небесного Закона реализовывались на земле, обустраивали мир людей. Модель небесного государства перекладывалась на государство земное. Небесная власть отдавала свои прерогативы своим земным наместником. Пределы собственно человеческой юрисдикции заметно расширялись. Идея миропорядка сопрягалась с политическими идеями империи и папства, и острым ощущением мирового всеединства. Но эта же идея находила себе опору и в осознании неодолимости мирового зла и могущества благодати, т. е. в учении о предопределении. Формировалось чисто житейское отношение к метафизическому миру, тесно переплетенному с реальным. И субъективация религиозной жизни, и индивидуализирующая мистика открывали личности путь из организованной церковности и догматики к «свободной» мистической жизни: мистика одновременно питала идеи греховности и благодатного спасения: из этого постепенно вырастала мистика Бёме и Экхарта. Внимание! Авторские права на книгу "Теневая сторона закона. Иррациональное в праве" (Исаев И.А.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
