|
|
ОглавлениеЧасть I. Феноменология культуры. Глава 1. Злободневность культурологии Глава 2. Культурология и философия культуры Глава 4. Происхождение культуры Глава 6. Культура — великая неудача Часть II. Народы и культуры. Глава 7. Ядро европейской культуры Глава 8. Запад, Восток, Африка и другие миры Глава 9. Множество культурных миров Глава 10. Партикуляризм и универсализм Часть III. Социальные проблемы культуры. Глава 11. Культура как регулятор социальных отношений Глава 12. Культурная идентичность Глава 13. Культура и цивилизация Глава 14. Культура в ракурсе символов и знаков Часть IV. Исторические судьбы культуры. Глава 15. Оппозиции культуры Глава 16. Цивилизация и варварство Часть V. Культурно-исторический процесс. Глава 19. Варианты культурного процесса Глава 20. Культурные ориентации Глава 21. Религия как феномен культуры Глава 22. Кризис религии или религиозное возрождение? Глава 23. Наука в системе культуры Глава 24. Нравственное измерение культуры Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава 14. КУЛЬТУРА В РАКУРСЕ СИМВОЛОВ И ЗНАКОВ14.1. Символическая природа культурыЮ.М. Лотман подчеркивал, что область культуры всегда область символизма. Старая и вечная противоположность классического и романтического искусства в XIX в. принимает новые формы. С одной стороны, нарождается реализм, с другой — символизм. Реализм в искусстве — крайняя форма приспособления к «миру сему». Реализм не стремится, подчеркивает Н.А. Бердяев, подобно классицизму, к достижению ценности красоты здесь, имманентно, он послушен не канону-закону, как классицизм, а мировой данности. Реализм, по мнению философа, наиболее удаляется от сущности всякого творческого акта, это, отмечает он, наименее творческая форма искусства. Н.А. Бердяев считал, что лишь в символизме раскрывается истинная природа всякого художественного творчества. В то же время в нем достигает своей вершины трагедия творчества вообще. Трудность проблемы символизма в том, что, с одной стороны, всякое искусство символично, с другой — есть новое символическое искусство, которое знаменует нарождение новой души и новой формы творчества. Конечно, Данте и Гёте были символистами. Разумеется, символизм можно скрыть в самом существе всякого подлинного, большого искусства, в самой природе творческого акта, рождающего ценность красоты. В искусстве творится не новое бытие, а лишь знаки нового бытия, его символы. Искусство всегда учит тому, что все преходящее есть символ иного, непреходящего бытия. Последняя реальность сущего творится в искусстве лишь символически. Не символически, реально последнее и сокровенное сущее недостижимо для художественного акта. Поэтому символизм искусства есть не только его сила, но и его слабость. Символизм указует на вечную трагедию человеческого творчества, на расстояние, отделяющее художественное творчество от последней реальности сущего. Символ есть мост, переброшенный от творческого акта к сокровенной последней реальности. Искусство не может быть реалистическим ни в смысле эмпирическом, ни в смысле мистическом. О реализме в искусстве можно говорить лишь условно. Реализм мистический уже переходит за пределы искусства как дифференцированной ценности культуры. Символизм в искусстве на вершинах своих лишь обостряет трагедию творчества и перебрасывает мост к новому, небывшему творчеству бытия. В великом старом искусстве, например у Данте, мистическая роза была лишь символом последней реальности сущего. Но и дантовское искусство бессильно было творить новое бытие. Не только искусство, но и вся культура символична. В культуре и ее ценностях творятся лишь знаки, символы последнего бытия, а не само бытие, не сама реальность. Даже экономическая культура есть лишь знак, символ последней власти человека над природой, а не само бытие этой власти, не последняя ее реальность. По Н.А. Бердяеву, последняя, наиреальнейшая власть человека над природой будет теургической (теургия — богодейство), а не экономической. Символизм есть во всяком творчестве. Символизм — творчество незавершенное, не достигшее последней цели, не окончательно реализованное. Искусство должно быть символическим, высшее искусство — самое символическое. Но символизм не может быть последним лозунгом художественного творчества. Дальше символизма — мистический реализм; дальше искусства — теургия. Символизм — путь, а не последняя цель, символизм — мост к творчеству нового бытия, а не само новое бытие. Символизм — вечное в искусстве, ибо всякое подлинное искусство есть путь к новому бытию, мост к иному бытию. Вечный символизм творческого художественного акта есть и в классическом, и в романтическом искусстве. Даже реализм XIX в. не в силах был окончательно убить символическую природу искусства. Пауль Тиллих (1886—1965) — крупнейший теолог прошлого века. Тиллих обратил внимание на то, что во многих европейских странах и в США обостренное внимание уделяется смыслу символов. Он считал, что это симптом пока неразгаданных глубинных процессов. Но как относиться к данному интересу? С одной стороны, это можно считать положительным симптомом, с другой — в этом симптоме есть и отрицательный элемент. Речь идет о путанице в языке теологии и философии. Слова, по мнению Тиллиха, больше не передают нам значения того, что они передавали изначально и для чего собственно и были предназначены. Это связано с тем, что в современной культуре не существует центра для собирания и переработки смыслов. А именно такую роль играла средневековая схоластика. На столь же важную роль претендовала протестантская схоластика XVII в. Пытался возобновить работу такого рода и И. Кант. Образы вещей (созерцания), согласно Канту, в той мере, в какой они служат лишь средствами представления через понятия, суть символы. Познание посредством них называется символическим или образным. Знаки, по Канту, еще не символы, ибо они могут быть только опосредованными (косвенными) знаками, которые сами по себе ничего не означают и лишь посредством присоединения ведут к созерцаниям, а через них — к понятиям. Поэтому символическое познание надлежит противопоставить не интуитивному, а дискурсивному познанию, в котором знак сопровождает понятие только как страж, чтобы при случае воспроизвести его. Следовательно, символическое познание противопоставляется познанию не интуитивному (посредством чувственного созерцания), а интеллектуальному (посредством понятий). Символы — только средства рассудка, действующие лишь косвенно по аналогии с определенными созерцаниями, к которым может быть применено понятие рассудка, чтобы посредством изображения придать понятию значение. Тот, кто способен лишь символически выражать свои мысли, имеет еще мало рассудочных понятий, и столь часто вызывающая восхищение живость изображения, свойственная дикарям (а подчас и мнимым мудрецам недостаточно еще цивилизованного народа), есть, по Канту, не что иное, как бедность понятий, а поэтому и слов для выражения понятий. Так, если американский дикарь, подчеркивает философ, говорит: «Мы хотим зарыть боевой топор», то это означает: «Мы хотим заключить мир». В самом деле, рассуждает Кант, все древние песнопения от Гомера до Оссиана и от Орфея до пророков обязаны блеском своего изображения только недостатку средств для выражения понятий. Считать вслед за И. Свёденборгом действительные, воспринимаемые нашими чувствами явления мира лишь символами скрытого умопостигаемого мира — не более чем мистика. «Отличать же в изображении понятий, которые принадлежат к моральности, составляющей сущность всякой религии, тем самым к чистому разуму (и называются идеями), символическое от интеллектуального (богослужение от религии), полезную и необходимую для определенного времени оболочку от сути дела, есть задача просвещения; в противном случае идеал (чистого практического разума) заменяется идолом и конечная цель не достигается». Не подлежит сомнению, согласно Канту, что все народы мира начали с этой замены, и если вопрос сводится к тому, что действительно мыслили их учителя при сопоставлении священных книг, то эти книги следует толковать буквально, а не символически, ибо мы не вправе перетолковывать эти слова. Но если дело не только в достоверности слов учителя, а также, причем преимущественно, в истине учения, то можно и должно толковать это учение как символический способ представления, при котором практические идеи сопровождаются принятыми формальностями и обычаями; ибо в противном случае был бы утерян интеллектуальный смысл, который составляет конечную цель. Внимание! Авторские права на книгу "Культурология. 5-е издание. Учебник" (Гуревич П.С.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
