|
|
ОглавлениеИсточники гражданского процессуального права Еще раз к вопросу о «Балластных» нормах в гражданском процессуальном законодательстве Применение нормативных актов в гражданском процессе. Автореферат докторской диссертации Применение нормативных актов в гражданском процессе. Монография Применение судом ведомственных нормативных актов при рассмотрении гражданских дел Условия применения подзаконных нормативных актов при разрешении гражданских дел в суде Субсидиарное применение норм права при разрешении гражданских дел Субсидиарное применение норм гпк при рассмотрении уголовных дел Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: проблемы применения Судебный акт как источник права. О постановлении Пленума вас рф от 14 февраля 2008 г. № 14 Применение прецедентов Европейского суда по правам человека как источника права Принцип правовой определенности в практике Европейского суда по правам человека Принцип правовой определенности: проблемы понимания Судебный прецедент в российской правовой системе Гражданский процессуальный закон и фактическая процессуальная деятельность Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуПринцип правовой определенности в практике Европейского суда по правам человека.В последнее время в российской печати появилось значительное количество интересных работ, посвященных различным аспектам деятельности Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ, Суд). Интерес отечественных юристов к данной проблематике во многом объясняется тем, что этот уникальный орган обладает достаточным авторитетом и властью, чтобы существенным образом влиять на развитие нашего законодательства и судебной практики. Постановления Суда относятся к числу важных международно-правовых актов. В частности, на обязательность постановлений ЕСПЧ, принятых в отношении России, для всех органов государственной власти, в том числе и для судов, а также на необходимость учета практики ЕСПЧ при применении Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней было обращено внимание в ряде постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Поскольку учет актов ЕСПЧ обязателен по всем делам, то, по существу, они носят характер правовых норм, хотя и своеобразных и не вполне обычных для российского правового менталитета. При этом видны как позитивные, так и негативные результаты его деятельности в России. Прежде всего это – восприятие российскими судами прецедентных решений ЕСПЧ, а вместе с ними и европейских социальных и правовых ценностей в качестве обязательных и подлежащих неукоснительному применению на практике. В то же время было бы грубой ошибкой оценивать то влияние, которое оказывают прецеденты Суда на развитие российской правовой системы, как исключительно положительное. Попытки механического переноса положений, записанных в постановлениях ЕСПЧ, на российскую правовую почву порой приводят к далеко не бесспорным, а по существу, антидемократическим изменениям отечественного законодательства и судебной практики. В данном отношении весьма характерны изменения, которые со ссылкой на принцип правовой определенности были в последнее время внесены в институт пересмотра судебных постановлений в порядке надзора. Одновременно серьезно меняется и судебная практика, что, по сути, означает сворачивание данного важного правового института. Чрезвычайно важна и практическая роль Суда. Помощь, которую он оказывает российским гражданам, защищая по конкретным делам их права и законные интересы от произвола российских судейских и иных чиновников, одновременно существенно влияя на складывающуюся судебную практику, переоценить невозможно. Присоединившись в 1998 г. к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (принята 4 ноября 1950 г. ; далее — Конвенция), Россия приняла на себя обязательство без специального соглашения признавать юрисдикцию Суда по вопросам применения и толкования Конвенции по тем делам, где она является стороной, если нарушение норм Конвенции имело место после 1998 г. Таким образом, для России формально имеют силу лишь решения по делам, в которых она являлась стороной. Однако если внимательно ознакомиться с практикой Суда, то становится понятно, что учитывать нужно не только те акты, которые были вынесены в отношении России, но и весь принятый ЕСПЧ массив постановлений, включая решения, вынесенные до 1998 г. Ведь Суд, как правило, достаточно точно следует данным им самим толкованиям Конвенции. Иными словами, зная подход Суда к решению того или иного вопроса, можно с большой степенью вероятности прогнозировать результат рассмотрения практически любого дела, принятого им к своему производству. Но тут исследователь сталкивается с серьезной проблемой следующего характера: количество постановлений Суда к настоящему времени «стало исчисляться десятками тысяч», их изучение превратилось в неподъемную задачу. Ситуация осложняется тем, что практически отсутствуют качественные переводы актов Суда на русский язык. Исходя из того, что незнание частных вопросов до известной степени может быть компенсировано пониманием принципов, мы предположили, что будет небезынтересной попытка разобраться в одном из наиболее часто упоминаемых в постановлениях высших российских судов, а также в юридической литературе принципов, разработанных Судом. Речь идет о принципе правовой определенности. Однако, как это ни странно, в Конвенции мы не найдем ни одного упоминания о данном принципе. Текстуально он не закреплен и в иных международно-правовых документах. В связи с этим его условно можно назвать принципом-фантомом. Попытаться понять содержание этого принципа можно лишь путем анализа практики Суда. Так, в деле «Брумареску против Румынии» Суд указал, что принцип правовой определенности — это один из основополагающих аспектов принципа верховенства права. Правовая определенность является необходимым следствием и условием реализации принципа верховенства права. Данный подход разделяется и отечественными юристами. Так, судья Конституционного Суда РФ Г. А. Гаджиев отмечает: «Принцип правовой определенности является частью нормативного содержания конституционного принципа верховенства права». В свою очередь, принцип верховенства права нашел закрепление в преамбуле Устава Совета Европы, в которой провозглашено, что подписавшие его государства вновь утверждают «свою приверженность духовным и моральным ценностям, которые являются общим достоянием их народов и подлинным источником принципов свободы личности, политической свободы и верховенства права, лежащих в основе любой истинной демократии». Указания на этот принцип содержатся также в ст. 3 названного документа: «Каждый Член Совета Европы должен признавать принцип верховенства права и принцип, в соответствии с которым все лица, находящиеся под его юрисдикцией, должны пользоваться правами человека и основными свободами, и искренне и активно сотрудничать во имя достижения цели Совета». Упоминание о принципе верховенства права имеется и в преамбуле Конвенции. Анализ практики ЕСПЧ приводит к выводу о том, что принцип верховенства права не является идеологической фикцией. Он активно используется Судом при толковании положений Конвенции. Такая роль положений Устава Совета Европы и преамбулы Конвенции вытекает из принятого Судом метода толкования Конвенции. Например, в решении по делу «Голдер против Соединенного Королевства» Суд указал, что при толковании Конвенции он будет руководствоваться ст. 31–33 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. Ссылаясь на п. 2 ст. 31 Венской конвенции, Суд в решении по делу Голдер подчеркнул, что преамбула к договору образует неотъемлемую часть его контекста. Более того, преамбула обычно бывает очень полезной для определения предмета и цели конкретного международно-правового акта при его толковании. Общее содержание принципа верховенства права весьма многообразно. Однако, выделив основное, можно утверждать, что его значение сводится к следующему. «1. Должно признаваться верховенство прав и свобод человека с обеспечением приоритетной задачи реальной защиты этих прав и свобод. 2. Вмешательство органов исполнительной власти в права индивидуумов должно находиться под эффективным контролем. Этот контроль обычно обеспечивается судебной системой, включая ее последнюю инстанцию. Судебный контроль предоставляет наилучшие гарантии независимости, беспристрастности и надлежащей процедуры («Класс и другие против Федеративной Республики Германии»). 3. Принцип верховенства права предполагает презумпцию субъективной беспристрастности суда, когда все его члены считаются свободными от личных предубеждений и пристрастий, пока не доказано обратное. Данная презумпция отражает важный элемент принципа верховенства права, заключающийся в том, что решения суда являются окончательными и обязательными, если они не отменены вышестоящим судом на основании их незаконности или несправедливости («Пуллар против Соединенного Королевства»). 4. В законодательстве каждого государства — члена Совета Европы должны быть средства юридической защиты от произвольного вмешательства публичных властей в осуществление гарантированных прав. При этом предоставление исполнительной власти неограниченных дискреционных полномочий противоречит принципу верховенства права». Таким образом, анализ отдельных положений принципа верховенства права помогает уяснить некоторые аспекты принципа правовой определенности. Этот принцип определяет приоритет судебной защиты, обеспечивающей стабильность правового регулирования и сложившихся правоотношений, защиту от произвольного вмешательства властей. Существование данного принципа необходимо для того, чтобы участники соответствующих правоотношений могли в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности официально признанного статуса приобретенных ими прав и обязанностей. Значение этого принципа сводится к тому, чтобы сделать поступки субъектов права понятными и предсказуемыми. Принцип служит обеспечению возможности координации действий субъектов права. Поведение, соответствующее данному принципу, является всеобъемлющим началом правопорядка. Это фундамент правовой системы. Разумеется, при таком понимании содержания данного принципа нужно признать, что оно весьма многогранно. Для целей настоящей статьи постараемся проследить его влияние именно на отношения по осуществлению правосудия. |
||||||||||||||||||||||
