Аутография языка и сознания

Гиренок Ф.И.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Философия Издательство: Проспект Дата размещения: 10.03.2017 ISBN: 9785392243402 Язык: Объем текста: 251 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Введение

Глава 1. Аутография абсурда

Глава 2. Новый натурализм в антропологии

Глава 3. Почему человек ускользает от наблюдения?

Глава 4. Аутография палеолитического искусства

Глава 5. Аутизм как модель понимания человека

Глава 6. Четыре уровня падения сознания в «Магическое»

Глава 7. Галлюцинации как самораскрывающаяся сущность человека

Глава 8. Самость без «Я»

Глава 9. Эмоция как сознание, которое не знает, что оно сознание

Глава 10. Сознание

Глава 11. Язык

Глава 12. Речь

Глава 13. Слова

Глава 14. Язык и социум

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 2.
Новый натурализм в антропологии

К новым натуралистам в антропологии относятся Палмеры, Пинкер, Деннет, Монич и другие исследователи. В чем же новизна натурализма? На мой взгляд, она состоит в учреждении концептуального пространства, основанного на идеях языковой, коммуникативной и ментальной близости человека и животного. В этом пространстве встретились филологи и биологи, психологи и дарвинисты, генетические инженеры и эволюционисты. Что же их так сблизило? На мой взгляд, их сблизила попытка удалить из языка описания человека все неудобные метафизические проблемы в надежде получить эффективные схемы упрощения. Например, начиная с Декарта, любимым предметом обсуждения философов было сознание. И вот недавно за дело взялись биологи и филологи. Но, о чем бы они ни говорили, у них все сводится к нейронам мозга и синтаксису. Одним из центров упрощения стало понятие коммуникации.

1. Критика эволюционной психологии

Натурализм грозится затопить пространство современной мысли. Он надеется покончить с бесплодными разговорами философов о сознании и языке и пытается перевести обсуждение проблемы в плоскость естественнонаучного мышления.

1.1 Коммуникация

Новые натуралисты считают очевидным факт социализации приматов, понимая социальность и как умение предсказывать реакцию представителей своего вида на собственное поведение, и как различие полов и поколений. Но никто из новых антропологов не объяснил, почему каждая обезьяна существует сама по себе, хотя она и социальна.

Видимо, обезьяний эгоизм связан с тем, что животные подчиняются побудительной силе действия их собственного сенсомоторного аппарата. И ничему иному они не подчиняются. А без подчинения коллективной галлюцинации или слову никакая коммуникация, на мой взгляд, невозможна. То есть проблема коммуникации состоит в выборе соотношения больших и малых грез, а не в обмене информацией.

Новые антропологи говорят о том, что животных волнует положение в социальной иерархии, а также возможность повышения своего ранга.

Конечно, чем выше ранг, тем доступнее еда и самки. Но высота ранга обеспечивается силой, а не умом. Между тем, новые антропологи полагают, что чем больше социальная группа, тем больше неокортекс, новая кора мозга. Обосновывается это тем, что в большой социальной группе нужно уметь следить за друзьями друзей и друзьями врагов. Как же разрешается эта проблема?

Малая социальная группа сплачивается уходом друг за другом, вычесыванием паразитов. Но что делать, когда возникает большая группа? Тогда, как думают новые антропологи, на смену вычесыванию паразитов приходит язык.

1.2 Язык

Язык возникает как замещение процедуры поиска обезьянами друг у друга паразитов. Смысл языка, по словам Бикертона, состоит в познании социума, которое выражается в болтовне, в сплетнях друг о друге. Эта болтовня склеивает значительно больше особей в одно целое, чем вычесывание паразитов. Но чтобы болтать, нужно говорить. У животных есть язык, но у них нет речи. Как же они тогда болтают?

Новый натурализм в антропологии понимает, что коммуникация животных осуществляется без речи, с опорой на сигнальную суггестию. Тогда как у человека коммуникация осуществляется посредством речевой суггестии, которой, в свою очередь, предшествует магия, то есть галлюцинация, подчиняющая себе организм.

Чтобы уменьшить разрыв между человеком и животным, новые антропологи стали искать говорящих птиц и животных. Особой популярностью у них стали пользоваться попугай Алекс, шимпанзе Уошу и лингвистический гений Канзи, который сам научился говорить. Однако эволюционные психологи пришли к выводу, что:

— языковые способности обезьян не являются врожденными;

— обезьяны не способны спонтанно создавать знаки;

— у обезьян нет внутренней мотивации к языковому общению.

Очевиден огромный разрыв между человеком и его ближайшими родственниками.

Новый натурализм в антропологии не смог объяснить появление этого разрыва, ибо сам этот разрыв должен интерпретироваться как разрыв в адаптивном поведении человека, благодаря которому эволюция заменилась историей. Между обезьяной, имеющей языковой опыт, и человеком, не имеющим языкового опыта, лежит не преодолеваемая эволюцией пропасть.

1.3 Мозги палеолита и история

Все понимают, что эволюция идет медленно, шаг за шагом, сотнями тысяч лет. Сначала появился homo habilis — человек умелый. Это было 2,5 миллиона лет тому назад в Танзании. Прожил он миллион лет и помер. В местах его захоронения находят заостренные каменные отщепы. Был этот человек обезьяной. На смену ему пришел homo erectus, прямоходящий гоминид. Эти приматы хорошо бегали и научились пользоваться огнем. Об их уме свидетельствует изобретенный ими топор в виде капли. Все было хорошо, но эти приматы превратились в каннибалов. Затем их сменили неандертальцы — смесь, как многие думают, человека и обезьяны.

Современные ученые склонны рассматривать этих обезьян, как параллельное человечество. Жили неандертальцы недолго, около 200 тысяч лет, и вымерли примерно 30 тысяч лет назад. Вернее, они не вымерли. Их просто съели наши предки, которые, как полагает Поршнев и как склонны полагать современные антропологи, были каннибалами. Правда, у Рэчел Кастэри из Мичиганского университета другой взгляд на проблему. Она полагает, что неандертальцы жили трудно и недолго. А наши предки тоже жили трудно, но долго. У неандертальцев не было бабушек и дедушек, а у наших предков они были. Вот они-то и решили судьбу соревнования между ними. Ведь бабушки — это опыт, это библиотека знаний и умений. Это то, что ускорило процесс исторического развития человека.

Неандертальцы тоже были очень умными обезьянами. Размер их мозга был больше, чем у современных людей. Они делали эффективные ножи. Но, к сожалению, у них голова не имела лба. У них лоб заменял затылок. Но и затылка им хватало для того, чтобы хоронить мертвых и даже класть в могилу цветы. Недавно у неандертальца нашли подъязычную кость. Она оказалась такой же, как и у нас. Поэтому пошли слухи о том, что эти обезьяны разговаривали.

По мнению новых натуралистов, неандертальцев интересовали вопросы жизни и смерти. Но ответить на эти вопросы они не успели, ибо вымерли. В Институте эволюционной антропологии им. Планка восстановили генетический код неандертальца. И если ничто не помешает немецким ученым, то они готовы воссоздать неандертальца в виде параллельного человечества.

Неандертальцев сменили наши предки — homo sapiens sapiens. Некоторое время ученые думали, что наш предок — это кроманьонский человек. Но потом они решили, что это все-таки еще обезьяна, хотя и очень умная. Современный же человек в Европе появился совсем недавно, каких-нибудь 35 тысяч лет назад. До этого он жил в Африке и почему-то молчал. Ничего о себе не рассказывал. Затем пришел в Европу и здесь стал рисовать. Аборигены удивились этому и умерли.

У нас и у наших предков одни и те же мозги, одна и та же психика эпохи палеолита. Если эволюция идет медленно, то история идет быстро. Она спешит и не ждет, когда у нас появятся новая психика и новые мозги. Исторически мы живем в эпоху симуляции, а эволюционно в наших черепных коробках все еще находится психика каменного века. Возникает вопрос: как же нам с такими мозгами удалось разогнать историю, заставить ее ускоряться?

У эволюционных психологов нет ответов на эти вопросы. Но у них есть ответ на другой вопрос. Вот, например, мы боимся змей. Почему? Потому что этот страх идет к нам из палеолита. Он позволяет нам избежать их укусов, то есть носит явный адаптивный характер, равно как и бипедализм.

Встречаясь, новые антропологи любят рассказывать друг другу историю о том, как обезьяны очеловечиваются, побеждая свой страх перед змеями. Антропологи сделали муляж змеи и долго приучали обезьяну к этому муляжу. Затем антропологи стали просить обезьяну тыкать этой змеей в других обезьян. Иногда она исполняла эту просьбу, печально глядя на антропологов. Мол, уж лучше змей избегать инстинктивно и адаптироваться без сознания, чем жить с душевными муками.

1.4 Бипедализм

Новый натурализм в антропологии прагматичен и рационален во всем, даже в ответах на вопрос: почему люди ходят на двух ногах, а не на четырех. Известно, что обезьяны передвигаются на четырех конечностях и никому не жалуются на неудобства. А человек передвигается на двух ногах. Откуда же взялся у него этот бипедализм?

Эволюционные психологи считают, что предки человека изначально жили в лесу и поэтому им нужны были четыре конечности. А потом леса поредели, и обезьяне пришлось жить в саване. А в саванне без бипедализма никак нельзя жить по адаптивным соображениям. Станет, бывало, обезьяна на задние лапы, и ей, с одной стороны, все хорошо видно, а с другой — она принимает грозный вид, и от нее шарахаются испуганные звери. Так что человек — это обезьяна, которая встала на две ноги.

Правда, эволюционные психологи еще, видимо, не знают, что недавно эволюционные биологи нашли древнейшего гоминида по имени Арди. Он, как и Люси, жил в Африке, в лесу, но 4,2 миллиона лет назад. И ходил на двух ногах. Более того, Арди встал на ноги потому, что избрал моногамный образ жизни. Он не стал конкурировать с другими самцами, а выбрал себе одну самку и стал жить с ней. У него появилась семья, о которой надо было заботиться, добывать еду. Чтобы прокормить свое семейство, Арди и встал на две ноги, освободив передние конечности.

1.5 Искусство как проблема новой антропологии

Главной неудачей нового натурализма в антропологии являются поиски адаптивного смысла искусства. Результаты этих поисков описаны в 9-й главе «Эволюционной психологии» Дж. и Л. Палмеров.

Надежное свидетельство об искусстве относится ко времени верхнего палеолита, не ранее 30–40 тысяч лет до нашей эры. Если технологии времен палеолита радикально изменились, то искусство не изменилось, ибо с самого начала было полностью сложившимся. Почему? Палмеры считают, что наше эстетическое чувство — это утонченный вариант гештальт-восприятия. И у каждого вида есть свой гештальт и свои перцептивные суждения. Правда, уже Кант разрушил миф о возможности перцептивных суждений.

Палмеры пытаются умалить значение искусства палеолита, ссылаясь на то, что и до верхнего палеолита было искусство, что и у обезьян можно найти эстетическое чувство. В качестве примеров они приводят рубило, в котором, видимо, случайно оказался морской еж, кораллы, покрытые красной охрой, костяную флейту неандертальцев. Но, на мой взгляд, неандертальцы к искусству не имеют никакого отношения, потому что они не оставили после себя наскальную живопись.

Адаптивное значение искусства палеолита Палмеры видят в следующем.

1. Искусство, по их мнению, сплачивает общество в единое целое.

Но если это так, то тогда не понятно, почему эта живопись находится в самых труднодоступных местах, скрытых от взгляда многих людей. Также не очень понятно, каким образом изображение прямой линии могло сплотить людей?

2. На их взгляд, собаки метят свою территорию, а люди в адаптивных целях украшают ее искусством и тем самым также метят свою территорию.

Но тогда не понятно, зачем человеку идти таким сложным путем, обрубать себе фаланги пальцев, обводить краской кисти рук, создавать рисунки, если он может просто метить свое пространство красной охрой, ориентируясь на визуальные метки.

3. Согласно Палмерам, человеку жить скучно, искусство превращает банальное, ординарное в неординарное. И жить человеку становится веселей. Например, танец — это, как думают Палмеры, преувеличенное изображение движений из повседневной жизни.

Но всякое преувеличение требует воображения, галлюцинаций и маний. Откуда же они появились?

4. Палмеры уверены, что искусство связано с игрой и ритуалом, которые всегда адаптивны. Ритуал адаптивен потому, что он минимизирует агрессию. Кроме того, соблюдение ритуала дает также толчок для чувства удовольствия. Игра адаптивна потому, что она готовит молодежь к взрослой жизни.

Но суть игры не в адаптации, а в перевоплощении, в том, чтобы человек стал, например, львом. Эти перевоплощения мы находим только в искусстве позднего палеолита, в котором встречается фигура человека с головой льва.

5. Согласно Палмерам, искусство повышало социальный статус художника и делало его привлекательным для брачного партнера.

Но художники, как правило, это шизофреники и аутисты, которые слишком асоциальны, чтобы повышать свой социальный статус. Вот самец шимпанзе, будучи слабым, очень хотел власти и красивых самок. Чтобы повысить свой социальный статус, ему пришлось идти на хитрость. Он украл канистры из-под бензина и, взяв их в лапы, стал ударять друг о друга, производя невероятный шум. Самцы племени, конечно, были напуганы и принуждены были присягнуть ему на верность.

В конце концов, Палмеры приходят к выводу, что рисунок, линия, форма запускают нервный механизм у наблюдателя. «Когда нервные структуры, которые обрабатывают эти стимулы, спонтанно активизируются, базовые визуальные компоненты этих стимулов ощущаются как галлюцинации. Базовые визуальные компоненты состоят из решеток, точек, спиралей, кругов, зигзагов и относятся к внутреннему зрению. Это эноптические феномены. Их видят дети, шизофреники и наркоманы». С этим выводом нельзя не согласиться, ибо суть дела как раз и состоит в спонтанной активации галлюцинации точки, прямых, зигзагов и т. д. На мой взгляд, эта спонтанность позволила нашим верхнепалеотическим предкам поедать оленей, а изображать не то, что они ели, не то, что было для них повседневностью, а то, что им пригрезилось. Например, бизонов.

2. Как ускользнуть от обаяния Пинкера?

Обаяние Пинкера состоит в смелых решениях трудных проблем. Например, трудно ответить на вопрос: как возник язык? Язык придумали женщины, скажет Пинкер. Вернее, дети, добавит он. В традиционных обществах взрослые вообще не разговаривали с детьми до тех пор, пока они сами не заговорят. Детям приходилось полагаться на самих себя. Вот они и изобретали язык. Поскольку женщины ближе к детям, чем мужчины, постольку и они его творцы. Но женщины, как и самки шимпанзе, умиротворяют, используя инфантильные формы поведения. Поэтому хныканье у детей от женщин.

Или вот сознание. Никто не знает, что такое сознание? По Пинкеру, сознание — это набор модулей. Что такое модуль, конечно, не очень понятно, вернее, понятно только то, что это некоторый орган, способ или средство решения возникающих перед человеком проблем. Например, у нас в мозгу есть модуль для написания статьи о модулях мозга. Модули независимы друг от друга. Они не подчиняются какому-то главному модулю. Если один модуль выйдет из строя, то другие модули будут по-прежнему выполнять свои функции. Некоторые нейрофизиологи (А. Лурия) все-таки главный модуль видят в лобных долях мозга, которые как будто бы дирижируют всем мозгом в целом. Что ставит под вопрос как представление о близости строения мозга и компьютера, так и идею модульного строения мозга.

Пинкер популярен благодаря простым примерам. Один из них объясняет, что значит инстинкт.

Философия Гиренок Ф.И. Аутография языка и сознания

Философия Гиренок Ф.И. Аутография языка и сознания

Книга посвящена философским проблемам сознания. Автор возражает против биологизации философского дискурса о человеке и задается вопросом: что является определяющим для сознания — приспособление к миру или самоограничение человека? Функция отражения или функция воображения? Нуждается ли сознание в языке или язык — это явный враг сознания? В поисках ответа Федор Гиренок обращается к анализу наскальной живописи — впечатляющему результату существования человека воображающего.<br /> Автор — сторонник аутографического исследования феномена человека; суть его — в рассмотрении аутизма как фундаментальной антропологической характеристики.<br /> Отсюда неизбежен вывод об асоциальной природе человека.<br /> Книга предназначена всем, кто интересуется современной философией.