Правотворческая политика в современной России. Курс лекций. 2-е издание

Под ред. Малько А.В.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 10.09.2015 ISBN: 9785392189335 Язык: Объем текста: 484 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

1. Правотворческая политика как особая форма реализации правовой политики (А. В. Малько)

2. Правообразование, правотворчество, правотворческая политика (В. В. Трофимов)

3. Принципы и приоритеты современной российской правотворческой политики (Н. В. Исаков, А. П. Мазуренко)

4. Цели и средства правотворческой политики (В. В. Нырков). 5. Юридическая техника в правотворческой политике (А. В. Малько, М. А. Костенко)

6. Экспертиза как элемент правотворческой политики (Н. В. Мамитова)

7. Формы и методы правотворческой политики (А. П. Мазуренко)

8. Российская правотворческая политика в сфере интеграции международного внутригосударственного права (В. С. Хижняк)

9. Правотворческая политика в сфере создания Евразийского экономического союза (В. В. Елистратова)

10. Законотворческая (законодательная) политика (В. А. Рудковский)

11. Правотворческая политика Президента Российской Федерации (К. Е. Игнатенкова)

12. Правотворческая политика Правительства РФ (М. П. Петров, А. Ю. Соколов)

13. Ведомственная правотворческая политика (Ю. Г. Арзамасов)

14. Законотворческая политика субъектов Российской Федерации (А. П. Мазуренко, И. Н. Исаков)

15. Муниципальная правотворческая политика (С. В. Корсакова)

16. Локальная правотворческая политика (Ю. М. Никитенко)

17. Нетипичные (нетрадиционные) субъекты правотворческой политики (Д. В. Храмов)

18. Правотворческая политика в сфере осуществления правосудия (С. Ф. Афанасьев, С. А. Семикина)

19. Правотворческая политика в сфере осуществления прав и свобод человека и гражданина (Н. И. Сухова)

20. Правотворческая поощрительная политика (Е. В. Типикина)

21. Юридическая ответственность органов представительной власти и депутатов как инструмент правотворческой политики (Р. С. Маркунин)

22. Информационные ресурсы правотворческой политики (О. Л. Солдаткина)

23. Правотворческая политика в сфере интернет-отношений (А. С. Анисимова)

24. Правотворческие ошибки и правотворческая политика (А. В. Малько)

25. Оптимизация правотворческой политики в условиях глобализации (А. П. Мазуренко, Е. П. Рысина). Концепция правотворческой политики в Российской Федерации (Проект)

Сведения об авторах

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

18. Правотворческая политика в сфере осуществления правосудия
(С. Ф. Афанасьев, С. А. Семикина)

На практике и доктрине долгое время отрицалась всякая роль органов судебной власти в механизме правообразования (как активное, так и динамическое судебное правотворчество). Однако с течением времени все изменилось, консервативные воззрения, основанные на «чистом» юридическом позитивизме ушли в прошлое. В настоящее время суд de facto, а в ряде случаев и de jure, не только находится в числе основных субъектов создания и осуществления во вне правотворческой политики, но и за счет собственной автономности и властных полномочий ex officio занимается ее формированием. При этом важно отдавать себе отчет в том, что суд, будучи субъектом правотворческой политики, в силу специфики юридического статуса и положения в системе разделения властей не обладает тем арсеналом средств формирования политики, который наличествует, скажем, у Президента РФ, Правительства РФ или Федерального Собрания.

Другими словами, в контексте реализации правотворческой политики органы судебной власти, не подменяя собой, к примеру, законодателя, имеют своим вторичным ориентиром синтез эффективного регулятивного механизма, в рамках которого судьи обязаны опираться на заранее установленные юридические средства, пропорциональные цели. Для судебной системы это означает, что деятельность ее органов является прежде всего правоприменительной, базирующейся на сотворенных законодателем правовых средствах, взятых в единстве и посредством которых обеспечивается эффективное воздействие на спорные или бесспорные правоотношения.

Вытекает ли из сказанного, что суд лишь косвенно формирует правотворческую политику? Отнюдь нет. На современном этапе проблема судебных правовых средств и их действенного использования продолжает оставаться актуальной. При этом в перспективном плане нам еще предстоит не только выработать целый комплекс комплементарных правовых средств, но и позаботиться об их сопоставимости, удачном комбинировании и взаимопроникновении с тем, чтобы в ходе урегулирования конфликтных ситуаций избежать ошибок и добиться наиболее оптимального правового результата. Отсутствие гармоничной иерархии базовых, а также дополнительных судебных правовых средств на практике приводит к негативным юридическим и фактическим последствиям. Однако совершенно очевидно, что одним из наиболее приемлемых и важнейших инструментов, с помощью которых суды формируют правотворческую политику и воздействуют на нее, является прецедент.

История развития российской правовой системы показывает, что отечественное законодательство, а затем и юридическая наука по-разному относились к проблеме места прецедента (или в более широком ракурсе судебной практики) в среде источников права, что достаточно хорошо описано в современной литературе. В связи с этим лишь укажем, что вплоть до судебных реформ 1864 г., т. е. до четкого разделения материального и процессуального закона, не имелось более или менее обоснованной градации источников права.

Тем не менее воздействие судебной практики на позитивное право всегда признавалось. Судебное творчество, неярко выраженное, причудливым образом смешивалось с нормами права, воплощаясь в навыках и умении лица, осуществлявшего правосудие. «Когда ясна юридическая норма, по которой следует судить, и судья убежден в существовании фактических отношений, важных для решения спора, — тогда остается на суде только формулировать решение. — Эту деятельность суда обычно сравнивают с построением силлогизма, в котором praemissa major будет юридическое положение, praemissa minor факты, а само решение будет составлять заключение, — писал Н. Дювернуа».

Подобная конструкция сохранялась до судебных реформ Александра II, о чем свидетельствуют слова М. М. Сперанского, адресованные Государственному Совету. Систематизировав все законодательные акты в Свод Законов Российской империи, известный либерал в 1834 г. в своем представлении на имя указанного Совета утверждал, что никакие сенатские пояснения не обладают аутентичной интерпретацией, хотя и «… занимают место законов, если не противны им».

Общая ситуация в области государственной правовой политики и ее инструментами несколько прояснилась и одновременно усложнилась при введении в действие в 60-х гг. позапрошлого столетия Устава гражданского судопроизводства, Устава уголовного судопроизводства и Учреждения судебных установлений. Например, в ст. 815 УГС и ст. 933 УУС устанавливалось — решения Сената, т. е. высшей судебной инстанции страны, подлежат опубликованию для последующего руководства. Исходя из этого, сам Сенат в течение первых лет действия УГС и УУС считал, что его решения обязательны для всех судебных учреждений империи. В теории процессуального права данное положение разделил, в частности, Г. В. Демченко, подчеркивавший, что кассационный порядок пересмотра дел является не ординарным, а особым, поэтому решения Сената, чье основное предназначение заключается в том, чтобы придавать практике единообразие, нужно воспринимать как прецедентные.

С этим категорически не согласился К. П. Победоносцев, заметивший: разъяснения Сената имеют силу закона только по отдельному гражданскому делу, что, впрочем, можно сказать и о прочих судебных решениях. Но по другим правовым казусам сенатские суждения не обладают какой-либо императивной силой, которая свойственна позитивной норме, а «посему нет законного основания поставить суду в вину применение закона не в том или не совсем в том смысле, в каком он разъяснен по другому делу (курсив — К. П. Победоносцева) прежним решением Сената».

Объединяющую точку зрения обозначил К. И. Малышев. Он полагал, что решения Правительствующего Сената действительно невозможно отождествлять с законом, ибо даже они окончательно не устанавливают состояние спорного правоотношения сторон. Поступая в нижестоящий суд для нового рассмотрения, казус перерешается на основе сенатского истолкования, но судья вправе урегулировать спор и по-иному, опираясь на другие соображения. Между тем суды вполне понимают, что неподчинение решению Сената чревато юридическим последствием в виде отмены судебного постановления, не корреспондирующего актам толкования верховной инстанции, поэтому фактически они прецеденты.

Другой известный ученый Е. В. Васьковский, поддержав К. И. Малышева, написал: «К числу вспомогательных источников процессуального права принадлежит у нас также судебная практика вследствие того, что сенат признает за своими разъяснениями, даваемыми при разрешении дел в кассационном порядке, обязательное значение для всех судебных учреждений, подведомственных ему. Хотя это мнение сената относительно силы своих решений не вытекает из действительного смысла законов, определяющих компетенцию сената, тем не менее с ним необходимо считаться, так как оно принимается к руководству низшими судами».

Таким образом, к началу революционных событий в отечественной теории права по причине того, что закон сообщал только о руководящей роли сенатских решений, но не говорил об их обязательности, сложилось отчетливое представление о судебной практике как о производном (не основном) источнике или средстве осуществления правотворческой политики через действия суда, являющегося одним из субъектов данной политики.

Советская правовая мысль основательно обратилась к теме источников права лишь в 40–50-е гг. прошлого века. В данный период появляются серьезные исследования в этой области. С практических позиций предписывалось, чтобы суд при разрешении гражданских и уголовных дел руководствовался законами, декретами ЦИК и СНК. Причем народный судья, не ограничиваясь формальными юридическими установками, мог исходить из социалистического правосознания и соображений высшей справедливости. По утверждению А. Г. Гойхбарга, суды этим широко пользовались и иногда чрезмерно широко понимали парадигму — «социалистическое правосознание и высшая справедливость», вынося решения без изложения фактических обстоятельств дела, с отсутствием мотивировочной части и ссылок на хоть какую-нибудь законодательную и правоприменительную базу, что совершенно лишало вышестоящие судебные инстанции возможности осуществления политических контрольно-надзорных функций. Поэтому Верховный Суд еще в 1926 г. был вынужден выпустить Инструкционное письмо № 1, в котором заставлял органы судебной власти каждое решение подтверждать исключительно законом, т. е. о практике как источнике права речь не шла.

Однако нельзя забывать, что наряду с нормативистским существовало и широкое понимание права, которое (по М. И. Байтину) было предложено в науке не с середины 50-х гг., а с начала 20-х гг. прошлого века, предполагающее включение в структуру права также и прочие явления правовой жизни. В частности, такие средства формирования права, как правоотношения, правосознание, принципы и положения, вырабатываемые судебной, арбитражной, административной практикой.

Именно в широком понимании права в целом кроются корни полемики о правотворческой политике и юридической природе судебной практики, которая возникла в общей теории, а затем плавно перешла в отраслевую плоскость. Достаточно вспомнить многочисленные работы О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородского, С. Н. Братуся, А. Б. Венгерова и др. Так, последние два из перечисленных ученых обосновали тезис о том, что суды, применяя норму права, на самом деле ее конкретизируют, что выражается в форме неких «правоположений», связанных с категорий «прецедент толкования». При этом в политическом аспекте не все из них обладают одинаковой важностью, поскольку очевидно — раскрытие смысла нормы права народным судом вовсе не совсем одно и то же, что результат действий Пленума Верховного Суда страны, дающего толкование официального закона по наиболее эпохальным вопросам юриспруденции.

Юридическая Под ред. Малько А.В. Правотворческая политика в современной России. Курс лекций. 2-е издание

Юридическая Под ред. Малько А.В. Правотворческая политика в современной России. Курс лекций. 2-е издание

Второе издание курса лекций «Правотворческая политика в современной России» является междисциплинарным и комплексным, охватывающим темы, посвященные проблемам усовершенствования правотворческого процесса. В книге правотворческая политика рассматривается как особая форма реализации политики правовой, как ее специфическая разновидность.<br /> Законодательство приведено по состоянию на июнь 2015 г.<br /> Издание рассчитано на магистрантов и аспирантов юридических вузов, депутатов, ученых-юристов и практиков.

Внимание! Авторские права на книгу "Правотворческая политика в современной России. Курс лекций. 2-е издание" (Под ред. Малько А.В.) охраняются законодательством!