В основе понятия метода лежит различение формы и содержания мышления. Каждая вещь может быть аналитически разделена на материю и форму. Например, глиняный кувшин соединяет изначально бесформенную глину (материю) и оформляющие ее пространственные границы (форму). Мысленно разделяя эти нераздельные вещи, человек получает колоссальный интеллектуальный выигрыш. Благодаря этому он может создать науку о свойствах материи (вещества) – физику и науку о пространственных формах – геометрию. Небольшое по объему, но чрезвычайно «концентрированное» знание позволяет людям значительно расширить свои технологические возможности.

При формировании западной рационалистической философии, по аналогии с вещами, подобному разделению подверглись и нематериальные предметы: мысли, поступки или произведения искусства. Разделение этих предметов на содержание и форму позволило выявить рационально постигаемые закономерности их существования. Например, правильное мышление при всем многообразии возможного содержания всегда опирается на небольшое количество форм и законов, изучением которых и занимается логика.

Итак, логика – наука о мышлении. Есть и другие науки о мышлении, например физиология высшей нервной деятельности, психология и т. п. Эти науки отличаются от логики тем, что изучают мышление как реальный процесс, в котором рациональное смешивается с эмоциональным, а стремление к истине – с интересами и иными предпочтениями. Логика же изучает формы, законы и средства правильного мышления, т. е. идеальную модель мышления, направленного на максимально адекватное воспроизведение действительности.

Максимально адекватное воспроизведение действительности в мышлении называют истиной. Ее достижение – одна из главнейших задач всего человеческого рода. Мышление приводит к истине при соблюдении двух условий:

а) истинность мысли по содержанию;

б) логическая правильность рассуждения.

Именно второе – логическая правильность рассуждения – является предметом изучения логики. Логическая правильность рассуждения есть соблюдение законов и следование формам правильного мышления.

Итак, логическая форма – это способ связи частей содержания мысли. Если нас интересуют методы рассуждения, то можно ограничиться формальной логикой. Но в теории познания рассуждение – лишь один из элементов процесса познания. Помимо него, научный метод включает в себя процедуры организации знания, процедуры согласования знания, процедуры получения знания и т. п. Однако любой метод – это прежде всего формальная часть познания, соединяющаяся с содержанием лишь в реальном процессе познания.

Современный научный метод опирается на ряд принципов. К числу принципов научного метода можно отнести:

― теоретико-познавательный принцип истинности и объективности;

― формально-логические принципы обоснованности, однозначности, непротиворечивости и полноты описания;

― эмпирические принципы соответствия фактам, верифицируемости и фальсифицируемости (экспериментальной проверяемости);

― прагматические принципы объяснительной силы и технологической эффективности.

Выполнение данных принципов возможно лишь при соблюдении определенной дисциплины, обеспечить которую призван научный метод или совокупность методов.

Дедуктивно-аксиоматический метод позволил впервые систематизировать знания. Его идея состоит в том, что из небольшого числа универсальных и очевидных истин (аксиом) по правилам дедуктивного вывода может быть выведено все остальное знание. Классическим примером такой системы является геометрия Евклида, где из пяти постулатов выводятся все остальные свойства геометрических фигур.

Данный метод имеет две основные сферы приложения: получение нового знания и организацию знания, полученного экспериментальным путем. Этапами его реализации являются проблема, гипотеза и теория, главной формой – дедукция, приводящая все многообразие конкретного знания к небольшому числу универсальных принципов.

Пифагор впервые предложил различать два вида знания: аксумату и математу. Второй вид знания отличался от первого тем, что требовал доказательства. Неочевидное знание признается лишь тогда, когда оно выводится из очевидного (интуитивно ясного или непосредственно воспринимаемого благодаря органам чувств). Выведение должно быть демонстративным: выводимое новое утверждение должно следовать с необходимостью из уже известного (ранее доказанного или непосредственно очевидного).

Уже досократики, озадаченные поисками первоначала, практикуют генеральную схему редукции многообразия событий и явлений к неким общим началам. Соответственно, зная начала мироздания (вода, огонь или число) и владея методикой вывода, они рассчитывали выводить любое единичное знание из общего. Такая схема вывода (от общего к частному) называется дедукцией.

Проблема оснований для любой дедуктивно-аксиоматической системы может быть решена путем ее выведения из другой системы: такова стратегия редукции химии к физике, мышления к языку или наоборот. Через всю историю философии и науки красной нитью проходит череда проектов, направленных на переустройство системы рационального знания. Философы часто искали новые основания за пределами разума: в религиозном откровении, опыте и практике. Иногда они находили новые способы представления человеческой интуиции (Пифагор, Платон, Декарт, Гуссерль). Ученые, как правило, искали выход путем изменения концептуальных основ собственной науки, обращаясь к предметным полям других наук или философским интуициям.

Опытно-экспериментальный метод сформировался в новое время усилиями Бэкона, Галилея, Ньютона и других основоположников современного естествознания. В его основе лежит согласование теоретических построений с эмпирическими фактами, посредством наблюдения и эксперимента. Этот метод опирается прежде всего на индуктивные умозаключения, т. е. обобщения результатов наблюдений и экспериментов. Наука начинается с исследования фактов. В добывании фактов решающая роль принадлежит двум противоречивым способам – наблюдению и эксперименту.

Современная методология представляет собой сложное и многомерное явление. Для обозначения ее нынешнего состояния В. С. Степин использовал термин «постнеклассический», подчеркивая появление исторического взгляда на эволюцию метода как определяющего его сущностные свойства.

Все эти факторы, активно влияющие на научное самосознание, несколько по-иному ставят проблему метода, требуя такой его экспликации, при которой единый и универсальный метод превращается в гибкую, поливариантную систему, позволяющую организовать взаимодействие различных методологических уровней и подуровней. Вместо одного, раз и навсегда заданного набора философских (метафизических, либо трансфизических) оснований науки необходимым оказался механизм, который бы на методологическом уровне обеспечил взаимодействие философии и науки.

Такая радикальная трансформация понятия «метод», его внутренней структуры требует внимательного пересмотра всех внешних связностей и регулярностей научного дискурса. Сама роль метода и его место в «теле» науки должны быть выявлены и переопределены в этих изменившихся условиях заново. Наибольшее значение здесь имеют взаимоотношения метода с теорией и объектом исследования. Рассмотрим их подробнее.

Традиционным можно считать практически полное отделение метода от теории, полученной с использованием данного метода. И действительно, что общего может быть между изделием ремесленника и необходимыми для его изготовления инструментами? Такая инструментальная точка зрения, распространенная еще в античной философии, многократно усиливается благодаря трудам Бэкона и Декарта. Но уже Гегель убедительно показывает неправомерность представления о методе и теории как о независимых и автономных вещах. Теория всегда несет на себе отчетливый отпечаток используемых при ее построении методов. Как известно, диалектические девизы Гегеля оказали не слишком большое влияние как на его современников, так и на последующие поколения исследователей. И виной тому отчасти был сам Гегель, растворивший метод в метафизике.

Ошибочной является и другая крайность – полное растворение теории и метода друг в друге, т. е. их полное отождествление. А такая опасность возникает всякий раз, когда та или иная теория приобретает значительное число приверженцев в научном сообществе и завоевывает немалый авторитет. В этом случае весь методологический комплекс подстраивается, а иногда и перестраивается, для того чтобы максимально соответствовать отдельной научной теории. Чтобы избежать обеих крайностей, необходимо четко определить единство и различие теории и метода.

Под научной теорией принято понимать форму организации научного знания, дающую целостное представление о закономерностях и существенных связях определенной области действительности. Эта область обычно квалифицируется как объект данной теории. Из такого определения еще не становится очевидной внутренняя связь теории и метода. Однако если мы обратимся к внутренней структуре теории (т. е. к организации знания), то будем вынуждены отметить, наряду с совокупностью связанных между собой знаний, обязательное наличие определенного механизма построения знания, обеспечивающего единственно верное и в достаточной степени демонстративное развертывание теоретического содержания. Данный механизм как раз и заключает в себе факт неразрывной связи с методом, которая, как уже отмечалось, должна быть сбалансированной и предельно гибкой.

Недопустимость полного отождествления теории и метода, их окончательного слияния следует из того, что любая, самая динамичная научная теория рано или поздно наталкивается на ограничения в своем развитии, связанные с тем, что она содержит в себе воплощение некой исследовательской программы. Собранные в рамках этой программы знания, как и сам характер их организации, всегда фиксируют лишь определенный этап познания объекта. Задача методологии заключается в том, чтобы обеспечить не только разработку теории, но и переход от одной теории к другой, обладающей большей разрешительной силой. Кроме того, природа теории и природа метода принципиально иные. И метод, и теория имеют свою особую логику развития, или, выражаясь на жаргоне системщиков, дифференцированные режимы функционирования.

Какими же средствами может быть решена проблема сбалансированных взаимоотношений теории и метода? В современной методологии эта проблема решается за счет описания данной взаимосвязи как сложной и многоуровневой структуры. Наличие нескольких уровней позволяет ей, оставаясь целостной системой, обеспечить различную степень интегрированности своих элементов в «тело» научной теории. Так, например, различные методологические уровни в неодинаковой степени инкорпорированы в структуру и содержание научной теории. Если придерживаться трехуровневой схемы структурирования методологии как наиболее распространенной и обоснованной, то можно составить следующее распределение уровней по отношению к научной теории: наиболее интегрированным является частнонаучный уровень, наименее – философский, а степень интеграции общенаучного уровня можно считать промежуточной величиной между двумя крайними. В функции общенаучного уровня входит организация взаимодействия философского и частнонаучного уровней, их субординация и координация, хотя ни о какой жесткой вертикали речь не идет. Ведь этот уровень выражает некие единые требования рациональности, общие и философии, и науке.

Другим важным фактором, определяющим существо метода, является его отношение к объекту исследования. Как известно, ни одна конкретная наука не может изучать свой объект непосредственно. В качестве опосредующего звена между ними выступает некий особый коррелят объекта и метода, получивший название предмета исследования. Обычно его определяют как некий срез (сторону, аспект) объекта, сущностно связанный с предметной областью, составляющей специфику данной науки.

Главной особенностью предмета исследования является его принципиальная исчерпаемость для познания. Этим он отличается от неисчерпаемого для научного познания объекта, целиком доступного лишь философскому способу рассмотрения и анализа. Благодаря этой своей особенности предмет исследования обычно подвергается тщательной процедуре согласования с исследовательскими методами.

Процесс выработки всего частнонаучного методологического инструментария для конкретной науки неотделим от процесса конструирования и конституирования некой предметной области данной науки. Основные моменты взаимоотношений метода с теорией и объектом продуцируют сложности в определении характера и механизма взаимодействия методологических уровней. Ведь методология как целостная система призвана связать столь разнокачественные элементы, как философские и собственно научные дискурсы. Это дискурсы, опирающиеся на различные «порядки дискурса» (термин М. Фуко); в них используются разные критерии обоснования и т. п.

Для решения указанной проблемы необходимо найти подходящее основание для сравнения философии и науки с точки зрения их методов, выявить некие механизмы влияния философии на науку. В современной научной литературе данная проблема получила название проблемы метатеоретического уровня. Ее разрешение существенно осложнено тем обстоятельством, что она ставится и интерпретируется по-разному, в зависимости от школы или направления.

Другим серьезным фактором, вызывающим концептуальные и технологические затруднения, является наличие различных типов частных наук, каждый из которых имеет свою историю взаимоотношений с философией, разную степень автономизации от последней и т. д. Среди всего этого многообразия принято выделять два основных подхода в разработке методологических стандартов. Эти стандарты (своеобразные «идеальные типы» М. Вебера) не могут быть обнаружены в реальной науке в чистом виде. Однако их влияние испытывают на себе как профессиональные методологи, так и исследователи, действующие в самых различных областях знания.

Среди всего многообразия методологических предписаний, сформулированных философами, узкими исследователями и методологами, выделяются два основных типа. Первый тип методологических стандартов обычно называют естественно-научным, второй – гуманитарным. Описание этих типов-стандартов является важным условием понимания механизма внутриуровневого взаимодействия, которое оказывает влияние не только на исследовательскую деятельность в смысле эффективности, но и на характер, а также на содержание получаемого знания.

Как уже отмечалось, традиционное разделение науки на теоретическую и эмпирическую явно устарело. Начиная с 50-х гг. нашего столетия и в зарубежных, и в отечественных исследованиях были предприняты различные попытки дополнить имеющийся концептуальный аппарат новым базисным понятием, которое было бы способно в корректной форме зафиксировать существование уровня, находящегося над дихотомией теоретического и эмпирического. Этот уровень, который предварительно может быть обозначен как метатеоретический, или экстратеоретический, должен выступать в качестве необходимой предпосылки теоретической деятельности в науке.

Говоря о качественной специфике метатеоретического уровня научного знания, необходимо отметить, что в современной методологической литературе этот вопрос является одним из самых дискутируемых. Наиболее известными являются концепции Т. Куна и И. Лакатоса. Главное содержание этих концепций заключается в том, что за каждой научной теорией и любым экспериментом стоит определенный образец (парадигма) научной деятельности. Такой образец возникает под влиянием прежних теорий или как следствие их радикального отрицания.

Не довольствуясь компромиссом, некоторые постмодернисты пошли еще дальше. Немецкий культуролог П. Козловски убежден в необходимости отказа от функционализма (так Козловски называет антиэссенциализм, что значительно удачнее, нежели попперовское обращение к номинализму) в пользу эссенциализма. «Функционализм не доверяет внешней стороне мира, а полагается на скрытый смысл функции мира, – пишет он, – тогда как постмодернистский эссенциализм защищает онтологический примат идеи и образа (гештальта) перед функцией».

И действительно, в фунционализме как антиподе эссенциализма перед нами предстает «нигилистическая вера» в возможности скрытой реальности дать нам объяснение реальности открытой. Но такая теория не способна наделить вещи и поступки иным смыслом, нежели тем, которым наделяется всякая функциональная деталь («винтик») с точки зрения целого.

Сегодня совершенно очевидно, что мышление исследователя, вопреки всем чаяниям Декарта и его последователей, так и не уподобилось механическому процессу. Не следует забывать о том, что ученый стремится не к методологической стерильности, а к получению нового результата. Научный метод, каким бы замечательным он ни казался, всегда есть не цель, а лишь средство в научном поиске.

Столь же утопическим выглядит стремление найти какие-то методологические универсалии в виде рецептов на все случаи жизни. Н. Гартман отмечал в этой связи, что метод вырабатывается наукой в процессе работы над вещью, а не во время рефлексии над ним. Подлинные мастера метода вряд ли способны адекватно его представить и тем более объяснить. Не следует слушать, что они говорят, необходимо смотреть, что они делают, – писал немецкий мыслитель. Осознание метода всегда идет «за», а не «перед» исследованием. Приведенная точка зрения является крайней реакцией на методологическое принуждение, которое в действительности может служить тормозом познания, сковывая его или направляя в неверное русло. Однако исследователи прекрасно понимают, что любая погоня за результатом окажется бесплодной, если она будет лишена надежной методологической опоры. Кроме того, метод наряду с метафизикой и здравым смыслом является одним из необходимых средств оценки получаемых результатов и их последующей интерпретации.

Все это еще раз возвращает нас к проблеме конституирования научного метода как такового. Мало констатировать тот факт, что метод постоянно изменяется в процессе развития науки. Необходимо понять внутреннюю логику взаимосвязи оснований методологии с научной динамикой.

Как показали последние исследования в области эпистемологии и социологии знания, в основе научной теории и целой научно-исследовательской программы, например Декарта или Ньютона, лежат метафоры. В результате неосознанности метафорической природы некоторых научных концептуализаций происходит смешение элементов описания природных процессов с элементами самих описываемых процессов.

Все это вновь ставит традиционную проблему влияния философии на науку и ее метод. Ведь неучтенное, но значительное влияние онтологических допущений на характер и направленность научного поиска может представлять собой угрозу для последнего. Еще Пирс отмечал, что рассуждения и выводы исследователей, не желающих задумываться над метафизическими проблемами, по невероятной иронии всегда бывают поражены самой грубой и некритичной метафизикой.

Купить

Философия и право. Монография

В коллективной монографии, созданной ведущими учеными кафедры философских и социально-экономических дисциплин Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), предпринято исследование ряда проблем и коллизий права с точки зрения их философского анализа, роли философской методологии в теории и истории права, а также значения синтеза социально-философских и юридических наук в современном юридическом образовании. Содержание монографии включает три раздела, последовательно раскрывающие взаимодействие и взаимовлияние философии и права, а именно: «Философия и право в историческом контексте», «Право в контексте философской, общенаучной и частнонаучной методологической рефлексии», «Философско-правовые проблемы в системе современного юридического образования».<br> Монография предназначена для научных и научно-педагогических специалистов в области философии и юриспруденции, а также для обучающихся в аспирантуре и магистратуре, равно как всех, интересующихся проблемами взаимовлияния и взаимодействия философии и права. <br><br> <h3><a href="https://litgid.com/read/filosofiya_i_pravo_monografiya/page-1.php">Читать фрагмент...</a></h3>

209

Философия Артемов В.М., Гунибский М.Ш., Далецкий Ч.Б., Демина Л.А., и др. Философия и право. Монография

Философия и право. Монография

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел II.
ПРАВО В КОНТЕКСТЕ ФИЛОСОФСКОЙ, ОБЩЕНАУЧНОЙ И ЧАСТНОНАУЧНОЙ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ

Глава 1.
ПРОБЛЕМЫ МЕЖУРОВНЕВОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В СИСТЕМЕ ПРАВОВОЙ МЕТОДОЛОГИИ

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях

Философия и право. Монография

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Раздел II.ПРАВО В КОНТЕКСТЕ ФИЛОСОФСКОЙ, ОБЩЕНАУЧНОЙ И ЧАСТНОНАУЧНОЙ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ

Глава 1.ПРОБЛЕМЫ МЕЖУРОВНЕВОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В СИСТЕМЕ ПРАВОВОЙ МЕТОДОЛОГИИ

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях

Раздел II.
ПРАВО В КОНТЕКСТЕ ФИЛОСОФСКОЙ, ОБЩЕНАУЧНОЙ И ЧАСТНОНАУЧНОЙ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ РЕФЛЕКСИИ

Глава 1.
ПРОБЛЕМЫ МЕЖУРОВНЕВОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В СИСТЕМЕ ПРАВОВОЙ МЕТОДОЛОГИИ