|
|
ОглавлениеУголовно-правовые взгляды Н.Д.Сергеевского. Глава I. Н. Д. Сергеевский: служение Отечеству Глава II. Уголовно-правовые взгляды. Предварительные замечания Вина (элементы субъективной виновности) Предварительная преступная деятельность 2. История науки уголовного права II. Источники действующего права. 1. Уголовное законодательство Часть общая. Отдел I. Основание и предмет карательной деятельности. I. Уголовный закон II. Преступное деяние как объект карательной деятельности III. Право наказания (jus puniendi) Отдел II. Наказание (содержание карательной деятельности). Глава I. Общее учение Глава III. Система наказаний действующего права Глава I. Субъект преступного деяния Глава II. Объект преступного деяния Глава III. Преступное действие. Отделение первое. Внутренняя сторона Отделение второе. Внешняя сторона Отдел IV. Приложение наказания к преступному деянию. Глава I. Применение уголовного закона к деянию Глава II. Определение размеров наказания Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуIII. Право наказания (jus puniendi)Сергеевский. 1) Наказание в русском праве XVII века. 2) О праве наказания. Юрид. вестн. 1881. VI. 3) Основные вопросы наказания в новейшей литературе. Журн. гр. и угол. пр. 1893. VI. Таганцев. Карательная деятельность государства и ее границы. Журн. уг. и гр. пр. 1882. Фойницкий. Учение о наказании. Хейфиц. «Индивидуальная вина или целесообразная наказуемость», Ж. М. Ю., 1906, кн. 5. Мокринский. Наказание, его цели и предположения. Познышев. Основные вопросы учения о наказании. Неклюдов. Приложения к учебнику Бернера. Bar. Handbuch d. deutschen Strafrechts. I. Hepp. Darstellung und Beurtheilung der deutschen Strafrechtssysteme. Bar. Grundlagen des Strafrechts. Laistner. Das Recht in der Strafe. Heinze. In Holtzendorffs Handbuch. Einleitung. Wächter. Beilagen zu Vorlesungen. Mittelstädt. Gegen die Freiheitsstrafen. Prins. Criminalite et repression. Schmidt. Die Aufgaben der Strafrechtspflege. Liszt. Lehrbuch, I, 1910. С каждым отдельным фактом преступного деяния закон сопрягает то юридическое последствие, которое мы называем наказанием и которое по внешнему своему составу заключается в причинении преступнику известных страданий, вреда или стеснений по приговору суда, от лица государства. Вопрос о сущности наказания, его юридической природе или его отношении к государству и закону есть очень старый вопрос в нашей науке; он интересовал уже классических философов. Этот вопрос, однако, несмотря на свое стародавнее существование, и теперь носит неподходящее для себя название jus puniendi, то есть право наказания. Выражение jus puniendi обозначает право в субъективном смысле, т. е. на законе основанную власть или возможность что-либо делать или не делать по своему усмотрению; между тем как вышеуказанный вопрос имеет своим содержанием следующую цель: указать отношение института наказания к государству, то есть указать, необходим ли он или нет для государства: полезен ли он или нет; связан ли он с самой сущностью государства или нет. Выражение jus puniendi, право наказания, могло иметь значение строгого термина лишь для тех учений, которые возводили всю деятельность государства к велениям Божества и к полномочиям, исходящим от Божества или иного абсолютного, выше людей стоящего, авторитета. За этими пределами выражение «право наказания», хотя и употребляется в литературе, но теряет свой точный смысл и обозначает не только право, но и обязанность и даже необходимость налагать наказания. Существование наказания во всех государствах, на какой бы ступени развития они ни стояли, не подлежит никакому сомнению. Факт постоянного и повсеместного существования наказаний вместе с трудностью теоретического обоснования этого факта вызвал особое отношение к нему в литературе: многие исследователи прямо заявляют, что в анализ вопроса о сущности наказания не входит вопрос о том, необходимо оно или нет для государства, так как факт векового существования лучше всего убеждает в необходимости. Так, Шютце прямо заявляет, что право государства наказывать не нуждается в основании (Schütze, Lehrbuch); Кистяковский (Учебник) говорит то же самое; «теоретический спор о том, необходимо или нет наказание, можно отчислить к числу столь же праздных, как праздны споры, необходимо или нет жить человеку в обществе». Однако этот факт векового и повсеместного существования наказания мы не можем еще считать достаточным для его юридического обоснования. В самом деле, государство есть такая форма человеческого единения, в которой отношения граждан между собой и каждого отдельного гражданина к целому не произвольны и не случайны, а определяются правовыми нормами; государство есть правопорядок, и всякая деятельность власти должна в нем вытекать из свойств и целей государственного строя. Поэтому, если не будет установлено основание карательной деятельности, то правомерность уголовного наказания будет поставлена под сомнение; получится возможность объявить наказание простым актом насилия органов власти, не имеющим ничего общего с целями и задачами государства и являющимся в современной государственной жизни простым историческим анахронизмом. Кроме такого принципиального значения, выяснение основания государственной карательной деятельности безусловно необходимо для разрешения частных вопросов о формах наказания или о карательных средствах. Нетрудно видеть тесную зависимость этих последних от того источника, из которого мы будем выводить карательную деятельность государства: иначе должно быть организовано наказание, если мы признаем, например, Божество носителем или субъектом права наказания, а государство лишь его представителем; иначе — если признаем за государством самостоятельную непроизводную власть наказания. Вот почему вопрос о праве наказания, jus puniendi, или об основании наказания, правомерности наказания, о сущности наказания, о необходимости наказания в государстве и т. д. привлек к себе философскую мысль еще в эпоху древнейшей культуры и в высшей степени привлекает ее поныне — большего числа философских теорий не имеет ни один вопрос уголовного права. 1. Основание наказанияИстория наказаний представляет нам прежде всего поразительное многообразие форм или видов наказания: жизнь, тело, имущество, свобода, честь — все блага, все интересы были, так сказать, предметом наказания; смерть, увечье, причинение боли самой разнообразной, заточение, изгнание, лишение имущества, опозорение, оскорбление чувства чести и нравственного достоинства — все было средством наказания. Здесь разнообразие бесконечно; между отдельными видами наказаний нет почти общих внешних черт, исключая одной: каждое наказание причиняет вред или страдание лицу, на которое оно падает. Самый же вред или страдание, образующие собой содержание наказания, представляются весьма разнообразными: в одно время они исключительно направляются на физическую природу человека и материальные блага, в другое — на духовную его сторону; иногда же — на то и другое вместе. Наше право XVII века, например, направляет все уголовные кары свои на материальную сторону почти исключительно; наказания, направленные на духовную сторону, вроде выдачи головой, являются редким исключением. XVIII век вносит в карательную деятельность новые формы — вводится масса наказаний, имеющих своим предметом блага невещественные. Таковы: выставка у позорного столба, шельмование, поражение прав семейственных и т. д. Наоборот, XVI и XVII века на Западе были эпохой наибольшего развития именно наказаний, направленных на моральную сторону, наказаний позорящих разных форм и видов. Далее, все наказания в русском праве XVII века были приспособлены исключительно к извлечению польз и выгод для государства; в XVIII веке выдвигается начало целесообразности наказаний в направлении полезности для самого преступника. Что может быть общего, кроме элемента страдания, в формах современных нам наказаний; что общего в смертной казни и церковном покаянии; в наказании розгами и имущественном взыскании; в тюремном заключении и выговоре? Повторяем, здесь разнообразие бесконечно. Единственный вывод, который мы можем сделать, это то, что формы наказаний, или внешнее содержание карательных средств, как элемент безусловно изменчивый не относятся к сущности института наказания. Обращаясь, однако, к анализу внутренней стороны наказания, мы видим, что чрез все формы и виды наказаний в их историческом развитии и современном состоянии проходит одна общая идея — это то, что в наказании, какова бы ни была его форма и каково бы ни было его содержание, всегда заключается осуждение и порицание преступного деяния, притом не простое осуждение, но осуждение, выражаемое в такой форме, которая точно и ясно определяет размер и степень осуждения, соответственно сравнительной важности самого деяния. «Одно явление, — говорит Бар, — встречаем мы во всех наказаниях, которые известны в истории и которые только можно себе представить. Это — то обстоятельство, что наказание есть некоторый искусственный прием, сознательно направляемый к выражению порицания — eine absichtliche und künstliche Massregel, welche eine Missbiligung ausdrückt» (Bar, Grundlagen des Strafrechts). Это порицание есть единственный устойчивый внутренний элемент во всех столь разнообразных наказаниях. Порицание есть сущность всякого наказания; все прочее, сколь бы оно ни выступало по внешности на первый план, есть несущественная, изменяющаяся прибавка. Мы не только можем себе представить наказание без такой прибавки, но и положительное право его знает; это — выговор в присутствии суда. В таком выделении общей идеи всякого наказания, или сущности уголовного правосудия в целом, от внешних форм наказания, или карательных мер, заключается, по нашему мнению, ключ к разрешению всей проблемы. Отрешаясь мысленно от внешних форм наказания — столь изменчивых в истории — и останавливаясь только на общей идее его, мы легко определим отношение уголовного правосудия к правопорядку, а в этом будет в свою очередь заключаться и разрешение нашей задачи. Преступное деяние, как мы знаем, есть деяние, нарушающее нормы правопорядка; наказание, согласно вышесказанному, есть осуждение и порицание такого деяния. Нетрудно видеть, что для правопорядка осуждение и порицание деяний, его нарушающих, безусловно необходимо. Мы не можем себе представить вообще никакого общественного строя, никакой формы общественного единения людей, которая могла бы обойтись без определения тех деяний, которые нарушают установленный порядок, и без их соответствующего осуждения и порицания. Всякий общественный порядок нуждается в таком определении и без него невозможен. Если мы не будем знать, какие именно деяния запрещаются в данное время в нашем обществе, если мы откажемся от их осуждения и порицания, то мы тем самым потеряем всякое представление о порядке и не будем знать, что дозволяется и что требуется. Определение деяний несовместных с установленным порядком, есть не более как обратная сторона всякого порядка, столь же неизбежно необходимая, как и те нормы, которые определяют собой его положительные черты; осуждение и порицание таких деяний от лица общества есть, именно, тот акт, в котором фактически, а не только формально на бумаге, выражается положение о несовместимости их с порядком, и посредством которого непрестанно подтверждаются нормы последнего. Всякий общественный порядок: семья, всякое общество и всякая корпорация, всякая общественная группа, имеющая определенный строй, обязательный для членов ее, — все они отправляют в своей области функции уголовного правосудия, сообразно своим задачам и содержанию своей организации: все они имеют список преступных деяний, то есть деяний, нарушающих их нормы; все они судят своих преступников и налагают на них наказания, то есть выражают осуждение и порицание этих деяний. Рассматривая преступное деяние как нарушение норм известного порядка, а наказание, как осуждение и порицание, мы неизбежно должны придти к выводу, что правопорядок может существовать только тогда, когда он имеет список преступных деяний и когда он отправляет правосудие — судит и наказывает преступников, подтверждая и охраняя этим путем свои нормы. Государство, как одна из форм правопорядка, сообразно этому, тоже поставлено в безусловную необходимость отправлять уголовное правосудие — судить и наказывать преступников — так как в противном случае нормы его фактически потеряют обязательную силу, и оно само разложится. Разница между государством и другими правопорядками заключается лишь в том, что, во-первых, преступные деяния этих общественных порядков отличны от преступных деяний порядка государственного и отличие это вытекает из различия самих норм, их образующих; во-вторых, что карательные меры имеют другое содержание. Это последнее вытекает, с одной стороны, из тех целей, ради которых возникают отдельные общественные единения, а с другой — из различия отношений личности к целому в государстве и в прочих общественных организациях. Внимание! Авторские права на книгу "Уголовно-правовые взгляды Н.Д.Сергеевского" (Чучаев А.И.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
