|
|
ОглавлениеИсточники гражданского процессуального права Еще раз к вопросу о «Балластных» нормах в гражданском процессуальном законодательстве Применение нормативных актов в гражданском процессе. Автореферат докторской диссертации Применение нормативных актов в гражданском процессе. Монография Применение судом ведомственных нормативных актов при рассмотрении гражданских дел Условия применения подзаконных нормативных актов при разрешении гражданских дел в суде Субсидиарное применение норм права при разрешении гражданских дел Субсидиарное применение норм гпк при рассмотрении уголовных дел Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: проблемы применения Судебный акт как источник права. О постановлении Пленума вас рф от 14 февраля 2008 г. № 14 Применение прецедентов Европейского суда по правам человека как источника права Принцип правовой определенности в практике Европейского суда по правам человека Принцип правовой определенности: проблемы понимания Судебный прецедент в российской правовой системе Гражданский процессуальный закон и фактическая процессуальная деятельность Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуИсточники гражданского процессуального права.Система источников советского гражданского процессуального права Система источников советского гражданского процессуального права включает в себя значительное количество нормативных актов. Главнейшими из них являются Конституция СССР, Основы гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик и Гражданские процессуальные кодексы. Глава IX Конституции СССР закрепляет ряд важнейших положений, которые одновременно являются принципами гражданского и уголовного судопроизводства, а также советского судоустройства. К ним относятся принципы осуществления правосудия только судом, участия народных заседателей, национального языка судопроизводства, гласности, независимости судей и подчинения их только закону (ст. 102–103, 110–112). Аналогичные главы имеются в конституциях союзных и автономных республик. Основы гражданского судопроизводства в полном смысле этого слова можно было бы назвать процессуальной Конституцией. По вопросам гражданского процессуального права они являются юридической базой не только республиканского, но и союзного законодательства. Это означает, что при регулировании гражданского судопроизводства все иные союзные и республиканские нормативные акты должны исходить из положений Основ. Основы гражданского судопроизводства были утверждены сессией Верховного Совета СССР 8 декабря 1961 г. и введены в действие с 1 мая 1962 г. По объему это сравнительно небольшой законодательный акт, включающий в себя 64 статьи, распределенные между шестью разделами. Разделы Основ носят следующие наименования: I. Общие положения (ст. 1–23); II. Лица, участвующие в деле (ст. 24–30); III. Производство дел в суде первой инстанции (ст. 31–43); IV. Производство дел в кассационной и надзорной инстанциях (ст. 44–53); V. Исполнение судебных решений (ст. 54–58); VI. Гражданские процессуальные права иностранных граждан и лиц без гражданства. Иски к иностранным государствам, судебные поручения и решения иностранных судов. Международные договоры и соглашения (ст. 59–64). В Основах закреплены главнейшие положения гражданского судопроизводства. В правоприменительной деятельности непосредственные ссылки на Основы бывают сравнительно редко. Они встречаются в постановлениях Верховного Суда СССР. Их можно найти в решениях по гражданским делам военных трибуналов (в особенности, если трибунал находится вне территории СССР), а также при разрешении коллизионных вопросов союзного и республиканского законодательства. Однако основное значение этого законодательного акта в другом. Основы являются базой для нормотворчества союзных республик и Союза ССР по вопросам гражданского процессуального права. В 1963–1964 гг. были приняты ГПК во всех союзных республиках. ГПК РСФСР утвержден на сессии Верховного Совета РСФСР 11 июня 1964 г. и введен в действие с 1 декабря 1964 г. Он содержит шесть разделов, 42 главы, 438 статей. Структура ГПК РСФСР несколько отличается от структуры Основ. Разделы ГПК имеют следующие наименования: I. Общие положения (ст. 1–112); II. Производство в суде первой инстанции (ст. 113–281); III. Производство в кассационной инстанции (ст. 282–318); IV. Пересмотр решений, определений и постановлений, вступивших в законную силу (ст. 319–337); V. Исполнительное производство (ст. 338–432); VI. Гражданские процессуальные права иностранных граждан и лиц без гражданства. Иски к иностранным государствам, судебные поручения и решения иностранных судов. Международные договоры и соглашения (ст. 433–438). Раздел II ГПК разбит на три подраздела: I. Исковое производство; II. Производство по делам, возникающим из административно-правовых отношений; III. Особое производство. В конце ГПК даны три приложения, являющиеся вспомогательными структурными единицами Кодекса. Это приложение № 1 — «Перечень видов имущества граждан, на которое не может быть обращено взыскание»; № 2 — «Восстановление утраченного судебного или исполнительного производства» и № 3 — «Положение о третейском суде». Таким образом, в ГПК РСФСР, как и в Основах, шесть разделов. При этом полностью совпадают названия лишь двух разделов — первого и шестого. Имеются незначительные редакционные различия в названиях двух разделов — пятого, а также раздела III Основ и II ГПК. Есть и более существенные расхождения. В частности, в ГПК РСФСР отсутствует раздел «Лица, участвующие в деле». Глава с таким названием включена здесь в раздел «Общие положения», что представляется логически более оправданным. Раздел Основ «Производство дел в кассационной и надзорной инстанциях» в ГПК разбит на два раздела. Одновременно в названии IV раздела ГПК устранена неточность, допущенная в названии IV раздела Основ, поскольку оба акта предусматривают пересмотр судебных постановлений и по вновь открывшимся обстоятельствам (гл. 37 ГПК, ст. 53 Основ). ГПК союзных республик воспроизвели положения Основ, развили и детализировали многие из них. Кроме того, в пределах, предоставленных Основами, ГПК регламентируют ряд не предусмотренных этим законодательным актом положений. Кодексы детально урегулировали порядок рассмотрения гражданских дел. Исходя из потребностей судебной правоприменительной деятельности, ГПК ликвидировали многие пробелы законодательства. Они закрепили ряд положений, выработанных судебной практикой и наукой гражданского процессуального права. В то же время проблема совершенствования законодательства и в особенности практики его применения с принятием Основ и ГПК не снимается. В частности, в будущем законодательстве необходимо ликвидировать оставшиеся до сих пор отдельные пробелы в процессуальном регламенте. Нужно найти также наиболее оптимальные решения тех процессуальных вопросов, которые вызывают затруднения на практике, приводят к судебным ошибкам и нарушениям прав граждан. Нормы гражданско-процессуального характера в ряде случаев содержатся и в материально-правовом законодательстве — Основах и Кодексах. В частности, несколько положений принципиального характера закреплено в ст. 6 Основ гражданского законодательства (ст. 6 ГК РСФСР). Прежде всего, здесь перечислены основные правоохранительные органы и в самых общих чертах определены пределы компетенции каждого из них. В соответствии с этой нормой основной формой защиты субъективных прав граждан является судебная, дополнительной — защита гражданских прав общественными организациями и исключительной формой — административная. Споры между организациями по общему правилу разрешаются в арбитраже и в виде исключения в административном либо судебном порядке. Анализируемая норма окончательно разрешила очень важный вопрос, который в литературе, в том числе учебной, длительное время являлся дискуссионным. Статья 6 Основ гражданского законодательства предусмотрела право суда или арбитража своим решением прекратить или изменить спорное правоотношение. Таким образом, вопрос о существовании в советском праве преобразовательных исков в настоящее время сомнений вызывать не должен. В Основах и ГК закреплен ряд и других очень важных положений, имеющих значение норм не только материального, но и процессуального права. Так, в соответствии со ст. 7 Основ (ст. 7 ГК) к компетенции суда отнесено рассмотрение дел о защите чести и достоинства. Статья 16 Основ (ст. 81 ГК) устанавливает, что требование о защите нарушенного права принимается к рассмотрению судом независимо от истечения срока исковой давности. В ст. 54 ГПК РСФСР закреплено правило допустимости доказательств. Обстоятельства дела, которые по закону должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими средствами доказывания. Данная норма не носит самостоятельного характера, поскольку она отсылает к соответствующим материально-правовым нормам (ст. 44–47, 239, 269 и др. ГК). Разграничение компетенции суда и органов загса по расторжению брака, процессуальные особенности рассмотрения в судах дел о расторжении брака, об установлении отцовства, взыскании алиментов и ряд других вопросов регулируются Основами законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье, а также КоБС. Нормы процессуального характера содержатся в Основах законодательства о труде и КЗоТ, Основах земельного законодательства и Земельных кодексах и т. д. Источниками гражданского процессуального права являются отдельные Указы Президиума Верховного Совета СССР и президиумов Верховных Советов союзных республик. В их числе можно было бы назвать, например, союзный Указ от 10 апреля 1962 г. «О порядке введения в действие Основ гражданского законодательства и Основ гражданского судопроизводства», Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 12 июня 1964 г. «О порядке введения в действие Гражданского и Гражданского процессуального кодексов РСФСР» и ряд других. Отдельные вопросы гражданского судопроизводства регулируются постановлениями Совета Министров СССР и Советов Министров союзных республик. К ним относится, например, постановление Совета Министров СССР от 19 июля 1972 г. «О подведомственности возникающих при заключении договоров споров колхозов и межколхозных организаций с государственными, кооперативными и иными общественными предприятиями, организациями и учреждениями, а также между собой». Нормы гражданского процессуального права иногда содержатся в актах высших отраслевых органов государственного управления. Среди них можно было бы назвать Инструкцию Министерства финансов СССР от 4 апреля 1972 г. «О государственной пошлине» и «Инструкцию о порядке исполнения судебных решений», утвержденную Министерством юстиции РСФСР 24 апреля 1973 г. К источникам гражданского процессуального права относятся также международные договоры и соглашения, регулирующие вопросы оказания взаимной правовой помощи государств по гражданским делам. Таким образом, действующая в настоящее время система источников гражданского процессуального права является довольно громоздкой. Она включает в себя Основы гражданского судопроизводства, 15 ГПК союзных республик, ряд иных нормативных актов. К этому следовало бы добавить, что некоторые вопросы гражданского судопроизводства в ГПК союзных республик решаются по-разному. Причем такие расхождения лишь в редчайших случаях могут быть объяснены местными или национальными особенностями. Например, ГК и ГПК ГССР не предусматривают возможности ограничения дееспособности граждан, злоупотребляющих спиртными напитками или наркотическими веществами, поскольку это несовместимо с национальными традициями и бытовыми особенностями жизни данной республики. В подавляющем же большинстве случаев различные решения вопросов в республиканских ГПК объясняются разным толкованием норм Основ, отсутствием единства мнений по отдельным теоретическим проблемам, поисками лучших решений конкретных вопросов. Исследователи отмечают, что конечным итогом развития гражданского процессуального права должна явиться дальнейшая унификация кодексов и отказ от не оправдавших себя отличий. К этому следовало бы добавить, что постепенная унификация гражданского процессуального законодательства, с нашей точки зрения, в конце концов должна привести к образованию предпосылок для создания единого гражданского процессуального акта в виде ГПК СССР. Разумеется, это было бы связано с внесением соответствующих изменений в Конституцию СССР и конституции союзных республик. Полагаем, что эти изменения вряд ли смогут отразиться на государственном суверенитете союзных республик. Думается, что решению этой задачи в полной мере соответствовала бы разработка и принятие единого ГПК СССР. Выше отмечалось, что источниками гражданского процессуального права являются не только процессуальные, но и материально правовые акты. В то же время Основы и ГПК и, в частности, их разделы «Исполнительное производство», в свою очередь являются источниками других отраслей права, например административного. В соответствии со ст. 58 Основ (ст. 338 ГПК) по нормам гражданского процессуального права исполняются не только судебные постановления, но еще 13 различных актов, в том числе 6 видов административных актов. Прием аналогии применен в данном случае законодателем «с целью унификации существующих порядков и органов принудительного исполнения судебных решений». Достигаемый при этом эффект носит главным образом экономический и отчасти процессуальный характер. Проблема судебной практики как источника права Предметом спора в литературе, в том числе учебной, является вопрос о том, имеют ли значение источников права руководящие постановления Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов Верховных судов союзных республик. В ряде учебников эти акты не включены в число источников процессуального права. Существует и противоположная точка зрения. Для того, чтобы разобраться в этом вопросе, необходимо четко определить предмет спора. По своему содержанию руководящие постановления Пленумов Верховных судов либо их соответствующие части можно разбить на четыре группы. Первую из этих групп составят постановления, в которых Верховные суды ограничиваются цитированием соответствующих нормативных актов либо отсылкой к ним. В качестве примера такого рода можно сослаться на п. 9 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 октября 1965 г. «О практике применения судами процессуального законодательства при рассмотрении гражданских дел». Там изложено содержание п. 5 ст. 50 Основ, которым определены условия, при наличии которых кассационная или надзорная инстанция может вынести новое решение, не передавая дела на новое рассмотрение. Кроме того, дана отсылка к ст. 52 Основ и соответствующим нормам ГПК, в которых сформулированы требования, предъявляемые к определениям и постановлениям вышестоящих судов. Ко второй группе можно отнести руководящие постановления Пленумов, в которых Верховные суды дают толкование действующего законодательства. Например, на основании ч. 3 ст. 246 ГПК, если при рассмотрении дела в порядке особого производства возникает спор о праве, подведомственный судебным органам, суд оставляет заявление без рассмотрения и разъясняет заинтересованным лицам, что они вправе предъявить иск на общих основаниях. В ч. 3 п. 10 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 25 февраля 1966 г. «О судебной практике по делам об установлении фактов, имеющих юридическое значение» дано толкование этого положения закона. Очевидно, что акты, в которых содержится изложение, отсылка либо даже толкование закона, не могут рассматриваться в качестве источников права. К третьей группе можно отнести руководящие постановления Пленумов Верховных судов, в которых преодолеваются пробелы в действующем законодательстве на основе аналогии закона или права. Например, в порядке применения аналогии права Пленум Верховного Суда СССР в п. 5 своего постановления от 11 октября 1965 г. распространил действие норм ГПК четырех союзных республик на судопроизводство в остальных республиках. «Исходя из смысла процессуального законодательства и норм ГПК ряда союзных республик (ст. 308 ГПК Украинской ССР, ст. 297 ГПК Молдавской ССР, ст. 299 ГПК Казахской ССР, ст. 306 ГПК Эстонской ССР), представители общественных организаций и коллективов трудящихся вправе принять участие в рассмотрении дела и в суде кассационной инстанции». Вероятно, более целесообразным было бы в конкретном случае использовать право законодательной инициативы. Однако сам факт обращения здесь к аналогии права сомнений не вызывает. В то же время в отдельных случаях обращение к аналогии в руководящих постановлениях Пленумов Верховных судов вызывает возражение. Например, до недавнего времени решения судов по бракоразводным делам в некоторых случаях отменялись в порядке надзора по новым обстоятельствам в связи с фактическим примирением супругов и высказанным ими желанием сохранить семью. Правда, это можно было сделать и несколько проще, не регистрируя судебного решения в органах загса. Однако такое решение проблемы не всегда устраивало стороны и в ряде случаев они ставили вопрос об отмене вступившего в законную силу решения о расторжении брака. Практика порой шла по такому пути. Поскольку в момент вынесения решения оно, как правило, соответствовало требованиям законности и обоснованности, надзорный порядок отмены применялся здесь по существу по аналогии. Однако после принятия постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 21 февраля 1971 г. в данной республике это стало невозможным. В п. 9 названного постановления разъяснено: «Учитывая, что примирение супругов возможно и после вступления решения суда о расторжении брака в законную силу, суд вправе по их просьбе вынести определение о прекращении производства применительно к статье 364 ГПК, если развод не зарегистрирован в органах записи актов гражданского состояния». Таким образом, в данном случае Пленум Верховного Суда РСФСР предлагает по аналогии применять нормы исполнительного производства. Однако вывод о возможности применения здесь аналогии закона является, с нашей точки зрения, ошибочным. Нормы раздела V ГПК рассчитаны на принудительное исполнение судебных решений. Решение же о расторжении брака нельзя обратить к принудительному исполнению и можно исполнить лишь добровольно. Пленум Верховного Суда РСФСР не указал, какой конкретно пункт ст. 364 ГПК он имел в виду. Однако анализ данной нормы заставляет прийти к выводу о том, что ни одно из ее положений к решениям о расторжении брака применено быть не может. В анализируемой ситуации нет «взыскателя», «взыскания» и «отказа от взыскания» (п. 1 ст. 364 ГПК). Нет здесь и «должника». В данном случае трудно усмотреть также наличие «мирового соглашения», которое по общему правилу предполагает взаимные уступки и не всегда может быть применено к личным неимущественным отношениям (п. 2 ст. 364 ГПК). В соответствии с п. 8 указанного постановления Пленума для регистрации решения о разводе в органах загса не предусмотрено какого-либо срока, что не позволяет применить и п. 4 данной статьи. Не имеет сюда отношения и случай смерти «взыскателя» или «должника» (п. 3 ст. 364 ГПК). Не идет здесь речи и об отмене решения «соответствующего органа», либо о выдаче «исполнительного листа» (п. 5 ст. 364 ГПК). Между обсуждаемой ситуацией и положениями ст. 364 ГПК в сущности нет ничего общего, что исключает возможность применения аналогии закона. В данном случае по аналогии должны применяться нормы гл. 36 ГПК «Производство в надзорной инстанции». Возможность использования здесь аналогии закона обусловлена тем, что судебное решение не соответствует отношениям, сложившимся между сторонами. Поскольку в законе не предусмотрено специального порядка пересмотра судебных постановлений по новым обстоятельствам, следует применять наиболее близкий к нему институт. Таковым, с нашей точки зрения, является пересмотр судебных постановлений в порядке надзора, но не прекращение исполнительного производства. Акт исполнения решения по делам о расторжении брака осуществляется внесудебным путем, а на производство в административных органах нормы ГПК без прямого указания закона распространены быть не могут. Применение аналогии, в том числе и в руководящем постановлении Пленума Верховного Суда, расширяет сферу действия существующих норм, но не создает новых норм права. В то же время, будучи записанными в виде руководящего постановления Пленума Верховного Суда, указания о необходимости применения аналогии закона или права создают обязательный процессуальный регламент, с помощью которого суд преодолевает пробелы в праве. К четвертой группе следует отнести такие положения, сформулированные в постановлениях Пленумов Верховных судов, которых ранее не было в действующем законодательстве. В силу ряда причин Пленумы Верховных судов союзных республик и в особенности Пленум Верховного Суда СССР принимали и продолжают принимать постановления, которые по своему содержанию выходят далеко за рамки толкования законодательства. Вот только некоторые примеры подобного «нормотворчества». В соответствии со ст. 61 Основ гражданского законодательства договор найма жилого помещения не может быть расторгнут и наниматель не может быть выселен из жилого помещения иначе как в судебном порядке и по основаниям, установленным законом. Другими словами, выселение из занимаемого жилого помещения возможно лишь в случаях, прямо установленных законом. Пункт 12 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 г. «О судебной практике по жилищным гражданским делам» перечень таких случаев по существу дополняет. Там указано, что если по решению соответствующего компетентного органа жилое помещение в доме местного Совета или ведомства предназначено для производственных или общественных надобностей, наниматель этого помещения может быть выселен в судебном порядке. Поскольку в действующем законодательстве подобной нормы нет, следует признать, что Пленум Верховного Суда СССР ввел новое правило материально-правового и отчасти процессуального характера. Обсуждая по существу тот же вопрос, Пленум Верховного Суда РСФСР попытался разрешить его на основе аналогии закона. В п. 2 постановления Пленума от 10 августа 1971 г. «О практике применения судами статьи 332 ГК РСФСР» сказано: «В том случае, когда по решению исполнительного комитета или Совета Министров АССР изменяется целевое назначение дома и дом перестает быть объектом договора жилищного найма, обеспечение жилой площадью выселяемых в связи с этим нанимателей производится применительно к порядку, предусмотренному ст. 332 ГК». Однако в данном случае обращение к аналогии противоречит ст. 61 Основ гражданского законодательства (ст. 330 ГК), в соответствии с которыми выселение граждан возможно лишь по основаниям, прямо предусмотренным законом. Пунктом 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 8 октября 1973 г. «О практике рассмотрения судами гражданских дел в кассационном порядке» существенно дополнены положения ст. 45 Основ гражданского судопроизводства. В этой норме записано, что при рассмотрении дела в кассационном порядке суд по имеющимся в деле и дополнительно представленным сторонами и другими лицами, участвующими в деле, материалам проверяет законность и обоснованность решения суда первой инстанции. Пленум же Верховного Суда СССР под видом разъяснения дополнил эту норму указанием на возможность затребования дополнительных материалов судом кассационной инстанции по ходатайству сторон или по собственной инициативе. Поскольку в указанных и подобных им случаях Пленум Верховного Суда по существу вводит новое правило либо серьезно изменяет (дополняет) существующее и это разъяснение обязательно для всех судебных органов, вряд ли следует говорить здесь только о толковании законодательства. В то же время мы не можем согласиться с позицией тех ученых, которые считают подобное положение нормальным и пытаются как-то его обосновать. Такие попытки предпринимаются в литературе в разных направлениях. Одни авторы пытаются найти место постановлений Пленумов среди источников советского права. Так, И. С. Самощенко говорит о постановлениях Пленумов как о «дополнительной, служебной, но практически очень важной» форме выражения права. Эта «дополнительная» или «служебная» роль определяется некоторыми авторами в том отношении, что подобные нормы не являются самостоятельными, а носят «правоприменительный» или «интерпретационный» характер. Их можно охарактеризовать как «норму о норме». Не оспаривая подобных утверждений, ограничимся замечанием о том, что такого рода оценка «нормативной» или «поднормативной» роли постановлений Пленумов ни в коей мере не решает вопроса о своеобразии подобных правил. Ведь и подзаконные нормативные акты, например ведомственные инструкции, в ряде случаев являются не более чем «нормами о нормах» и отнюдь не носят самостоятельного характера. Различие между такими актами и постановлениями Пленумов вряд ли можно найти в «самостоятельности» одних и «интерпретационности» других. В действительности такое различие заключается в том, что ведомственный нормативный акт принимается в пределах компетенции соответствующего органа. Постановления же Пленумов Верховных судов, содержащие норму права, явно выходят за пределы компетенции судебных органов. Если же постановления Пленумов ограничиваются толкованием действующего законодательства, то о его «нормативном» или «поднормативном» характере речи быть не может. Отдельные авторы не оставляют попыток обосновать наличие у Пленума Верховного Суда СССР полномочий издавать правовые предписания. Так, В. В. Лазарев указывает, что Положение о Верховном Суде якобы «не управомочивает и не запрещает Пленуму Верховного Суда издавать подзаконные нормативные акты. Представляется, что это как раз один из тех случаев, когда действует правило “дозволено не только то, что прямо разрешено законом”». Один из аргументов, которые приводит данный автор, заключается в том, что термин «разъяснение», по его мнению, отнюдь не идентичен термину «толкование». Законодательные органы в ряде случаев «пользуются термином «разъяснить», хотя сомнения в том, что они устанавливают новую норму, не возникает». В действительности же усмотреть сколько-нибудь существенную разницу между терминами «толкование» и «разъяснение» законодательства чрезвычайно затруднительно. В этом плане интересно отметить, что руководящие работники Верховного Суда СССР в весьма ответственных выступлениях вкладывали в эти термины идентичный смысл. В обоснование своей точки зрения В. В. Лазарев приводит и другие соображения. В частности, он указывает, что в случае обнаружения пробела в праве процедура принятия нормативного акта, ликвидирующего пробел, «требует известного времени. Пленуму Верховного Суда остается одно из двух: или оставить решение неурегулированных случаев на усмотрение нижестоящих судов, или выработать для них нормативное указание». Приведенные аргументы не в состоянии обосновать отказа от необходимости следования по третьему, единственно правомерному пути — использованию права законодательной инициативы. Если же наделение Пленума Верховного Суда нормотворческими функциями является на самом деле оправданным и необходимым, следует внести законодателю такое предложение. Высказанные соображения, к сожалению, носят сугубо теоретический характер и адресованы в будущее. Что же касается настоящего, то нельзя не считаться с тем, что Пленумы Верховных судов в известной мере занимаются самодеятельным нормотворчеством. Поскольку принимаемые ими руководящие разъяснения обязательны для нижестоящих судов, подобные акты должны быть признаны одним из способов преодоления пробелов в праве. Постановления Пленумов, содержащие новые нормы, мы не можем отнести к источникам права, подзаконным либо «поднормативным» актам. Их противоречивая природа может быть охарактеризована в качестве суррогата нормативного акта. Такое значение постановления Пленумов Верховных судов либо их соответствующие части будут иметь в тех случаях, когда в них формулируются новые правила, ранее не известные советскому праву. Несколько в меньшей степени эта же характеристика относится и к случаям, когда Пленум Верховного Суда предписывает в определенных ситуациях обращаться к аналогии закона или аналогии права. В основе такого рода регламентации судебной деятельности по-прежнему будет лежать аналогия. Однако вопрос о применении аналогии «в чистом виде» каждый раз решается судом, рассматривающим дело по существу, и требует соответствующего обоснования. В данном же случае деятельность суда регламентируется более жестко. Она в значительной степени упрощается, так как суду уже нет необходимости раздумывать над вопросом о целесообразности применения аналогии, о необходимости обоснования этого приема и т. д. Суду достаточно сослаться на соответствующее постановление Пленума Верховного Суда, которое является для него обязательным и до известной степени выполняет и в данном случае функцию суррогата нормативного акта. |
||||||||||||||||||||||
