|
|
ОглавлениеФеномен «гражданского рабства» Два проекта мирового развития: вождь или вече «Неслыханная к баталии охота» (геополитические фантазииимперских завоевателей) «Татарский абсолютизм» и личность Российское Возрождение: третья волна Небесная Европа: взгляд из России Небесная Европа и русская литература Разговор с «просвещенным сталинистом» Брахман, Атман и великое блаженство Блок, Эйнштейн и новейшая физика Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуХристианство, Маркс и казармаМаркс впервые нащупывает то, что с тех пор для К. Кантор Вполне понятно, что Карл Маркс относился к человеку с предельным интересом, однако подлинной и противоречивой глубины его сознания оценить еще не мог. Дитя своего времени, он воспринимал человека в традициях XVIII столетия — как рациональное существо, которое достаточно лишь правильно воспитать, просветить, открыть ему просторы свободы и творческие горизонты. Все остальное должно было зависеть от внешнего устроения жизни — научно обоснованной экономики, справедливой структуры общества (в идеале — бесклассового), правильно осмысленной истории, расцвета наук и пр. До открытия Фрейдом глубинных пространств бессознательного, принципиально влияющих на человеческое сознание, Маркс не дожил, а как бы был поражен, узнав про темные бездны души человеческой, по масштабам сравнимые со Вселенной! Вот схлынут ожесточение и накипь, и станет ясно то, что многие давно уже поняли: на самом деле в России был повержен не коммунизм в его более или менее идеальных вариациях, а нечто иное, что только носило (на самом деле незаконно и фальшиво) название реального социализма, социализма с человеческим лицом и т.п. Есть страшный опыт русских, китайских, кубинских, кампучийских, северокорейских и прочих горе-коммунистов и есть набросанные вчерне, хотя и грандиозными мазками, некие ориентиры выхода человечества на новые исторические высоты, когда не труд будет освобожден (как это превратно поняли и Плеханов, и Ленин), но человек будет освобожден от труда и весь отдан творчеству. У Маркса подлинное условие творчества — это свободное время, а не труд. Мысль красивая, хотя и не бесспорная. Тем не менее элементы классовой борьбы, жесткого назидательного историзма, социальной инженерии — это у Маркса преходящее. Доживи он до ХХ столетия, от многого устаревшего он с легкостью отказался бы и, возможно, пошел бы дальше Бернштейна, Каутского, Лукача, а, может, обогнал бы Маркузе, еврокоммунистов и нынешних социалистов. Впрочем, это только предположение. Лично я не стал бы спорить с утверждением, что в марксистской доктрине немало элементов утопии, а от реальных утопических прожектов до колючей проволоки и бараков, как показал ХХ век, путь недолгий. Возможно, но есть в марксистской утопии и очень глубокие построения относительно того выбора, который человечеству предстоит сделать в будущем. Был краткий и довольно кровавый опыт в 70 дней (Парижская коммуна). Затем случился долгий и безумно кровавый опыт в 70 лет («советская коммуна»). Оба предприняты были со смутными целями и негодными средствами, что не могло не окончиться провалом, — несомненно. Однако, история не остановилась и не думает останавливаться, более того, она утеряла прежние признаки неспешности, монотонности и готова нестись вскачь. Фрэнсис Фукуяма выступил четверть века тому назад как какой-то окарикатуренный Гегель. У него вышло так, что мировой дух воплотился без остатка в западном рыночном либерализме, так что остались лишь мелкие косметические доделки. Примерно то же самое, но на иной манер, думали наши младореформаторы в 90-е годы. И как провалились! Эти «чикагские мальчики» всерьез уверовали, что американской модели (так, как они ее на тот момент понимали) альтернативы нет. Нынешняя ситуация на Уолл-стрит показывает, что об альтернативах финансовому либерализму задуматься придется. Говоря шире, мировой проект «американской демократии» заметно сдал (особенно в наивно-силовом его исполнении) и требует основательного пересмотра. Это сегодня понимают многие его адепты, в том числе и упомянутый Фукуяма. А что с учением Маркса? Пора ли его сдать в архив на самую пыльную полку? У не так давно ушедшего российского философа Карла Кантора существует оригинальная и достаточно глубокая концепция по поводу современного и будущего состояния Марксова наследия. Марксизм (подлинный) он рассматривает как новейшее (для XIX и последующих веков) издание глубинной христианской идеологии — равенства в свободе и творческом выборе. Кантор внимательно и детально показывает, что настоящий Маркс не был противником, но скорее творческим продолжателем дела Христа, перед образом которого пылкий семнадцатилетний юноша из Трира дал обет служить людям. Последующий его атеизм был враждебен не Христу, но церкви как земной организации со всей ее бюрократией и фальшью, со всем ее дурманом. Всего таких изданий было три: первое — классическое учение евангелистов и отцов церкви, оттачиваемое на протяжении долгих столетий Средневековья, второе — великое искусство Возрождения, подхватившее духовную эстафету у заплутавшей, изнемогшей и расколовшейся к XVI веку католической церкви и выразившее на своем образном языке великие принципы соотношения мира, человека и Бога, что позволило удержать свет истины Христовой, не дать ему утонуть во мгле и хаосе. Прежде всего в этой связи Кантор вспоминает творцов масштаба Данте, Микеланджело, Рабле, внимательно разбирая глубину и мощь их творений. (В скобках напомню и о своеобразном русском возрождении, пришедшем веками позже, но по-своему вовремя — как реакция на упадок православной церкви — и породившем удивительное явление мирового значения — классическую русскую литературу XIX — начала XX века, которая по своей человечности не уступала церковным проповедям, а, возможно, и превосходила их). Внимание! Авторские права на книгу "Полет над бездной. Глубина человеческого «Я», русское мессианство и американская демократия. Монография" (Кацура А.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
