Тайное и явное. Крах нацистских планов мирового господства

Криворучко А.П., Рощупкин В.Т.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: История Издательство: Проспект Дата размещения: 09.03.2017 ISBN: 9785392219612 Язык: Объем текста: 672 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие. Часть I. 1939–1940: Заговор против Европы

Часть II. Вторжение

Часть III. Взаимодействие

Часть IV. Тетива спущена, и стрела полетела в цель

Часть V. Фронт под северным сиянием

Часть VI. На изгибе Волги, на изгибе истории

Часть VII. «Сорок третий горечью полынной на меня пахнул издалека»

Часть VIII. И в каждом пропеллере дышит биение наших сердец

Часть IX. Седые дети войны

Часть X. На западном фронте перемены

Часть XI. Чудо-оружие и чудовищные планы терроризма

Часть ХII. Фронт без линии фронта

Часть ХIII. Атомные гонки

Часть ХIV. Усталые подлодки

Часть XV. Последние метры войны

Часть XVI. В логове волка

Часть XVII. Финал на Тихом океане

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Часть ХII. Фронт без линии фронта

Глава 52.
Необычный допрос

Офицер разведотдела Евгений Константинов не знал немецкого. А майор вермахта Мальфред фон Рюген — русского…

Свою фронтовую биографию наш герой начал осенью 1941 года в ходе битвы за Москву. Время было очень сложное: враг стоял у ворот города. По данным радиоперехвата, Гитлер, выступая в Шпортпаласе, заявил, что 7 ноября будет отмечаться как день падения большевистской столицы. А главный квартирмейстер уже издал приказ о порядке размещения в Москве частей вермахта.

После окончания Московского педагогического института в 1936 году Евгений Константинов несколько лет проработал преподавателем в Академии Генерального штаба. Когда началась вой­-на, он в первый же день пошёл в военкомат, но ему сказали, что в действующей армии люди его профессии пока не нужны. Приходил не раз. «Это еще ни о чем не говорит, что вы кандидат наук, — устало выговаривал Константинову пожилой военком. — В армии сейчас нужны кандидаты окопных и оружейных наук. Так что хотите помочь фронту и Москве, лопату в руки — и идите». И он, как и сотни тысяч москвичей, пошёл. С раннего утра до позднего вечера, а бывало, и ночью, работал обыкновенным землекопом на строительстве противотанковых рвов на ближних подступах к Москве. Город жил на осадном положении…

Но вскоре в военкомате вспомнили преподавателя, кандидата наук, давно рвавшегося на фронт. Оказалось, что в одной из дивизий, оборонявших столицу, уже давно нет военного переводчика с немецкого. А вспомнили о Евгении после того, как в военкомат поступил срочный запрос. В дивизию был направлен кандидат педагогических наук Евгений Константинов. Других специалистов под рукой уже не было.

Новоиспечённый лейтенант прибыл в штаб дивизии и представился его начальнику. Тот без лишних слов сразу же поставил задачу: «Срочно допросить взятого в плен немецкого офицера, при котором оказалась карта минных полей вдоль линии фронта в полосе ответственности дивизий».

Майор — начальник штаба очень удивился, а потом возмутился, когда узнал, что присланный из Москвы человек, как его отрекомендовали, крупный специалист, может переводить только с английского. Вот тебе и «специалист». Ведь сейчас нужен знаток немецкого! На все отговорки лейтенанта о том, что он не может переводить, так как не знает немецкого языка, последовал короткий ответ: «У тебя, лейтенант, что написано в предписании? «Военный переводчик!» А мне все равно, какой язык ты знаешь. Ты в армии. А в армии приказ начальника — закон для подчинённого. К шести часам утра допросить немца, разобраться с картой минных полей и доложить лично. Не исполнишь — вот из этого пистолета у этой стены расстреляю! А жив останешься — ты у меня не то что по- немецки — по- японски заговоришь!»

До назначенного срока оставалось около полусуток, чтобы задуматься о смысле жизни и когда- то допущенной ошибке молодости — заняться изучением английского, а не немецкого. Кто бы мог тогда подумать, что выбор, сделанный Евгением в пользу другого языка, через несколько лет поставит под удар не только его офицерскую карьеру, но и саму жизнь! Но приказ есть приказ, его надлежит исполнить.

…Пленный сидел в небольшой комнате хорошо натопленной избы за грубо сколоченным столом. По армейским, а тем более по дивизионным меркам это была довольно важная птица: майор, командир сапёрного батальона. Весь вид этого человека в годах говорил о его благородном происхождении, сытой довоенной жизни и чувстве бесспорного превосходства над русским лейтенантом. Евгений молча расстелил перед немцем карту Московской области, отпечатанную на отличной немецкой бумаге и наклеенную на тонкую шелковую подложку. От волнения лейтенант позабыл даже те немногие немецкие слова, которые вертелись на кончике языка.

— Гутен морген! — выпалил лейтенант, хотя был уже поздний вечер.

Немец зло улыбнулся: какое уж тут утро, тем более доброе. Лейтенант Константинов жестами объяснил пленному свою и его задачу. Один из жестов (круг ладонь вокруг шеи) был особенно красноречив: за невыполнение приказа начальника штаба им обоим «морген — капут». (Уж слово «капут» Женя, конечно, знал.)

Но на немецкого майора этот театр мимики и жестов, где актером и режиссером был русский лейтенант, особо не отличавшийся военной выправкой, не произвел должного впечатления. Хотя пленный понял, о чем речь. Но невозмутимо ответил, конечно, по-немецки: ничего не скажет, кроме своего звания, должности и имени с фамилией, так как он дал клятву фюреру хранить государственную и военную тайну. Все последующие попытки сломить упрямство немца успеха не имели. А время не ждёт!

Тогда лейтенант придвинул к себе чистый лист протокола допроса и решил записать хотя бы то, что майор мог сообщить, не разглашая тайны и не нарушая клятвы фюреру: звание, должность, номер воинской части и, конечно, фамилию и имя. Пленный внятно и громко произнес то, что от него требовалось. Записав имя и фамилию, лейтенант задумался: когда- то, еще в довоенной своей жизни встречал их, причём не раз.

Итак, Мальфред фон Рюген… Ну конечно же, эту фамилию с аристократической приставкой «фон» носил профессор Венского университета, доктор наук, известный специалист по староанглийским диалектам и знаток языка древних кельтов. Константинов, еще будучи студентом, читал его работы, ссылался на них позднее как в своих публикациях, так и в диссертации. Так неужели это тот самый фон Рюген? И лейтенант, стараясь не показывать свое волнение, спросил, есть ли у пленного родственники в Вене с такими же именем и фамилией. Вопрос был задан на английском…

Теперь настал черед удивиться пленному. Майор, встав из- за стола, растерянно заявил: «С таким именем в Вене я знаю только одного человека — это я сам. Но позвольте, однако…»

Сомнений не было. Лейтенант Константинов понял, что перед ним был тот самый фон Рюген — известный профессор, трудами которого он зачитывался. Но тогда почему он в форме майора вермахта командовал сапёрным батальоном под Москвой, руководил постановкой минных полей в дачных районах Подмосковья? Константинов тоже встал и представился, назвав свое звание, имя и фамилию.

Майор задумался, что- то вспоминая, а потом задал вопрос, также по- английски: а не тот ли вы Евгений Константинов, который еще до вой­ны публиковал научные статьи по кельтским диалектам? Последовал утвердительный ответ. Это смягчило гнетущую доселе обстановку. Далее допрос, а точнее беседа, шла уже только на английском, который оба, если можно так выразиться, собеседника знали блестяще. А когда русский лейтенант, здесь, за тысячи километров от любимой Вены, произнес пару фраз на одном из кельтских наречий, фон Рюген расчувствовался и обратился к Константинову:

— Господин лейтенант, я старше вас по возрасту и званию. Прошу уважить мою просьбу — дайте мне возможность минут пять посидеть. Просто так, молча…

Константинов кивнул. Фон Рюген поблагодарил его и устало прикрыл глаза. После паузы пленный заговорил сам, не дожидаясь вопросов. Что же он рассказал о себе?

Когда в 1938 году Гитлер присоединил Австрию к Гер­ма­нии, встал вопрос о дальнейшей судьбе университетских профессоров- специалистов по «неарийским» языкам. Решение фюрера было категоричным: «Мне не нужны знатоки языков, у которых нет будущего. Когда Британия скоро будет покорена, англосаксы заговорят на языке победителей. А сейчас мне нужны не профессора, а командиры, хорошие командиры сапёрных рот и батальонов, чтобы прокладывать путь вермахту на Восток». Так профессор Венского университета стал командиром сапёрной роты, потом сапёрного батальона. О его успехах на фронте свидетельствовали нашивки и орденские планки.

Окончательная «нормализация» отношений с пленным произошла за полночь, когда в комнату вошел красноармеец с винтовкой в одной руке и подносом в другой. На подносе стояли два гранёных стакана с «наркомовской» нормой водки — 100 граммов на каждого — и нехит­рая закуска. И дело пошло на лад. Было решено, что поскольку клятва Гитлеру давалась на немецком языке, то дачу показаний на «неарийском» английском языке, а тем более на кельтском наречии уже нельзя считать разглашением государственной и военной тайны «третьего рейха». Кроме того, учитывая, что его, Мальфреда фон Рюгена, призвали в ряды вермахта не по его воле, то можно проигнорировать ограничения и рассказать русскому лейтенанту всё о минных полях, расшифровав при этом условные обозначения на карте.

Так что еще до наступления рокового срока на столе начальника штаба дивизии уже лежали протокол допроса и подробное описание минных полей. Майор очень обрадовался полученным данным, но затем сказал со злостью: «Что ж ты, лейтенант, говорил, что не знаешь немецкого? Знаешь, кто ты? Саботажник!» И повторил свою угрозу: если он, Константинов, хоть еще раз скажет, что не может допрашивать пленных по-немецки, то его, такого-разэтакого, шлепнут вот у этой самой стены.

Лейтенант, конечно, всё понял. Несмотря на то, что от фон Рюгена были получены очень важные сведения, для него, Константинова, дело принимало серьезный оборот. Если в штаб дивизии доставят ещё хотя бы одного пленного немца до того, как лейтенант выучит немецкий язык, ему действительно несдобровать. Воспользовавшись короткой передышкой в боях, Евгений разузнал, что в соседней дивизии есть офицер, говоривший по- немецки, и спешно поехал туда на попутной машине…

Оказалось, что офицер разведотдела штаба соседней дивизии хорошо знал немецкий язык. Он согласился преподать Константинову основы немецкого, но на взаимной основе, чтобы тот, в свою очередь, обучил его английской военной лексике. Надобность в этом появилась уже тогда, когда на фронт стали поступать первые образцы оружия и снаряжения от западных союзников с соответствующей документацией. Дело спорилось, и, когда через пару недель начальник штаба прислал на допрос очередного пленного немца, проблема была уже более или менее решена. Ценная информация вновь ушла к командарму Рокоссовскому. Генерал не мог не удивиться: с чего это вдруг из дивизии стали поступать такие данные?

Вскоре начальник разведки дивизии погиб. С кадрами было туго, и на эту должность назначили Константинова. Именно так: лейтенанта, не имевшего военного образования, — и сразу на такую высокую должность. Но он, пользуясь навыками и методикой системных научных исследований, выработал свой собственный подход к сбору и обработке разведывательных сведений. Все, что находили или отбирали бойцы и командиры на немецком языке — письма, книги, газеты, журналы, дневники, фотографии, карты, обрывки записей — несли в штаб, где стоял большой бильярдный стол, добытый разведчиками в расположении разгромленного полка вермахта. На потёртое зелёное сукно сваливали все, что попадало в руки наших бойцов. Начальник разведки внимательно рассматривал каждую вещь, отбирал самые значимые предметы и записи, затем изучал и обобщал их. Информации, поступавшей с зелёного стола, давали зелёный свет.

Работа у молодого начальника разведки спорилась. В дивизии хорошо знали противника, стоявшего перед ней, его силы, средства, возможности и намерения. Штаб и комдив всегда были в курсе замыслов противника и профессионально использовали эти данные.

P. S. В середине 1943 года Евгений Константинов, к тому времени уже майор, был отозван в Москву. Он вернулся на преподавательскую работу в Военную академию Генерального штаба — учить офицеров английскому языку настоящим образом. Было ясно, что после победы Красной Армии под Сталинградом и Курском в войне наступил перелом. Дело шло к открытию второго фронта, и в Ставке заранее просчитали: надо уже сейчас готовить высшие командные кадры, способные взаимодействовать с союзниками.

А позднее, с 1945 по 1980 год, кандидат педагогических наук доцент Евгений Борисович Константинов работал уже в Военной академии Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) имени Петра Великого. Этого скромного человека сейчас уже нет в живых. Но в памяти коллег и слушателей он остался как великолепный педагог-воспитатель и учёный с энциклопедическими знаниями. О его работе в годы войны они не знали...

Глава 53.
Оперативный псевдоним — Рамзай

В 1941 году радиоцентр Тихоокеанского флота, располагавшийся в центральной части Владивостока на самой высокой сопке — Змеиная, особенно часто принимал сообщения оператора под кодовым наименованием Висбаден. Тревожные шифротелеграммы поступали в весенние месяцы, предшествовавшие нападению гитлеровской Германии на СССР. И пошли потоком осенью, когда война уже бушевала у стен Москвы, в ближнем Подмосковье. Эти материалы немедленно отправлялись в Москву. Но флотские связисты, конечно, не знали, что держат связь с токийской группой Рихарда Зорге…

Три осенние даты связаны с жизнью и деятельностью выдающегося советского разведчика. Он родился 4 октября 1895 года в пригороде Баку. 18 октября 1941 года был арестован японской контрразведкой. А 7 ноября 1944 года его не стало…

1. Кто вы, доктор Зорге?

С декабря 1940 года Зорге буквально бомбардировал развед­управление генштаба РККА донесениями о готовящемся гитлеровской Германией нападении на СССР, точно указывая направление главного удара. Но главное, что сообщил Зорге, — «Япония вступит в войну, если будет взята Москва» (вермахтом. — Авт.). Когда же столицу удалось не только отстоять, но и начать контрнаступление, он сообщил в Центр: дальневосточная союзница «третьего рейха» не будет вести боевые действия против СССР, а направит основной удар в направлении южных морей.

То есть стратегическая значимость информация, полученная от Зорге и его сети, позволила СССР, не опасаясь нападения Японии, перебросить прекрасно подготовленные и оснащенные сибирские дивизии, а также части Красной Армии и подразделения морской пехоты с Дальнего Востока на Западный фронт. В самый решающий период для судеб Москвы и страны — осенью 1941 года… Таким образом Рамзай (оперативный псевдоним Зорге) и его группа дали советскому руководству беспрецедентный в тех условиях шанс спасти столицу и нанести гитлеровской Германии первое поражение, очень важное в стратегическом и военно-политическом плане.

Зорге удалось убедить германского военного атташе в Токио в подлинности дезинформационных данных о войсках Красной Армии, размещенных вдоль сибирской и дальневосточной границы. Эту же дезу разведчик сумел подкинуть и в японский генштаб. Разумеется, там эти сведения перепроверяли. Но на это требовалось время, а оно работало на Рамзая и в конечном счете на высшее советское руководство. Во всяком случае, пока пунктуальные японские генштабисты сверяли свои данные и информацию от Зорге, они упустили начавшуюся передислокацию сибирских и дальневосточных дивизий под Москву.

«Можно предвидеть применение Японией значительных сил в качестве союзницы Германии и Италии». Эта фраза взята не из разведдонесения. Она — из статьи Рихарда Зорге в немецкой газете «Франкфуртер цайтунг». А опубликована эта статья 13 ноября 1940 года — за год до нападения японской авианосной армады на главную военно-морскую базу США на Тихом океане — Пёрл- Харбор.

Помимо предостережений о нападении Германии Зорге удавалось добывать множество иной стратегически важной информации. Историки считают, что он мог спасти США от катастрофы в Пёрл- Харборе. Уже в конце сентября 1941 года, когда стала реальной угроза разоблачения, разведчик сумел узнать у одного из высокопоставленных флотских начальников сведения о готовящейся атаке японского флота на американскую базу. Информация была немедленно передана в Центр с просьбой уведомить об этом американское командование.

Но Сталин в силу только ему понятных причин распорядился эти данные в Вашингтон не передавать. Перечить же вождю никто не посмел. Но как бы там ни было, катастрофа в Пёрл- Харборе произошла, а к советам разведчика не прислушались. Сегодня нам об этом, конечно, легко рассуждать, а тогда…

2. «Профессию разведчика я бы не выбрал»

Прежде чем перейти в разведку, Зорге был экономистом (с докторской учёной степенью), философом, востоковедом журналистом, аналитиком — с глубочайшими познаниями во многих областях. В одном из своих писем к жене Кате Рихард писал: «Если бы мне довелось жить в условиях мирного общества и в мирном политическом окружении, то я бы, по всей вероятности, стал бы учёным или взялся бы вести несколько курсов в университете. По крайней мере профессию разведчика я бы не выбрал».

История Криворучко А.П., Рощупкин В.Т. Тайное и явное. Крах нацистских планов мирового господства

История Криворучко А.П., Рощупкин В.Т. Тайное и явное. Крах нацистских планов мирового господства

О стратегических целях нацистской Германии по установлению мирового господства можно судить по установке рейхсфюрера СС Гиммлера (октябрь 1943 года): «К концу этой войны, когда Россия в конце концов истощится или будет уничтожена, а Англия и Америка не вынесут войны, для нас возникнет задача создания мировой империи».<br /> По оценке американского генерала Джорджа Маршалла, в 1942 году «Германия и Япония оказались настолько близки к завоеванию мирового господства, что мы до сих пор еще по-настоящему не осознали, сколь тонкой была нить, на которой висела судьба Объединенных Наций».<br /> Дорогого стоит и признание Корделла Хэлла, госсекретаря США в администрации Рузвельта: «Мы всегда должны помнить, что своей героической борьбой против Германии русские несомненно спасли (западных) союзников от сепаратного мира».<br /> Яснее не скажешь…<br /> В книге делается особый акцент на планах глобальной военной экспансии «третьего рейха», развязавшего Вторую мировую войну. Дана широкая панорама малоизвестных и неизвестных массовому читателю событий и людей. Отдавая должное нашим западным союзникам по антигитлеровской коалиции, авторы в то же время убедительно показывают решающую роль СССР в разгроме агрессора и его сателлитов, в освобождении многих стран и народов от вражеской оккупации. А по большому счету речь идет о спасении мировой цивилизации.<br /> Сегодня, в новых условиях, перед лицом новых вызовов и угроз, особо значимым представляется отраженный в книге опыт политического, дипломатического и военного взаимодействия стран, которые, несмотря на определенные противоречия, смогли совместно выступить против общего врага в ходе самой кровавой войны в истории человечества.