Книги

Философия права. Курс лекций. Том 2

Отв. ред. Марченко М.Н.

Возрастное ограничение:

12+

Жанр:

Юридическая

Издательство:

Проспект

Дата размещения:

19.03.2014

ISBN:

9785392017744

Язык:

Объем текста:

555 стр.

Формат:

epub

Лекция 33.
ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ

• Проблемы идентификации сравнительного правоведения как науки и учебной дисциплины

• Роль и назначение сравнительного правоведения

• Метод и методология сравнительного правоведения

• Философия права и сравнительное правоведение

• Классификация национальных правовых систем: понятие, критерии классификации, формирование правовых семей

Проблемы идентификации сравнительного правоведения как науки и учебной дисциплины

Несмотря на то что сравнительное правоведение имеет довольно длительную историю своего развития, в нем по-прежнему, как и на ранних этапах эволюции, значительное место занимают традиционные, до конца не решенные вопросы, такие как понятие, содержание, внутреннее строение, формы проявления, методология, терминология, юридическая и шире — социальная природа данного образования, его место и роль в процессе исследования правовой материи, характер взаимосвязи и взаимодействия сравнительного правоведения как научной и учебной дисциплины с другими, сопряженными с ним, дисциплинами, в том числе — с общей теорией права, философией права и др.

Даже само название «сравнительное право», укоренившееся в западной юриспруденции, воспринимается далеко не однозначно в отечественной и зарубежной литературе.

Одни из авторов считают его вполне приемлемым и адекватно отражающим охватываемую им сравнительно-правовую реальность. Другие — наоборот, стараются избегать его употребления, считая его неточным.

Среди сторонников использования термина «сравнительное право» следует назвать известного западного компаративиста Питера Дэ Круза, который хотя и выделяет его в системе других юридических терминов в качестве «уникального по сценарию правовых исследований и учебных программ», тем не менее считает его вполне приемлемым для обозначения сравнительно-правовой материи. Данный термин приемлем, по мнению автора, во всех смыслах, в том числе «содержательном» и «описательном». Если рассматривать термин «сравнительное право» как неотъемлемую часть действующего права, пишет П. Круз, то он окажется пригодным прежде всего в содержательном смысле, «в смысле охвата и отражения всех правовых систем», а также — в «описательном» смысле, как «описание метода проведения научных исследований и реализации учебных программ».

При этом в процессе использования термина «сравнительное право» П. Круза, в отличие от других авторов, вовсе не смущает то обстоятельство, что по природе своей это право не является обычным правом — системой правил поведения или системой норм, составляющих институт или отрасль права, наподобие семейного, гражданского права или права собственности.

Аналогичного мнения относительно «сравнительного права» придерживаются и другие авторы. М. Богдан, например, считает, что, несмотря на то что термин «сравнительное право» является в некоторой степени двусмысленным и вводящим в заблуждение, поскольку не отражает собой «никакой самостоятельной части правовой системы», тем не менее он имеет полное право на существование уже в силу неких исторических причин, а именно в силу того, что был воспринят юристами разных стран и широко использовался в течение очень длительного времени.

Термином «сравнительное право» для обозначения сравнительно-правовой материи широко пользуются также К. Цвайгерт, X. Кетц, Ф. Лаусон, О. Кан-Фрейнд и другие западные компаративисты. Характерно, что для многих из них он считается как нечто само собой разумеющееся. Основное внимание при этом фокусируется не на самом термине или названии, а на его содержании. В качестве примера можно сослаться на рассуждение К. Цвайгерта и X. Кетца о том, что прежде чем попытаться раскрыть суть, функции и цели сравнительного права, следует прежде всего уяснить значение самого словосочетания “сравнительное право”. Под этим термином, по мнению авторов, понимается «применение сравнительного метода при изучении права как объекта интеллектуальной деятельности».

Среди ученых-компаративистов, сомневающихся в целесообразности и обоснованности использования термина «сравнительное право» или выступающих против него, следует назвать американского юриста, бывшего президента Международной академии сравнительного права Р. Паунда. В своей вступительной речи на открытии IV Конгресса Международной академии сравнительного права (Париж, 1954 г.) он говорил: «Когда я размышляю о сравнительном праве, то всегда думаю о чем-то более широком и емком, чем это обозначается соответствующим английским словосочетанием “comparative law”. Я думаю не только и даже не столько о сравнительном праве как таковом, сколько о науке “сравнительного права”».

В таком же ключе рассуждают и некоторые другие западные и отечественные авторы. Они вообще предпочитают говорить не о «сравнительном праве» как таковом, а о «сравнительном правоведении» как о науке или о соответствующей отрасли знаний.

«Сравнительное правоведение», пишет в связи с этим Ю. А. Тихомиров, является теорией или научной дисциплиной в ряде отраслей юридической науки. Ее цель — изучать и сопоставлять различные правовые массивы и системы между собой и с нормами международного права, выявлять сходство и различия, определять тенденции общепринятого развития.

По мнению автора, термин и понятие «сравнительное правоведение» является более предпочтительным, чем термин «сравнительное право». К тому же их нельзя отождествлять. Первое гораздо богаче и объемнее по содержанию и обладает комплексным характером. Второе же понятие «вообще вызывает сомнения, поскольку трудно представить подобную новую разновидность права». Исходя из триединого представления о праве национальном, международном и надгосударственном, нелегко находить место «сравнительному праву». Сравнительное правоведение в нашем понимании и предназначено для сопоставления вышеуказанных разновидностей права, не претендуя на новый вид права.

Ю. А. Тихомиров считает, что «в научном отношении» к термину и понятию «сравнительное правоведение» ближе других стоит «компаративистика». С последним трудно спорить, поскольку данным термином, происходящим от английского слова «compare» — сравнение, обозначается слишком широкий круг вопросов, в том числе не относящихся к юриспруденции. Однако в отечественном научном обиходе термин «компаративистика» довольно регулярно и активно используется для обозначения сравнительно-правовой материи и, несомненно, имеет все основания для своего существования. Аналогично дело обстоит и с укоренившимся в сознании правоведов термином «компаративист», применяющимся к лицам, занимающимся сравнительным правоведением.

Наряду с названными терминами и понятиями для обозначения сравнительно-правовой материи используются также и другие термины и понятия, такие как «сравнительная юриспруденция», «сравнительное изучение права», «сравнительный анализ правовых актов и систем», «сравнительное исследование законодательства» и др. Каждый из них, несомненно, отражает определенные стороны сравнительноправовой материи и происходящих в ней процессов, и в этом смысле без претензий на всеобъемлемость имеет право на существование.

Что же касается общего названия сравнительно-правовой материи и процессов, то наиболее подходящими как адекватно отражающие действительность представляются термины «сравнительное право» и «сравнительное правоведение».

Первый из них исторически сложился и закрепился в основном в западной юридической литературе. Еще Гуттеридж в своей книге «Сравнительное право», вышедшей в 1946 г., писал, что термин «сравнительное право» широко признан на Западе, хотя в нем и содержится элемент двусмысленности.

Относительно термина «сравнительное правоведение» следует заметить, что хотя он периодически использовался в западной литературе, но наибольшее распространение и закрепление он получил все же в «восточной» — социалистической и постсоциалистической литературе.

В силу исторически сложившихся обстоятельств представляется, что в настоящее время нет никакой необходимости заменять одни термины и названия на другие, спорить об адекватности или неадекватности того или иного термина. Целесообразным будет использовать как равнозначные оба термина и названия: «сравнительное право» и «сравнительное правоведение».

К тому же, и это самое главное, дело заключается не в самом термине или названии, а в опосредуемом им содержании. А именно: в том, какой смысл вкладывается в тот или иной термин, каково его непосредственное содержание и назначение, наконец, каков статус обозначаемой им дисциплины.

В отношении статуса и содержания сравнительного правоведения, так же как и в отношении его названия, в отечественной и зарубежной литературе нет единого мнения.

Среди множества высказываемых мнений наиболее четко выделяются следующие три точки зрения.

Суть первой из них, появившейся на свет почти одновременно с процессом развития сравнительного правоведения, заключается в том, что сравнительное правоведение отождествляется со сравнительным методом, целиком и полностью сводится к сравнительному методу. Подобный традиционный для ранней отечественной и зарубежной компаративистики подход разделялся и отчасти разделяется в настоящее время целым рядом известных в данной области исследователей, таких как Э. Паттерсон, рассматривавший сравнительное правоведение скорее как «метод исследования», чем как юридический институт, Поллок, Давид, Гуттеридж и др.

При этом сравнительный метод, нередко отождествляясь с теорией сравнительного метода, анализируется под разными углами зрения. Он рассматривается, например, как «универсальный способ интерпретации юридических актов», принадлежащих к различным правовым системам; как один из методов адаптации одних правовых и социальных систем к другим; как одно из наиболее важных средств конструктивного решения теоретически и практически важных для развития сравнительного правоведения проблем.

Споры о том, отождествляется ли сравнительное правоведение со сравнительным методом или не отождествляется, сводится ли оно к нему и к теории сравнительного метода или не сводится, нашли довольно широкое отражение не только в западной, но и в отечественной литературе. Обращая внимание на этот факт, А. А. Тилле и Г. В. Швеков писали в 70-е гг., что «основной спор в вопросе о природе сравнительного правоведения в настоящее время ведется вокруг того, есть ли сравнительное правоведение наука или это — специфический метод, присущий всем юридическим наукам». «Подавляющее большинство в Советском Союзе и за рубежом отрицают наличие науки сравнительного правоведения». Некоторые же юристы считают сравнительное правоведение особой юридической наукой, но ведут спор по поводу того, что же составляет ее предмет.

Суть второй точки зрения заключается в том, что авторами-компаративистами отрицается правомерность сведения сравнительного правоведения к сравнительному методу. Сравнительное правоведение рассматривается при этом как относительно самостоятельная отрасль знаний, как самостоятельная научная и учебная дисциплина.

Данная точка зрения, разделявшаяся раньше лишь немногими авторами, в настоящее время доминирует в научной литературе. Рассмотрение сравнительного правоведения в качестве отдельной социальной науки, инициированное такими известными компаративистами, как Салей, Рабэль, Райнштайн и Холл, привело к определенному оживлению сравнительно-правовых исследований, к формированию взгляда на сравнительное правоведение не как на метод или составную часть сравнительного метода, а как на отдельную отрасль научных знаний.

Однако в данном подходе к определению статуса сравнительного правоведения есть довольно значительные нюансы. Дело заключается в том, что не все авторы, разделяющие взгляд на сравнительное правоведение как на отдельную отрасль знаний, придают ему статус самостоятельной дисциплины. Сравнительное правоведение при этом нередко рассматривается лишь как «самостоятельное направление правовых исследований», как «формирование новых направлений научного поиска» и др. Что же касается полной самостоятельности сравнительного правоведения как научной и учебной дисциплины, то в отношении ее в отечественной и зарубежной литературе нередко проявляется скептицизм.

По мнению М. Богдана, не подлежит никакому сомнению, что исследовательская работа, проводимая в области сравнительного правоведения, имеет в высшей степени квалифицированный, научный характер. Однако вопрос заключается в том, может ли сравнительное правоведение только исходя из этого рассматриваться как самостоятельная дисциплина, «формирующая собой независимую отрасль знаний». Ведь до сих пор не выработано достаточно четких и общепризнанных критериев определения того, что составляет «независимую сферу научных исследований». До сих пор нет четкого представления о том, чем определяются «границы между сложившимися, традиционными правовыми дисциплинами». Нет достаточно ясного понимания того, что должно лежать в основе разграничения различных правовых дисциплин — практические потребности, академические («педагогические») или какие-то иные соображения.

В результате своих научных поисков и рассуждений автор приходит к выводу о том, что сравнительное правоведение с «общетеоретической и методологической точек зрения» следует рассматривать как самостоятельную дисциплину под более точным названием сравнительная юриспруденция. Однако некоторые сомнения, судя по высказываниям автора, все же сохраняются.

Остаются они и у некоторых отечественных авторов, занимающихся проблемами сравнительного правоведения. Это следует из их общих выводов и отдельных рассуждений. В качестве примера можно сослаться на суждение А. X. Саидова о том, что при определении статуса сравнительного правоведения речь, по-видимому, должна идти не об «институционном признании некой новой научной дисциплины, а об осознании ряда относительно новых проблем, которые возникли перед правовой наукой». Такого же мнения придерживаются и другие авторы, рассматривающие сравнительное правоведение как «особое направление научных исследований».

Суть третьего подхода к определению статуса сравнительного правоведения — своеобразного компромиссного варианта — заключается в том, что оно рассматривается и «как научная дисциплина со своими собственными правами, и как метод».

В том случае, рассуждают авторы — сторонники данного подхода, когда в пределах сравнительного правоведения решаются вопросы, «лежащие на высоком уровне абстракции», например такие, которые касаются сравнительно-правового анализа, иерархии источников права, выявления общей основы различных правовых систем, попыток группирования различных правовых систем в единые правовые семьи и т. д., — можно говорить о сравнительном правоведении как о «независимой отрасли научных знаний», самостоятельной юридической дисциплине. Во всех же остальных случаях сравнительное правоведение следует рассматривать лишь как «особую область научных исследований в рамках общей теории права, предполагающую широкое применение сравнительного метода».

Наряду с названными существуют и другие представления о природе и статусе сравнительного правоведения, которые, однако, при всей своей важности и значимости имеют, по мнению ряда авторов, вовлеченных в дискуссию по данному вопросу, «скорее теоретический, нежели практический характер».

Это вовсе не означает, что проблема определения природы и статуса сравнительного правоведения вообще не играет никакой практической роли. Практическая значимость ее предопределяется перспективами развития и применения сравнительного правоведения для решения не только общетеоретических задач, касающихся всех сравнительно-правовых исследований, но и сугубо практических, имеющих отношение лишь к отдельным правовым нормам, актам и институтам или отраслям права, вопросов.

Решая проблему определения природы и статуса сравнительного правоведения на современном этапе, можно с полной уверенностью сказать, что в структурном и функциональном плане она выступает как вполне сложившаяся, относительно самостоятельная и обособленная от всех других гуманитарных наук юридическая научная и учебная дисциплина, имеющая свой собственный предмет, метод, сферу применения, выполняющая свою собственную роль в системе юридических знаний и юридического образования и имеющая свое особое социальное назначение.

Независимо от того, как понимается и как воспринимается сравнительное правоведение применительно к его природе, статусу, происхождению, выполняемым им функциям и пр., во всех вариантах его понимания и толкования у него есть общеродовые признаки и черты.

Среди них следует указать прежде всего на те, которые связаны методологически и этимологически с понятием и термином «сравнение». «Сравнение» является той исходной основой, базой, на которой и строится весь сравнительно-правовой анализ.

Раскрывая содержание и назначение данного термина и понятия, философ А. В. Савинов писал: «В своем общем значении сравнение есть действие, которым мы устанавливаем тождество (сходство) и различие в предметах и явлениях действительности, в их (этих предметов и явлений) отражении в нашем уме. Сравнить — значит отличить нечто как равное себе от другого, а также, с другой стороны, — найти в другом то же самое, что нам известно, или сходное с ним».

Другой отечественный ученый, Н. И. Кондаков, рассуждая на данную тему, отмечал, что в широком смысле слова «сравнение» есть прежде всего один из основных логических приемов познания внешнего мира. Познание любого предмета и явления, подчеркивал автор, начинается с того, что мы отличаем его от других предметов и устанавливаем сходство его с родственными предметами.

«Познание есть процесс, в котором различение и сходство находятся в неразрывном единстве».

Следует напомнить, что понятие и термин «сравнение» имеет не локальный, а глобальный, универсальный характер. Он распространяется на все без исключения сферы деятельности человека, области научного познания и обучения. Однако применительно к государственно-правовой, так же как и к любой иной сфере исследования, он имеет специфический характер. Специфичность эта обусловлена как самой природой, так и другими особенностями исследуемой государственно-правовой материи. Об этом будет отдельно сказано ниже.

Среди других общеродовых признаков и черт сравнительного правоведения следует указать на его комплексный характер. Суть комплексности заключается в том, что сравнительное правоведение, по общему признанию, сводится не только к сравнению «чисто» правовых норм, отраслей и институтов, принадлежащих к разным правовым системам, а охватывает собой и окружающую их историческую, национальную, культурную и иную среду.

Сравнительное правоведение, рассуждает в связи с этим П. Круз, имеет своеобразный «эклектический характер» в том смысле, что черпает свои основные черты и особенности в целом ряде юридических и неюридических дисциплин. Оно признает важность взаимоотношений между правом и составляющими его нормами, с одной стороны, и историей, философией и культурой — с другой. Исследователи сравнительного правоведения исходят из того, что каждая сопоставляемая правовая система представляет собой «особое выражение (отражение) породившего ее духа народа и вместе с тем результат влияния на него многочисленных исторических событий, формирующих национальный характер, амбиции и менталитет».

В связи с комплексным характером сравнительного правоведения в научной литературе вполне резонно отмечается, что теоретически и практически невозможно глубоко и всесторонне познать сравниваемые правовые нормы, отрасли или институты, возникшие и развившиеся в различных исторических, национальных, культурных, политических и идеологических условиях, без глубокого понимания и учета особенностей данной окружающей их среды.

Данное положение стало общепризнанным лишь в последние годы. Что же касается прежних лет, то в этот период доминировал, как правило, или «чисто» юридический подход, ориентированный на изучение сравниваемых правовых норм и институтов самих по себе, в «чистом» виде, или же историко-юридический подход.

Последний был свойствен в особенности XIX столетию. По утверждению Р. Паунда, XIX в. стал «веком доминирования исторического подхода» к ведению сравнительно-правовых исследований. Суть его заключалась в том, что в процессе проведения сравнительных исследований в области государства и права основное внимание акцентировалось прежде всего на рассмотрении доисторической природы и особенностей процесса развития правовых систем и институтов, характера их теорий, правил и доктрин, на попытках «выявления основных принципов права с помощью глубокого и всестороннего анализа права прошлого».

В более поздний период — в конце XIX — первой половине XX в. — исторический подход к проведению сравнительно-правовых исследований был расширен и дополнен социологическим, культурологическим и другими подходами.

Важной особенностью сравнительного правоведения является то, что оно носит не внутринациональный, а межнациональный характер, оно сориентировано на изучение не только и даже не столько внутрисистемных (внутри каждой национальной системы права) проблем, сколько на анализ межнациональных проблем, лежащих в плоскости сравнительного анализа различных систем права.

Разумеется, существование сравнительного правоведения невозможно без опоры на национальное право. Глубокое и разностороннее знание сравниваемых систем права является основой, первым и весьма важным шагом на пути развития сравнительного правоведения. Без этого нет и не может быть даже речи о проведении сравнительно-правовых исследований и, соответственно, о применении сравнительного метода.

Однако это не означает, что сравнительное правоведение имеет преимущественно национальный или внутрисистемный характер. Оно сориентировано на получение и применение правовых знаний, имеющих преимущественно межсистемный (между различными системами права) и межнациональный характер.

Кроме названных, существуют и другие, свойственные лишь сравнительному правоведению признаки и черты. Они характеризуют его с самых различных сторон — с точки зрения статики и динамики, соотношения с национальным и международным правом, под углом зрения его теоретической и практической значимости. Выявлению и раскрытию их должны быть посвящены отдельные самостоятельные исследования, а сейчас представляется важным обратить внимание на особенности взаимоотношения «сравнительного права» с «правом», на то, что понимание и толкование «сравнительного права» находится в прямой зависимости от того, как понимается и каким представляется само «право».

Роль и назначение сравнительного правоведения

В процессе идентификации сравнительного правоведения как науки и учебной дисциплины и рассмотрения его с сугубо юридической, философской или иной точки зрения весьма важным представляется обратить внимание на то, какую роль выполняет данная дисциплина среди других непосредственно связанных с нею дисциплин, какие при этом цели она преследует и какие функции осуществляет.

Отвечая на эти и им подобные вопросы, исследователи по-разному относятся к выделению и определению тех или иных функций или целей. Например, в одних случаях одни и те же направления воздействия сравнительного правоведения на процесс познания «чисто» правовой или государственно-правовой материи рассматриваются как его познавательная функция, способствующая «полноценной юридической образованности» и эффективности научных познаний, а в других — именуются как познавательная цель, ориентирующая исследователя «на глубокое и масштабное изучение правовых явлений».

Среди основных функций сравнительного правоведения традиционно выделяются такие, как прогностическая, коммуникационная, прикладная и другие направления его воздействия на процесс познания права. В числе главных целей данной дисциплины рассматриваются информационная, познавательная, аналитическая, интегративная и критическая. К перечню этих целей иногда добавляется пропагандистская цель, наличие которой оправдывается тем, что «каждое государство заинтересовано в защите своей правовой системы и пропаганде ее достоинств».

В отношении функций и целей сравнительного правоведения — определения их понятия, содержания, перечня основных функций и целей и т. д., как и по отношению к ряду других вопросов, касающихся данной дисциплины, в отечественной и зарубежной литературе нет единого мнения.

Однако, независимо от того, как понимаются и как классифицируются основные функции и цели сравнительного правоведения, а также независимо от того, как решаются все другие касающиеся рассматриваемой дисциплины вопросы, подавляющее большинство исследователей сравнительно-правовой материи сходятся во мнении о том, что по мере развития общества, государства и правовой системы роль и значение сравнительного права, его теоретическая и практическая значимость не только не ослабевают, как это иногда утверждают отдельные скептики, а, наоборот, все больше усиливаются и возрастают.

В научной литературе верно в связи с этим констатируется, что «в последние десятилетия юридическая компаративистика в мире существенно обогатилась», а ее роль и значение в различных сферах государственно-правовой жизни значительно усилились. В особенности это касается сферы научных исследований, сферы юридического образования, правотворческой и правоприменительной деятельности. Особо следует отметить повышение роли и значения сравнительного правоведения в сферах, связанных с процессом унификации и гармонизации права. В силу важности данной формы проявления практической значимости сравнительного правоведения остановимся кратко на ее рассмотрении.

Во избежание терминологической путаницы предварительно заметим, что в отечественной и зарубежной литературе понятия «унификация» и «гармонизация» трактуются не всегда одинаково. В Словаре русского языка «унификация» понимается как «приведение к единообразию», а «гармонизация» — как «стройное сочетание, взаимное соответствие» предметов, явлений, частей целого, качеств и т. п.

Применительно к правовой материи — правовым системам, отраслям права, нормам и институтам права, наконец, к законодательству — «унификация» рассматривается в виде разработки и введения в действие «общеобязательных единообразных юридических норм». В свою очередь, «гармонизация» представляется как согласование «общих подходов, концепций развития национальных законодательств», а также как процесс выработки «общих правовых принципов и отдельных решений».

Сравнивая между собой трактовки данных понятий, не трудно заметить, что если смысл первого из них усматривается в разработке и введении в действие единообразных правовых норм, то смысл второго понятия — «гармонизации» — видится лишь в согласовании общих подходов и концепций, а также в выработке общих правовых принципов и отдельных решений.

В отечественной литературе «унификация» и «гармонизация» наряду со «сближением законодательства» и принятием модельных правовых актов рассматриваются иногда как основные направления и формы проведения «согласованного правового развития государств». Такое или ему подобное понимание и толкование «унификации» и «гармонизации», несомненно, заслуживает внимание и имеет полное право на свое существование. Однако оно далеко не всеми поддерживается и разделяется.

В западной литературе бытует иное представление об «унификации» и «гармонизации» права. Подчеркивая сложность и многоаспектность данных явлений и отражающих их понятий, западные компаративисты в одних случаях исходят, например, из того, что «унификация» вовсе не должна ограничиваться разработкой и применением новых норм права, «состоять из соглашений» по поводу создания этих правовых норм.

Купить

Внимание! Авторские права на книгу "Философия права. Курс лекций. Том 2" (Отв. ред. Марченко М.Н.) охраняются законодательством!

Философия права. Курс лекций. Том 2

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Лекция 33.
ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ

Проблемы идентификации сравнительного правоведения как науки и учебной дисциплины

Роль и назначение сравнительного правоведения

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях

Философия права. Курс лекций. Том 2

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Лекция 33.ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ

Проблемы идентификации сравнительного правоведения как науки и учебной дисциплины

Роль и назначение сравнительного правоведения

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях

Лекция 33.
ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ