|
|
ОглавлениеГлава 1. Общая характеристика принципов гражданского права Глава 2. Современные проблемы действия отдельных принципов гражданского права Глава 3. Принцип добросовестности и его значение для гражданского оборота Глава 4. Принцип свободы договора и его реализация Глава 5. Принцип неприкосновенности собственности и его реализация Глава 6. Реализация принципов гражданского права Глава 7. Принципы гражданского права в регулировании прав на недвижимое имущество Глава 8. Принципы права в регулировании отдельных видов частноправовых отношений Глава 9. Принципы цивилистического процесса Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава 7. Принципы гражданского права в регулировании прав на недвижимое имущество§ 1. Принципы защиты прав на недвижимостьДействующее законодательство, как правило, не в силах быстро и эффективно реагировать на изменение общественных отношений и, в частности, на неудовлетворительную ситуацию в правовом регулировании отношений по защите гражданских прав, поскольку ГК РФ недостаточно внимания уделяет данной проблеме. Практически возникающие ситуации разрешаются как самими управомоченными лицами, так и правоохранительными органами самостоятельно, исходя из их собственного правосознания и представлений о праве. Считаем, что в случаях, когда невозможно применить аналогию закона, следует руководствоваться принципами гражданского права как выражающими наиболее общие закономерности развития правовой системы. Так или иначе, правовой принцип признается «основой», «руководящим началом». Это вполне совпадает с позицией законодателя. С точки зрения защиты права на недвижимость вопрос о выделении принципов следует решить несколько иначе, а именно: признавая принципы гражданского права, закрепленные в ст. 1 ГК РФ как общеотраслевые, распространяющиеся на все нормы, институты и субинституты гражданского права в целом, в то же время отмечаем, что в силу специфики института недвижимости следует указать те из них, которые имеют особое значение для названных разделов гражданского права. Во-первых, принцип неприкосновенности собственности как один из важнейших и принципиальных в исследуемой сфере защиты недвижимости; во-вторых, принцип невмешательства в частные дела; в-третьих, принцип равенства участников гражданских правоотношений; в-четвертых, принцип свободы договора; в-пятых, принцип восстановления и защиты нарушенных прав; в-шестых, принцип добросовестности при осуществлении прав. Переходя к анализу перечисленных принципов, следует, прежде всего, остановиться на принципе неприкосновенности собственности как наиболее характеризующем право на защиту недвижимости. Согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ, никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и полного возмещения. Поскольку ГК РФ не поясняет содержание указанного положения, большинство ученых принимают содержание ст. 35 Конституции РФ за единственное законодательное пояснение принципа неприкосновенности собственности. Некоторые цивилисты пытаются по-иному взглянуть на данный принцип. Г. А. Свердлык и Э. Л. Страунинг предлагают считать принцип неприкосновенности собственности межотраслевым, составляющим «элемент каркаса многих отраслей права (гражданского, жилищного и др.)». Авторы не раскрывают его содержание, но в то же время указывают, что при осуществлении права на самозащиту управомоченное на такую защиту лицо должно руководствоваться этим принципом, чтобы не нарушать права и интересы других лиц, поскольку в противном случае право на самозащиту перерастет в злоупотребление правом или иное правонарушение. Данная позиция вызывает довольно серьезные возражения. Прежде всего, не ясно, почему принцип неприкосновенности собственности считается межотраслевым принципом. Совершенно очевидно, что отрасли, о которых говорят авторы, имеют гражданско-правовую основу. Поэтому речь должна идти о специфическом принципе конкретной отрасли права, а именно гражданского права. Сами авторы отмечают, что «представляется затруднительным распространить действие этого принципа на исправительно-трудовое или уголовно-процессуальное право». И далее совершенно не понятно, почему, говоря о неприкосновенности собственности управомоченного лица, Г. А. Свердлык и Э. Л. Страунинг упоминают о необходимости не нарушать законные права третьих лиц, смешивая при этом понимание принципа неприкосновенности собственности и предела осуществления гражданских прав, что представляет собой хотя и взаимосвязанные, взаимозависимые, но все-таки разные по своей сути категории. Е. А. Суханов отмечает, что принцип неприкосновенности собственности, как частной, так и публичной, означает обеспечение собственникам возможности использовать принадлежащее имущество в своих интересах, не опасаясь его произвольного изъятия, запрета либо ограничений в использовании. Не соглашаясь с таким пониманием принципа, А. С. Гайдук и А. А. Киселев отмечают, что определение принципа через категорию «обеспечение возможности» не может быть достаточным, так как само слово «обеспечение» предполагает, что проводятся мероприятия по претворению в жизнь какой-то идеи. Фактически понятие «обеспечение» можно заменить понятием «гарантии осуществления». Н. Д. Егоров понимает принцип неприкосновенности собственности как обеспечение собственникам посредством норм гражданского права возможности стабильного осуществления правомочий по владению, пользованию, распоряжению принадлежащим им имуществом. Следует признать, что здесь идея неприкосновенности выражена более четко, поскольку есть указание на обеспечение возможности беспрепятственного осуществления принадлежащих собственнику правомочий на основе положений гражданского права. Однако само содержание принципа и в этом случае остается нераскрытым. Если исходить из буквального (лингвистического) понимания неприкосновенности собственности, то следует вести речь о сохранении собственности в целости и ее защите от всякого посягательства со стороны кого-либо. Тем не менее большинство современных ученых, констатируя наличие такого принципа и не входя в его содержание, считают необходимым анализировать те ограничения осуществления правомочий собственника, которые установлены законодательством. Между тем вопрос о степени свободы собственника не всегда решался столь однозначно. Еще римские юристы определяли право собственности как jus utendi et abutendi re sua, т. е. возможность употреблять и злоупотреблять вещью. В свою очередь, Савиньи (а вслед за ним Пухта, Виндшейд, Зом и др.) считал, что право собственности по своей природе представляет собой неограниченное право и оно может временно ограничиваться правами третьих лиц на то же имущество. После прекращения прав третьих лиц в отношении имущества собственника право собственности должно восстанавливаться в полном объеме. Но в конце концов уже в начале XX в. возобладала точка зрения, что право собственности по своей природе не может быть безграничным. Это связано с необходимостью обеспечения определенных общественных интересов в связи с усилением роли государства в жизни общества. Данное положение сформулировано в ст. 1 Протокола № 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция о правах человека): «Каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права. Предыдущие положения ни в коей мере не ущемляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, которые ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов». Обращает на себя внимание сама идея, заложенная в цитируемом положении, а именно возможность и необходимость контроля со стороны государства за использованием собственности. Следовательно, не ограничения сами по себе должны быть установлены национальным законодательством стран, присоединившихся к Конвенции о правах человека, а лишь те меры, которые будут обеспечивать эффективность означенного контроля. Тем самым международное законодательство определяет возможность вмешательства государства в отношения частной собственности. Однако важно, в каких пределах это вмешательство допустимо, чтобы не возник конфликт между интересом частного лица и публичного органа, представляющего интересы государства. Этот вопрос должен решаться исходя из содержания ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, где указывается, что права и свободы гражданина могут быть ограничены только федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и свобод других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Как утверждает К. И. Скловский со ссылкой на мнение Б. Л. Зимненко, практика с учетом положений Конвенции о правах человека и Конституции РФ выработала критерии допустимости вмешательства государства в частную собственность. Эти критерии состоят в том, что одновременно должны выполняться требования законности, осуществления вмешательства в общественные интересы, соблюдения справедливого баланса частного и общественного интересов. Статья 209 ГК РФ соответствует названным критериям. Формулируя содержание права собственности, законодатель указывает, что собственник по своему усмотрению может совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, если это не противоречит закону, иным правовым актам и не нарушает права и охраняемые законом интересы третьих лиц, т. е. действия собственника, его частные интересы не должны входить в противоречие с интересами общественными. В то же время необходимо отметить, что ряд норм, закрепленных в ГК РФ и регламентирующих случаи прекращения права собственности, особенно принудительного прекращения, представляются весьма сомнительными с точки зрения их соответствия международно-правовым принципам и Конституции РФ. Так, в ст. 237 ГК РФ предусмотрена возможность изъятия имущества путем обращения взыскания на него по обязательствам собственника. По общему правилу, такое взыскание производится по решению суда и, следовательно, не нарушается конституционное правило, а также названные выше критерии. Но данная норма является диспозитивной, поэтому в качестве альтернативы законом или договором может быть предусмотрен иной порядок обращения взыскания. Примером этого иного порядка может служить обращение взыскания на заложенное имущество по кредитному договору на основании исполнительной надписи нотариуса, что является по своей сути неконституционным положением даже при условии, что это делается по соглашению между залогодержателем и залогодателем, и впоследствии суд может признать такое соглашение недействительным по иску заинтересованного лица. Все эти меры, если и будут применены, то после незаконного ограничения прав собственника, совершенного во внесудебном порядке, в нарушение ст. 35 Конституции РФ, предусматривающей возможность лишения имущества, принадлежащего собственнику, исключительно по решению суда. В ст. 293 ГК РФ предусмотрена довольно жесткая норма, согласно которой собственник, систематически нарушающий права и интересы соседей либо бесхозяйственно обращающийся с жильем (разрушающий или использующий его не по назначению), может по иску органа местного самоуправления (в случае продолжения противоправного поведения) быть лишен своего имущества с выплатой ему денежной компенсации. В этом случае возникает вопрос относительно соответствия оснований лишения собственника его имущества положениям ст. 55 Конституции РФ. Не вызывает сомнений такое основание, как нарушение прав и интересов соседей. Но возможно ли ставить его в один ряд с бесхозяйственным содержанием жилья и тем более «использованием его не по назначению»? Можно ли считать, что здесь речь идет о защите основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и свобод других лиц, обеспечении обороны страны и безопасности государства? В случае если разрушением своего жилья собственник нарушает права и интересы третьих лиц (например, способствует разрушению несущих конструкций здания), суд вправе вынести решение о лишении собственника принадлежащего ему имущества. В противном случае применение столь кардинальных мер, как лишение собственности, не будет правомерным, поскольку нарушает важнейшие международные и конституционные принципы. Кроме того, указывается на то, что об «использовании имущества по назначению» применительно к действиям собственника в отношении его имущества представляется, по меньшей мере, странным. Поэтому целесообразно ст. 293 ГК РФ изложить в новой редакции, исключив указание на бесхозяйственное обращение с жильем и использование его не по назначению. Еще одним основанием принудительного прекращения права собственности является конфискация, предусмотренная ст. 243 ГК РФ, т. е. безвозмездное изъятие у собственника его имущества в виде санкции за совершенное преступление или другое правонарушение. Совершенно ясно, что законодатель определяет порядок безвозмездного изъятия имущества, поскольку речь идет о наказании за противоправные действия. При этом, как правило, конфискуется имущество, либо являющееся предметом правонарушения, либо полученное в результате противоправных действий. Следовательно, на него не может распространяться действие принципа неприкосновенности собственности в силу нелегитимности его происхождения. Однако и в этом случае необходимо соблюдать вышеприведенные критерии — конфискация должна быть законной. Гарантией законности лишения собственника принадлежащего ему имущества является осуществление его на основании решения, вынесенного судом (в качестве санкции за совершенное преступление в соответствии с нормами УК РФ). Одновременно п. 2 ст. 243 ГК РФ предусматривает возможность конфискации имущества и в административном порядке (например, таможенными органами). Не вступает ли это положение, как и названная выше ст. 297 ГК РФ, в противоречие со ст. 35 Конституции РФ? Ряд ученых считает, что как такового противоречия нет. Так, Г. А. Гаджиев полагает, что административный порядок конфискации не противоречит Конституции РФ, поскольку лицо, у которого имущество изъято в административном порядке, имеет право обжаловать принятое решение в суде. Д. Горбачев и К. Нам считают, что п. 2 ст. 243 ГК РФ не противоречит ст. 35 Конституции РФ, и значит, нормы административно-правовых актов, в частности, Таможенного кодекса РФ, могут устанавливать ограничения права собственности и иных гражданских прав и свобод. «В Преамбуле Таможенного кодекса указывается, — пишут авторы, — что Таможенный кодекс направлен на защиту экономического суверенитета и экономической безопасности Российской Федерации, что, в свою очередь, содействует осуществлению мер по защите государственной безопасности». Пункт 2 ст. 243 ГК РФ в какой-то степени не соответствует ст. 35 и 55 Конституции РФ, поскольку не в полной мере учитывает гарантии, предусмотренные указанными нормами, а именно необходимость судебного решения для установления легитимности процедуры конфискации имущества как крайней меры (санкции), применяемой к собственнику за ряд правонарушений, определенных законодательством. Кроме того, применение административного порядка конфискации не характерно и для гражданско-правового метода регулирования отношений, основанного на диспозитивности, равноправии, автономии воли и имущественной самостоятельности участников. При этом быстрота рассмотрения споров не может компенсировать законность и обоснованность вынесения решения. Более того, нельзя приравнивать обжалование уже вынесенного административного решения к судебному порядку конфискации, поскольку в первом случае мы будем иметь дело с нарушением прав и свобод, гарантированных Конституцией. В результате, как верно отмечают А. С. Гайдук и А. А. Киселев, создается ситуация дисбаланса интересов общества и его субъектов, а это совершенно недопустимо. Можно, конечно, объяснить применяемые жесткие меры интересами государства: необходимостью защиты экономической безопасности, суверенитета государства и т. п. Однако следует учитывать и тот факт, что при осуществлении конфискации собственник тоже должен иметь конституционные гарантии законности ее осуществления. Основной гарантией в этом случае и будет являться изъятие имущества у собственника по решению суда, о чем свидетельствует и судебная практика. Однако при всех обстоятельствах и даже при соблюдении конституционных гарантий неприкосновенность собственности в ее непосредственном понимании не может быть абсолютной. В противном случае это могло бы привести к столкновению публичных и частных интересов, а также к определенному произволу собственника. И спорить с этим фактом бессмысленно. Все правовые системы предусматривают определенные ограничения прав собственника с учетом общественного интереса. Но применительно к исследуемой теме можно все-таки говорить об абсолютности неприкосновенности собственности и именно в плане защиты. Как справедливо отмечает Л. А. Морозова, «право частной собственности нельзя характеризовать как абсолютное и всеобъемлющее. Вместе с тем, оно должно быть защищено от произвольного посягательства со стороны государства…». Здесь можно добавить — и со стороны любых третьих лиц. Собственник, право которого нарушено, безусловно, имеет возможность, используя способы и формы защиты, предусмотренные законом, защитить свое право. Именно такая возможность защитить свое право собственности (право на недвижимость) от любых посягательств третьих лиц любыми законными способами и в любой законной форме характеризует принцип неприкосновенности собственности в аспекте защиты субъективного права. Поэтому предлагаем понимать под принципом неприкосновенности собственности в аспекте защиты субъективного права на недвижимость основное начало, правовую идею, содержание которой составляет обеспеченная законом возможность управомоченного лица не допустить прямого или косвенного нарушения своего права со стороны любых третьих лиц в любой законной форме с соблюдением пределов защиты гражданских прав посредством применения любых законных способов защиты. С принципом неприкосновенности собственности напрямую связан следующий принцип — невмешательства в частные дела. Как отмечает Е. А. Суханов, этот принцип обращен прежде всего к публичной власти и ее органам, прямое непосредственное вмешательство которых в частные дела, в том числе в хозяйственную деятельность участников имущественных отношений — товаровладельцев-собственников, — допустимо теперь только в случаях, прямо предусмотренных законом. Л. В. Щенникова, как бы продолжая мысль, высказанную Е. А. Сухановым, предлагает уточнить формулировку этого принципа, указав конкретного субъекта невмешательства, а именно государство, т. е. следует говорить о принципе невмешательства государства в частные дела. «История наша свидетельствует, — пишет Л. В. Щенникова, — что государство может злоупотреблять своей экономической властью для подавления личности. Ее частной сферы, частного интереса. Такого положения дел в экономических отношениях, полностью перестроенных на началах публично-правовой централизации, допускать, безусловно, нельзя». Применительно к вопросу защиты гражданских прав на недвижимость субъектный состав должен быть шире, поскольку речь идет о нарушении абсолютного права, обладатель которого может требовать от любого лица уважения к этому праву. Поэтому в данном случае любое лицо (физическое, юридическое и, конечно, государство) не имеет права произвольно вмешиваться в частные дела, если это прямо не установлено законом. С точки зрения защиты гражданских прав на недвижимость принцип невмешательства в частные дела имеет довольно серьезное значение. В соответствии с этим принципом законом закреплена возможность противостоять незаконным действиям органов, обладающих определенными властными полномочиями, используя при этом преимущественно гражданско-правовые способы защиты, прежде всего способы, закрепленные в ст. 12 ГК РФ, например, признание недействительными (полностью или частично) актов государственных органов или органов местного самоуправления. Вызывает возражение позиция ряда ученых, в частности А. Громыко и А. Фридмана, которые предлагают в качестве способа защиты гражданских прав в ст. 12 ГК РФ закрепить опротестование в порядке прокурорского надзора незаконных актов, в частности, актов органов управления коммерческих и некоммерческих организаций. Поскольку в ГК РФ предусмотрена административная (внесудебная) защита гражданских прав, полагают авторы, в этом смысле правомерно признание актов прокурорского реагирования в рамках гражданских отношений и именно как способа защиты гражданских прав. При этом, правда, отмечается, что прокурор не может вмешиваться в оперативно-хозяйственную деятельность организаций и при выявлении нарушений законов, прав и свобод граждан обязан вносить представления в орган или должностному лицу, компетенция которого позволяет обеспечить принятие реальных мер по устранению нарушений закона. Указанный способ защиты, как и административная защита в целом, не в полной мере соответствует принципам и методу гражданско-правового регулирования, выходя за рамки действия гражданско-правовых норм. Следует еще раз подчеркнуть необходимость изъятия из ГК РФ норм, регламентирующих административную защиту, отдав предпочтение судебной защите гражданских прав. Такая мера позволит довольно четко контролировать и защищать права участников гражданско-правовых отношений, а самое главное — исключить возможность произвольного вмешательства в их частные дела, особенно если это касается прав на недвижимость, что может повлечь значительные убытки для собственников. Субъективные права участников гражданского правоотношения могут быть неравными по содержанию, но условия их осуществления должны быть равными. В соответствии с принципом равенства участников гражданских правоотношений управомоченным лицам должны быть предоставлены равные условия защиты их прав. В ст. 212 ГК РФ закреплено, что права всех собственников независимо от формы собственности защищаются одинаково. Независимо от того, кто выступает носителем права собственности, всем предоставляются одинаковые средства и возможности защиты против нарушения принадлежащих им прав. Равенство участников означает также невозможность ограничить их в этом праве на защиту иначе как на основе закона или судебного решения. Следующий принцип — свободы договора — на первый взгляд имеет косвенное отношение к вопросам защиты права на недвижимость. В данном принципе отражается одна из важнейших идей в сфере правового регулирования отношений гражданского оборота — идея диспозитивности, которая призвана содействовать такому порядку вещей, при котором приобретение прав и осуществление обязанностей производится участниками гражданского оборота своей волей и в своем интересе. Об этом прямо указывается в п. 2 ст. 1 ГК РФ. В то же время, аналогично принципу неприкосновенности собственности, большинство ученых-цивилистов отмечают установление определенных ограничений принципа свободы договора, поскольку в праве, как и в реальной жизни, не существует абстрактной, ни от чего не зависящей, ни с чем не связанной свободы. Ограничение, как правило, допустимо лишь в порядке исключения и лишь в той мере, в которой подобное ограничение вообще допустимо по отношению к гражданским правам, т. е. в целях защиты конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ). Необходимо учитывать, какой смысл вкладывается в понятие «свобода». И. А. Покровский по этому поводу отмечал, что свободу определяют, «обыкновенно, как право делать все, что не вредит другим, т. е. прежде всего fortiori, право ничего не делать. Новое понятие свободы иное. Всякий человек должен выполнять некоторую социальную функцию…». В нашем случае это соблюдение положений ч. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ, т. е. действия субъектов права должны учитывать интересы государства и общества. С точки зрения защиты прав на недвижимость принцип свободы договора предполагает следующее. Прежде всего, он позволяет сторонам договора самостоятельно формировать его условия, сообразуясь с взаимными интересами. Так же самостоятельно, но не в противоречии с требованиями закона стороны в договоре определяют ответственность за неисполнение договорных обязанностей, что дает возможность в случае необходимости воспользоваться установленными законом способами защиты. В силу действия принципа свободы договора в спорных, сложных ситуациях есть возможность защитить интересы добросовестного партнера. Например, в соответствии с правилом, зафиксированным в п. 3 ст. 165 ГК РФ, суд по требованию покупателя может признать договор купли-продажи недвижимости, совершенный в надлежащей форме, действительным и вынести решение о регистрации этой сделки, если продавец уклоняется от ее государственной регистрации. Действие принципа свободы договора и в этих случаях имеет определенные ограничения. Это, прежде всего, п. 2 ст. 1 ГК РФ, устанавливающий общие ограничения и пределы защиты гражданских прав. Принцип восстановления и защиты нарушенных прав напрямую связан с вопросами защиты права на недвижимость и, на первый взгляд, в силу однозначности своей формулировки не нуждается в особом комментарии. Действительно, вполне естественно и закономерно, что гражданское законодательство не только устанавливает и гарантирует права, но и определяет способы, формы их защиты и восстановления. Тем не менее следует акцентировать внимание на некоторых моментах. В ст. 1 ГК РФ законодатель закрепил два самостоятельных принципа: обеспечения восстановления нарушенных прав и их судебной защиты. Представляется нецелесообразным разделение этих принципов, поскольку они подчинены решению одной и той же задачи: прежде всего восстановить положение, существовавшее до нарушения права, а при невозможности этого — компенсировать причиненный нарушением вред. Восстановление нарушенных прав обеспечивается системой защиты гражданских прав. Следует обратить внимание, что в ст. 1 ГК РФ написано о судебной защите гражданских прав. Думается, это связано с тем, что Конституция РФ (ст. 46) гарантировала именно судебную защиту прав и свобод. Но не все согласны с такой формулировкой. Так, Г. А. Свердлык и Э. Л. Страунинг полагают, что не совсем правомерно говорить лишь о судебной защите гражданских прав, поскольку за пределами действия принципа остаются административная защита и самозащита, которые предусмотрены п. 2 ст. 11 и ст. 12, 14 ГК РФ соответственно. Мы согласны с авторами в том, что нельзя отдавать предпочтение судебной защите, фактически не учитывая самозащиту. Зачастую вопросы защиты гражданских прав не доходят до рассмотрения в суде. Это особенно характерно для защиты абсолютных прав. Собственник может самостоятельно предпринять допускаемые законом меры, чтобы обеспечить неприкосновенность собственности, пресечь нарушение и ликвидировать его последствия. Например, если гражданин приобрел квартиру, то, согласно закону, он становится ее собственником с момента регистрации договора. Однако продавец уклоняется от передачи ключей от квартиры. Поэтому будет правомерно, если новый собственник взломает дверь и получит возможность осуществлять все принадлежащие ему правомочия, но при условии, что к моменту означенных действий никто не проживает в этой квартире, следовательно, она не имеет статус жилища. Внимание! Авторские права на книгу "Принципы гражданского права и их реализация. Монография" (Под ред. Подшивалова Т.П., Демидовой Г.С.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
