Вступление России в эпоху либеральных реформ характеризуется глубочайшими потрясениями в культурной и духовно-нравственной сферах общественной жизни. Советская культура — база советского политического режима утратила поддержку партийно-государственных структур. Исчезла жестко проводимая сверху политика. В Конституции РФ записано: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Резко сократилось государственное финансирование.

Культурно-духовное пространство и культурный облик нового общества формировались в процессе разрушения советского культурно-духовного пространства. Этот процесс обусловлен вхождением России в постиндустриальное (информационное) общество. Наметилась тенденция движения современного сознания к созданию ментальных ресурсов, которые обеспечивают такое развитие общества, которое будет соответствовать его имманентным параметрам. Данная система сознания имеет сетевой характер. Каждый элемент сети создается всеми другими элементами и выражает ее содержание. Вся система может быть понята только при адекватном понимании ее базовых элементов в их единстве. Основной пафос культурологического подхода к социальной сети информационного общества заключается в двух главных позициях: глобальная сеть организации социокультурного воспроизводства не может не быть равномерной; человек по своим «параметрам» не может не соответствовать свойствам сети. Российскому обществу еще предстоит освоить проблемы и способы их разрешения в парадигме культурологического подхода.

Россиянам необходимо было решить три задачи: 1) освоить новые связи, функции и отношения, характерные для информационного общества; 2) идентифицировать себя в мировой истории; 3) выработать национальную идею, объединяющую общество. Первая задача решалась путем использования каскада культурологических теорий и технологий, демонополизации методологических подходов. Две остальные задачи решались снятием запретов, разрушением советской системы духовных ценностей. Сложность, взаимоувязанность и взаимообусловленность задач затрудняют выделение четких временных рамок решения каждой. Поиски решения первой задачи приходятся преимущественно на первый этап (1990-е годы). Вторая и третья задачи на втором этапе (2000-е годы) решались более целеустремленно и целенаправленно. Усилился интерес к формулированию государственных интересов в сфере культуры, им уделялось больше внимания. Многие исторические задачи приходилось решать политическими средствами.

В 1990-е годы процесс свелся к тому, что функции «культуры» и «власти» переставали совпадать. Функция культуры перестала пониматься как опора власти и как средство ее сохранения. Символика советской власти, выраженная в наименовании городов и сел, отвергалась населением. Новая российская власть активно поддерживала эти процессы.

Процесс изменения современного массового сознания положил начало формированию новой модели коллективной самоидентификации, роли в ней личной позиции. Он распадался на два этапа. В 1990-е годы антикоммунизм часто заменял отсутствие собственной позитивной позиции. Защита национальных интересов России была формальной риторикой, забота о государственном строительстве понималась в популярном геополитическом контексте. Но распад ранее могущественной советской империи каждый человек переживал болезненно. Для сохранения огромной территории в советский период затрачены культурные ресурсы. С начала 2000-х годов пришло понимание необходимости формировать модель новой российской государственности.

В 1990-е годы позитивная модель национальной самоидентификации стабилизировала общество и обеспечивала относительно высокий уровень толерантности. Существовала и негативная модель. Она способствовала формированию ксенофобии. Элементы позитивной и негативной моделей самоидентификации сосуществовали. Они образовали сложный ценностный комплекс массового сознания. На его формирование воздействовали факторы из разных источников.

Во-первых, открытые границы обогащали личный опыт познания жизни, культуры, духовных ценностей других стран. Во-вторых, положительный опыт узнавания «других» затруднялся снижением жизненного уровня, первыми коммерческими неудачами из-за отсутствия опыта. В-третьих, способности и таланты большинству было трудно использовать. Сохранялся и играл роль важный фактор близости к власти как к традиционному механизму доступа к привилегиям, богатству и престижу, получивший название приятельского капитализма. В-четвертых, миграция населения из стран СНГ, переезд из российских неблагополучных регионов (Север, Дальний Восток, Чечня), отъезд за границу тех, кто воспользовался доверчивостью обывателей, мало разбирающихся в политических, экономических или идеологических хитросплетениях. В-пятых, террористические акции способствовали формированию ксенофобских эмоций. Все факторы способствовали сохранению в российском обществе остатков имперско-советской психологии. В ней оказалась сильна тенденция к консолидации «от противного», перед лицом некоего врага. «Враг» обретал выраженный этнический характер. Его облик конкретизировали террористические акты. На государственном уровне проблема воспринималась весьма серьезно.

Для российской культуры и духовной жизни россиян оказалась непривычной формирующаяся новая структура социальной стратификации. Во-первых, ломалась привычная структура деления общества на рабочих, крестьян и интеллигенцию. Общество начинало делиться на низшие, средние и высшие классы. Во- вторых, в основу деления закладывались новые признаки: деление общества по доходам, бытовым условиям, психологии. В-третьих, новые признаки вошли в резкое противоречие с культурными архетипами и дореволюционной русской, и советской культур. Русская культура строилась на идеале справедливости. Советская идеология эксплуатировала идею равенства. В-четвертых, разрушена система политического манипулирования властью монопольным идеологическим инструментом. В массовом сознании россиян идеология марксизма-ленинизма уступала роль наставника. На смену шли новейшие либеральные теории информационного общества. Серьезное воздействие оказывали идеи православных мыслителей. В них духовно наполненная жизнь противопоставлялась суетной деловитости предпринимательства. Складывался сложный конгломерат новейших, отживших, частью вульгарно понятых идей и теорий. В-пятых, нравственность большинства россиян не примирялась с тем, что успех был не результатом таланта, способностей, но отсутствием четкости новых правил жизни, прямым их нарушением.

Процесс нового структурирования болезненно, но наиболее результативно протекал в среде интеллигенции. Критерием различий явился не привычный уровень образования, а имущественные показатели. Он привел к болезненной коллизии в ее среде. В среде интеллигенции возникли процессы, приведшие многих в категорию «новых бедных». Но из этой среды вышли и первые российские «олигархи». Из нее же преимущественно формировался и российский средний класс.

Сложилась уникальная ситуация: одной из основных проблем постсоветских реформ стал высокий стартовый уровень образованности общества и, как следствие, завышенный уровень ожиданий. Он стал психологической помехой в новых условиях. Политические дискуссии способствовали поляризации психологии российского общества на тех, у кого формировалось отношение к власти как к «антинародному правительству», и тех, кто пытался с разным успехом понять суть и смысл текущих перемен. Они перекрывали положительные и усиливали негативные элементы в ценностном комплексе массового сознания.

Массовое сознание отказывалось признать законными итоги приватизации. Негативное отношение к ней подогревали политические лидеры левого толка. Они твердили, что истинная духовность несовместима с бизнесом. Особенную активность проявляли коммунисты и «почвенники». Партии либерального спектра не осознавали, что массовое сознание нуждается в реалистическом подтверждении их идей. Либералы концентрировали усилия на реализации глобальных идей экономических реформ. Их политтехнологи выявили неумение работать с массовым сознанием: создавать продуктивные технологии жизни; веру в себя, в свою страну, в свое дело, в свое предназначение. И те, и другие способствовали поляризации российской социальной структуры по содержательным ценностным принципам. В итоге частное предпринимательство во всех сферах культурной жизни утверждалось в трудных условиях.

В начале 1990-х годов к Русской православной церкви обращены большие надежды в воссоздании традиций и идеалов русской культуры. Общество, испытывая чувство вины за вынужденный атеизм, открыло церкви кредит доверия. Ей предоставлено огромное поле для социальной деятельности. Событиям церковной жизни отводилось значительное место в новостных и культурно-просветительских телевизионных и радиопрограммах. На региональном уровне сходные условия складывались для мусульманской, буддийской, иудаистской церквей. Восстанавливались отношения с религиозными зарубежными центрами. К РПЦ потянулись ученые и публицисты для помощи в возвращении утраченных социальных функций. Сотрудничество усложняла закрытость церковных институтов. Совместная деятельность с РПЦ привела одних — к ангажированности, другие возложили на РПЦ неадекватно большие ожидания. Сложной задаче — восстановлению контакта с каждым человеком — уделялось меньше внимания.

С 2000 г. антикоммунистические настроения уступили место росту понимания значимости новой государственности. Решительные попытки воссоздать общее прошлое относятся к началу 2000-х годов. Торжественно отмечено 2000-летие Рождества Христова. Значительно возросло внимание власти к проведению юбилея Победы в Великой Отечественной войне. Из перечня «общенациональных целей», по результатам обследования ИКСИ РАН, цель «стать великой державой XXI века» поддерживали в 1998 г. 8,9% россиян. К 2004 г. их число удвоилось и равнялось 17,3%.

Люди с трудом ориентировались в системе ценностей, предлагаемых кинематографом, литературой, политической публицистикой. Творческая элита оказалась психологически не готова к интеллектуальной модернизации страны. Кинематограф тиражировал фильмы типа «Брат» и «Брат-2» (А. Балабанов), вариации «Улиц разбитых фонарей». Упускалось из виду, что молодежь, окончившая в 1990-е годы университеты, в том числе зарубежные, начала жить в иной реальности. Сложные и противоречивые взаимоотношения бизнеса с обществом начали формировать в ее сознании образ предпринимателя не только как человека с живым умом, энергичного, самостоятельного, с твердой волей, но и с творческой жилкой, природной смелостью, при этом остающегося внутренне свободным. Образы российских предпринимателей из экономических, социологических, культурологических учебных курсов лишь начинают «перекочевывать» в новую литературу, в кинофильмы режиссеров нового поколения.

В 2002—2005 годах появились кинофильмы Ф. Янковского («В движении»), Р. Прыгунова («Одиночество крови»), А. Стриженова и С. Гинзбурга («Упасть вверх»), А. Учителя («Прогулка»), П. Лунгина («Олигарх»). В них поднята проблема цены за жизненный успех. Но молодежь внимательнее присматривалась не к легализовавшимся бандитам и миллиардерам-нефтяникам, а к карьере отечественного «Билла Гейтса», владельца компании по продвижению мобильных средств связи, провайдеров Интернета и т. п. Ни кинематограф, ни телевидение, ни отечественная литература не сформировали образ такого героя, его политические и культурные предпочтения. Они не программировали его как победителя.

Восприятие молодежью новых ценностей и отношений обусловлено в большей мере не воспитательной ролью литературы и искусства, традиционной для российской ментальности, а характером техники информационного общества. Впервые в российской истории не великая русская литература подсказывала образцы должного, а электронные технологии воспроизводили образ сущего, объективировали его.

Серьезную поддержку в освоении новых признаков, связей, функций и отношений информационного общества, в особенности молодежи, оказали компьютер, мобильные средства связи и Интернет. Появились сайты с актуальной информацией о новых научных технологиях, здоровом образе жизни, о СПИДе и терроризме. Бойкого тинейджера «Масяню» сменил в 2007 г. сайт «Одноклассники», на его страницах молодые люди обменивались информацией о своих успехах в новой жизни. Уровень проникновения Интернета к 2004 г. составил 10—15% по России в целом и около 40—50% по Москве. По данным ФОМ, в 2009 г. 32% россиян пользуются Интернетом. С 2005—2007 годов можно говорить о массовой домашней компьютеризации. Она служит эффективным инструментом развития и удовлетворения разнообразных социальных и личностных потребностей людей, рассматривается как необходимая ступень формирования информационного общества. Но все рекорды побило освоение сотовых телефонов, в первую очередь школьниками и студентами. Россияне живо реагируют на появление новых технологий, видят в опциях «мобильника» эффективные возможности для коммуникации, открывают новые пути и способы освоения меняющегося мира.

Главная проблема заключалась в человеке, использующем новейшие технологии, и целях их использования. Российское общество еще не сформировало объединительной цели, ибо коммунистические и либеральные общественные ориентиры разнонаправленны и чужеродны друг другу по своей сути. Эти ориентиры не могли найти поле для взаимодействия. Технологически не совмещаемые, они создали причудливую мозаичность культурно-духовного пространства. Мозаичность усложнена поисками путей использования национальных культур с собственными архетипами.

Российские либералы стремились умножить идейно-нравственный потенциал, обретенный в годы перестройки. Верный теоретически, он плохо корреспондировался с реальным культурным опытом россиян. «Шоковая терапия» к 1993 г. выявила глубочайшие проблемы в ключевой идее либерализма — личной свободе и умении пользоваться ею.

В советской культуре были загнаны в подполье национальные основы всех культур, а более других — русской культуры. В ходе острых дискуссий национальные культуры интенсивно обрастали идеями разных исторических периодов: от великих реформ Александра II до периода перестройки. Культурно-духовное пространство на российских просторах наполнялось историями далекого, не всегда реального прошлого.

В 1990-е годы народы России пытались актуализировать прошлое в настоящем. В культурно-духовном пространстве России на фоне чеченской войны, сепаратистских проявлений в ряде субъектов Федерации наметился кризис представлений о едином, пусть не всегда счастливом, прошлом, затрудняя поиски объединительной цели. К 2000-м годам ресурс актуализации прошлого исчерпал себя, изменив и фокус общественного внимания. Обществоведы, политики, философы и историки в 2000-е гг. концентрируют внимание на идеологических основах нового Российского государства. Кампании по изучению «белых пятен» отходили в сферу академических исследований. Внимание общества с прошлых обид (колониального прошлого, репрессированных народов, трагедии коллективизации и т. п.) переключается на возможности и способы совмещения архетипов восточной и западной культур с современной российской государственной основой. К ним активно подталкивает содержание начавшихся в 2005 г. реформ в социальной, образовательной сферах посредством национальных программ. Они ставят цель повысить личную ответственность за выбор каждого, уточнить сферы ответственности власти и права гражданина.

Купить

Внимание! Авторские права на книгу "История СССР/РФ в контексте современного Россиеведения" (Безбородов А.Б.) охраняются законодательством!

История СССР/РФ в контексте современного Россиеведения

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 1 Культурные процессы в Российской Федерации. 1990-2000-е годы

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях