Криминалистика: избранные труды. Сборник научных трудов

Образцов В.А.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 08.12.2016 ISBN: 9785392237463 Язык: Объем текста: 447 стр. Формат: epub

Оглавление

Слово об учителе

Раздел I. Криминалистика: парные категории. Глава 1. Концептуальные основы криминалистического учения о парных категориях

Глава 2. Понятие криминальной деятельности как элемента парных категорий криминалистики

Глава 3. Понятие криминальной инсценировки как элемента парных категорий криминалистики

Глава 4. Понятие антикриминальной (криминалистической) инсценировки как элемента парных категорий

Раздел II. Дезинформирование в криминальной, оперативно-разыскной и следственной практике. Глава 1. Понятие уголовно-релевантного дезинформирования

Глава 2. Понятие криминального дезинформирования

Глава 3. Понятие тактического (оперативно-разыскного и следственного) дезинформирования

Раздел III. Фикции в криминальной, оперативно-разыскной и следственной практике. Глава 1. Понятие фикции как межотраслевого объекта исследований в юриспруденции

Глава 2. Понятие криминальной фикции речевой природы

Глава 3. Преступления класса фиктивной сделки как объект криминалистического исследования

Глава 4. Использование криминалистических фикций при проверке информации о приготовлении к совершению убийства по найму

Раздел IV. Криминалистическое распознавание. Глава 1. История и современное состояние развития представлений о криминалистическом распознавании

Глава 2. Понятие и технология криминалистического распознавания

Глава 3. Криминалистическая криптология как область научного знания и вид распознавательной деятельности

Глава 4. Криминалистическое распознавание предмортального события как причины смерти потерпевшего

Глава 5. Криминалистическое распознавание по делам о серийных убийствах

Список основных трудов в. А. Образцова

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел III.
ФИКЦИИ В КРИМИНАЛЬНОЙ, ОПЕРАТИВНО-РАЗЫСКНОЙ И СЛЕДСТВЕННОЙ ПРАКТИКЕ

Глава 1.
ПОНЯТИЕ ФИКЦИИ КАК МЕЖОТРАСЛЕВОГО ОБЪЕКТА ИССЛЕДОВАНИЙ В ЮРИСПРУДЕНЦИИ

§ 1. Правовые интерпретации понятия фикции

Понятие «фикция» происходит от латинского слова fictio — выдумка, вымысел.

Излагая свое понимание фикции, наши соотечественники Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон более ста лет назад писали: «Представления и понятия, с которыми мы оперируем таким образом, как если бы им соответствовало в действительности то, чего на самом деле не существует, — приписываем, например, предмету качество, которого в действительности не имеет, ставим лицо в положение, которого он не занимает в действительности, распространяем на него последствия этого положения».

Существуют различные варианты словарных трактовок указанного понятия.

Так, фикция определяется как:

1. вымысел, выдумка, плод воображения, мнимое дело;

2. выдумка, вымысел; прием, с помощью которого действительность подводится под какую-либо условную форму с определенной целью;

3. вымысел, выдумка, положение, построение, которому ничто не соответствует в действительности, но которым пользуются как допущением с какой-нибудь определенной целью;

4. нечто, не существующее в действительности, лишь видимость чего-то, обман, подделка;

5. мнимое, вымышленное положение, построение, образование, не соответствующее действительности, используемое как действительное с какой-либо целью;

6. обман, одно название, фасад, выдумка, имитация, фальшивка, вымысел, видимость, туфта, фальсификация, только слова, вывеска, подделка, липа.

В правовой литературе традиционно фигурирует понятие юридической фикции. Оно употребляется в различных смысловых значениях.

В советском праве юридическая фикция рассматривалась исключительно как «прием законодательной техники, присущей в основном буржуазному праву». (Это понятие относили к разряду «тех юридико-технических средств, которые были нежелательны в советском законодательстве по политическим соображениям»).

Так, В. К. Бабаев считал, что под юридической фикцией «следует понимать применяемый в праве технико-юридический прием, которым несуществующее положение (отношение) объявляется существующим и приобретает обязательный характер в силу закрепления его в правовой норме».

Интерес российских правоведов к этому понятию резко возрос после распада СССР. В постсоветской России по проблемам правового учения о юридической фикции защищено несколько кандидатских диссертаций, опубликованы монографии, статьи, тезисы выступлений на научных форумах. Одной из фундаментальных работ на эту тему является монография Р. К. Лотфуллина. Исследуя юридическую фикцию как средство юридической техники, он изучил соответствующие отечественные и зарубежные источники и пришел к заслуживающему внимания выводу о том, что «фундаментальным свойством юридической фикции, позволяющим отграничить ее от других средств юридической техники, является то, что она условно признает заведомо ложное положение истиной. Содержанием юридической фикции является заведомо ложное положение. Ложь этого положения в том, что оно признает существующими явления (обстоятельства), которые не существуют в действительности, или, наоборот, признает несуществующими явления (обстоятельства), которые реально существуют. Кроме того, этому ложному положению присуща очевидность (заведомость), т.е. противоречие юридической фикции окружающей действительности настолько очевидно, что это никого не может ввести в заблуждение. А общеобязательность юридической фикции условно ставит это ложное положение в ранг истины».

Констатируя значительный прогресс на данном научном направлении, вместе с тем нельзя не заметить того, что для дальнейшего развития учения о юридической фикции достигнутых результатов пока еще не достаточно. При всем углублении и сближении позиций ученых остается немало дискуссионных вопросов и своего рода «белых пятен» в этой области научного знания.

Это, в частности, выражается в отсутствии общепринятого, универсального определения данного понятия и его оптимальных отраслевых модификаций, в наличии пробелов и неточностей в предложенных классификациях юридических фикций.

В правовой литературе предложены различные проекты определения понятия и классификации данного понятия.

Суммируя точки зрения по этому поводу, можно выделить следующие, наиболее часто встречающиеся на страницах печати, трактовки юридической фикции, рассматриваемой:

1. как норма права (так называемые нормы фикции);

2. как технико-юридический прием (метод, способ, средство) нормотворческой и правоприменительной деятельности;

3. как свойство правовых норм определенных категорий.

Упомянутые нормы фикции содержатся в Конституции РФ и практически во всех законах и подзаконных актах, имеющих отношение к правовому регулированию отечественного судопроизводства.

Так, уголовно-процессуальное законодательство России предусматривает, что установление возраста несовершеннолетнего входит в число обстоятельств, подлежащих доказыванию по делам несовершеннолетних. Разъясняя это требование, Пленум Верховного Суда РФ в ч. 2 п. 7 постановления от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» дал такое указание: «При установлении судебно-медицинской экспертизой возраста подсудимого днем его рождения считается последний день того года, который назван экспертами, а при определении возраста минимальным и максимальным числом лет суду следует исходить из предлагаемого экспертами минимального возраста такого лица». Из этого разъяснения видно, что Верховный Суд РФ устанавливает фикцию о дне рождения подсудимого.

В соответствии со ст. 86 УК РФ снятая или погашенная судимость признается несуществующей, а освобождение какого-либо лица от уголовной ответственности при деятельном раскаянии (ст. 75 УК РФ) допускается, несмотря на то, что преступное деяние им совершено.

Еще один пример уголовно-правовой фикции. В примечании к ст. 307 УК РФ «Заведомо ложное показание, заключение эксперта или неправильный перевод» сказано, что свидетель, потерпевший, эксперт или переводчик освобождаются от уголовной ответственности, если они добровольно в ходе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства до вынесения приговора или решения суда заявили о ложности данных ими показаний, заключения или заведомо неправильном переводе.

Нормы фикций нетрудно обнаружить и в Семейном кодексе РФ. Это, в частности, касается статьи 51 данного кодекса. В ней говорится о возможности записей имени и отчества отца ребенка, рожденного вне брака, по указанию его матери.

Однако лидером по частоте встречаемости норм указанного характера является гражданско-процессуальный закон.

Например, в ч. 3 ст. 79 ГПК РФ сказано следующее: «При уклонении стороны от участия в экспертизе, непредставлении экспертам необходимых материалов и документов для исследования и в иных случаях, если по обстоятельствам дела и без участия этой стороны экспертизу провести невозможно, суд в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое для нее она имеет значение, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым».

Комментируя содержание этой нормы, О. В. Танимов отмечает, что в указанных в ней случаях фиктивным будет вывод суда о признании стороной сведений, содержащихся в непредставленном средстве доказывания, а также об установлении или опровержении факта, по которому экспертиза не была проведена. Выводы суда с очевидностью не соответствуют реальной действительности (непредставленное средство доказывания не исследовалось, экспертиза не проводилась), но они необходимы, чтобы преодолеть невыполнение одной из сторон своих процессуальных обязанностей и осуществить правосудие по делу.

Как пишет далее указанный автор, процессуальные фикции — это всегда исключение из общих правил производства по делу, без которых нельзя правильно и справедливо рассмотреть и разрешить гражданское дело. Применение норм фикций не способствует установлению судом объективной истины по делу. Но они целесообразны, разумны и потому нужны в системе гражданско-процессуальных средств осуществления правосудия. Они сокращают ход и объем доказательственного материала, облегчают процесс установления обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, способствуют преодолению процессуальной недисциплинированности участников судопроизводства.

Давно известно, что желанию постичь истину не всегда соответствует возможность это сделать. Правовая сфера в этом отношении не исключение. Так, при объявлении в суде лица умершим объективно невозможно установить точное время его смерти. В таких ситуациях неосуществимость достижения истины служит определенным препятствием в развитии общественных отношений. Поэтому суду приходится прибегать к помощи лжи, сознательно признавая ее в качестве некой условной истины. При этом он опирается на юридическую фикцию, согласно которой днем смерти лица, объявленного умершим, считается день, когда вступает в силу решение суда об объявлении его умершим. «И в этом смысле, — подчеркивает Р. К. Лотфуллин, — юридическую фикцию можно рассматривать в качестве лжи, воплощенной в форму истины».

К. К. Панько посчитал возможным определить юридическую фикцию как один из приемов законодательной техники, состоящей в признании существующим несуществующего и обратно, а также свойство нормы права не соответствовать потребностям общества в процессе правотворческой деятельности.

Это определение представляется крайне неудачным. Прежде всего, с логической точки зрения, поскольку эклектически объединяет в рамках одной конструкции описание двух, хотя и взаимосвязанных, но разных объектов:

1. приема нормотворческой деятельности;

2. свойства норм права как продукта (результата) данной деятельности.

Указанный недостаток замечен и другими авторами. Так, Р. К. Лотфуллин резонно считает, что К. К. Панько «допустил ошибку в том, что он в одном понятии соединил два самостоятельных явления. Причем эти явления с аксиологической точки зрения абсолютно противоположны». На то, что «нельзя в единой дескриптивной конструкции совмещать два явления, явно противоположные», указывает и Л. А. Душакова.

Таким образом, определение К. К. Панько не проясняет ситуацию. Напротив, оно лишь порождает новые вопросы.

Не смогла избежать этого же недостатка и И. В. Филимонова. Под рубрикой «Фикции как технико-юридический прием построения уголовно-процессуального законодательства» этот автор предлагает следующее определение: «В данном срезе уголовно-процессуальная фикция представляет собой технико-юридический прием, с помощью которого конструируется уголовно-процессуальное понятие, содержащееся в уголовно-процессуальной норме, или сама эта норма путем приписывания объекту (лицу, предмету, явлению, процессу) несуществующей характеристики или, наоборот, отрицания существующей, что имеет юридическое значение».

В данном случае И. В. Филимонова «наступает на те же самые грабли», что и ее предшественник К. К. Панько. И у нее под одной «крышей» оказались сразу и «Телега», и «Лошадь». А если воспользоваться подсказкой известного кинорежиссера, то можно сказать, что получился «Вокзал для двоих»: один — это прием, с помощью которого законодателем конструируется понятие или норма; другой — свойство сконструированных понятия или нормы как продуктов нормотворческого процесса.

Аналогичный недостаток характерен и для общего определения понятия юридических фикций, сформулированного И. В. Филимоновой, в котором ею «предлагается понимание фикции в общетеоретическом аспекте как совокупности технико-юридических и тактических приемов деятельности, с помощью которых осуществляется признание несуществующего существующим и обратно, или создаются условия для такого признания, что имеет юридическое значение, а также свойства конкретного объекта не соответствовать своему назначению по форме и (или) содержанию».

В анализируемой выше статье О. В. Танимова ее автор не дает общего определения юридической фикции. Свое внимание он сконцентрировал на формулировке фикции как приема нормотворческой и правоприменительной деятельности. Это понятие определяется им как «…универсальный технико-юридический прием разработки и реализации норм права, состоящий в признании несуществующего положения существующим, имеющий особое целевое назначение в механизме правового регулирования общественных отношений и являющийся одним из способов преодоления состояния неопределенности в правовом регулировании».

Рассматривая проблему классификации юридических фикций как норм права, О. А. Курсова предложила ряд вариантов деления объема данного понятия. Как она считает, это можно сделать, в частности, исходя из принадлежности фикций к материальным и процессуальным отраслям права. На этой основе выделяются фикции материальных отраслей права (в основном служат целям преодоления состояния неопределенности) и фикции процессуальных отраслей (кроме того, выполняют некоторые другие функции, отражающие специфику именно процессуальной отрасли). По отраслям права фикции делятся на конституционные, административные, гражданские и т.д. По источнику различаются конституционные фикции; фикции, содержащиеся в законах; фикции подзаконных актов (в том числе, ведомственных и локальных). По способу выражения фикции могут быть сформулированы в виде суждений (отрицательных или утвердительных), а также в виде неопровержимых предположений.

Суждения, высказанные автором данной классификационной системы, безусловно, правильные. Юридические фикции, конечно, могут и должны подразделяться по указанным основаниям. Однако предложенная конструкция, по нашему мнению, дает представление лишь о наиболее общих элементах, так сказать, элементах первого уровня делимого целого в силу однолинейного характера классификаций, осуществленных по горизонтали. Каждый из выделенных элементов и его части, в свою очередь, также могут рассматриваться как объекты дальнейшей классификации, осуществляемой по принципу от общего к менее общему. Только таким путем становится возможным выявить системно-структурные особенности делимого множества, составить всестороннее, четкое представление обо всех его соподчиненных составляющих, координируемых в горизонтальном ряду и по вертикали. Этого в данном случае не произошло, что снижает уровень значимости разработанной О. А. Курсовой системы. Аналогичный просчет, как представляется, допущен и другими авторами правовых классификаций понятия фикции. Причем продуктам классификационной активности некоторых из них свойственен, на наш взгляд, ряд существенных недостатков еще и такого плана. По мнению К. К. Панько, один из вариантов классификации юридических фикций предполагает возможность подразделения их на две группы: 1) фикции, являющиеся антиподом закону; 2) фикции, имманентные закону. Тем же автором предложен и другой вариант классификации того же объекта. Оценивая этот вариант, О. В. Танимов полагает, что «…суть юридических фикций адекватно отражена в классификации, предложенной К. К. Панько. В частности, исследователь выделяет следующие группы: 1) традиционные фикции, предусмотренные действующим законодательством и изучаемые правовой наукой; 2) фикции в праве при противоречии законов друг другу; 3) любые фикции, в том числе и не включенные в систему действующего законодательства, исследуемые методами права.

Юридическая Образцов В.А. Криминалистика: избранные труды. Сборник научных трудов

Юридическая Образцов В.А. Криминалистика: избранные труды. Сборник научных трудов

В сборнике в логической последовательности и во взаимосвязи представлены фрагменты некоторых разделов и глав из фундаментальных научных работ, написанных за последние 10 лет профессором В. А. Образцовым лично либо в соавторстве с коллегами-криминалистами.<br /> Оригинальный подход автора к решению многих актуальных проблем криминалистики представляет несомненный интерес для магистрантов, аспирантов, преподавателей вузов, сотрудников правоохранительных органов — всех, кого интересуют вопросы борьбы с преступностью.<br /> Печатаются в авторской редакции.