Проблемы квалификации преступлений. Монография

Под ред. Ображиева К.В., Пикурова Н.И.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 26.09.2018 ISBN: 9785392281589 Язык: Объем текста: 457 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Глава 1. Понятие, значение, виды, этапы, субъекты квалификации преступления

Глава 2. Принципы и правила квалификации преступлений

Глава 3. Юридическое основание квалификации преступлений

Глава 4. Квалификация преступлений с учетом межотраслевых связей

Глава 5. Проблемы квалификации преступлений с оценочными признаками состава

Глава 6. Проблемы квалификации преступлений при конкуренции уголовно-правовых норм

Глава 7. Проблемы разграничения сложных единичных преступлений и множественности преступных деяний

Глава 8. Проблемы квалификации неоконченных преступлений

Глава 9. Проблемы квалификации преступлений, совершенных в соучастии

Глава 10. Проблемы квалификации преступлений, совершенных несколькими лицами, при отсутствии признаков соучастия

Глава 11. Изменение квалификации преступления: основания и процессуальный порядок

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 2.
Принципы и правила квалификации преступлений

1. Значение общеправовых и отраслевых уголовно-правовых принципов для квалификации преступлений

Как и любая юридическая деятельность, квалификация преступлений основывается на неких руководящих идеях, подчиняется определенным универсальным правовым требованиям. В качестве фундаментальной основы квалификации преступлений выступают общие принципы права, отраслевые уголовно-правовые принципы, а также принципы, определяющие базовые требования к уголовно-правовой оценке преступных деяний (специальные принципы квалификации преступлений).

К числу общих принципов права, имеющих непосредственное значение для квалификации преступлений, можно отнести следующие принципы, получившие отражение в международных стандартах прав человека и Конституции Российской Федерации:

— принцип равенства граждан перед законом;

— принцип справедливости;

— принцип недопустимости повторного привлечения к юридической ответственности за одно и то же правонарушение;

— принцип презумпции невиновности;

— принцип обратной силы закона, который устраняет или смягчает ответственность, и недопустимости придания обратной силы закону, устанавливающему или отягчающему ответственность.

Не вдаваясь в детальный анализ перечисленных общих принципов права, отметим, что их универсальный характер позволяет применять их во всех сферах правового регулирования и правоприменения, в том числе, при квалификации преступлений. Причем в некоторых особенно сложных правоприменительных ситуациях именно общие принципы права дают основу для правильной квалификации преступлений, являются ключом к разрешению возникших квалификационных проблем.

В этом отношении особое значение имеет принцип презумпции невиновности (ст. 49 Конституции Российской Федерации), неотъемлемым элементом которого является императивное требование о толковании всех неустранимых сомнений в виновности лица в его пользу. Указанное правило «толкования сомнений», зафиксированное в ч. 3 ст. 49 Конституции России, имеет не только процессуальное, но и непосредственное материальное уголовно-правовое значение. Как разъясняется в п. 17 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре», «все неустранимые сомнения в доказанности обвинения, в том числе отдельных его составляющих (формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств и т. д.), толкуются в пользу подсудимого». Поэтому в правоприменительной практике положения ч. 3 ст. 49 Конституции Российской Федерации успешно применяются для разрешения сомнений, возникающих при квалификации преступлений.

По приговору суда от 9 ноября 2012 г. М. осужден по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ (в редакции Федерального закона от 27 июля 2009 г. № 215-ФЗ), ч. 3 ст. 135 УК РФ (в редакции Федерального закона от 27 декабря 2009 г. № 377-ФЗ) и ч. 1 ст. 119 УК РФ.

Как установлено судом, М. совершил развратные действия в один из дней в период с августа 2009 по январь 2010 года. Большую часть этого периода (по 9 января 2010 г.) ч. 3 ст. 135 УК РФ действовала в редакции Федерального закона от 27 июля 2009 г. № 215-ФЗ, которая является более мягкой, чем в редакции Федерального закона от 27 декабря 2009 г. № 377-ФЗ, поскольку не предусматривало дополнительного наказания в виде ограничения свободы.

При таких обстоятельствах, принимая во внимание то, что инкриминированные развратные действия в отношении потерпевшей М. мог совершить в период действия ч. 3 ст. 135 УК РФ (в редакции Федерального закона от 27 июля 2009 г. № 215-ФЗ), Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации переквалифицировала его действия с ч. 3 ст. 135 УК РФ (в редакции Федерального закона от 27 декабря 2009 г. № 377-ФЗ) на ч. 3 ст. 135 УК РФ (в редакции Федерального закона от 27 июля 2009 г. № 215-ФЗ), подчеркнув при этом, что все неустранимые сомнения в виновности лица, толкуются в его пользу.

В приведенном примере высшая судебная инстанция истолковала в пользу осужденного неустранимые сомнения не в его виновности как таковой (в противном случае обвинительный приговор в отношении М. следовало бы отменить), а сомнения во времени совершения преступления, что самым непосредственным образом повлияло на выбор подлежащей применению уголовно-правовой нормы.

По другому уголовному делу Президиум Верховного Суда Российской Федерации, переквалифицируя действия Желдашева с п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 105 УК РФ, указал следующее.

В материалах уголовного дела не было доказательств того, что Желдашев при совершении убийства имел умысел на причинение потерпевшему особых страданий и мучений. Суд сделал вывод о том, что Желдашев совершил убийство с особой жестокостью, основываясь на множестве нанесенных потерпевшему ударов (11 — ножом и 6 — обломком кирпича) и на предположении судебно-медицинского эксперта о том, что причинение множества телесных повреждений потерпевшему сопровождалось выраженными болевыми ощущениями. Каких-либо других доказательств совершения Желдашевым убийства с особой жестокостью судом не установлено.

По смыслу закона само по себе причинение множества телесных повреждений при отсутствии других доказательств не может служить основанием для признания убийства совершенным с особой жестокостью.

При таких обстоятельствах суд должен был все сомнения о том, совершалось ли Желдашевым преступление с особой жестокостью, толковать в пользу обвиняемого, что сделано не было. Поэтому квалифицирующий признак убийства «совершенное с особой жестокостью» исключен из обвинения Желдашева, а его действия переквалифицированы на ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Следует отметить, что в уголовно-правовой литературе принцип презумпции невиновности и основанное на нем правило о толковании сомнений в пользу виновного нередко относят к числу специальных принципов квалификации преступлений. Однако, как представляется, возможность применения общих принципов права для уголовно-правовой оценки преступных деяний не дает оснований для отнесения этих универсальных правовых положений к принципам квалификации. Отличительной чертой общих принципов права являются максимально широкий предмет правового регулирования, «надотраслевое» или, по меньшей мере, межотраслевое значение, а потому возможность (а в некоторых случаях и необходимость) их применения при уголовно-правовой оценке преступных деяний не меняет природу этих принципов, не делает их принципами квалификации преступлений.

Важнейшее значение для квалификации преступлений имеет зафиксированный в ч. 2 ст. 54 Конституции Российской Федерации принцип обратной силы закона, который устраняет или смягчает ответственность. Этот общий принцип права положен в основу квалификации общественно опасных деяний при изменении «позитивного» законодательства, определяющего содержание бланкетных признаков составов преступлений. Дело в том, что ст. 10 УК РФ регламентирует правила обратной силы лишь одного юридического источника уголовного права — уголовного закона. Между тем, как показывает практика, положение лица, совершившего преступление, может быть улучшено не только вследствие изменений уголовного закона, нои в результате трансформации нормативных предписаний иных отраслей права, которые связаны с уголовно-правовыми предписаниями бланкетными связями. Так, например, Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 326-ФЗ повысил максимальный размер мелкого хищения (ч. 2 ст. 7.27 КоАП РФ) с одной тысячи до двух тысяч пятисот рублей, что вследствие взаимозависимости границ уголовно-правового и административно-правового регулирования привело к частичной декриминализации хищений в форме кражи, мошенничества, присвоения и растраты. Аналогичным образом сокращение лицензируемых видов деятельности, регламентированных Федеральным законом от 4 мая 2011 г. № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности», автоматически приводит к сужению содержания уголовно-правового запрета на незаконное предпринимательство (ст. 171 УК РФ).

В этих и иных подобных случаях улучшение положения лица, совершившего преступление, происходит вследствие изменения нормативных правовых актов иных отраслей права, но не уголовного закона. Следовательно, для применения положений ст. 10 УК РФ нет никаких оснований, поскольку в ней регламентированы правила обратной силы лишь уголовного закона. Для восполнения пробелов в ст. 10 УК РФ задействуются универсальные предписания ч. 2 ст. 54 Конституции России, согласно которым «если после совершения правонарушения ответственность устранена или смягчена, применяется новый закон», а также правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, которые развивают этот общий принцип права. Как отмечается в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 10 июля 2003 г. № 270-О «декриминализация тех или иных деяний может осуществляться не только путем внесения соответствующих изменений в уголовное законодательство, но и путем отмены нормативных предписаний иной отраслевой принадлежности, к которым отсылали бланкетные нормы уголовного закона…» При этом Конституционный Суд Российской Федерации определил, что ст. 10 УК РФ и п. 13 ст. 397 УПК РФ «не исключают возможность придания обратной силы законам иной отраслевой принадлежности в той мере, в какой этими законами ограничивается сфера уголовно-правового регулирования». Таким образом, отраженный в ч. 2 ст. 54 Конституции Российской Федерации общий принцип права позволяет при квалификации преступления придавать обратную силу уголовно-правовой норме, которая претерпела изменения вследствие трансформации неуголовных правовых актов (разумеется, при условии, что соответствующие изменения улучшают положение лица, совершившего преступление).

Преломляясь в уголовно-правовую плоскость, общие принципы права формируют отраслевой уровень принципов — принципы уголовного права, посредством которых определяются основополагающие требования к деятельности по применению уголовно-правовых норм, включая квалификацию преступлений. Как известно, в действующем уголовном законодательстве (ст. 3–7 УК РФ) получили нормативное отражение уголовно-правовые принципы законности, равенства граждан перед законом, вины, справедливости и гуманизма, причем большинство из них (за исключением разве что принципа гуманизма) оказывают огромное влияние на квалификацию преступленийи в ряде случаев непосредственно применяются для уголовно-правовой оценки общественно опасных деяний.

Так, в соответствии с уголовно-правовым принципом законности преступность деяния определяется только кодифицированным уголовным законом (ч. 1 ст. 3 УК РФ), а значит, деяние, сколь бы общественно опасным оно не являлось, не может быть квалифицировано как преступление, если это деяние не предусмотрено УК РФ. При квалификации преступлений должен учитываться и запрет на применение уголовного закона по аналогии (ч. 2 ст. 3 УК РФ), который является составной частью принципа законности. На это обстоятельство неоднократно обращала внимание высшая судебная инстанция.

Судом установлено, что К. совершил хищение огнестрельного оружия — охотничьего гладкоствольного ружья «Сайга-410» и одного патрона и его действия квалифицированы по ч. 1 ст. 226 УК РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации признала доводы надзорной жалобы осужденного о декриминализации деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 226 УК РФ, необоснованными.

Статьей 226 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за хищение либо вымогательство огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств.

Декриминализация действий, связанных с незаконным оборотом гражданского гладкоствольного оружия и боеприпасов к нему, предусмотренная ст. 222 УК РФ, неприменима к ст. 226 УК РФ, поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 3 УК РФ применение уголовного закона по аналогии не допускается.

Вместе с тем, несмотря на однозначный запрет на применение уголовного закона по аналогии, приходится признать, что в некоторых случаях при квалификации преступлений правоприменительные органы вынуждены отступать от императивных требований ч. 2 ст. 3 УК РФ.

Так, например, сформулированное в примечании 1 к ст. 285 УК РФ законодательное определение должностного лица в силу прямого указания закона распространяется только на главу 30 УК РФ. Однако фактически соответствующая дефиниция должностного лица используется и при квалификации иных должностных преступлений, предусмотренных другими главами Особенной части УК РФ, о чем свидетельствует не только судебная практика по конкретным делам, но и разъяснения высшей судебной инстанции. В частности, в п. 27 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 апреля 2007 г. № 14 «О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака» указывается, что по пункту «г» ч. 3 ст. 146 УК РФ подлежит уголовной ответственности лицо, использующее для совершения преступления служебное положение. Им, в частности, может быть «должностное лицо, обладающее признаками, предусмотренными примечанием 1 к статье 285 УК РФ». Аналогичные предписания содержатсяи в других постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации (п. 24 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», п. 10 постановления от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»).

Оценивая подобную судебную практику, следует подчеркнуть, что она обусловлена необходимостью обеспечения единообразного подхода к толкованию признаков должностного лица. Вполне очевидно, что должностные лица, которые являются специальными субъектами преступлений, находящихся за рамками главы 30 УК РФ, не могут и не должны обладать какими-то иными признаки, чем указаны в примечании 1 к ст. 285 УК РФ. С этих позиций применение уголовного закона по аналогии в рассматриваемом случае является вынужденной мерой.

Вместе с тем никакие обстоятельства не могут оправдать применение уголовного закона по аналогии для привлечения к уголовной ответственности за общественно опасное деяние, которое хотя и имеет существенное сходство с каким-либо преступлением, но, тем не менее, не содержит признаков состава соответствующего преступления.

При квалификации преступлений правоприменительные должны неукоснительно соблюдать уголовно-правовой принцип равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ), в соответствии с которым лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

В контексте рассматриваемой проблематики этот принцип, в первую очередь, предполагает, что вне зависимости от социально-демографических и иных характеристик лиц, совершивших преступления, квалификация их преступных деяний должна осуществляться на основании равного для всех юридического стандарта — состава преступления. Иными словами, всем лицам, совершившим преступления, должен быть гарантирован единый и равный подход к квалификации преступлений, не зависящий от их пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства и т. д. В практическом плане это означает, что одинаковые по своим юридически значимым признакам преступления, совершенные лицами различных национальностей, принадлежащих к разным конфессиям, политическим партиям и т. п., должны получить одинаковую уголовно-правовую оценку. С точки зрения уголовно-правового принципа равенства граждан перед законом недопустимыми следует признать региональные различия в квалификации преступлений, которые, к сожалению, имеют место в правоприменительной практике.

Под ред. Ображиева К.В., Пикурова Н.И. Проблемы квалификации преступлений. Монография

Под ред. Ображиева К.В., Пикурова Н.И. Проблемы квалификации преступлений. Монография

Монография посвящена проблемам квалификации преступлений. В ней рассмотрены понятие, виды, значение, юридическая основа квалификации преступлений, ее принципы и правила, особенности квалификации преступлений с переменными признаками состава, проблемы квалификации преступлений при конкуренции уголовно-правовых норм, разграничения сложных единичных преступлений и множественности преступных деяний, квалификации неоконченных преступлений и преступлений, совершенных несколькими лицами, проанализированы основания и процессуальный порядок изменения квалификации преступления.<br /> Законодательство приведено по состоянию на сентябрь 2017 г.<br /> Монография рассчитана на научных сотрудников, преподавателей, практикующих юристов, студентов и аспирантов юридических вузов и факультетов.

Внимание! Авторские права на книгу "Проблемы квалификации преступлений. Монография" ( Под ред. Ображиева К.В., Пикурова Н.И. ) охраняются законодательством!