|
|
ОглавлениеЧасть I. Основы логики. Глава 1. Предмет логики Глава 3. Основные законы логики Глава 6. Суждение и высказывание Глава 7. Учение об умозаключениях. Силлогистика Глава 8. Доказательство и опровержение Глава 9. Сложные суждения. Элементы логики высказываний Глава 10. Основы логики предикатов Глава 11. Индукция. Индуктивные умозаключения Глава 12. Логические парадоксы Часть II. Основные направления современного развития логики. Глава 1. Историческое введение Глава 2. Основы модальной логики Глава 5. Логика компьютерного диалога Глава 6. Эпистемическая логика Глава 2. Аргумент как речевое действие Глава 3. Правила и ошибки аргументации Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава 6. Суждение и высказываниеСуждение как форма мыслиСуждение есть вторая из трех основных форм мысли, изучаемых в рамках традиционной формальной логики. Общепринятый порядок изложения материала в учебной литературе предполагает первоначальное знакомство с понятиями, затем обычно переходят к суждениям и, наконец, к умозаключениям. Такой порядок вполне оправдан, поскольку в традиционной логике суждение трактуется как динамическая связка двух понятий, одно из которых характеризует другое в некотором отношении. Однако, приступая к изучению суждений, необходимо помнить о том, что систематическое изложение материала в логической теории чаще всего не совпадает с теми реальными отношениями, которые связывают одну форму мысли с другой в процессе познания. Важно различать суждения как фрагменты познавательной деятельности человека и суждения как элементы теоретического описания этого процесса. Следует также помнить, что суждение есть не только форма теоретического описания познания, но и способ, процесс развертывания живого, естественного мышления. Часто у студента, приступающего к изучению формальной логики, слово «форма» вызывает неверные ассоциации с чем-то статичным (ср.: «геометрическая форма»), в то время как в логике оказывается более продуктивным мыслить форму динамически, как способ осуществления, выполнения актов мысли (ср.: «форма танца», «музыкальная форма»). Изучение суждений в такой динамической трактовке позволяет, во-первых, лучше оценить реальную роль логики суждений в процессе познания, во-вторых, легче осуществить переход от изучения теории суждений к практике осознанного мышления в суждениях. Такой подход к изучению суждений предполагает не столько теоретическую информированность, сколько приобретение конкретных навыков мыслительных процедур (регламентированных интеллектуальных действий), которые в своей совокупности и означают умение логически мыслить в режиме суждений. Человек начинает мыслить в суждениях задолго до того, как делает само суждение предметом целенаправленного изучения. Это характерно и в отношении социальных форм становления мышления, и в плане формирования индивидуального опыта мышления. Хотя в круг задач формальной логики не входит изучение исторических и психологических аспектов формирования мысли, — логика традиционно изучает мышление ставшее, сформировавшееся, — исследования психологов, социологов, антропологов, филологов и философов убедительно доказывают, что именно мышление в суждениях является той основой, на которой (и из которой) вырастают все прочие способы мысли, включая самые изощренные формы развитого теоретического мышления. Иными словами, человек (и как индивидуум, и как вид) сначала приобретает способность мыслить в суждениях и лишь потом начинает мыслить понятийно и в умозаключениях. Понятие как способ мысли не предшествует суждению ни в генетическом, ни в структурно-логическом смысле. Несмотря на то, что внешние проявления мышления ребенка, который только начинает осваивать членораздельную речь, представляют собой, как правило, отдельные слова и примитивные словосочетания, наивно было бы рассматривать их как свидетельство понятийного мышления. Известно, что не только дети, но и взрослые люди, говорящие на родном для них языке, сталкиваются с определенными трудностями, если перед ними ставится задача мыслить в понятиях. Понятийно организованное мышление настолько же сильно отличается от обычного процесса «думанья» о чем-либо, насколько, например, научное понятие кролика как биологического вида отличается от радостного возгласа: «Кролик!», — которым ребенок обозначает встречу с опознанным им в зоопарке зверьком. Несмотря на то что в устной речи и на письме понятиям обычно соответствуют слова и словосочетания, мышление в понятиях требует умения удерживать существенные (необходимые и достаточные) признаки предмета, а это реализуется, как известно, в форме определения, т. е. суждения. Так, для того чтобы дать определение понятию «кролик» (а не просто «подумать о кролике» — вспомнить, представить, вообразить этого зверька), необходимо сообщить как минимум, что «кролик есть млекопитающее отряда Lagomorpha», а это, в свою очередь, и означает вынесение суждения относительно кролика как биологического вида. Именно вынося (формируя и высказывая) суждения об окружающей его действительности, человек постепенно приближается к подлинно понятийному мышлению. Классической иллюстрацией этого нелегкого процесса вхождения в режим понятийной мысли могут служить диалоги Платона, в которых Сократ обращается к своим многочисленным собеседникам с неизменным предложением определить предмет обсуждения, дать ему определение в форме суждения. При этом оказывается, что большинство из тех, кто мнил себя знатоком и экспертом, на деле не способны не только понятийно мыслить обсуждаемый предмет, но и суждения относительно него выносят случайным, неупорядоченным, а зачастую и противоречивым образом. Пример сократического диалога показателен еще и в том плане, что суждения собеседников представлены здесь всегда в контексте познавательной коммуникации, общения, ориентированного на совместный поиск истины. Являясь той средой, в которой формируются (а затем и транслируются в процессе рассуждений) понятия, суждение с логической точки зрения оказывается основной ячейкой, блоком, структурной единицей процесса познания истины. Дело в том, что из трех основных форм мысли, выделяемых традиционной формальной логикой, лишь суждение имеет такую характеристику, как истинностное значение. Ни понятие, ни умозаключение истинностным значением не обладают. Невозможно, например, осмысленно спрашивать о том, истинно или нет само понятие «кролик». Пока понятие не развернуто в суждение посредством соотнесения его с другими понятиями, и вопрос и ответ о его истинности в равной мере бессмысленны. Равным образом и в отношении умозаключений не спрашивают об истинности и ложности, но говорят об их правильности и неправильности. Однако, как только дано явное определение кролика, как только это понятие стало элементом суждения, вопрос об истинности или ложности такого суждения становится не только возможным, но даже необходимым. Если говорят, например, что «кролик есть млекопитающее отряда Leporodae», то следует ответить, что сказанное является ложью, поскольку, во-первых, Leporodae есть обозначение не отряда, но биологического семейства, а во-вторых, кролик хотя и входит в это семейство наряду с зайцем (Lepus), но именно опосредованно, через отряд Lagomorpha. Такое понимание суждений как элементарных блоков познавательной активности человека восходит еще к Античности. Так, у Аристотеля в «Аналитике» читаем, что суждение есть «высказывание, утверждающее или отрицающее что-нибудь о чем-нибудь». В этом классическом определении суждения в свернутом виде содержится весь план построения логической теории суждения, как он и был реализован в европейской традиционной формальной логике. Три момента следует специально подчеркнуть в вышеприведенной формулировке Аристотеля для адекватного понимания суждения как способа логического мышления. Прежде всего суждение определяется Стагиритом как высказывание, как высказанная мысль суждение есть мысль, которая «сказывается», оформляясь в языковое выражение. Посредством выказывания мысль впервые выносится в интерсубъективное пространство обсуждения и с этого момента становится предметом логического анализа. Тем самым логика принципиально дистанцируется от обсуждения до- и внеязыкового существования мыслей, хотя, разумеется, не отрицает существования и значимости внеязыковой ментальной активности человека. Люди переживают и понимают действительность в многообразных формах активности: чувственных (ощущения, восприятия, представления), дочувственных (инстинкты, предчувствия, интуиция), сверхчувственных (откровение, мистические переживания, экстаз и пр.). Однако понимать предмет логически, выносить суждения, судить о предмете можно лишь в мыслях, имеющих языковую оболочку, в «сказанных мыслях». Поэтому суждение согласно Аристотелю есть высказывание. Второе: суждение есть не просто нечто высказанное. Высказывать можно и отдельные слова, и словосочетания. Но суждение есть нечто большее, чем просто набор слов, пусть даже осмысленный. В суждении высказывается законченная мысль, нечто «утверждающее или отрицающее». Суждение не просто называет или именует предмет, но сообщает о нем нечто утвердительным или отрицательным образом. Тем самым вводится различение действительности (внеязыковой реальности) и сообщения о действительности. Поскольку действительность теперь расслоена на действительность предмета (предметную действительность) и действительность сообщения о предмете (описание предметной действительности), появляется возможность и даже необходимость соотнести их друг с другом, задаваясь вопросом об истине этого соответствия «Соответствует ли мысль, высказанная суждением, той действительности, о которой судят?» — этим вопросом задается логическое измерение истины. Наконец, третье: само сообщение о предметной действительности может появиться в виде утверждающего или отрицающего суждения лишь постольку, поскольку сама действительность уже познавательным образом структурирована, поскольку в ней различимы отдельные сущности, которым сопоставлены понятия, — предметы, процессы, события, явления, — все то, что Аристотель обозначает словами «что-нибудь о чем-нибудь». Здесь мы вновь возвращаемся к общепринятому в традиционной логике пониманию суждения как динамической связки понятий. И хотя понятие в своей содержательности может быть раскрыто лишь посредством развернутого определения в форме суждения, последнее, в свою очередь, может быть вынесено (утвердительным или отрицательным образом) лишь относительно той действительности, которая уже каким-то образом предварительно размечена и структурирована. Возникающая при этом видимость круговой отсылки понятий к суждениям, а суждений к понятиям объясняется просто: теоретический анализ с неизбежностью выделяет отдельные шаги в описании динамики логических форм, расчленяет на части живой процесс приближения к понятийной мысли, столь увлекательно описанный в диалогах Платона. То, что в теоретизировании о суждения может казаться кругом в определении, в практике мышления в суждениях оказывается различными этапами единого процесса рассуждения. Итак, всякое суждение, будучи высказанным, сообщает нечто о действительности, характеризует один предмет в его отношении к другому предмету. Слово «предмет» не следует понимать здесь узко, как нечто чувственно данное, возможно даже вещественное. Предмет здесь есть все то, чему может быть сопоставлено понятие. Это могут быть и предметы в обычном смысле слова (различные вещи и их совокупности), живые существа, а также всевозможные события, явления, свойства, абстрактные сущности и пр. Любое сущее, если только ему сопоставлено понятие, может стать предметом сообщения в суждении. И если в суждении этот предмет характеризуется такими признаками, которые присущи ему в действительности, суждение будет истинным; в противном случае суждение будет ложным. При всей простоте и интуитивной ясности этого различения истинных и ложных суждений следует помнить о том, что за ним скрывается целый ряд вопросов философского плана. Прежде всего, конечно, это вопрос о действительности. Что есть действительность? Что есть на самом деле, что поистине существует? Такой вопрос может показаться надуманным и далеким от логики лишь совершенно невинному в философском плане человеку. Обыденный мир обывателя и мир научных фактов — это одна и та же действительность? Мир религиозных смыслов и мистических переживаний — это реальность или выдумка? Мир художественных образов и виртуальный мир сетевых коммуникаций, мир дикаря и мир цивилизованного человека, мир взрослого и мир ребенка — могут ли все эти миры быть сведены к общему знаменателю, в некий «действительный мир», «мир сам по себе»? В процессе познания реальность открывается человеку все новыми сторонами, порой кардинально меняя наши представления о том, что существует в действительности. Так, еще два века назад мысль о том, что можно в считаные секунды узнавать о событиях, происходящих на другом конце земного шара, показалась бы выдумкой даже самым просвещенным умам. Сейчас мы в реальном времени наблюдаем за происходящим в другом полушарии, считая это чем-то само собой разумеющимся. Меняются наши знания о мире, меняется наше понимание действительности. Но как в таком случае понимать требование соотнесения суждения с действительностью, если сама действительность всегда многопланова, неоднозначна и к тому же непрерывно изменчива? Истинно ли суждение о том, что параллельные прямые не пересекаются, если мы знаем о существовании неэвклидовых пространств? Как оценить истинность суждений о будущем, если действительность будущего еще не существует? С какой реальностью следует соотносить суждение: Внимание! Авторские права на книгу "Логика. Учебник" (Под ред. Мигунова А.И., Микиртумова И.Б., Федорова Б.И.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
