|
|
Оглавление§ 2. Концептуальная сущность консерватизма и либерализма § 3. Эволюция консервативных и либеральных воззрений в России § 2. Теория правового государства § 3. Идея этатизма и ее теоретическое обоснование § 4. Функции и границы государственной власти § 2. Идеи естественного права и социологическая школа § 3. Юридический позитивизм и нормативная теория § 4. Учения о правах личности и роль государства и права в их обеспечении Глава IV. Полиция в России в свете консервативной и либеральной теории государства и права § 1. Развитие теоретических представлений § 2. Полицейское государство: теория и практика § 3. Эволюция, правовые основы и функции полиции Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу§ 3. Эволюция консервативных и либеральных воззрений в РоссииРазвитие консервативных и либеральных воззрений в России происходило под флагом давнего спора о ее цивилизационной принадлежности. Либерализм — явление европейской культуры, что бы там ни говорили. Находясь на стыке двух цивилизаций, Россия вольно или невольно воспринимала черты и той и другой теории. Здесь уместно вспомнить стихи А. Блока, который писал: Мы как послушные холопы Держали щит меж двух Враждебных рас — монголов и Европы. К великому сожалению, консерватизм и либерализм складывались в России не как взаимообогащающие идеологические и политико-правовые конструкции, а почти всегда как антагонистические течения общественно-политической мысли. Пикантность ситуации отягощалось еще и двумя очень важными обстоятельствами, которые никак нельзя сбрасывать со счетов. Примерно со времен Петра Великого, считал П. Струве, в России сложились «антиобщественное государство» и «антигосударственное общество». Для России это представляет серьезную опасность, ибо в ней государство — нечто большее, чем в других странах. Кстати, такое положение продолжает иметь место между прочим и сегодня. Власть проводит мероприятия, не очень-то надеясь на толерантность общества, а часто просто не обращая на него внимания. Общество платит государству той же монетой. Второе обстоятельство заключается в том, что правительство в России, а уж интеллектуальная часть общества вне всякого сомнения, тайно или явно хотели принадлежать Европе, брать с нее пример, восхищаться ее «цивилизованностью», в то время как общество в целом оставалось довольно консервативным, к тому же обладало восточной ментальностью. Думаю, что мы до сих пор не вполне осознаем глубочайшую пропасть, которая лежала между декабристами и тем народом, которого они хотели освободить. Вряд ли бы он нашел слова благодарности для них, несмотря на их жертвенность, перед которой есть основание склонить голову. Культура в России всегда была европейской в элитарном смысле этого слова, а вот отношения власть — общество обладали восточным колоритом. «Исторически Россия, конечно, не Азия, — писал В. О. Ключевский, — но географически она совсем и не Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой; но природа положила на нее особенность и влияние, которое всегда влекли ее к Азии или в нее влекли Азию». Картина появления консервативных и либеральных воззрений будет неполной, если не принимать во внимание исторические факторы их появления. Евразийские народы, писал Л. Н. Гумилев, строили общую государственность исходя из принципа первичности прав каждого народа на определенный образ жизни. На Руси этот принцип воплотился в концепции соборности и соблюдался совершенно неукоснительно. Таким образом, обеспечивались и права отдельного человека. Исторический опыт показал, что пока за каждым народом сохранялось право быть самим собой, объединенная Евразия успешно сдерживала натиск и Западной Европы, и Китая, и мусульман. К сожалению, в ХХ в. мы отказались от этой здравой традиционной для нашей страны политики и начали руководствоваться европейскими принципами — пытались всех сделать одинаковыми. А кому хочется быть похожим на другого? Механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения мало дал хорошего, и это неудивительно. Ведь российский суперэтнос сложился на 500 лет позже. Как бы мы ни изучали европейский опыт, мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы. Наш возраст, наш уровень пассионарности предполагает совсем иные императивы поведения. Это вовсе не означает, считает Гумилев, что нужно с порога отметать все чужое. Изучать иной опыт можно и должно, но стоит помнить, что все это чужой опыт. Так называемые цивилизованные страны относятся к иному суперэтносу — западноевропейскому миру, который ранее назывался «христианским миром». Возник он в IX в. и за тысячелетие пришел к естественному финалу своей этнической истории. Именно поэтому мы видим у западноевропейцев высокоразвитую технику, налаженный быт, господство порядка, опирающегося на право. Все это — итог длительного исторического развития. Конечно, можно попытаться «войти в круг цивилизованных народов», т. е. в чужой суперэтнос. Но, к сожалению, ничто не дается даром. Надо осознавать, что ценой интеграции России с Западной Европой в любом случае будет полный отказ от отечественных традиций и последующая ассимиляция. Религия всегда выступала мощным государствообразующим фактором. Владимир, распространив свою власть на все славяно-русские земли, неизбежно должен был придерживаться какой-то, как сказали бы сегодня, «общенациональной политической программы», которая по условиям того времени выражалась в религиозной форме. Важным оказалось и то, что православие не проповедовало идеи предопределения. Крещение дало нашим предкам высшую свободу — свободу выбора между добром и злом, а победа православия подарила Руси тысячелетнюю историю. В XI в. Польша сблизилась с католическим Западом. Граница двух различных культур пролегла по славянским народам. Сей факт важен для нас потому, что на протяжении всей дальнейшей истории в Древней Руси, а впоследствии и в России постоянно шла борьба двух политических течений: «западнического (проевропейского)» и «почвеннического», выражавшегося в стремлении держаться своих традиций. На этом фоне понятны нападки на православную церковь, продолжающиеся и в настоящее время. Причина состоит в том, что она была не просто институтом общества, а фундаментом государства. Как справедливо замечает один из иерархов Русской православной церкви, «русская государственность всегда мыслила себя, всегда строилась и действовала как государственность христианская, черпая в православном вероучении идеалы и смысл своего существования». Величайшее значение православия и Церкви отмечал в своих работах И. Солоневич: «Я утверждаю, что хранителем православия является русский народ или, иначе, что православие является национальной религией русского народа». Д. А. Хомяков, сам того не подозревая, выдвинул идею, которая станет затем символом российского консерватизма: «Русский народ в области веры живет православием; в области государственной — держится самодержавия, а в области быта крепок своей народностью». Если говорить о консерватизме как о государственной идеологии, то приходится признать, что государственную идеологию Русского государства значительный период его истории вырабатывали православные мыслители. Такой версии придерживается и, надо сказать, справедливо, известный специалист по истории России, американский профессор Ричард Пайпс. Митрополит Иларион, Иосиф Волоцкий, Нил Сорский, Филофей, автор политической доктрины «Москва — третий Рим», созидали идеологию Русского государства, которое на завершающей стадии своего развития превратилась в огромную империю. В сфере права консерватизм придерживался идеациональной концепции права, по терминологии Питирима Сорокина, которой пришла на смену чувственная. Эту перемену российский консерватизм принять не мог, хотя ей трудно было сопротивляться. С течением времени пропасть, разделяющая эти две цивилизации (европейскую и российскую. — А. К.), пишет митрополит Иоанн, становилась все глубже, а начиная приблизительно с XVI в., когда новая, чувственная, а по своей сути богоборческая культура победила в Европе окончательно, святая Русь и Запад стали не просто разными мирами, но мирами-антиподами, мирами-антагонистами, исповедующими полярные, не совместимые друг с другом системы мировоззренческих ценностей. Формальным правовым актом, зримо закрепившим позиции России в этом противостоянии миров, стало знаменитое Уложение царя Алексея Михайловича, соборно утвержденное в 1649 г. Уложение накладывало обязанность с почитанием относиться к Русской православной церкви. Но, к сожалению, отмечает митрополит Иоанн, эпоха торжества духовной русской культуры стала одновременно и переломным этапом в развитии российского общества: до XVIII столетия монолитное и духовно единое — после петровских реформ оно раскололось на две неравные части с различными культурными архетипами и несхожими идеалами жизни. «Прорубив окно в Европу» Петр I сделал это столь грубо и неаккуратно, что существенно повредил защитные механизмы православной России. В результате на протяжении XVIII–XIX вв. на Руси постепенно складывались две культуры, две цивилизации — традиционная, соборная цивилизация православного большинства и модернистская, индивидуалистическая культура «просвещенного», безбожного меньшинства. Непримиримая борьба между ними в конечном счете и определила трагедию русской судьбы в XX в. Нельзя не заметить категоричность суждений митрополита Иоанна. Но он не одинок в своих оценках. Такой же точки зрения придерживался и консервативно мыслящий Ф. М. Достоевский. В «Дневнике писателя», в романе «Бесы» он отметил факт «отпадения от Бога» либеральной русской интеллигенции. И вообще, Достоевский считал, что западное образование приведет русского человека к преступлению. Действительно, борьба между российским консерватизмом и российским либерализмом основательно ослабили государственный корабль, результатом чего явилась цепь революций, которые в конечном счете погубили Российскую империю. К. Мангейм определил ряд исторических фактов, вызывающих появление консерватизма: «1. Уклад историко-общественных сил должен перестать быть статичным. Он должен быть динамичным процессом направленных изменений. Отдельные события должны во все большей степени указывать в каждой сфере на ключевые проблемы развития общественной ткани. 2. Далее, динамика этого процесса должна во все большей степени вытекать из социальной дифференциации. Должны появиться разные классы («горизонтальные» социальные группы, реагирующие на события более или менее однородно). Некоторые будут стремиться к подталкиванию общественного развития, другие — к тому, чтобы его задержать или даже сознательно повернуть вспять. 3. Затем, идеи также нужно различать по сходным принципам. Главные мыслительные тенденции, несмотря на то, какие смеси и синтезы возникнут, должны соответствовать общим чертам этой общественной дифференциации. 4. Отметим, наконец, что эта социальная дифференциация (на группы с разной функцией по отношению к общественному прогрессу — ускоряющей или сдерживающей) должна становиться все более политической, а позднее даже чисто экономической. Политический фактор должен быть автономен и должен стать ядром, вокруг которого кристаллизируются новые группировки». Если обобщить все сказанное, то консервативная волна появляется тогда, когда возникает реальная угроза существующим политическим, правовым, более широко — социальным институтам. Надо признать, что единой концепции консерватизма в России так и не сложилось. И это несмотря на мощнейший интеллектуальный потенциал. Убежденными консерваторами были Н. М. Карамзин, П. А. Вяземский, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Ф. И. Тютчев, Ф. М. Достоевский, славянофилы, которых на западе часто называют «романтически настроенными националистами». Вроде бы ничего особенного, но как сразу смещаются акценты. О политиках консервативного крыла и говорить нечего. «Имя им — легион». У консерватизма много лиц. Можно говорить о темпераменте, стиле, юридическом консерватизме, о научном и бытовом и т. д. Из этой мозаики можно слепить более-менее целостную картину российского консерватизма, который был основан на базовых постулатах. 1. Россия должна развиваться по собственному политическому и духовно-нравственному пути, отличному от западного. Из этого следовало признание доминирующей роли государства и незыблемости самодержавной власти в России. Впрочем, консерваторы допускали и возможность проведения умеренных реформ при сохранении основ существующей политической системы. 2. Стержнем всех консервативных концепций являлась религиозная константа, обусловленная идеократическим взглядом на мир, сакрализацией церковной власти и основных явлений государственной жизни. 3. Для русских консерваторов было характерно стремление к сохранению общественной иерархии, традиционного сословного строя. 4. Консерваторы очень осторожно относились к бурному развитию капитализма в России и требовали учитывать специфику оте-чественной экономики, в частности общинный уклад российской деревни. 5. Неотъемлемой чертой консерватизма была последовательная и острая критика либерализма, парламентаризма и социализма. Освещение эволюции российского консерватизма ориентирует на взгляды, так сказать, людей пишущих. Вместе с тем практически консервативные идеи воплощали граф Алексей Аракчеев (1796–1834 гг.), граф Александр Бенкендорф (1783–1844 гг.), граф Сергей Уваров (1786–1855 гг.), граф Петр Валуев (1815–1890 гг.), граф Петр Шувалов (1827–1889 гг.), граф Дмитрий Толстой (1823–1889 гг.), Вячеслав фон Плеве (1846–1904 гг.), Великий князь Сергей Александрович (1857–1905 гг.). Если вести речь о консерватизме как политико-правовом направлении, то первым консервативно-мыслящим интеллектуалом был, по всей видимости, князь М. М. Щербатов. Хотя нетрудно предвидеть и возможные возражения против этого заявления. Михаил Михайлович Щербатов был выдающимся историком, публицистом и государственным деятелем, автором множества работ на историческую и политико-правовую проблему. Выступив против реформаторской деятельности Екатерины Великой, Щербатов обосновал свою позицию тем, что государство только тогда будет прочным, когда оно основано на «знатных и достаточных фамилиях». Он выступил категоричным противником равенства людей, сторонником крепостничества и сильной государственной власти. В 1784 г. он издает утопический роман «Путешествие в страну Офирскую», где описал свой идеал государства, опирающегося исключительно на дворянство, государства явно полицейского, которое экономически держалось на труде самых настоящих рабов. В лице Щербатова мы имеем дело с зарождающимся российским консерватизмом патриотического толка, в котором доминировала установка на соблюдение традиций предков и неприятие разных «заморских премудростей». С этой целью он и написал свою знаменитую работу «О повреждении нравов в России». Большой вклад в развитие русского консерватизма внес Николай Михайлович Карамзин (1766–1826 гг.) — выдающийся историк, писатель, публицист. Как и многие передовые люди своего времени, он во многом симпатизировал политическому и экономическому быту передовых европейских государств. С восторгом встретил французскую революцию 1789 г., однако затем разочаровался в ней и очень страшился распространения идей европейского Просвещения в России. В свои 24 года удививший познаниями самого Канта, просветитель и масон, совершает решительные шаги в своей жизни — он пересматривает свои воззрения. Получив заказ от Александра I на написание истории России в 1803 г., Карамзин был приближен к императору и отчасти к его семье, в которой едва ли не главную роль играла княгиня Екатерина Павловна. Войдя в ее ближайший круг, Николай Михайлович вольно или невольно оказался в роли оппонента М. М. Сперанскому, «локомотиву» либеральных преобразований в России. Консервативная партия явно нуждалась в одаренном «вожде» мысли, и она его получила в лице Карамзина. Еще в «Письмах русского путешественника» Карамзин выдвинул гипотезу о том, что каждому народу объективно присуще свое индивидуальное государственное устройство в соответствии с его культурными, историческими, правовыми, политическими традициями. Внимание! Авторские права на книгу "Государство и право в контексте консервативной и либеральной идеологии: опыт ретроспективного анализа" (Корнев Аркадий Владимирович) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
