|
|
ОглавлениеФеномен «гражданского рабства» Два проекта мирового развития: вождь или вече «Неслыханная к баталии охота» (геополитические фантазииимперских завоевателей) «Татарский абсолютизм» и личность Российское Возрождение: третья волна Небесная Европа: взгляд из России Небесная Европа и русская литература Разговор с «просвещенным сталинистом» Брахман, Атман и великое блаженство Блок, Эйнштейн и новейшая физика Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуВеликое христианское КольцоЕсли ты построил воздушные замки, это вовсе не значит, Г. Торо Надо иметь привычку жить на горах — видеть Ф. Ницше Присмотримся к некоторым событиям XVI—XVII веков. Несколько столетий русские люди малыми отрядами упорно шли на восток. Зачем? Кто их гнал? Ведь даже европейская Россия была практически пуста, Заволжье, калмыцкие степи, бесконечные леса Сибири... Но прошли азиатские пространства и вышли к огромному океану. Нашли силы переправиться через него и достичь берегов Калифорнии и Аляски. Но ведь почти то же самое со своей стороны проделали американцы. Преодолев Атлантический океан, два столетия они упорно шли на запад, пока не вышли к другому океану. Возникает загадочное впечатление, что пионерская экспедиция «Мэйфлауэра», т. е. исход отцов-пилигримов на запад, и поход русских казаков в Сибирь и на берега Тихого океана словно бы преследовали общую глубинную цель, на уровне здравого смысла неосознаваемую — выстроить и замкнуть некое цивилизационное кольцо. Совершали это уроженцы Европы, ее представители — люди христианского вероисповедания, единого и лоскутного одновременно, протестанты, с одной стороны, и православные — с другой (в то время как католики были увлечены Южной Америкой и отчасти Африкой). Но в беспримерном этом религиозно-географическом стремлении догматические споры конфессий не могли иметь особого значения. Сравнительно недавно, каких-то двести лет назад, русские и американцы встретились на Аляске и в Калифорнии. С тех пор Сан-Франциско смотрит поверх необозримой толщи вод в сторону Владивостока, а русский город Петропавловск со своего холодного огнедышащего полуострова сквозь океанскую дымку — на Сиэтл и Ванкувер. Взглянем на глобус. Пространство между тридцатой и шестидесятой параллелями выглядит кольцом, которое надели (или даже нахлобучили) на Северное полушарие. Это пространство благодатных земель, не слишком жарких, но и не слишком холодных. По северной линии в цепочку выстроились Рейкьявик, Дублин, Глазго, Осло, Стокгольм, Хельсинки, Петербург, Якутск, Магадан... На юге кольца им «отвечают» Вашингтон, Нью-Йорк, Балтимор, Норфолк, Мадрид, Рим, Афины, Салоники, Пекин, Сеул, Токио. Еще южнее, по самой кромке кольца, идут Лос-Анджелес, Хьюстон, Новый Орлеан, Триполи, Каир, Иерусалим, Басра, Дели, Лхаса, Шанхай… Кольцо это — главная суша планеты. Именно здесь сложилась цивилизация, новая и новейшая в особенности. А с точки зрения географии конфессий именно в этих пространствах сложилась и существует по сию пору культура христианская. Она же — европейская. На самом деле это одно и то же. Вернемся ненадолго к фразе Маркса и Энгельса о том, что «революция в России может послужить запалом для революции мировой». Когда были сказаны эти слова, мальчику Володе Ульянову в провинциальном городе Симбирске исполнилось двенадцать лет. Через два-три года он их прочтет, и они захватят все его существо. Эта мысль определит тактику и стратегию его жизни, а также финальную цель, к которой он будет пробиваться с фантастическим (и с фанатическим) упорством. Когда случится Октябрьский переворот, не пройдет и двух месяцев, как Блок устами своего героя, длинноволосого писателя, прошепчет: «Предатели! Погибла Россия!» Только что разогнали Учредительное Собрание, никто еще ничего не понимает, а поэт Блок не только видит и знает, но сообщает стране и миру, что Россия погибла, что ее больше нет и не будет. Новые хозяева страны возьмутся за дело круто. Первым вместе с буржуазным правопорядком падет так называемый капитализм, то есть буржуазное производство (еще кое в чем исторически связанное с феодально-крестьянским). А вслед за тем как у крестьян отнимут зерно, производство рухнет вообще. Страна будет питаться и пользоваться остатками некогда произведенного. Затем будет уничтожена — на удивление легко и просто, но с варварскими выходками и кровавыми жертвами, тысячелетняя Церковь. Натравить на нее народную массу окажется делом плевым. А что же так или иначе связанная с тысячелетней традицией культура (со всеми ее противоречиями и новейшими слоями вольнодумцев, включая революционное искусство)? Тут надо прямо заметить: от той России, в которой выросли, которую страстно любили Блок, Бунин, Бердяев, Рахманинов, Шаляпин, Стравинский, Репин, Кандинский, Цветаева, Анна Павлова, Набоков, Сикорский, Зворыкин и тысячи других славных сынов и дочерей земли своей, останутся одни клочки. Головешки. Пепелище. Тот чудовищный монстр, который вскоре зашевелит своими усами и мохнатыми лапами на ее дымящихся развалинах, даже постесняется принять ее имя. Он будет называть себя выдуманной аббревиатурой, не имеющей какой-либо географической или национальной привязки (но с дальним намеком на всемирное учение социалистов). Он будет гордо (и даже нагло) раздувать щеки, называя себя явлением планетарным, призванным доставить счастье всему человечеству. И какое-то время даже будет казаться, что в этих демагогических речах довольно узкой группы революционеров, в утопических их планах есть какое-то содержание, есть доля правды. Несокрушимая воля к власти, победа в изнурительной и жестокой Гражданской войне, решимость шагать через миллионы трупов — это производило впечатление, особенно на часть левой интеллигенции Европы. Тем более что в России остались и действуют талантливые, а то даже и гениальные творцы нового искусства — Горький, Маяковский, Станиславский, Мейерхольд, Малевич, Эйзенштейн, но также и большие ученые, скажем, великий Иван Павлов или поразительный Александр Богданов… Но уже ближайшие десятилетия покажут, что сшить эти противоречия невозможно, что гении искусства в новых условиях выжить не могут (не просто замолчать, но даже физически выжить), что ученые все больше молчат, что правды в водопадах утопических речей нового начальства ничтожно мало, что последние остатки марксистских представлений отброшены и куда-то закопаны (на каких-то кафедрах о них еще по инерции бормочут), зато громкой лжи и демагогии — с избытком. И вдруг с предельной ясностью становится видно, что в стране, строящей «новое общество», на первое место вышло грубое, нескрываемое насилие: «Мы поведем вас в светлое будущее с помощью винтовок и пулеметов, через ряды колючей проволоки и сквозь собачий лай…» Естественно, все это долго (по историческим меркам) продержаться не могло. Обязано было рухнуть. Оно и рухнуло. Не помогла даже военная победа «советской» России над «социалистической» Германией. Оба абсурдных и кровавых исторических опыта были обречены, как в конце 20-х предупреждал Ортега-и-Гассет, и не только он. Личная схватка «социалистов» лишь ускорила их конец, хотя один режим пережил другой на целых сорок лет. Ну, так и ресурсов природных было ровно в сорок раз больше. И все-таки быстро пробежал «век-волкодав» — время тяжких ошибок и инфернальных преступлений. Давно раскаявшаяся Германия построила крепкую промышленность и стала уверенным членом Союза европейских стран (переживающего ныне некие трудности, но, по его потенциям, вполне преодолимые). А что же случилось с тем историческим явлением, которое сто лет назад было царской империей, потом более семидесяти лет большевистской сатрапией, а потом впало в тяжкое безвременье? Что это за пространство? Что это за страна? Или группа стран? Что это за народ? Или группа народов? Как со всем этим быть? Вопросы не простые, для кого-то звучащие странно, но это реальные вопросы. И отвертеться от них нам не удастся. Внимание! Авторские права на книгу "Полет над бездной. Глубина человеческого «Я», русское мессианство и американская демократия. Монография" (Кацура А.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
