|
|
Оглавление1.2. Этапы развития социологии 1.3. Hовая научная картина мира и постнеклассическая социология 2. Новейшие тенденции в развитии социологической теории. 2.1. Системный подход в социологии 2.2. Синергетика в изучении социальных процессов 2.3. Постнеклассический универсумный подход 3. Общество и его структура. 3.1. В каком обществе мы живем? 3.2. Социальная структура общества 3.3. Новейшие теории классовой структуры общества 4. Человек и общество. 4.1. Что такое человек и что такое личность? 4.2. Личность в постнеклассической социологии 4.3. Как человек становится личностью 5. Социальная культура. 5.1. Общество как социокультурная система 5.2. Мировоззренческие универсалии культуры в постреформенной россии 5.3. Мифы и ценности как основа социальной культуры 6. Массы: сознание и бессознательное. 6.1. Массовое сознание и общественное мнение 6.2. Глубинные слои массового сознания 6.3. Архетипы в массовом бессознательном 7. Социальные изменения. 7.1. Как социологи объясняют изменения, происходящие в обществе 7.2. Изменения социальных институтов власти 7.3. Социальные утопии и социальные изменения 8. Цикличность социальных изменений. 8.1. Социогенные циклы 8.3. Социальные катастрофы и кризисы в развитии социума 9. Социология и социальная практика. 9.1. Как провести социологическое исследование? 9.2. Методы сбора данных в социологии 9.3. Социологическое консультирование Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу5.3. Мифы и ценности как основа социальной культурыВажнейшими элементами любой культуры являются мифы. Изучение социальных мифов имеет в социологии и родственных ей науках давнюю традицию. Так, беря за основу труды и западных (Б. Малиновского, Э. Дюркгейма, Л. Леви-Брюля, Э. Кассирера, В. Парето и др.), и отечественных (С. Булгакова, А. Лосева, Л. Ионина и др.) ученых, академик РАН Г. В. Осипов выделяет следующие подходы к изучению мифа: гносеологический, семантический, эволюционистский, структурно-функциональный, символический, психоаналитический, постструктуралистский, синергетический. Любые идеологические и мифологические системы в той или иной форме и полноте описывают модель мира, которая служит высшим основанием для организации социального порядка, для формирования системы смыслов. Независимо от того, в какой мере модель мира представлена в конкретной идеолого-мифологической системе, она имеет стандартный набор параметров, необходимых для описания Вселенной в соответствии с сакральным миропорядком. По характеристике В. Н. Топорова, модель мира содержит следующие параметры: пространственно-временные — выражающие связь пространства и времени и соответствующие образы пространственно-временного континуума. Они указывают наиболее сакральные, следовательно, максимально космологизированные точки — центр мира и его абстрактные и конкретные образы; начало во времени, т. е. время творения, воспроизводимое в главном годовом ритуале; сакрально отмеченные точки пространства, т. е. святыни, священные места, и времени, т. е. — священные дни, праздники; средства космологизации пространства и времени для борьбы с энтропийными тенденциями «снашивания» мира — ритуал как преобразование Хаоса в Космос; причинные — характеризующие общие схемы, которые определяют содержание космологизированной Вселенной, т. е некой меры, которой все соответствует и которой все определяется, например основного мирового закона Рта в Древней Индии, Логоса в Древней Греции, Маат в Древнем Египте; этические — определяющие сферы хорошего и плохого, дозволенного и недозволенного, должного и недолжного сообразно разделению на сакральное и профанное, закрепляющие эти диспозиции в сводах нравственных установлений и в практическом поведении; количественные — приписывающие сакральный смысл числовым обозначениям, выражение с помощью их ритмики основных этапов эволюции космологизированной Вселенной, а также определение сакральных, порядкообразующих чисел и числовых соотношений, обозначение неблагоприятных чисел и числовых соотношений как образов хаоса, безблагодатности и зла; семантические — выражающие качественные структуры мира через серию противопоставлений, дихотомий, описывающих мир и организующие его; персонажные. Как известно, в современном социогуманитарном знании существуют различные классификации мифилогических (и идеологических) систем. В соответствии с принципом минимального универсума, в зависимости от содержания выделяются экспрессивные и инструментальные идеолого-мифологические, соответственно системы ян и инь. На эмоциональном уровне массового сознания первые являются порождением и источником «светлых» переживаний, вторые — концентрацией «темных» чувств. На рациональном уровне им соответствуют определенные картины мира. Так, по характеристике Л. Н. Гумилева, в первых системах человек признает себя частью природы, верхним ее звеном, не противопоставляя ей, но используя ее дары, чтобы поддержать свое существование. Умирая, он возвращает свое тело природе. Во вторых системах человек противопоставляет себя природе, видя в ней лишь сферу страданий. При этом в отвергаемую им биосферу он включает и собственное тело, от которого необходимо освободить душу, т. е. сознание. Пути для этого всегда предлагались разные, но принцип был один: отрицание мира как источника зла. В начале нашей эры, например, первая концепция была представлена великими мировыми религиями: христианством, исламом, иудаизмом, индуизмом (веданта), конфуцианством, даосизмом и языческими системами тюрков, славян и угро-финнов. Вторая берет свое начало у антиохийских гностиков и существовала в форме манихейства, маздакизма, исмаилизма в Персии, катаризма во Франции, богумильства в Болгарии, павликанства в Малой Азии. Логика этой концепции была обаятельна, ибо туманную интуицию подменяла сокровенным знанием. Однако те народы, общины, которые принимали подобные учения, быстро теряли адептов, а заодно свою славу, культуру и независимость. С позиций социологии важная особенность инструментальных информационных систем состоит в том, что они возникали на границах между народами и государствами. Иными словами, это были идеологии маргиналов. Соответственно разными были и пути их социальной трансляции. Если экспрессивные информационные системы передаются в семье детям с раннего возраста, то инструментальные — в основном через «посвященных» учителей. На место сигнальной наследственности, роднящей человека с животными, приходит обучение, немыслимое без записанного текста. Разница же между традициями «живыми», усваиваемыми с детства, и традициями «сделанными», т. е. книжными, такая же, как между организмами и вещами. Первые, умирая, восстанавливаются через свое потомство, вторые медленно разрушаются без надежды на восстановление. Экспрессивные информационные системы в конечном итоге способствуют эволюции социума, его усложнению, инструментальные — ведут к его упрощению и разрушению. Ярчайшим примером информационной инструментальной системы является учение марксизма-ленинизма. Его принятие в качестве официальной идеологии на шестой части земного шара, а также многими странами-сателлитами в ХХ в. принесло этим народам неисчислимые страдания и многомиллионные жертвы. Существование двух идеологических систем прекрасно показано в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского. Фамилия главного героя — Раскольников — по сути, указывает на раскол в его личности. В самом деле, главный герой содержит в себе две конфликтующие личности. Одна из них негативно оценивает соединение добра и зла, но стремится к самоотверженному компромиссу с другими людьми. Другая — позитивно оценивает соединение добра и зла, но стремится к конфронтации с другими людьми. Эти две личности склоняют Раскольникова к действиям в противоположных направлениях, и он мечется между двумя полюсами, представленными Соней, самоотверженным героем экспрессивной системы, и Свидригайловым, непостижимым негодяем, персонифицирующим инструментальную систему. Чтобы подчеркнуть «высшую чистоту» этих индивидуальностей, Достоевский противопоставляет им два «низших» характера: Лужин — христианин, склонный к конфронтации, слабая личность экспрессивной ценностной системы, и Лебезятников — социалист, стремящийся к союзу с другими людьми, слабая личность инструментальной ценностной системы. Другое важное специфическое различие инструментальных и экспрессивных ценностных систем лежит в социально-этической плоскости. Как показано в работах В. Лефевра, если в первой соединение вещей, имеющих противоположную оценку, воспринимается позитивно, а разъединение — негативно, то во второй наоборот. Так, в инструментальной социально-этической системе соединение «дурного» и «хорошего» (например, компромисс дурных средств с хорошей целью) оценивается как хорошая ситуация, а их разъединение — как плохая. Напротив, в экспрессивной системе постулируется, что благая цель может быть достигнута только с помощью соответствующих средств. Распространенность в том или ином социуме определенной ценностной системы непосредственно влияет на поведение людей, в частности на их склонность к конфронтации или компромисс при личностном взаимодействии. В 1996 г. В. Лефевр опубликовал математическую модель субъекта, совершающего выбор одной из двух полярных альтернатив, например моральный выбор между добром и злом, которая нашла подтверждение в многочисленных психологических тестах. Нельзя не согласиться с В. Лефевром в том, что если в США сегодня преобладают экспрессивные ценностные системы, то в России — инструментальные. Эта гипотеза была проверена им в ряде экспериментов, проведенных как среди американцев, так и среди эмигрантов из Советского Союза. В первой части эксперимента проверялись метаустановки: отвечающих просили выразить свое согласие или несогласие с каждой из четырех пар утверждений. Первое утверждение содержало позитивную оценку соединения позитивного и негативного (использования «дурных» средств для «благого» результата); второе утверждение содержало позитивную оценку их разъединения. Испытуемым предлагались следующие дилеммы, каждая из которых формулировалась как пара вопросов. 1. Должен ли врач скрывать от больного диагноз онкологического заболевания, чтобы уменьшить его страдания? 2. Должен ли преступник быть наказан более строго, чем предусматривает закон, дабы другим неповадно было? 3. Следует ли лжесвидетельствовать в суде ради спасения невиновного? 4. Следует ли подсказывать другу на экзамене? Американцы отвечали отрицательно, иначе говоря, отрицательно оценивали соединение добра и зла и положительно — их разъединение. Эмигранты из СССР отвечали наоборот. Другим группам испытуемых была предложена анкета с целью выявления их оценок компромиссного и конфронтационного поведения. Она включала следующие вопросы. 1. Должен ли достойный человек в ситуации конфликта с наглецом стремиться к компромиссу? 2. Группа террористов захватила небольшой самолет. Есть возможность их уничтожить, не нанеся ущерба никому из пассажиров. Другая возможность состоит в том, чтобы сначала предложить террористам сдаться. Руководитель группы освобождения принял решение не вступать ни в какие переговоры с преступниками. Правильно ли он поступил? Большинство американцев одобрили поведение тех лиц, которые шли на компромисс, а большинство советских хвалили бескомпромиссное поведение. Таким образом, эксперименты свидетельствуют, что в социумах, где большинство личностей негативно оценивают соединение добра и зла, предпочтение отдается личности, стремящейся к компромиссу (американцы), а в тех сообществах, в которых соединение добра и зла оценивается позитивно, предпочтение отдается личности с бескомпромиссным поведением (к этому ведет воспитание в советских условиях). В каждом обществе существуют носители обеих социально-этических систем, но какая-то преобладает. Если экспрессивные идеологические системы имеют религиозное, сакральное основание, то инструментальные его лишены. Однако они неизбежно порождают комплекс квазирелигиозных представлений, важное место среди которых занимают социальные мифы. Как считает А. Дугин, «одной из важнейших проблем для понимания различия между сакральными традициями для их сопоставления друг с другом и сравнения является проблема «космогонии», изначальной сакральной догмы о сущности происхождения мира, о специфике возникновения Вселенной». Все мифы о возникновении Вселенной делятся на две основополагающие категории: на мифы о творении и мифы о проявлении. Традиции, утверждающие в начале всего факт творения, называются креационистскими, от латинского слова creare, т. е. создавать, творить. Креационистская доктрина в самом общем виде усматривает в истоке Вселенной определенный и единовременный акт Высшего Существа или Высшего Принципа, который из некоторой подручной субстанции образует мир, структуру и существ, его населяющих. Креационизм может быть описан в различных мифах и символах, но при таком метафизическом подходе неизбежен дуализм: Творец всегда отделен от своего Творения. Другой основополагающей доктриной о происхождении Вселенной служит идея проявления. «Проявление» по-латински — manifestatia, отсюда и общее название такого мировоззрения — манифестационизм, учение о проявлении. Внимание! Авторские права на книгу "Социология. Учебник" (Немировский В.Г.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
