|
|
ОглавлениеФинансовая наука в исторической ретроспективе Эволюция финансовой науки в Санкт- Петербургском университете Александр Михайлович Александров Владимир Владимирович Святловский Владимир Николаевич Твердохлебов Михаил Иванович Туган-Барановский: концепция социально-психологического регулирования денег Михаил Иванович Туган-Барановский: политико-экономические взгляды Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуО. Н. Ансберг В. В. Ковалев АНДРЕЙ МИХАЙЛОВИЧ РЫКАЧЕВА. М. Рыкачев Выпускник Петербургского университета, ученый и журналист А. М. Рыкачев (1876—1914) не является фигурой первого ряда в истории отечественной экономической науки. Обстоятельства сложились так, что после окончания университета он не смог продолжить научную карьеру и вновь вернулся к научной работе, когда ему было уже за 30 лет. Однако единственная его книга «Деньги и денежная власть» (1910) не прошла не замеченной современниками, упоминается она и в капитальном советском труде по истории экономической мысли, где Рыкачева называют, в частности, «наиболее оригинальным представителем номиналистического направления буржуазной теории денег». Сам по себе жизненный путь талантливого молодого человека и те препятствия, с которыми он столкнулся в университете, характеризуют научную среду своего времени, а в сегодняшнем понимании это также входит в предмет историко-научных исследований. Андрей Михайлович Рыкачев родился 2 ноября 1876 г. в Петербурге. Его отец, академик М. А. Рыкачев (1840—1919), считающийся одним из основоположников отечественной метеорологии, на протяжении многих лет был директором Главной физической обсерватории. Род дворян Рыкачевых восходит к началу XVI в., а начиная с ХVIII в. он традиционно связан с флотом (например, в списках учившихся в Морском корпусе фамилия Рыкачевых встречается 23 раза). Дед А. М. Рыкачева, Александр Петрович Рыкачев (1803—1870), был морским офицером, участником Наваринского сражения. Своих семерых сыновей он сам готовил к поступлению в Морской корпус и определял их туда одного за другим. Один из его сыновей (дядя А. М. Рыкачева) стал генерал-майором, другой — контр-адмиралом. М. А. Рыкачев не смог служить во флоте из-за полученной в детстве травмы глаза, но выбрал максимально близкую к морю научную специализацию. Мать А. М. Рыкачева, Евгения Андреевна (1853—1919), была дочерью А. М. Достоевского, т. е. родной племянницей писателя. Она сама давала детям первоначальные уроки иностранных языков и музыки. Семейство Рыкачевых было большим (пятеро детей) и дружным. По словам мемуариста, много лет работавшего под руководством М. А. Рыкачева, «вся семья Рыкачевых составляла одно дружное целое, включая многочисленных родственников, и являлась сплоченным культурным коллективом». Интересно также упомянуть, что Рыкачевы оказались связаны родственными узами с семьей известного экономиста С. Н. Ленина, который женился на старшей сестре А. М. Рыкачева—Александре Михайловне. С детских лет и практически на протяжении всей сознательной жизни Андрей Рыкачев вел дневниковые записи (сохранившиеся, к сожалению, не полностью) — он начал их 13-летним гимназистом в 1890г. и закончил незадолго до гибели в 1914 г. При этом дневник не только сообщает факты, но и дает возможность глубоко понять личностные проблемы и переживания автора. Наблюдательность, внимание к деталям, стремление максимально добросовестно и точно фиксировать факты и свои мысли и переживания, отделяя их при этом друг от друга, в сочетании с несомненным литературным дарованием, делают дневник А. М. Рыкачева чрезвычайно ценным и интересным источником по истории России конца XIX—начала ХХв. (политика, культура, журналистика, быт интеллигенции). Этот дневник и другие материалы богатого личного фонда Рыкачева позволяют восстановить многие этапы его жизненного пути. А. М. Рыкачев в 1894 г. окончил с золотой медалью 8-ю гимназию и поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, а через два года перевелся на юридический факультет. Учился он на отлично, а в 1897/1898 уч. году был удостоен серебряной медали за сочинение на тему «Доход на капитал». Он безусловно принадлежал к числу лучших студентов своего курса и мог претендовать на «оставление при университете для подготовки к профессорскому званию» (аналог современной аспирантуры). О том же свидетельствует и круг его общения: среди упоминаемых в дневнике товарищей Рыкачева чуть ли не половина также получали университетские медали, многие были оставлены при университете и впоследствии стали видными учеными и политиками. Достаточно назвать такие имена, как И. М. Кулишер, З. Д. Авалов, Б. Э. Нольде. С Борисом Нольде Рыкачев был особенно близок, высоко его ценил и очень ревниво относился к его успехам. Нужно отметить, что наряду с учебой Рыкачев проявлял себя и в общественной деятельности. Он принимал участие в работе студенческой Кассы взаимопомощи, а также, судя по упоминаниям в дневнике, в работе еще какой-то нелегальной организации. Весной 1898 г. он ездил в Тульскую губернию для организации помощи голодающим крестьянам. Активную жизненную позицию Рыкачев занимал и позже, например, в ссылке в Саратове он участвовал в устройстве благотворительной столовой. Кружок, куда входили Рыкачев и Нольде, группировался вокруг так называемых «Бесед по проблемам факультетского преподавания» — студенческого научного общества (1894—1904), создателем и руководителем которого был известный историк А. С. Лаппо-Данилевский. В 1898/99 уч. году Рыкачев посещал также практические занятия по систематике социальных явлений разных порядков, которые Лаппо-Данилевский вел со студентами историко-филологического и юридического факультетов. По своим философским взглядам Лаппо-Данилевский был неокантианцем, последователем Г. Риккерта. Вероятно, не без его влияния на эти же позиции встал и Рыкачев. «Учение Риккерта» «о признаках научности, и о различии и сходстве между естественными и общественными науками» он излагал впоследствии своим ученикам на Стебутовских курсах. Рыкачев, как и многие студенты, был увлечен модными тогда идеями марксизма и полностью погружен в молодежную марксистскую субкультуру. 8 февраля 1899 г. он выступал с докладом на вечеринке, приуроченной к торжественному годичному университетскому акту. Официальное мероприятие проходило днем в Актовом зале, а вечером студенты устраивали банкеты и вечеринки. Радикальное студенчество по традиции организовывало «чаепития», на которые приглашались оппозиционные писатели и профессора; гости и студенты выступали с речами. В 1899 г. вечеринок было три («марксистская», «народническая» и «союзническая», т. е. организованная сторонниками «Союза русского народа»). На марксистской вечеринке, где и выступал Рыкачев, присутствовало, по данным полиции, до 800 человек. Помимо студентов, на ней выступали видные представители «легального марксизма» П. Б. Струве, М. И. Туган-Барановский, М. И. Свешников, В. А. Поссе. В своем медальном сочинении Рыкачев также выступал с позиций марксизма, защищая так называемую трудовую теорию стоимости («ценности», по тогдашней терминологии), что и повлекло за собой самые негативные последствия. Намереваясь посвятить себя занятиям политической экономией, Рыкачев обратился к профессору П. И. Георгиевскому, который занимал эту кафедру. Георгиевский был автором отзыва об удостоенном медали сочинении А. М. Рыкачева (отзыв не подписан, но, как видно из текста дневника, Рыкачев знал, чей он). В отзыве, в частности, говорилось, что сочинение обнаруживает «пытливость ума автора, его начитанность и столь ценное стремление к истине». Отмечал Георгиевский и ряд недостатков («непродуманность, необоснованность некоторых положений, неправильность даваемых определений, противоречия, ошибки в приводимых формулах и т.п.»), впрочем, снисходительно объясняя это тем, что «разносторонняя начитанность автора, свидетельствуя о присущей ему жажде знания, по-видимому, затруднила ему возможность разобраться в приобретенных сведениях, переработать их и привести в систему». Казалось бы, высокая оценка Георгиевским работы Рыкачева давала ему основания надеяться на успех. Однако Георгиевский, активный и непримиримый борец с марксизмом, руководствовался не способностями молодого человека, а идеологическими мотивами. Первое, о чем спросил профессор пришедшего к нему студента, было: все ли еще тот «остался марксистом». «Получив утвердительный ответ, — пишет Рыкачев, — он сказал несколько слов против марксистов, против их приемов и т. д. и потом спросил, что мне собственно от него угодно. Я сказал, что желал бы знать, могу ли я надеяться быть оставленным при университете. Он спросил, на котором я курсе, и затем говорил долго, долго — что оставить меня очень рад, но только в таком случае, если я представлю доказательства истинно научного серьезного и объективного отношения к делу, буду у него бывать и говорить с ним, может быть напишу какую-нибудь статью, что у меня в сочинении слишком много юношеского увлечения, что он меня мало знает —всего третий раз видит, что он ничего не имеет против того, чтобы при университете оставались люди разных с ним взглядов, ибо du choc des opinions jaillit la verite, но только эти люди не должны быть фанатиками, что он вовсе не намерен расплождать фанатиков». Рыкачев посещал Георгиевского еще несколько раз и убедился в том, что остаться при университете он мог бы только ценой отказа от своих убеждений. «... Слишком ясно, —писал он,—что Георгиевский не способность мою к науке испытывать хочет—в таком случае можно бы было подчиниться всякому требованию профессора, —а что-то иное. А подвергать себя испытанию в этом ином—унизительно». Самое любопытное, что как раз в это время Рыкачев стал находить ошибки в своих рассуждениях в защиту К. Маркса. «Таким образом, — записывает он в дневнике, — я бы мог с полным правом сказать Георгиевскому, что вполне переменил свое мнение о трудовой теории, но конечно ввиду особого его отношения к науке и ко мне, сказать ему это было бы безусловно нечестно». От юношеского увлечения марксизмом Рыкачев довольно скоро совсем освободился. Дальнейшая эволюция его мировоззрения в основных чертах совпадала с движением Струве «от марксизма к идеализму». Впоследствии он был принципиальным противником социализма и в буквальном смысле апологетом капитализма, считая, что он играет не только прогрессивную экономическую, но и большую культурную роль. Не пойдя на нравственный компромисс, Рыкачев лишился возможности продолжить свой научный путь в стенах родного университета. Он впоследствии неоднократно сожалел, что в занятиях наукой был лишен «какого бы то ни было руководства». «Школа — великое дело, — писал он, — чувствовать доброжелательную поддержку со стороны знающего, авторитетного учителя, мастера своего дела — было бы великим наслаждением». Не оставляя желания вернуться к научной работе, он продолжал следить за новыми книгами и журналами и обдумывать замыслы будущих трудов. Всероссийская студенческая стачка 1899г., начавшаяся в ответ на разгон студентов университета после торжественного акта 8 февраля, отсрочила окончание Рыкачевым университета. Он не входил в число организаторов и руководителей студенческих выступлений, но посещал большинство сходок, участвовал в бойкоте экзаменов и был среди арестованных «за уличные демонстрации в первые дни экзаменов». Эта группа была подвергнута увольнению без права обратного поступления в университет в течение года (позже для студентов выпускного 8-го семестра наказание было смягчено). После окончания университета Рыкачев работал счетчиком в Отделе сельской экономии и сельскохозяйственной статистики Министерства земледелия и государственных имуществ, куда его устроил С. Н. Ленин. В 1900 г. в печати появилась первая научная работа Рыкачева—статья «Учение Бем-Баверка о доходе на капитал», переделанная из студенческого сочинения. Также в это время Рыкачев принял участие в капитальном издании «Россия. Полное географическое описание нашего отечества», написав для тома, посвященного Озерной области (Псковская, Новгородская, Петербургская и Олонецкая губернии), раздел о путях сообщения. Внимание! Авторские права на книгу "Очерки по истории финансовой науки. 2 издание" (Ковалев В.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
