|
|
ОглавлениеГлава I. Учение о периоде. § 1. Простой период § 3. Фигуры последовательностей § 1. Работа над содержанием обычной речи: выбор темы, определение цели, сбор материала § 3. Назначение композиционных частей судебной речи Глава IV. Расположение. § 1. Принципы расположения § 2. Логические схемы — основа для составления ясного плана Глава V. Произнесение и запоминание Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу§ 2. Сложный периодПрежде чем говорить о проблемах сложного периода, сделаем несколько замечаний. Из первого параграфа ясно, что понятие «простой период» для русского языка определено неточно. Причиной тому было несколько обстоятельств. Во-первых, понятие «период» было сформулировано на начальном этапе становления филологии как науки, и поэтому оно не могло быть строгим. Сначала оно было сформулировано лишь для древнегреческого и латинского языков. В настоящее время эти языки являются «мертвыми», и поэтому проверить, насколько точно данное понятие соответствует нормам этих языков, представляется затруднительным. Во-вторых, перенос — без каких-либо изменений — понятий античной риторики на почву русского языка невозможен, поскольку это другой язык, имеющий иные правила. Есть и третья причина. В период формирования национального русского языка (XVIII — первая половина XIX века) образованные люди России не хотели слепо подражать античным образцам. И здесь они следовали главному методологическому правилу античной риторики, которое гласит: любому образцу нужно подражать только приблизительно, в соответствии с собственными представлениями о нужном и должном. В связи с этим мы вынуждены признать, что античный образец (и понятие «период» в том числе) на русской почве всегда искажался, но это не мешало ему оставаться образцом, который образованные русские люди старательно изучали. Ведь риторика — не наука, а искусство, где со времен софистов признается единственный критерий оценки выступления оратора: произвело ли выступление необходимое впечатление на слушателей; добился ли оратор от слушателей того, чего хотел, или нет? Если результат положительный — выступление признается хорошим. Если оратор ничего не достиг своей речью — выступление считается неудачным. Итак, как мы говорили, простой период российские ученые отождествляли с простым распространенным предложением. Неясность возникала, правда, когда речь заходила о величине этого предложения. Тем не менее считалось, что простой период должен содержать столько же слогов, сколько их в строке гекзаметра, то есть — 24. Первая попытка использовать четырехдольный античный гекзаметр в русском стихе принадлежала Мелетию Смотрицкому, который в своей «Грамматике» (1619) установил для славяно-русского языка долгие и краткие слоги. Однако более соответствующей духу русского языка оказалась трехдольная имитация античного гекзаметра, принадлежавшая В. Тредиаковскому. Эту имитацию использовали потом многие поэты — А. Пушкин, М. Лермонтов, А. Фет, А. Майков, Л. Мей, В. Брюсов, А. Блок и др., — но она не соответствовала античному образцу и, кроме того, содержала не 24, а 18 слогов. Таким образом, попытка дать непосредственную количественную оценку величины простого периода и сделать установленную норму незыблемым эталоном в русском языке оказалась неудачной. Невозможность определить простой период непосредственно привела к тому, что простой период стал определяться как часть сложного периода. Чтобы понять смысл такого подхода, надо вновь обратиться к принципам античного периода. Начало и конец классического сложного периода произносятся одинаковым тоном, с одинаковой интонацией. Независимо от числа содержащихся в нем простых периодов, сложный период распадается на две интонационные части. Первая называется повышение (по греч. протазис). Произносится она всегда с постепенно нарастающим повышением голоса. После нее делается пауза. Вторая часть сложного периода называется понижение (по греч. аподозис). Произносится она всегда с понижением голоса, которое заканчивается той же нотой, с какой начиналось произнесение первой части сложного периода. Такое звучание создает как бы круг: период начинается и заканчивается одинаково спокойно и на тех же нотах. Повышение и понижение, в свою очередь, могут распадаться на части — простые периоды; в таком случае одна часть — простой период — отделяется от другой паузой меньшей длительности, чем паузы между повышением и понижением. Со стороны содержания сложный период, так же как и простой, характеризуется единством темы и законченностью выражения мысли. Первые сложные периоды на русской языковой основе начал создавать Н. М. Карамзин. Его периоды имели единство темы, внутреннюю последовательность, завершенность, они округлены и соразмерны. Рассмотрим один из них. «Величественною красотою, повелительным видом, смыслом быстрым и глубоким, сладкоречием обольстительным превосходя всех вельмож (как говорит летописец), Борис не имел только... добродетели // хотел, умел благотворить // но единственно из любви ко славе и власти // видел в добродетели не цель // а средство к достижению цели // если бы родился на престоле // то заслужил бы имя одного из лучших венценосцев в мире // но рожденный подданным, с необузданною страстью к господствуя // не мог одолеть искушений там, где зло казалось для нее выгодою // — и проклятие веков заглушает в истории // добрую славу Борисову ». // Данный сложный период распадается на шесть «простых»; каждый «простой» является частью, имеющей интонационное повышение и понижение но общего повышения и понижения интонации, которое считается особенностью всего сложного периода, здесь нет. Отсутствие интонационного повышения и понижения — не ошибка; период состоит из равноправных частей и потому называется соединительным. Интонационному делению всего периода на две самостоятельные части (повышение и понижение) мешает не только то, что каждый из составляющих периодов сам имеет такие части, но также и то, что простых периодов, входящих в сложный, слишком много; их — шесть. Сложный период может состоять из двух, трех, четырех и т.д. простых периодов, но античные ораторы, и прежде всего Цицерон, полагали, что лучше всего, когда сложный период содержит четыре простых периода. При этом три первых образуют повышение, а последний, вместе с паузой, составляет нисходящую часть сложного периода (понижение). Такие периоды оратору легко произносить; они удобны и для слушателей, потому что позволяют им без затруднений следить за мыслью говорящего. Отступление от требований античного образца не делает период, составленный Н. М. Карамзиным, неудачным. Этот период предназначен не для произнесения перед публикой; он будет прочитываться, и читатель сможет не просто пробежать глазами по строкам периода, а перечитать его и раз и другой, подумать над ним и снова перечитать. Итак, периоды, предназначенные для чтения и размышлений, могут содержать не четыре, а большее число простых периодов. Рассмотрим простые периоды, входящие в сложный. Первый из них представляет собой совсем не простое распространенное предложение, а сложную грамматическую конструкцию, первая часть которой (повышение) — деепричастный оборот («...превосходя всех вельмож...»), усиленный дополнениями, выраженными словосочетаниями: «величественная красота»; «повелительный вид», «смысл быстрый и глубокий», «сладкоречив обольстительное». Дополнения являются «подобно-однозначными понятиями», передающими «внешние черты» (или «видимость») облика Бориса Годунова. Внутренняя черта, незаметная для окружающих, — отсутствие добродетели. Внешнее противопоставляется внутреннему с помощью «противных имен», что создает смысловую антитезу между повышением и понижением. Понижение выражается простым двусоставным распространенным предложением: «Борис не имел только... добродетели». Единство темы и антитеза придают всей грамматической конструкции внутреннюю последовательность и завершенность. Округленность первого периода проявляется в том, что начинается он и заканчивается на одних и тех же нотах. Что касается соразмерности, то многоточие в понижении позволяет сделать такую паузу, какая окажется необходимой, чтобы на произнесение повышения и понижения было затрачено одинаковое время. Второй период выражен грамматически личным предложением с одним главным членом — сказуемым; подлежащее (Борис) опущено и понимается из контекста. Повышение и понижение во втором периоде подчеркивает противопоставление между действием во благо другим людям и преследуемой при этом своекорыстной целью. Итак, во втором периоде продолжается развитие темы, начатое противопоставлением видимости и сущности; во втором периоде сопоставляются корыстность и бескорыстие. Такой параллелизм позволяет связать первый период со вторым, а затем и со всеми последующими. Третий период также выражен простым распространенным предложением с одним главным членом — сказуемым. Слова «цель» и «средство для достижения цели» являются «противными именами», создающими смысловое противопоставление между повышением и понижением внутри простого периода. Четвертый период выражается сложноподчиненным предложением с придаточным условным. Подлежащее в этом предложении также опущено, поскольку и здесь речь идет о Борисе Годунове. Условное предложение — «если бы родился на престоле» — является повышением; главное предложение — «...то заслужил бы имя одного из лучших венценосцев в мире» — понижением. Пятый период также не является простым распространенным предложением, здесь снова использовано сложноподчиненное предложение. Подлежащее пропущено и здесь. Главное предложение является повышением: «...но рожденный подданным, с необузданной страстью к господству...». Придаточное следствия — понижением: «...не мог одолеть искушений там, где зло казалось для нее выгодою...». Лишь шестой период выражен простым распространенным двусоставным предложением. В единое целое все периоды соединяют противные имена; они подчеркивают общее для всех простых периодов единство темы и внутреннюю последовательность ее раскрытия. В изложение темы каждый из периодов вносит индивидуальный значимый вклад. Если исключить любой из них, то обнаружится невосполнимый ущерб с точки зрения полноты изложения темы. Невозможность исключить ни один из простых периодов свидетельствует о внутренней завершенности изложения. Посчитаем количество слогов в периодах, чтобы сравнить их число с количеством слогов в античном периоде-образце. Первый простой период настолько велик, что ни о каком сравнивании не может быть и речи; однако число слогов во втором периоде близко к норме классического образца — 22. В третьем периоде — 19 слогов, в четвертом — 29. Пятый период состоит из 40 слогов, и лишь последний, шестой, содержит ровно 24 слога. Проанализируем еще один сложный период, написанный поэтом. Писать русские стихи в форме периода решались только поэты, обладавшие большим и зрелым мастерством. Рассмотрим стихотворение М. Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива». Когда волнуется желтеющая нива, И свежий лес шумит при звуке ветерка, И прячется в саду малиновая слива Под тенью сладостной зеленого листка; Когда, росой обрызганный душистой, Румяным вечером иль утра в час златой, Из-под куста мне ландыш серебристый Приветливо кивает головой; Когда студеный ключ играет по оврагу И, погружая мысль в какой-то смутный сон, Лепечет мне таинственную сагу Про мирный край, откуда мчится он, — Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе, — И счастье я могу постигнуть на земле, И в небесах я вижу бога... Сложный период содержит 16 строк. На первый взгляд кажется, что стихи, написанные в форме периода, полностью соответствуют правилам, сформулированным античными мастерами: первые три четверостишия начинаются подчинительным союзом «когда» и являются придаточными предложениями времени, стоящими перед главным предложением, которое (тоже в соответствии с правилами античности) начинается союзным словом «тогда». Казалось бы, перед нами образцовый сложный период, какие рекомендовал составлять Цицерон: 3+1. Три первых простых периода должны создавать здесь повышение, а последний — понижение. Но античный образец временнóго периода кажется поэту слишком простым, поэтому он отказывается прежде всего от его интонационной модели. Стихотворение сохраняет интонационное построение периода лишь как тенденцию, наполняясь богатыми и разнообразными обертонами. Кроме того, М. Ю. Лермонтов вводит в каждое четверостишие элемент повтора, называемый в риторике параллелизмом. Во всех четверостишиях у него не один, а два простых периода, каждый из которых по количеству слогов очень близок к античному образцу. Так, оба простых периода первого четверостишия содержат по 24 слога. Во втором четверостишии первый период имеет 23, а второй — 21 слог. Третье четверостишие: первый период — 25 слогов, второй — 21 слог. В четвертом, заключительном: 25 и 21. Параллелизм не дублирует высказанную мысль, а усиливает ее воздействие на слушателя или читателя стихов. Последнее же четверостишие, являющееся главным предложением грамматической конструкции, составлено столь искусно, что может быть соединено с любым из первых трех четверостиший, которые являются его придаточными; смысл при этом сохраняется. Период в стихах, написанных М. Ю. Лермонтовым, очень красив, усилен параллельным периодом, оригинален по интонационному звучанию, тем не менее для нас — это обычный сложный период, называемый ораторским. Говоря о сложном периоде, будем различать ораторский период и период логический. Сложный период, не содержащий логического умозаключения, будем называть ораторским. Период, содержащий логическое умозаключение, — логическим. Логические периоды могут быть оценены либо как истинные, либо как ложные, при этом можно говорить как о степени обоснованности такого периода, так и о логических ошибках, допущенных при его составлении. К периодам ораторским логические требования и оценки неприменимы. Период М. Ю. Лермонтова не может считаться логическим в силу двух обстоятельств. Во-первых, он не является умозаключением. Во-вторых, период содержит термины, которые с позиций науки нельзя трактовать четко и определенно: в последних строчках, например, речь идет о видении Бога... По поводу этого периода незачем волноваться. Это прекрасный период, который всегда будет в золотом фонде литературы. Другое дело, когда подобный период используется в судебной речи. Услышав такой период в судебной речи, мы должны решить: можно ли говорить о его истинности или ложности; может быть, надо говорить о его обоснованности либо считать таким построением, которое не является умозаключением и которым оратор просто стремится воздействовать на чувства слушателей? Прочтем знаменитое начало речи Ше д'Эст Анжа по делу ла Ронсьера: «Когда нам говорят о великом преступлении, вроде того, которое разбирается здесь; когда нам кажется, что оно было направлено против целой семьи, заранее обдумано с какой-то дьявольской злобой, когда жертва его — слабая девушка, подвергавшаяся небывалым оскорблениям, насилиям, жестокостям, каждый из нас, возмущенный, становится на сторону обиженных». Здесь также используется временной период, его классическая модель: 3+1. Этот период также не является умозаключением и потому не может оцениваться как истинный либо ложный. Использовав его, оратор стремился «подкупить» слушателей своей объективностью и, воздействуя на чувство справедливости, имеющееся у каждого из нас, — привлечь их на свою сторону. Внимание! Авторские права на книгу "Риторика" (Петров О.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
