|
|
ОглавлениеСтраницы жизни. Вхождение во власть. Заметки об Анатолии Собчаке и событиях, с ним связанных Исповедь на незаданную тему. I. Корни Чем кумушек считать, трудиться Проблемы совершенствования гражданского законодательства и пути их решения Страницы воспоминаний. С. М. Корнеев, В. А. Дозорцев, М. И. Пискотин Страницы воспоминаний. Б. Б. Черепахин, О. С. Иоффе. Уроки Б. Б. Черепахина Очерки о научной деятельности О. С. Иоффе Борис Немцов — власть и судьба Спор о наследстве А. А. Ахматовой Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуСтраницы воспоминаний. Б. Б. Черепахин, О. С. ИоффеАвтор книги рассказывает о творческом пути видных представителей юридической науки Бориса Борисовича Черепахина (1894—1969) и Олимпиада Соломоновича Иоффе (1920—2005). Работая в течение нескольких десятилетий вместе с ними на кафедре гражданского права Ленинградского университета, автор мог знакомиться со взглядами этих ученых не только по их трудам, но и изнутри — в ходе преподавания, многочисленных дискуссий, подготовки ряда работ в соавторстве и их редактирования, участия в законопроектной и консультационной деятельности. Автор стремился, не впадая в крайности, донести до читателей, особенно молодежи, насколько сложным и противоречивым может быть путь ученого в науке. Уроки Б. Б. ЧерепахинаСудьбы ученых после их кончины складываются по-разному. Многие из тех, кто блистал при жизни, был обласкан властью, удостоен множества регалий, вскоре после смерти оказываются напрочь забытыми. Если их и вспоминают, то лишь для того, чтобы выставить напоказ допущенные ими прегрешения, не отказать себе в удовольствии в очередной раз «лягнуть мертвого льва». Но есть и такие ученые, которые вели себя скромно и неприметно, старались не высовываться, не напоминали о себе начальству, не выказывали безмерную преданность режиму. Да и вклад их в науку не исчисляется сотнями наименований. Бывали периоды, когда они надолго замолкали, считая, что в эпоху топора и виселиц ученый, если он не ощущает в себе достаточно сил, чтобы взойти на плаху, по крайней мере должен сомкнуть уста. Подлинное признание таких ученых иногда наступает после смерти. Продолжатели их дела начинают все активнее обращаться к их трудам, находя живительный источник не только в оставленных ими мыслях, но и в нравственном облике своих учителей, которые даже в то страшное время, в которое им выпало жить, не запятнали своей репутации прислужничеством тоталитарному либо псевдодемократическому режиму. К числу таких ученых с полным правом может быть отнесен Борис Борисович Черепахин, жизнь и деятельность которого тесно связаны со становлением и развитием нескольких цивилистических школ — саратовской, иркутской, свердловской и ленинградской. Борис Борисович, питомец Казанского университета, вошел в большую науку в начале 20-х годов. Но до этого глубокую борозду в его жизни проложили революция и Гражданская война, в которую Борис Борисович оказался втянутым. По мобилизации он служил в армии Колчака. Об этом периоде он по понятным причинам не очень распространялся, хотя никогда не утаивал этот факт и добросовестно писал о нем в анкетах. Лишь незадолго до кончины в больничной палате, куда он попал в связи с инфарктом, он приоткрыл мне эту сторону своей жизни. В частности, он рассказал, что, предвидя конец, Колчак распустил свою охрану, состоявшую преимущественно из интеллигентной молодежи, чем дал возможность некоторым из них спастись. Имея такое «пятно» в своей биографии, Борис Борисович уцелел чудом, хотя не раз был на волоске от расправы. Как-то на кафедре он поведал нам, что был вызван на допрос к следователю. Думал, что не вернется. Ксения Францевна, верная спутница жизни, снабдила его запасной парой носков и носовых платков. Спасло Бориса Борисовича то, что вскоре был арестован следователь, который вел его дело. Невольно вспоминаешь, что писал Илья Эренбург, кажется, в своих мемуарах. Отвечая на вопрос, как ему, Эренбургу, удалось уцелеть, хотя многие его близкие друзья погибли в застенках, он сказал примерно следующее: «Человеческая жизнь — это не шахматная партия, разыгранная по всем правилам, а лотерея». В этой лотерее и Эренбургу, и Черепахину выпало остаться в живых. В 20-е годы Борис Борисович активно печатается не только в отечественных изданиях (главным образом в Саратове и Иркутске), но и в зарубежных. В числе опубликованных в тот период работ особый интерес представляет монографический очерк «К вопросу о частном и публичном праве». Многие развиваемые в нем положения и сегодня звучат весьма актуально. Касаясь разграничения частного и публичного права, Б. Б. Черепахин писал: «…разграничение должно проводиться в зависимости от способа построения и регулирования юридических отношений, присущего системе частного и публичного права. Частноправовое отношение построено на началах координации субъектов, частное право представляет собой систему децентрализованного регулирования жизненных отношений. Публично-правовое отношение построено на началах субординации субъектов, публичное право представляет собой систему централизованного регулирования жизненных отношений». До прихода Гитлера к власти он сотрудничает с солидным немецким журналом «Обзор цивилистической практики», что материально ощутимо поддерживает семью — Ксению Францевну и родившуюся дочь Татьяну — в голодные годы. Получая скромный гонорар в твердой валюте, Борис Борисович имеет возможность пользоваться Торгсином. Затем наступает довольно длительный перерыв в научной деятельности. Доступ в зарубежные издания закрыт, ученые, группировавшиеся вокруг журнала «Право и жизнь», объявляются сменовеховцами, носителями чуждой идеологии и, по существу, изгоняются леваками из науки. В числе таких ученых оказывается и Черепахин. Он надолго замолкает и возвращается к активной научной деятельности лишь в конце 30-х — начале 40-х годов. Первой ласточкой, насколько известно, была статья о приобретательной давности, опубликованная в журнале «Советское государство и право» в 1940 году, затем следует интенсивная работа над успешно защищенной докторской диссертацией «Добросовестное приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя». Незадолго до войны Борис Борисович переезжает в Свердловск, где одновременно является заведующим кафедрой и заместителем директора по научной работе Свердловского юридического института. На свердловский период приходится расцвет научно-педагогической и организаторской деятельности Черепахина. Он по праву считается родоначальником свердловской цивилистической школы, представленной такими именами, как О. А. Красавчиков, С. С. Алексеев, В. С. Якушев, В. К. Мамутов, В. П. Шахматов, В. Ф. Яковлев и др. Во время войны в Свердловске находят работу и кров многие ученые, эвакуированные из Москвы, Ленинграда, других городов и регионов страны. Все они тепло вспоминали Бориса Борисовича и сохраняли с ним дружеские связи. Борис Борисович связал свою жизнь с Ленинградом после того, как он занял пост заведующего кафедрой гражданского права в Ленинградском юридическом институте, носившем имя М. И. Калинина. Произошло это в связи с кончиной в 1952 году прежнего заведующего кафедрой Самуила Исааковича Аскназия. Самуил Исаакович был выдающимся ученым, и найти ему достойную замену было нелегко. Выбор пал на Черепахина и оказался вполне удачным. Нельзя сказать, что в науке они придерживались одного и того же направления — Аскназий находился под несомненным влиянием господствовавших в то время политико-экономических воззрений и не без успеха стремился перевести их на цивилистический язык. Черепахин, скорее, был догматиком, хотя и не чурался широких теоретических обобщений, о чем свидетельствуют его фундаментальные работы о частном и публичном праве и о правопреемстве. Как развивалось бы его научное творчество, если бы ему довелось трудиться в более безопасное время, — судить не берусь. Вполне возможно, что и он отдал бы щедрую дань проблемам методологии гражданского права, если бы был уверен в том, что это не навлечет на него бед. В сложившейся обстановке, да еще помня о своем прошлом, Борис Борисович после работы о частном и публичном праве сосредоточился главным образом на исследовании цивилистических вопросов, не без оснований полагая, что до них у «органов», скорее всего, руки не дойдут. В то же время в нравственном облике С. И. Аскназия и Б. Б. Черепахина общего гораздо больше, чем различий. Помимо того что они были людьми в высшей степени порядочными, их отличали необычайная деликатность, врожденный такт, что не мешало ни тому ни другому с принципиальных позиций отстаивать положения, в обоснованности которых они были убеждены. Именно поэтому Борис Борисович органически влился в коллектив кафедры, который пестовал С. И. Аскназий, и возглавил его. То же произошло и при присоединении Ленинградского юридического института к Ленинградскому университету, в котором Борис Борисович стал деканом юридического факультета и заведующим объединенной кафедрой гражданского права. Могу засвидетельствовать, что мой учитель А. В. Венедиктов, который до этого заведовал в университете кафедрой гражданского права, всячески этому споспешествовал. Пост декана Черепахин занимает в течение трех лет, а пост заведующего кафедрой — свыше десяти. Как видите, «колчаковское прошлое» не мешало Черепахину занимать довольно крупные административные посты. К тому же Б. Б. Черепахин, в отличие от многих нынешних демократов, членом партии никогда не был и заявления о приеме в партию, а следовательно, и о выходе из нее не подавал. Поистине, пути Господни неисповедимы. И дело не только в том, что так было угодно Всевышнему, но и в том, что благодаря кристальной чистоте и порядочности Бориса Борисовича ни у кого рука не поднималась на него настучать. В душевном облике Бориса Борисовича, во всем складе его личности было нечто такое, что даже людей, не очень-то разборчивых в средствах, удерживало от совершения против него неблаговидных поступков. Внимание! Авторские права на книгу "Из пережитого. 8-е издание" ( Толстой Ю.К. ) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
