Правовое государство и гражданское общество (теоретико-правовое исследование). Учебное пособие

Марченко М.Н.

Возрастное ограничение: 12+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 20.01.2015 ISBN: 9785392164790 Язык: Объем текста: 818 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Раздел I. Правовое государство: теория и реальность. Глава I. Становление и развитие теории правового государства

Глава II. Методология исследования правового государства и его теории

Глава III. Проблемы идентификации правового государства

Глава IV. Разделение властей — один из основополагающих признаков правового государства

Глава V. Суверенитет в системе основных признаков правового государства

Глава VI. Демократический характер правового государства

Глава VII. Самоограничение правового государства как одна из его особенностей

Глава VIII. Правовое государство и право

Глава IX. Правовое государство и права человека

Глава х. Правовое государство, экономика, бизнес

Раздел II. Гражданское общество — социальная основа правового государства. Глава XI. Теория гражданского общества в системе других социальных теорий

Глава XII. Понятие и основные принципы построения гражданского общества

Раздел III. Взаимосвязь и взаимодействие правового государства и гражданского общества. Глава ХIII. Соотношение правового государства и гражданского общества

Глава XIV. Основные пути и формы взаимосвязи и взаимодействия правового государства и гражданского общества

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава VII.
Самоограничение правового государства
как одна из его особенностей

§ 1. Проблема самоограничения
государства и основные предпосылки
для ее решения

1. Рассматривая теорию правового государства в том виде, как она сложилась к настоящему времени, нельзя обойти вниманием, по логике вещей, такую сторону данного института, которая связана с самоограничением его власти. В научной литературе верно по этому поводу говорилось, что «создание демократического правового государства невозможно без самоограничения государственной власти». И при этом пояснялось, что «самоограничение эффективно тогда, когда между государственной властью и народом возникают определенные отношения», суть которых заключается в том, что общество устанавливает «с помощью учредительных органов круг полномочий государственной власти, порядок организации государственных органов, порядок назначения и конкретный срок пребывания руководящих лиц у власти». В том же случае, как справедливо резюмировалось, «если власть сама начнет организацию этой системы без активного участия народа», никакого «самоограничения власти не получится».

Следует заметить, что в теоретическом плане идея, а вместе с ней проблема самоограничения государства вообще и правового государства в частности, суть которого сводится в основном к добровольному ограничению государством самого себя, далеко не нова, а тем более не оригинальна. Она возникла вместе с другими ей подобными идеями, наполняющими содержание теории правового государства, и продолжает оставаться актуальной вплоть до настоящего времени, а проблема ее реализации — до сих пор до конца нерешенной.

То, что «среди подвластных», писал в ХХ в. С. А. Котляревский, еще «задолго до появления какой-нибудь юридической рефлексии» появляется естественное и вместе с тем «явственное стремление к тому, чтобы у государственной власти были «иные границы, кроме физической невозможности, — это вполне понятно. Оно вытекает из осмысленного инстинкта самосохранения, который заставляет «порабощенную массу» приветствовать хотя бы суровые законы, приходящие на место чистого произвола властителей. Более неожиданно, продолжал автор, то, что это стремление находит известный отклик и «у держателей государственной власти». Они вводят эту власть в известные правовые формы, сами налагают на себя известные ограничения «даже тогда, когда объективная для этого необходимость как будто отсутствует. Как объяснить это? — вопрошал ученый.

Аналогичным вопросом задавался не только С. А. Котляревский, но и многие другие ранние исследователи данной проблемы. В частности, об этом размышлял Л. Гумплович, считавший идею правового государства «совершенно иллюзорной», поскольку государство, с его точки зрения, в силу своей природы и характера «стоит вне всяких правовых определений».

Эту проблему пытался решать со свойственных ему этатистских позиций Г. Еллинек, исходивший из того, что «государство одно является источником планомерного развития права, и только в его распоряжении находятся средства правового принуждения».

Вопросами типа «возможна ли связанность государства правом, возможно ли действие прав индивидов против государства, возможно ли государство и управление им согласно и вопреки праву, возможно ли правовое государство», наконец, определяет ли право «объем и границы применения государственной власти или наоборот: действие права определяется и обусловливается волей государства — этими и другими им подобными вопросами занимался в первой половине ХХ в. Г. Радбрух, пришедший в конечном счете к выводу, что любые ответы на них «будут, по-видимому, носить дискуссионный характер».

Решение проблемы самоограничения государства, связанности его правом, наконец, первичности права по отношению к государству — это не только и даже не столько дань истории, сколько претендующая на нечто более высокое и более гуманное в развитии государственно-правовой материи по сравнению с прошлым довольно значимая современность. Отнюдь не случайно в современной литературе с известной долей озабоченности констатируется, что в рамках юридического позитивизма не найден ответ на такой весьма важный вопрос, как вопрос об обеспечении законности и правомерности правотворческой деятельности государства, имея в виду, что именно оно является той самой силой, которая творит и обеспечивает реализацию позитивного права тем самым институтом, который на определенном этапе своего развития, согласно теории первичности права и связанности государства правом ограничивает сам себя.

2. Проблема самоограничения государства, равно как и другие, связанные с ней проблемы, — это не только, а во многих случаях — не столько теория, сколько злободневная, в особенности для стран западной цивилизации, исторически сложившаяся практика.

При этом как раньше, так и сейчас речь шла и идет не о тотальном доверии общества к создаваемому им институту под названием «государство» или о недоверии к нему, о его необходимости для выживания социума или о его ненужности. Многотысячелетний опыт существования и функционирования государства в самых разных, порой весьма критических для судеб общества условиях со всей убедительностью доказал его необходимость и важность для нормальной жизнедеятельности общества. И в этом нет сомнений.

Еще в древние времена, писал по этому поводу С. Милль, когда политическая власть принадлежала «обыкновенно одному лицу, или целому племени, или касте, которые получали ее или по наследству, или вследствие завоевания, а не вследствие желания управляемых, — и управляемые обыкновенно не осмеливались, а может быть и не старались оспаривать у них этой власти, хотя и старались оградить себя всевозможными мерами против их притеснительных действий, — они смотрели на власть своих правителей как на нечто необходимое, но и в то же время в высшей степени опасное (выделено мной. — М. М.), как на орудие, которое могло быть одинаково употреблено и против них, как и против внешних врагов».

Речь идет, таким образом, не о необходимости или оправданности существования и функционирования государства как такового для нормальной жизнедеятельности общества, а о том, каковым по своей сути и характеру на том или ином историческом отрезке времени государство «в оптимальном варианте» должно быть.

Должна ли государственная власть быть в любой ситуации неограниченной, согласно соответствующей доктрине, которой в XIX в., по словам Спенсера, в Великобритании «придерживались и тори, и виги, и радикалы» и которая «имеет свое начало в той эпохе, когда законодатели считались посланниками Бога». Или же она в любых условиях, независимо от типа и формы государства, сообразуясь с интересами общества, должна иметь ограниченный характер? Как об этом повествует Гольбах: для того чтобы предупредить злоупотребления государственной власти, «общество должно ограничить власть, врученную им своим вождям, и оставить за собой такую долю власти, которая помешала бы последним вредить ему».

Хотя в период Новой и Новейшей истории, по мере ускоренного развития демократии, а вместе с ней массократии и толпократии, укреплялся и становился общепризнанным в либерально-демократических кругах тезис о необходимости ограничения или самоограничения в любых условиях государства и его власти, тем не менее эта проблема неизменно оставалась и остается как в теоретическом, так и в практическом плане окончательно нерешенной и злободневной.

3. Будучи довольно сложной и в то же время весьма общей по своему характеру и содержанию, она, как и любая иная такого масштаба проблема, особенно в отношении самоограничения, для своего успешного решения требует предварительного ответа на ряд менее общих вопросов, касающихся самого понятия и сути данного феномена, именуемого самоограничением государства, его мотивов и пределов, форм его выражения и фактического проявления и др.

В качестве исходных положений при этом следует рассматривать такие положения, как, во-первых, положение об относительной самостоятельности государства по отношению к праву и права по отношению к государству. В практическом плане, применительно к позитивному праву, о котором идет речь, это проявляется, с одной стороны, в том, что государство в лице своих соответствующих органов непосредственно создает или санкционирует нормы права, придает им юридически значимый характер, охраняет их и обеспечивает их реализацию. В этом проявляется прямое воздействие государства на право. А с другой — право оказывает обратное воздействие на государство, которое проявляется прежде всего в том, что с помощью права организуется и упорядочивается его внутренняя жизнь, а также обеспечивается реализация всех присущих ему функций.

Вне признания относительной самостоятельности государства и права по отношению друг к другу невозможно говорить о самоограничении государства, равно как и любого иного явления, института и учреждения, поскольку подобные действия в отношении самих себя, по логике вещей, могут совершать лишь те из них, которые обладают если не полной, то хотя бы ограниченной самостоятельностью.

Во-вторых, положение о том, что в процессе взаимосвязи и взаимодействия государства и права самоограничение первого последним возможно лишь в том случае, если они имеют одинаковый статус, «как бы равноправны (elenburtig) между собой», или когда право обладает приоритетом перед государством, позволяющим ему если не связывать и существенно ограничивать его, то по крайней мере не допускать с его стороны нарушений действующего законодательства и самоуправства.

В данном случае не работает учение Кельзена об идентичности по сути и характеру государства и права, равно как и тезис о том, что, будучи «важнейшим рычагом для достижения целей, стоящих перед государством», право выступает как «непременный признак каждого государства», что право полностью находится под государством.

В-третьих, положение о том, что вопрос о самоограничении ассоциируется преимущественно и в первую очередь с правовым, нежели с полицейским или любым иным неправовым государством, обладающим, так же как и правовое государство, самодостаточностью и потенциальной возможностью к самоограничению.

Именно правовое государство, по мнению отечественных и зарубежных авторов, как более высокая ступень развития данного института и всей государственно-правовой материи в максимальной степени должно стремиться в силу своей природы и социального назначения к установлению и поддержанию органических связей с гражданским обществом и правом, а следовательно, к неизбежному своему самоограничению.

Разумеется, говоря об этом, равно как и о других сторонах и признаках правового государства, нельзя не учитывать того очевидного факта, что в отношении данного государства как явления, а соответственно, и его теории допускается определенный элемент условности и идеализации.

Независимо от того, рассматривается ли «правовое государство» применительно к современной России, где его ценности считаются «идеальной находкой, соответствующей выбранному в 90-е гг. прошлого столетия вектору развития страны», а само оно представляется в виде «судьбоносного выбора России, на грани ХХ—ХХI в., во всей ее истории» или же «правовое государство» примеряется к другим, более «цивилизованным» странам, оно неизменно оставалось и остается, судя по практике реализации формирующих его положений, в основе своей не чем иным, как гуманной, весьма привлекательной, отражающей взгляды и представления об идеальном государстве на данном историческом отрезке времени стоящих у власти слоев, кланов или классов теорией.

С идеологической и методологической точек зрения, с позиций выполняемой ею роли и назначения теория правового государства, предопределяя основные пути и стимулируя развитие государственно-правовой материи в определенном направлении, мало чем отличается от других «судьбоносных» для своего времени государственно-правовых теорий. Для Запада ХIХ—ХХ вв., периода становления и развития капитализма — это, в частности, теория «ночного сторожа», затем — теория «государства всеобщего благоденствия», наконец — теория «правового государства». Для Востока, в лице Советского Союза и других именовавших себя социалистическими стран, — это теория «государства диктатуры пролетариата», «государства народной демократии», «государства законности» и «общенародного государства».

Исходя из этого не следует, с одной стороны, преуменьшать и недооценивать роль и значение теории правового государства в современной российской и зарубежной государственно-правовой идеологии, а с другой — не в меру преувеличивать и переоценивать ее роль и значение для жизни современного общества и государства.

В настоящее время нет необходимости, да и возможности ставить и решать вопрос о том, остается ли «правовое государство» в России и других странах лишь современной, весьма благозвучной и привлекательной теорией, как это было на ранних стадиях ее становления и развития, или же она по мере эволюции общества, государства и права наполняется все в большей степени реальным содержанием, постепенно превращаясь из формально-юридического явления в реальное, жизненное явление. Если да, то в какой мере это происходит и какова степень соотношения в теории правового государства формального и реального? Если нет, то каковы роль и место этой сугубо формальной теории в системе других государственно-правовых теорий и каков ее реальный жизненный потенциал?

Юридическая Марченко М.Н. Правовое государство и гражданское общество (теоретико-правовое исследование). Учебное пособие

Юридическая Марченко М.Н. Правовое государство и гражданское общество (теоретико-правовое исследование). Учебное пособие

В книге рассматривается широкий круг вопросов, касающихся теории и методологии исследования правового государства и гражданского общества, их идентифицирующих признаков и черт, основных путей и форм их взаимосвязи и взаимодействия.<br /> Рассматривая различные теории правового государства и гражданского общества под углом зрения адекватности отражения в них реальной действительности, автор приходит к выводу о том, что это теории не настоящего государственного и общественного образования, а предполагаемого, весьма идеализированного будущего.<br /> В мире никогда не было и нет того, что именуется правовым государством и гражданским обществом, исходя из тех высоких требований, которые предъявляются к данным образованиям идеологами и их последователями. Но есть на каждом этапе развития человеческой цивилизации свои государственно-правовые и общественные идеалы, своего рода «утопии земного рая» (П. И. Новгородцев), которые могут быть «не только безусловной целью прогресса», но и «практической действительностью».

Внимание! Авторские права на книгу "Правовое государство и гражданское общество (теоретико-правовое исследование). Учебное пособие" (Марченко М.Н.) охраняются законодательством!