|
|
Аутография языка и сознания
|
|
|
| Возрастное ограничение: |
0+ |
| Жанр: |
Философия |
| Издательство: |
Проспект |
| Дата размещения: |
10.03.2017 |
| ISBN: |
9785392243402 |
|
Язык:
|
|
| Объем текста: |
251 стр.
|
| Формат: |
|
|
Оглавление
Предисловие
Введение
Глава 1. Аутография абсурда
Глава 2. Новый натурализм в антропологии
Глава 3. Почему человек ускользает от наблюдения?
Глава 4. Аутография палеолитического искусства
Глава 5. Аутизм как модель понимания человека
Глава 6. Четыре уровня падения сознания в «Магическое»
Глава 7. Галлюцинации как самораскрывающаяся сущность человека
Глава 8. Самость без «Я»
Глава 9. Эмоция как сознание, которое не знает, что оно сознание
Глава 10. Сознание
Глава 11. Язык
Глава 12. Речь
Глава 13. Слова
Глава 14. Язык и социум
Заключение
Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу
Глава 9.
Эмоция как сознание, которое не знает, что оно сознание
Эмоция при ближайшем рассмотрении оказывается немой речью, обращенной к самому себе. Почему эта речь немая? Потому что она не означена и не выходит за пределы самоаффектации человека. Аффект обращен к иному, он отличается от эмоции тем, что выходит за пределы самоаффектации. Эмоции возможны не в мире явлений, не в мире предсказуемых событий, а в мире неопределенном, непредсказуемом. Мир эмоций — это мир без значений, а значит, и без знаков.
1. Почему люди несчастны?
Люди несчастны, потому что их эмоции синкретичны, амбивалентны. Что это значит? Разберем вопрос о счастье. Счастье реалиста очень простое, организменное, приспособительное. Счастье человека с аутистическим мышлением строится сложнее, ибо этот человек ищет свое счастье за пределами приспособительных функций, и хотя он может галлюцинаторно удовлетворять свои желания, то есть для счастья ему достаточно самого себя, он все равно остается несчастливым. Вернее, самые счастливые все равно несчастны. Почему?
Ответ на этот вопрос состоит в указании на то, что у всех нас есть какой-то изначальный беспредметный страх. А страх есть потому, что для нашего существования нет оснований. Наша вина состоит в том, что мы как бы прокрались в мир, не имея с ним никакого родства. Мы родились существами без сущности, без инстинктов, и поэтому мы слишком пластичны, текучи. Человек – это его эмоции, его замыслы, которые всегда амбивалентны, то есть первая половина в них ведет к счастью, а вторая — к страшной расплате за эту первую половину. Пластичность означает, что между ними нет никаких преград. Это как бы сообщающиеся сосуды. Так вот изначальный страх — это страх, диктуемый пластикой архаической эмоции. В чем ее суть? В том, что она всегда несет в себе свое отрицание. А это значит, что удовольствие обязательно закончится какими-то непереносимыми страданиями. Поскольку никто не может отказаться от удовольствий, ибо это наши базисные ориентации, постольку никто не может избежать страданий. Вот если бы можно было каким-то образом разъять полюса эмоции, то тогда у нас появились бы твердые основания и можно было бы жить счастливыми. А так счастье становится для нас вестником грядущего несчастья. Ибо мы существа безосновные. И поскольку не все умеют жить мгновением, постольку многие испытывают страдания от беспредметной вины.
На эмоцию можно воздействовать только эмоцией, а не разумом. Клин вышибают клином, страх — страхом. Изначальный страх — это страх перед этой противоположностью. Этот страх мучает тяжело, потому что он не покидает нас ни на секунду, и нам лучше бы было, как говорил Кириллов в «Бесах» Достоевского, себя убить, а мы все что-то ждем, тянем время и как-то выкручиваемся из этой ситуации. Как? Что мы делаем? Мы начинаем вести себя асоциально, плохо. Нет причин для того, чтобы мы бросали вызов социуму, но мы его бросаем. Мы безобразничаем, и нас, конечно, наказывают. Но это наказание все-таки лучше того, что мы сами уготовили для себя. Потому что это наказание за дело. А еще оно менее страшное, ведь нет ничего страшнее Горгоны с ядовитыми змеями вместо волос, которые тебя жалят. Иными словами, страшнее всего самонаказание, на которое обречен пластичный человек. Когда нас наказывают, мы довольны, ибо для нас есть твердые правила, и мы избавлены от самонаказания. Заветная мечта человека состоит в избавлении от эмоций и от самонаказания, в замене их правом.
Аутография языка и сознания
Книга посвящена философским проблемам сознания. Автор возражает против биологизации философского дискурса о человеке и задается вопросом: что является определяющим для сознания — приспособление к миру или самоограничение человека? Функция отражения или функция воображения? Нуждается ли сознание в языке или язык — это явный враг сознания? В поисках ответа Федор Гиренок обращается к анализу наскальной живописи — впечатляющему результату существования человека воображающего.<br />
Автор — сторонник аутографического исследования феномена человека; суть его — в рассмотрении аутизма как фундаментальной антропологической характеристики.<br />
Отсюда неизбежен вывод об асоциальной природе человека.<br />
Книга предназначена всем, кто интересуется современной философией.
Философия Гиренок Ф.И. Аутография языка и сознания
Философия Гиренок Ф.И. Аутография языка и сознания
Книга посвящена философским проблемам сознания. Автор возражает против биологизации философского дискурса о человеке и задается вопросом: что является определяющим для сознания — приспособление к миру или самоограничение человека? Функция отражения или функция воображения? Нуждается ли сознание в языке или язык — это явный враг сознания? В поисках ответа Федор Гиренок обращается к анализу наскальной живописи — впечатляющему результату существования человека воображающего.<br />
Автор — сторонник аутографического исследования феномена человека; суть его — в рассмотрении аутизма как фундаментальной антропологической характеристики.<br />
Отсюда неизбежен вывод об асоциальной природе человека.<br />
Книга предназначена всем, кто интересуется современной философией.
|
