Введение в философию. Учебное пособие

Ильин В.В., Лебедев С.А., Губман Б.Л.; под ред. Лебедева С.А.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Философия Издательство: Проспект Дата размещения: 04.06.2018 ISBN: 9785392279418 Язык: Объем текста: 413 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Тема 1. История философии: от античности до XX в.

Тема 2. Главные направления философии XX в.

Тема 3. Философия как теоретическая форма мировоззрения

Тема 4. Предмет, метод и структура философской теории

Тема 5. Проблема бытия в философии

Тема 6. Научная картина мира

Тема 7. Сознание и его природа

Тема 8. Научное познание и его особенности

Тема 9. Социальное: его структура и генезис

Тема 10. Социальная теория: гуманитарная парадигма

Тема 11. Человек: его природа и сущность

Тема 12. Духовность человека

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Тема 10.
Социальная теория: гуманитарная парадигма

Обсуждение способов философской рефлексии категории «общество» можно начать с оценки некогда популярного в нашей литературе марксистского подхода, понимавшего «социальность» как нечто производное от способа производства — общественно-экономической формации. Будучи абстрагирован от западноевропейской реальности, формационный подход с позиций как исторической фактологии, так и концептуального содержания, во многом несовершенен. В ракурсе «вширь» он плохо ложится на ситуацию скандинавской, славянской, сибирской культур, равно как не затрагивает вершения истории в ближне- и дальневосточном, среднеазиатском и некоторых других регионах. В ракурсе «вглубь» он отвлекается от концептуализации характерных проявлений общественных отношений, таких как статус властного фактора в человеческой жизни, роль торговли, рынка в становлении вторичных и третичных формационных признаков, природа «третьего мира» и т. д. Иными словами, ограниченный эмпирически и теоретико-модельно, он не является всеохватывающе-всеобъемлющим.

Данная констатация тем не менее не подрывает эпистемологическое реноме рассматриваемой конструкции. Следует иметь в виду, что универсальных в некоем доскональном смысле систем в науке попросту не бывает; кроме того, как теперь ясно, идеализированность и фальсифицируемость не однозначно негативные свойства теории — как таковые они включаются в сбалансированное представление научности. Таким образом, формационная схема предстает конструкцией добропорядочной: теоретически воссоздавая определенные слои действительности, она удовлетворяет самым придирчивым требованиям науки, выгодно отличается от псевдонаучных мистических, субъективистских и т. д. толкований исторического процесса. Это одна сторона дела.

Другая констатация состоит в том, что в логике и методологии познавательной деятельности принято именовать «внутренним совершенством» научно-теоретических построений.

Взращенный в лоне европейской культуры, формационный подход имеет солидную ретроспективу. Семантические корни формационных представлений образуют обширные пласты и элементы предшествующих идеально-типических построений:

• противостоящая провиденциализму светская философия истории (Боден, Бэкон, Гоббс);

• идея циклов и ритмов (инвариантов) в историческом движении человечества (Вико);

• понятие возможности общих законов истории (Гердер);

• принципы телеологического описания — модель внеисторической истории: теистический вариант (Августин), рационалистический вариант (Гегель);

• опирающаяся на категории единства истории, законосообразности событий, естественной необходимости, идея исторического прогресса (Кондорсе);

• культура спекулятивного теоретизирования — схематизация всемирно-исторического развития как способ подгонки эмпирической конкретики под абстрактные модели.

Наряду с сильными, формационная конструкция наследует и воспроизводит слабые стороны своих первоисточников:

1. Формационный подход дегуманистичен. Задуманный в пику субъективистским теоретизациям человеческой жизнедеятельности, формационный подход оформлялся на волне сциентизации исторического познания. Цель привнести науку в историю обслуживала пятичленная модель исторического процесса, крепящаяся на выделении общесоциологических критериев повторяемости.

Идея внедрения в безбрежный массив переменных неких инвариантов (абстракций «способа производства», «производительных сил», «производственных отношений» и т. д.) сама по себе перспективна и с позиций генерации добропорядочных теоретизаций — единственно возможна. Однако как таковая, единосущно она не позволяет задать адекватную канву поиска. Бесконтрольное и монопольное использование макросоциологических понятий (каковыми выступают базовые концепты формационного подхода) делает формационную схему фундаментом не конкретно-исторических, а отрешенных социально-экономических описаний. Если принять во внимание также, что исходно данный подход упрочался в культуре в противовес расчеловечивающим историю провиденциалистским и объективно идеалистическим спекуляциям, становится ясно, что капитальная интенция дать принципы концептуализации исторических деяний исторически самоутверждающегося человечества оказалась им не реализованной. Формационный подход оперирует гуманитарно пустыми генерализациями («строй», «собственность», «трудовой ресурс»), обделенными реально человеческим пафосом. Насколько подобное духовное основание способно фундировать историю, изучающую прошлое человечества во всей его объемности и многообразии?

2. Формационный подход схематичен. Проецируемая на все и всякие типы социумов пятичленная модель исторического процесса проявляет то, что теоретики Франкфуртской школы именовали репрессивностью. Репрессивностью неполной, незавершенной теории, претендующей на далеко идущие экстраполяции, охват событий in toto. Суть в том, что, конечно же, не все и не любые формы человеческого общежития соответствуют признакам, вводимым и вытекающим из природы формационных представлений: а) имеют место случаи нетипические, никак не укладывающиеся в пятичленку — «азиатский способ производства», «античная формация»; б) есть масса примеров отсутствия обязательности постадийного прохождения народами именно пяти фаз мировой истории — стабильность традиционных обществ (вопреки формационному престабилированному динамизму), ориенталистских структур и т. д.

3. Формационный подход не отвечает эпистемологически значимому критерию гомогенности. Постулат о примате экономического базиса над надстройкой не проводится в теории последовательно, монистично (идея «слабого» звена — В. И. Ленин, победы социализма в отдельно взятой стране — И. В. Сталин и др.). «Досадными», однако не рядовыми девиациями общих мест теории выступают: а) соответствующие концептуальные изъятия для дихотомии «базис — надстройка» в случае переходного периода; б) ничем неоправданная, искусственная пролиферация понятий, характеризующих, казалось бы, одно и то же. Такова пара «античная формация» и «рабовладельческий способ производства». Поскольку производительным базисом античности выступал труд не рабов, а свободных крестьян и ремесленников, ситуация античности прямо «выпадала» из ячеек формационных представлений.

4. Формационный подход эсхатологичен. Любая ступень общественной истории лишена самодостаточности: она — лишь веха на пути к последующему. Изображение, предполагающее оценку настоящего через призму будущего, во всех отношениях несовершенно. Во-первых, оно односторонне; во-вторых, как правило, оно смещает акценты, утрачивает перспективу; в-третьих, оно перекрывает возможности непредвзятого анализа объективных альтернатив. Нечто подобное и произошло с формационным подходом, который (рассматривая тот же капитализм с позиций его замены коммунизмом и игнорируя его внутренние, крайне солидные, потенции саморазвития), во-первых, достаточно некритично обозначил весьма элементарный контур движения человечества от бесклассовости (первобытный примитивизм) к классовости и вновь бесклассовости (отголоски гегелевской триадичности) как итог прогресса, выходу из предыстории и вступлению в подлинную историю (в данном наращивании потенциала свободы сквозь межформационное движение, разумеется, прослеживается секуляризованная версия христианского хилиазма, остроумно называемая четвертым источником марксизма) и, во-вторых, столь же некритично однозначно поставил на пролетариат и его футурологические ресурсы (идея всемирной революции), якобы достаточные для вековечного освобождения человечества.

5. Формационный подход спрямляет, сглаживает историю. Фигурирующие в формационной схеме идеализации не просто выхолощены в гуманитарном смысле, равным образом они освобождены от жизненно конкретных деталей, случайностей. Классическая дилемма «предопределение — свобода воли» решается здесь в пользу экономически истолкованного предопределения. Последнее и методологически, и фактически некорректно. Скажем: было ли Сараевское убийство серьезным фактором, повлиявшим на ход последующих событий; являются ли иные злокозненные акты (и даже подсолнечное масло булгаковской Аннушки) факторами изменения течения жизни?.. Не неотвратимо, но пуля находит адресата, постное масло делает много шума. На фоне этих прецедентов трудно избавиться от мыслей, что в истории все подтасовано. Подобные мысли питают формационный подход, навевая суждение «если бы не Гаврила Принцип, нашелся б другой, но ... не избежать» и т. д. На это, однако, возможно возразить указанием на многочисленность иных пуль, иных типов и агентов причинения, никаких социальных трансформаций не вызвавших.

История не есть развертывание экономической, базисной необходимости. В ней есть человек, «эгоистическое» лицо и сцепленный с ним простор действия. Но есть и интегральный (не формационный) эффект самоорганизации больших сложных систем. История и реализуется как синтез проявляющихся более или менее спонтанно возможностей, как статистическое резюмирование альтернатив. К примеру, российская монархия пыталась ассимилировать парламентаризм; большевизм же как псевдопарламентаризм ассимилировал цезаризм и самодержавность (наблюдение М. Волошина) — история российских культов личностей и безличностей.

Ильин В.В., Лебедев С.А., Губман Б.Л.; под ред. Лебедева С.А. Введение в философию. Учебное пособие

Ильин В.В., Лебедев С.А., Губман Б.Л.; под ред. Лебедева С.А. Введение в философию. Учебное пособие

В учебном пособии кратко изложено содержание всех основных разделов философии: историко-философское введение, предмет и метод философии, онтология, гносеология, философия науки, социальная философия, философская антропология.<br /> Для бакалавров, магистров, аспирантов и всех, кто интересуется основными проблемами философии.

Внимание! Авторские права на книгу "Введение в философию. Учебное пособие" ( Ильин В.В., Лебедев С.А., Губман Б.Л.; под ред. Лебедева С.А. ) охраняются законодательством!