|
|
ОглавлениеУголовно-правовые взгляды Н.Д.Сергеевского. Глава I. Н. Д. Сергеевский: служение Отечеству Глава II. Уголовно-правовые взгляды. Предварительные замечания Вина (элементы субъективной виновности) Предварительная преступная деятельность 2. История науки уголовного права II. Источники действующего права. 1. Уголовное законодательство Часть общая. Отдел I. Основание и предмет карательной деятельности. I. Уголовный закон II. Преступное деяние как объект карательной деятельности III. Право наказания (jus puniendi) Отдел II. Наказание (содержание карательной деятельности). Глава I. Общее учение Глава III. Система наказаний действующего права Глава I. Субъект преступного деяния Глава II. Объект преступного деяния Глава III. Преступное действие. Отделение первое. Внутренняя сторона Отделение второе. Внешняя сторона Отдел IV. Приложение наказания к преступному деянию. Глава I. Применение уголовного закона к деянию Глава II. Определение размеров наказания Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуНаказаниеЦентральное место в творческом наследии Сергеевского занимают вопросы наказания . Им опубликован ряд работ, не потерявших своей актуальности и в наши дни: «Преступление и наказание как предмет юридической науки (задача науки уголовного права)»; «О праве наказания»; «Антропологическое направление в исследованиях о преступлении и наказании (новейшая школа в Италии)»; «Смертная казнь в России в XVII и первой половине XVIII века»; «Телесное наказание в России в XVII веке» и др. Как уже говорилось, его докторская диссертация также была посвящена вопросам наказания («Наказание в русском уголовном праве XVII века», 1988 г.). Проблему наказаний не обходил вниманием, пожалуй, ни один ученый-криминалист XIX в., философ, богослов. Сергеевский отмечает, что в литературе насчитывается до 24 полных философских систем и около 100 отдельных теорий юристов, обосновывающих право наказывать. Ученому были близки взгляды Иеринга, утверждавшего, что «во всей области права нет другого понятия, которое могло бы, хотя бы приблизительно, равняться с понятием наказания в его культурно-историческом значении; никакое другое понятие не представляет собой лучшего отражения народной мысли, чувства и нравов современной ему эпохи; никакое другое понятие не связано так тесно со всеми фазами нравственного развития народа, как понятие наказания, мягкое и гибкое, как воск, на котором отпечатывается всякое давление, всякое ощущение. Лик права… на котором сказывается вся индивидуальность народа, его мысль и чувства, его спокойствие и страсти, развитие и грубость, короче, отражается, как в зеркале, вся его душа — уголовное право, есть сам народ; история уголовного права есть часть психологии человечества» . Наказание Сергеевский рассматривает с двух сторон: внешней и внутренней. С внешней стороны он характеризует его как причинение преступнику по приговору суда от имени государства страданий, вреда или ограничений. С внутренней стороны наказание, какова бы ни была его форма и каково бы ни было его содержание, всегда заключается в осуждении и порицании преступного деяния, выраженных в форме, которая определяет их степень соответственно сравнительной важности самого деяния. Строго говоря, эта идея высказывалась и до Сергеевского, однако она базировалась на более широком понимании порицания (не с точки зрения уголовного права, а с точки зрения морали). Солидаризуясь с Баром, ученый подчеркивает, что наказание — это искусственный прием, сознательно направляемый к выражению порицания. «…Порицание есть единственный устойчивый внутренний элемент во всех столь разнообразных наказаниях. Порицание есть сущность всякого наказания; все прочее, сколь бы оно ни выступало по внешности на первый план, есть несущественная, изменившаяся прибавка. Мы не только можем представить наказание без такой прибавки, но и положительное право его знает; это — выговор в присутствии суда» . Существование наказания во всех государствах во все времена в литературе XIX в. вызвало практически однозначную оценку: коль скоро это так, то нет необходимости искать основание карательной деятельности. А. Ф. Кистяковский, например, говорит: «Теоретический спор о том, необходимо или нет наказание, можно отчислить к числу столь же праздных, как праздны споры, необходимо или нет жить человеку в обществе» . Наказание действительно существует издревле. Однако это обстоятельство не объясняет ни истоков, ни правовой природы, ни права государства на его применение. При ответе на последний вопрос ученый формулирует положение, имеющее непреходящее значение: всякая деятельность власти должна иметь правовое основание. Без указанного основания правомерность уголовного наказания будет вызывать сомнение. В этом случае его можно считать простым актом насилия органов власти, не имеющим ничего общего с целями и задачами государства. Кроме того, решение вопроса о праве государства на наказание напрямую затрагивает проблему применяемых карательных средств. Если субъектом права наказания признается Божество, а государство — лишь его представителем, то соответствующим образом должна быть организована система видов наказания и порядок их применения; если же последнее наделяется самостоятельным, непроизводным правом наказания — карательные средства и их реализация, очевидно, должны быть иными. К середине XIX в. в доктрине уголовного права по рассматриваемому вопросу отчетливо выделились два направления: теории абсолютные и теории относительные (теории интереса). Представители первой из них основывают право государства на наказание исходя из абсолютных идей или принципов, имеющих вечное, мировое значение: божеский закон справедливости; общий мировой закон справедливости; врожденная идея справедливости; категорический императив разума и т. д. По их мнению, наказание назначается только потому, что этого требует вечная, выше людей стоящая идея, некий абсолют. Значение карательной деятельности для правопорядка в этом случае не принимается во внимание. Представители второго направления основывают рассматриваемое право целесообразностью наказания; государство при решении стоящих перед ним задач нуждается в самозащите , устрашении преступников, их исправлении и т. д. Таким образом, государство наделяется правом наказывать преступников, чтобы достигать указанных целей. Другими словами, в этом случае необходимость наказания видится в его полезности, в решении тех задач, которые лежат «вне самого наказания» (Бернер). В теории уголовного права выделялось и третье направление, так называемое смешанное, представляющее собой эклектичный набор положений абсолютных и относительных теорий. Его последователи, например, «указывая на врожденную справедливость как на основание наказания, в то же время признают и другие его основания, исправление преступника и т. д.» (А. Ф. Кистяковский). Названные подходы к определению права государства на наказание не разделялись не только Сергеевским, но и некоторыми другими видными учеными-криминалистами. Так, указывалось, что «без всякого сомнения, государство имеет интерес в том, чтобы преступные действия не были совершаемы. Конечно, оно может и должно принимать меры к предотвращению будущих преступлений. Однако отсюда еще не следует, чтобы наказание было для этого безусловно необходимым средством, и еще менее, чтобы оно было правомерным средством» (Гейнце). Меркель, Гейнце, Лайстнер, Биндинг и отчасти Бар, критикуя указанные направления в теории уголовного права, фактически создали новую доктрину, которую Сергеевский называет правовой теорией. Так, Биндинг предлагал основание наказания видеть в правонарушении; иначе говоря, наказание считать правовым последствием преступления. Гейнце исходил из того, что абсолютное обоснование наказания вытекает из безусловной необходимости государственной жизни. «В преступлении против государства заключается отпадение от нашей цивилизации, высшей и необходимой формой которой является государство, то это последнее и должно быть выполнителем наказания». Наказание в таком случае выступает как совершение преступником чего-либо в пользу общества, отбывание известной повинности для того, чтобы восстановить правовое равенство с остальными гражданами, нарушенное преступлением. Право государства налагать наказание базируется на признании государственной формы общежития, необходимой для цивилизации. «Преступление и наказание в их совокупности представляют собой голову Януса: лицо с печатью неправды есть преступление; лицо с печатью правды — наказание. Наказание не есть вовсе противоположение преступлению... но, наоборот, выражение его значения для права». Оценивая взгляды Гейнце, Сергевский замечает, что ученый основывает право государства наказывать преступника на двух положениях, которые сами нуждаются в доказательствах: а) государственный строй безусловно необходим для выполнения высшего назначения человечества; б) наказание есть единственное и безусловно необходимое средство для восстановления преступника в достоинстве полноправного члена правового союза. Лайстнер, в отличие от Гейнце, при определении права наказания исходит из сущности преступления как вторжения в сферу, подчиненную чужой воле. В связи с этим потерпевший получает право «наложить на преступника руку». Нетрудно заметить, что Лайстнер фактически не отвечает на исследуемый вопрос. «Право наложить руку» и есть право наказания, замечает Сергеевский. Но на чем это право основано? — вопрос оставлен без ответа. Подытоживая сложившуюся в науке ситуацию, можно заключить: а) абсолютные теории сконцентрировали свое внимание на абстрактной сущности наказания как последствия преступления, относительные теории — на его формах и конкретном содержании; б) из положений абсолютных теорий явствует, что уголовное правосудие для своего основания не нуждается ни в каких специальных целях; относительные же теории доказывают, что отдельные виды наказания должны быть целесообразными. Внимание! Авторские права на книгу "Уголовно-правовые взгляды Н.Д.Сергеевского" (Чучаев А.И.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
