|
|
ОглавлениеДля бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуДело о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной ДумыВыступление полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. А. Митюкова3 июня 2004 года Уважаемый Высокий Суд! C большой степенью вероятности можно предполагать, что на ближайшие годы Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации как акт, влияющий на осуществление конституционных прав и свобод человека и гражданина, будет любимым объектом судебного конституционного контроля. Думаю, не раз Вы вернетесь к его проблемам. Сегодня же рассматривается несколько проблем. Среди них — о приоритете специальных законов над другими законами в конкретной сфере правоотношений, о соотношении уголовно-процессуальных функций с принципом состязательности, о содержании положения о свидетельском иммунитете и пределах неприкосновенности отдельных категорий граждан. Это в основном проблемы, напрямую связанные с правоприменительной деятельностью, с применением Уголовно-процессуального кодекса судебными органами, прокуратурой и адвокатами. Мои коллеги, представители палат, весьма аргументированно и полно ответили на многие доводы заявителей. И мне остается лишь в какой-то мере коснуться этих доводов. Прежде всего статьи 7 (части первая и вторая) Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. В данной статье законодатель закрепил приоритет Уголовно-процессуального кодекса по отношению к иным федеральным законам в сфере уголовно-процессуальных правоотношений. Конституционность именно этого положения вызывает у заявителей сомнение, в частности в том, следует ли, что Уголовно-процессуальный кодекс обладает большей юридической силой по отношению к иным федеральным законам, и в том числе федеральным конституционным законам. Как известно, Конституция Российской Федерации разделяет акты, принятые на законодательном уровне, на федеральные конституционные законы, ссылка на эти законы содержится в 12 статьях Конституции Российской Федерации, федеральные законы, ссылка — в 50 статьях Конституции и просто законы, которые используются в качестве термина в Конституции, в качестве собирательного понятия ко всем другим видам законодательных актов, они упоминаются в 12 статьях Конституции Российской Федерации. В иных же случаях собирательным понятием для федеральных конституционных законов и федеральных законов служит термин «федеральный закон». Для примера можно привести часть 2 статьи 125 Конституции Российской Федерации и статью 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», где содержится термин «федеральные законы». В данном случае в соответствии со складывающейся практикой Конституционного Суда речь идет и о федеральных конституционных законах, и федеральных законах. То есть термин «федеральный закон» здесь является собирательным для всех законов, принимаемых на федеральном уровне. И тем самым как бы выделяется и противопоставляется законам субъектов Российской Федерации. Законодатель же использовал в статье 7 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации формулировку «федеральный закон», противоречащую настоящему Кодексу. То есть, по нашему мнению, законодатель закрепил приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в сфере уголовного судопроизводства по отношению именно к федеральным законам, а никак не к федеральным конституционным законам. Первоначально в проекте Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, принятом в первом чтении 6 июня 1997 г., оспариваемая сегодня статья была изложена в несколько ином виде: «Суд, прокурор, орган дознания и дознаватель при производстве по уголовным делам обязаны точно исполнять требования Конституции Российской Федерации, настоящего кодекса и других законов». Такая формулировка, на наш взгляд, более точно отражала иерархию законодательных актов в Российской Федерации, в частности, взаимодействие и взаимоотношения Уголовно-процессуального кодекса и иных законов. Уголовно-процессуальное законодательство — традиционно самостоятельная сфера правового регулирования, а поэтому юридической формой, в которую оно облачается, служит специальный федеральный закон — Уголовно-процессуальный кодекс, который в силу статьи 76 (часть 1) Конституции имеет прямое действие на территории Российской Федерации. Такой закон существенно отличается от других федеральных законов, что вытекает из смысла пункта «о» статьи 71 Конституции, а также других статей Конституции, требующих специального регулирования вопросов уголовно-процессуального законодательства. Это статьи 47—52, 118—123 Конституции Российской Федерации. Таким образом, в правовой системе Российской Федерации (часть 4 статьи 15 Конституции РФ) Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации представляет собой специальный законодательный акт особого рода. Исходя из его природы, предназначения в правовом государстве, лишь он предназначен на основе конституционных принципов устанавливать уголовное судопроизводство в стране. При этом, естественно, он обязан опираться на положения статьи 118 (часть 3) о судебной системе и статьи 128 (часть 3) Конституции Российской Федерации, определяющих, что полномочия, порядок образования и деятельность федеральных судов устанавливаются федеральным конституционным законом. Наличие особых, специальных законов в системе федеральных законов и их приоритет над неспециальными федеральными законами в настоящее время являются одной из черт нашей правовой системы. Этот аспект сейчас признан и Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 23 апреля 2004 г. № 9-П по делу о проверке конституционности отдельных положения федеральных законов о федеральных бюджетах на 2002, 2003, 2004 годы. Надо сказать, что этот аспект признан рядом других актов Конституционного Суда, о которых представители палат здесь сказали. Надо сказать, что этот аспект признан и Гражданским кодексом, и Бюджетным кодексом, и другими кодексами. Формулировка, которую мы сейчас увидели в Уголовно-процессуальном кодексе, не нова, она свойственна всей системе кодексов Российской Федерации. Противоречия же между частями 1 и 2 статьи 7 УПК Российской Федерации и частью 3 статьи 76 Конституции Российской Федерации, на наш взгляд, не усматривается. И вероятно, законодателю, может быть, надо было бы более тоньше изложить статью 7 Уголовного-процессуального кодекса России с тем, чтобы исключить те разночтения, которые здесь допускаются. Это по статье 7 Уголовно-процессуального кодекса. Теперь по части 2 статьи 15 Уголовно-процессуального кодекса, где установлено, что функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела не могут быть возложены на один и тот же орган или на одно и то же должностное лицо. Заявители полагают, что вот такая формулировка освобождает государственные органы, прокурора, следователя, дознавателя от их конституционной обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина, не возлагая вообще этих обязанностей на какой-либо орган, что эта норма оказалась декларацией, по их мнению. Они при этом, конечно, ориентируются на часть 1 статьи 20 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1960 г., где прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны были выявить оправдывающие, смягчающие ответственность обвиняемого обстоятельства. Освобождение прокурора, следователя и дознавателя от этой обязанности влечет, по их мнению, ухудшение положения лица, привлеченного в качестве обвиняемого. Мы полагаем, что действующая в настоящее время часть 2 статьи 15 Уголовно-процессуального кодекса никоим образом не ухудшает положение лиц, привлеченных в качестве обвиняемых. В число принципов уголовного процесса Российской Федерации впервые введен принцип состязательности сторон, в соответствии с которым установлено, что по каждому делу в суде должен участвовать обвинитель, по делам, по которым заведено предварительное следствие, — прокурор, как государственный обвинитель, по делам, рассматриваемым мировым судьей, — представители органа дознания, по делам частного обвинения — потерпевший, как частный обвинитель. Принцип состязательности сторон означает: отделение важнейших уголовно-процессуальных функций обвинения и защиты от функций правосудия и их размежевание между собой. Состязательность состоит в том, что суд рассматривает дело с участием сторон — обвинения и защиты. Причем обвиняемый (подсудимый) пользуется всеми правами стороны. Стороны — обвинитель, потерпевший, подсудимый, защитник, а также их гражданский истец, гражданский ответчик и представители — наделены равными процессуальными правами для отстаивания перед судом своих требований или утверждений других сторон. Функции сторон — обвинения и защиты — таким образом отделены от функций суда, который, не являясь стороной в судебном разбирательстве, наделен руководящей и решающей ролью. Такое построение судебного разбирательства в максимальной степени обеспечивает права и интересы обвинителя, потерпевшего, подсудимого и иных участников процесса, содействует выяснению объективной (материальной) истины, вынесению судом правильного, справедливого приговора. Принцип состязательности и равноправия сторон означает такое построение судебной процедуры, которое обеспечивает в судебном заседании при рассмотрении уголовных дел размежевание процессуальных функций на стороны обвинения и стороны защиты, пользующиеся равными процессуальными правами для отстаивания своих законных интересов. Процессуальный интерес — это выраженная в конкретном поведении участника уголовного судопроизводства его потребность к тому, чтобы итогом уголовно-процессуальной деятельности стал определенный устраивающий его результат. В современном законодательстве осуществление судопроизводства на основе состязательности и равноправия закреплено в статье 123 Конституции Российской Федерации. Согласно части первой статьи 6 УПК назначение уголовного судопроизводства состоит в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также в защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Выполнение этих функций возложено на государственные органы, ведущие процесс, в том числе и на досудебной стадии. В свете этого положения государственные органы, в том числе и прокурор, не отстраняются от защиты прав личности. Закон лишь определяет характер процессуальных функций, которые осуществляются участниками и сторонами судебного разбирательства. Характер такой — прокурор поддерживает обвинение, защитник осуществляет защиту, суд осуществляет правосудие, которое отделено от функций обвинения и защиты. Принцип состязательности относится к числу гарантий правосудия, который одновременно служит и инструментом защиты личности. Задача обвинителя в уголовном процессе современной России состоит не в том, чтобы во всяком случае добиться осуждения правонарушителя. Обвинителя в первую очередь должны беспокоить справедливость, установление истины, соблюдение прав личности и ресоциализация виновного. Непривлечение к уголовной ответственности невиновного — столь же ценный для обвинителя результат, как и осуждение действительно заслуживающего наказания. Обвинитель не перестает быть обвинителем, однако само обвинение из преследования обвиняемого становится, по выражению Смирнова, «формой радения о вине». Такой подход в полной мере отражает один из принципов уголовного судопроизводства, согласно которому уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечает назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. Внимание! Авторские права на книгу "Выступления полномочного представителя Президента РФ в Конституционном суде (2004-2005 гг)" (Митюков М.А.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
