|
|
ОглавлениеКоролевские идиллии. Посвящение Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГЕРЕЙНТ И ЭНИДО, недалекий род людей несчастных! Как много среди нас таких, что сами Куют себе извечную беду, Считая правдой — ложь, а ложью — правду. По миру этому, сквозь тусклый свет, Мы ощупью бредем, пока не входим В иной, где видим всех и всем видны. Тем утром так случилось и с Герейнтом, Когда к коням направились они, Возможно, потому, что беззаветно И страстно он любил свою жену И чувствовал: бушующая буря В его душе, едва заговорит он, Обрушит на головку дорогую И гром, и молнии; и он сказал: «Скачи вперед! Я требую, чтоб ты Держалась в отдаленье от меня, А так же требую: во исполненье Супружеского долга твоего Молчи, что б ни случилось. Мне — ни слова!» Такая речь ошеломила Энид. И двинулись они вперед. Но даже И трех шагов не сделали они, Как, закричав: «Изнеженному, мне Свой путь не одолеть златым оружьем, Да быть ему железным!», отвязал он От пояса набитый кошелек И своему швырнул оруженосцу. Последнее, что увидала Энид, Был мраморный сверкающий порог, Рассыпанное золото монет Да потирающий плечо слуга. Но тут Герейнт ей снова крикнул: «В лес!» И Энид, чуть его опережая, Поехала указанной дорогой. Они проехали его владенья, И страшные разбойничьи места, И серые болота, и озера, И пустоши, где обитают цапли, И чащу, где опасность ждет на тропах. Сначала быстро ехали они, Но постепенно замедляли шаг. Когда бы кто-нибудь увидел их, Таких едва плетущихся и бледных, То, верно бы, подумал, что случилось У них обоих страшное несчастье. И точно, говорил себе Герейнт: «Зачем я так заботился о ней, И делал только то, что ей приятно, И наряжал ее, и верил ей». Такие вот слова сказал в душе он Себе — и был похож на человека, Который гибнет от несчастной страсти. Она же — все молила небеса Спасти ее любимого от мук И все пыталась в памяти найти Свой, прежде незамеченный, проступок, Из-за которого ее любимый Глядит теперь так холодно и хмуро. Тут резкий и почти что человечий Свист ржанки сильно растревожил Энид. И тут, и там ей чудилась засада. И вновь она подумала: «Вину Я с помощью Господней искуплю, Лишь бы Герейнт сказал мне, в чем она». С отъезда их прошла уж четверть дня, Когда вдруг Энид около скалы — В тени ее — трех рыцарей верхом, Высоких, хорошо вооруженных, Их поджидающих с разбойным видом, Приметила и услыхала, как Один из них воскликнул: «Поглядите На увальня того с главой поникшей. Он, вроде, не храбрей, чем пес побитый. Убьем его и заберем себе Его коня, оружье и девицу». Тогда в душе себе сказала Энид: «Приближусь-ка я к мужу моему И расскажу о том, что услыхала. А если в гневе он меня убьет, Что ж! Лучше пасть от дорогой руки, Чем знать, что господин мой потерпел Урон или позор». И возвратилась Она на несколько шагов назад И, встретив хмурый взгляд, сказала твердо, Хоть и застенчиво: «О господин мой! Там, под скалою, притаилось трое Разбойников. Они хотят на нас Напасть. Слыхала я, они хвалились. Что, умертвив тебя, себе возьмут Коня, твое оружье и девицу». Во гневе молвил он: «О чем просил я — Предупреждать меня или молчать? Я одного лишь требовал — со мною Не говорить. Вот как ты мне послушна! Ну, хорошо! Гляди же! Ты сейчас, Победу ль проча мне иль пораженье, Желая долгой жизни мне иль смерти, Сама увидишь: я еще силен!» И Энид в ожиданье замерла, Печальна и бледна. И вскоре трое Разбойников напали на Герейнта, И принц вонзил копье свое на локоть В грудь среднего, пробив ее насквозь, И бросился на двух его дружков, Которые проткнуть его пытались Своими пиками, но, как сосульки, Те пики разлетелись от ударов Его меча. А рыцарь вновь и вновь Обрушивал на них свои удары До той поры, пока не оглушил Иль не убил обоих. И тогда Он спешился и, как охотник тот, Который зверя дикого убив, С него сдирает шкуру, снял с троих Волков убитых, женщиной рожденных, Блестящие доспехи и, оставив Тела их на земле, швырнул доспехи На трех коней, связал у всех троих Поводья и наказал жене: «Веди их!» И Энид повела коней сквозь чащу. Теперь он ехал ближе к ней. И жалость Боролась с гневом в нем, когда глядел он На деву — ту, которую любил Сильней всего на свете. На нее, С таким трудом и кротко, и покорно Ведущую коней. Ему бы с ней Поговорить немного и в словах Излить то пламя ярости, что тлело Несправедливо в нем, его сжигая. Но было б ему легче — так считал он — Тотчас ее безжалостно убить, Чем крикнуть ей: «Постой!» — и обвиненье В распутстве бросить прямо ей в лицо. И эта безъязыкость разъяряла Еще сильнее оттого, что Энид Позволила себе заговорить с ним, А он ведь ясно слышал, как она Себя дурной женою назвала! От мук таких ему казался веком Короткий миг. Но меньший срок прошел, Чем нужно водам Уска для того, Чтоб обогнуть неспешно Карлеон И устремиться к берегу морскому, Как Энид, за дорогой наблюдая, Заметила в тени прозрачной бора, За коей притаилась тьма дубравы, Еще троих разбойников в засаде С оружием в руках. Один из них Был с виду крепче, чем ее Герейнт. И задрожала Энид, услыхав Как крикнул он: «Глядите! Вот удача! Там — три коня и славные доспехи! И с кем? С девицей! Может, нападем?» «Ну нет! — сказал второй. — За нею — рыцарь». А третий: «Трус! Да он — совсем раскисший!» «Так он один? — возликовал гигант. — Пускай подъедет. Мы ему покажем!» И Энид вновь в душе себе сказала: «Дождусь, когда подъедет господин мой, И расскажу ему про их злодейство. Мой господин устал от прошлой схватки. Нельзя, чтобы его врасплох застали. Ослушаюсь я для его же блага. Как мне ему во вред повиноваться? Скажу ему. И хоть меня за это Убьет он, но зато спасу я жизнь, Что мне давно моей дороже стала». И, подождав, когда подъедет он, Она опять застенчиво, но твердо Промолвила: «Дозволишь ли сказать?» Заметил он: «Ты говоришь и так!» Тогда она продолжила: «В дубраве Таятся три злодея. Все — с оружьем. Один из них — тебя намного крепче. Они сказали, что, когда поближе Подъедешь ты, они тебе покажут». И в ярости ответил ей Герейнт: «Когда бы сотня там, в лесу, скрывалась, И каждый в сотне крепче был, чем я, И все бы разом на меня напали, Меня бы это меньше рассердило, Чем то, что ты ослушалась меня! Стань в сторону, и если я погибну, К тому из них прибейся, кто получше». И стала Энид в стороне, не смея За боем наблюдать, и лишь вздыхала, На каждый звук удара откликаясь Короткою молитвою и вздохом. Тут здоровяк, кого она боялась Всех больше, на Герейнта налетел. Но, к счастью, в шлем Герейнта не попало Его копье. Зато копье Герейнта, Чуть согнутое в предыдущей схватке, Пробило тяжеленные доспехи И обломилось, в грудь врага войдя. И рухнул тот, и лег пластом на землю. Поведал летописец, что однажды Он видел, как кусок скалы огромный, На коем деревце росло младое, Сорвался с каменной стены на берег, Где и теперь лежит. И до сих пор На нем еще то деревце растет. Вот так же лег и тот злодей пронзенный. Трусливые приятели его, И прежде не спешившие напасть На принца, увидав, что их главарь Погиб, остановились. Но тотчас Принц-победитель, их смутить желая, Издал воинственный и страшный крик И бросился на них. Как человек, Стоящий возле горного ручья, В недальнем шуме водопада слышит Далекий грохот во сто раз сильней, Так принцу воины его внимали В сражениях — и враг бежал. И так же Теперь стремглав бежала эта пара Разбойников коварных. Но настигла Их та же смерть, что и людей невинных, Разбойничьей погубленных рукой. И слез тогда с коня Герейнт, и выбрал Себе копье, которое получше, И снял с волков, убитых им, доспехи, И привязал доспехи к их коням. Затем связал у всех троих коней Поводья и сказал жене: «Веди их!» И Энид повела их через лес. Теперь он ехал к ней еще поближе. Те трудности, с которыми она Вела перед собой лесной тропою Доспехами груженных шестерых Коней, им разбредаться не давая, Немного притупили остроту Ее сердечной боли. Ну, а кони, Как благороднейшие существа, Только попавшие в дурные руки Разбойников, их холивших так долго, Насторожили уши, подчиняясь Ее решительному голоску И доброму, но твердому правленью. Так миновав зеленый сумрак леса И оказавшись под открытым небом, Они узрели башни городка На скалах, а под скалами, внизу — Луг, словно самоцвет в коричневатой Оправе чащи, и косцов косящих. Из города по узкой тропке к лугу Внимание! Авторские права на книгу "Королевские идиллии" (Теннисон Альфред) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
