|
|
ОглавлениеГлава I. «Тело власти», или corpus. 1. Господство социального 3. Секты и «воображаемые общества»: частный случай солидарности 4. «Право солидарности» (Ф. Теннис) 5. Солидарность: пространство, центр и периферия 2. Политическая целостность и «орденская» форма объединения 3. Суверенитет и политическая власть 4. Юридическое лицо и юридическая солидарность (Л. Дюги) 5. «Основная (базовая) норма» (Г. Кельзен) 6. «Естественное право» и порядок Глава III. Социальные (политические) институты и власть. 1. Две модели организации 2. Институты, процедуры и рационализация 3. Система сдержек и противовесов («правильно устроенная конституция») 4. Персонификация власти: «государственный абсолютизм» 5. Структуры и функции (организация как «вещь») 6. Разделение властей и функций: роль институтов 2. Анонимное (воображаемое) господство 3. «Деривации» и подчинение закону (В. Парето) 4. «Воля народа» как политическая мотивация единства 6. Эмоции солидарности: страх и тревога 2. Право для государства: нормативистская локализация 3. Право без границ: солидаристская локализация 5. «Номос» «больших пространств» Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу6. «Естественное право» и порядокНа первый взгляд, сама среда существования «естественного права» создает как бы натуралистическую и благоприятную основу для формирования политической целостности или «политического тела». Однако, как заметил Эвола, эта очевидная иллюзия объясняется не чем иным, как неопределенным и спонтанно существующим характером самой этой «естественно-правовой» субстанции. Уже в римском мире первые сакрализованные зачатки «естественного права» проявились впервые как активизация хтонических и спонтанных «средиземноморских азиатских культов», когда прежние апполонически ясные принципы различия, неравенства, первенства, распределительной справедливости («каждому — свое») и иерархии были оттеснены на задний план принципами общинного и «братского» типа. Позже, уже не без влияния христианства, сложившись в триаду «свобода, равенство, братство», эти принципы в своей совокупности породили идею «правового государства», основанную на своеобразном идолопоклонстве перед природой и позитивным правом, которым хотели приписать неизменность и абсолютную действенность, необоснованно сблизив при этом право позитивное с правом «естественным». Предполагалось, что в своих отношениях с «естественным правом» позитивное (государственное) право в зависимости от своего конкретного содержания сможет либо соответствовать, либо не соответствовать ему, другими словами, быть либо «справедливым», либо «несправедливым». Тем самым «естественное право» превращалось в безусловный критерий этикополитической оценки самого позитивного права. «Естественное право» с очевидностью стремилось к солидаризированию, унифицированию и выравниванию всех реально существующих социальных и политических дифференциаций, правда, основываясь при этом на умозрительной идее равенства, и позитивное законодательство вынуждено было также учитывать этот принцип. Однако в самом «естественном праве» со временем стали видеть некий порядок, установленный природой как высшей властной инстанцией, стоящей над обычным законодателем, в связи с чем и само это право стало выступать уже как некое установление, мало чем отличающееся от позитивного права, разве что только установленное не человеческой, а надчеловеческой волей. В этой ситуации «основной нормой» «естественного права» становится опять-таки постулируемая трансцендентной инстанцией норма: «должно исполнять повеление природы». Однако, как известно, у природы нет собственной воли, поэтому она и не может устанавливать никаких норм, но тем не менее сами эти нормы вполне могут считаться имманентно присущими природе, если, конечно же, видеть в ней проявление воли Бога, т. е. бесконечно трансцендентной миру инстанции. Внимание! Авторские права на книгу "Солидарность как воображаемое политико-правовое состояние" (Исаев И.А.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
