В творческом наследии академика А. В. Венедиктова одно из центральных мест занимают вопросы права собственности. Побудительным толчком к их исследованию послужила необходимость выявить соотношение права собственности Советского государства с правомочиями социалистических госорганов на закрепленное за ними имущество. Столкнувшись с совпадением формулировок, относящихся к характеристике права собственности в ст. 58 ГК РСФСР 1922 г. и правомочий треста на выделенное ему имущество в ст. 5 Положения о государственных промышленных трестах от 29 июня 1927 г., ученый в различные периоды своей жизни неодинаково отвечал на вопрос, становится ли трест собственником указанного имущества. В работах 20-х годов, в первую очередь в монографии «Правовая природа государственных предприятий», вышедшей двумя изданиями в 1928 г., А. В. Венедиктов рассматривал имущество треста как товарную форму собственности самого государства. Тем самым право государственной собственности, по тогдашним воззрениям автора, должно быть приурочено не только к государству как таковому, но и к тресту. Последний — это само государство, выступающее в маске товаровладельца. Концепция, согласно которой имущество треста есть не что иное, как товарная форма собственности самого государства, уходит своими корнями в широко распространенное в тот период представление о начавшемся якобы вытеснении правовых отношений организационно-техническими, о том, что подлинно правовыми могут быть только меновые отношения, а потому отношения, которые складываются между государством в лице ВСНХ и трестом, по сути своей не правовые, а организационно-технические. В дальнейшем, однако, А. В. Венедиктов признал правовыми отношения треста не только с другими участниками товарного оборота, но и с государством в лице планово-регулирующих органов. В связи с этим перед автором со всей остротой встал вопрос, как право государственной собственности соотносится с правами государственных юридических лиц на закрепленное за ними имущество. Не признавая правовой характер отношений государства с государственными юридическими лицами, он еще мог «уйти» от ответа на него, поскольку в указанных отношениях государство и государственные юридические лица не противостояли друг другу как субъекты права. Теперь же от ответа на него никуда нельзя было уйти. Абстрактно рассуждая, ответить на него можно было по-разному. Опираясь на давнюю историческую традицию, можно было бы использовать для этого категорию разделенной собственности, признав государство верховным, а государственное юридическое лицо — подчиненным собственником. Однако в 30-х годах такой путь для А. В. Венедиктова, как и для подавляющего большинства исследователей данной проблемы, был принципиально неприемлем. При жесткой централизации ведения хозяйства на плановых началах, которая в предвоенный период непрерывно нарастала, эта конструкция явно диссонировала бы со сложившимися в жизни и казавшимися незыблемыми реалиями.

Итак, трест, а с момента признания самостоятельной юридической личности не только автономных, но и трестированных предприятий, и предприятие ни в каком качестве не выступает как собственник закрепленного за ним государственного имущества. Единым и единственным собственником всех государственных имуществ, в чем бы они ни выражались и у кого бы ни находились, является само социалистическое государство, и только оно. Но в таком случае на каком все-таки праве государственное имущество закрепляется за госпредприятиями и как быть с внешним совпадением характеристики права собственности, данной в ст. 58 ГК, и прав треста на выделенное ему имущество, которая обозначена в ст. 5 Положения о трестах? На эти вопросы А. В. Венедиктов и стремился дать ответ в работах, опубликованных в предвоенные годы, в капитальной монографии «Государственная социалистическая собственность», а также в последующих трудах.

Ученый пришел к выводу, что триада — правомочия владения, пользования и распоряжения — не выражает ни существа, ни всего объема права собственности, а потому закрепление указанных правомочий за трестом (госпредприятием) вовсе не означает признания треста собственником выделенного ему имущества. Правомочия владения, пользования и распоряжения выступают лишь как средство (способ) осуществления права собственности, но могут быть средством осуществления и иного права, что и имеет место при закреплении имущества за трестом (госпредприятием). Последний наделяется триадой правомочий, но собственником государственного имущества не становится. В связи с этим возникает вопрос: средством осуществления какого права выступает триада правомочий, будучи закреплена за трестом? Для обозначения указанного права ученый предложил использовать категорию оперативного управления, под которым понимал всю совокупность функций, прав и обязанностей социалистического хозоргана, необходимых и достаточных для выполнения стоящих перед ним задач. При этом он настойчиво предостерегал против отождествления оперативного управления с управлением как чисто организующей деятельностью государства и его органов, обращал внимание на то, что, в отличие от управления, которое получает административно-правовое оформление, оперативное управление юридически опосредуется преимущественно актами гражданского и трудового права. Здесь нет необходимости вдаваться в спор, какое содержание вкладывал А. В. Венедиктов в категорию «оперативное управление». Важно подчеркнуть, что с предвоенных лет и до конца жизни он последовательно проводил тезис о неделимости права государственной собственности и ни в каком качестве не признавал социалистический хозорган собственником закрепленного за ним имущества. Концепция А. В. Венедиктова с известными модификациями воплощена в Основах гражданского законодательства, принятых в их развитие ГК союзных республик, а также многих других нормативных актах.

Нельзя, однако, сказать, что она единодушно признана. Не говоря уже о том, что категорию оперативного управления да и право оперативного управления трактуют далеко не одинаково, в последние годы предпринимаются настойчивые попытки подвергнуть ревизии основные положения концепции А. В. Венедиктова о праве государственной собственности или во всяком случае ограничить сферу ее применения. Вначале И. А. Грингольц, а затем В. А. Дозорцев, В. П. Мозолин, А. А. Рубанов, Л. С. Явич и ряд других ученых стремятся доказать, что концепция А. В. Венедиктова отжила свой срок, что время ее вышло. Основной аргумент, который выдвигают ее противники, сводится к тому, что она сложилась в условиях командной экономики, когда права предприятий были более чем куцыми, а хозрасчет носил формальный характер. Ныне же, когда ставится задача перевести управление экономикой на подлинно хозрасчетные начала, наделить госпредприятия и объединения всей полнотой прав, необходимых и достаточных для выполнения стоящих перед ними задач, эта концепция не только не работает, но и становится тормозом на пути расширения самостоятельности, инициативы и ответственности предприятий. Категория оперативного управления подлежит сдаче в архив, а на смену ей должны прийти юридические конструкции, которые были бы адекватны современным условиям хозяйствования, способствовали бы перестройке хозяйственного механизма, переводу экономики на рельсы интенсификации.

Чтобы разобраться в том, насколько обоснована прозвучавшая в адрес концепции А. В. Венедиктова критика, придется совершить небольшой экскурс в общее учение о собственности и праве собственности. Отправляясь от извлеченных из него теоретических положений, мы сможем подвергнуть критической проверке сложившиеся в науке и отраженные в законодательстве представления о праве государственной социалистической собственности.

Собственность покоится на различении моего и твоего. Именно это составляет субстанцию и целеполагание собственности. Возможно ли такое различение применительно к государственной социалистической собственности, субъектом которой признается весь народ, и не означает ли возведение народа в степень такого субъекта выхолащивание из собственности ее сущности, размывание самого понятия «собственность». Если собственность принадлежит всем, то она не принадлежит никому. Не в этом ли одна из причин известной деформации отношений собственности в социалистическом обществе. «Ничейность» собственности влечет ее незащищенность, наплевательское отношение к ней, стремление урвать из нее кусок вопреки основным принципам социализма. Но это только одна сторона дела. Другой аспект метаморфозы, которым отношения собственности подверглись в социалистическом обществе, состоит в том, что люди научились неплохо присваивать (обращать в свою собственность) материальные блага в размерах, намного превышающих их разумные потребности, даже и не владея фабриками и заводами, не будучи держателями контрольного пакета акций или обладателями доходных ранчо. Для этого используются самые различные способы, среди которых и такой, как принадлежность к аппарату управления. В числе других она обеспечивает возможность присвоения материальных благ, которое далеко не всегда соразмерно количеству и качеству отданного обществу труда, а зачастую и вовсе не сопровождается социально полезной отдачей. Таким образом, различение моего и твоего применительно к государственной собственности, да и к иным формам социалистической собственности выступает иногда в проявлениях, искажающих основные принципы социализма. Из недр общества выделяется бюрократический слой, который, используя свою принадлежность к аппарату, стремится сосредоточить в своих руках собственность и власть, получить доступ к общественному достоянию и распоряжаться им по своему усмотрению.

Купить

Внимание! Авторские права на книгу "Портреты заговорили..." (Толстой Ю.К.) охраняются законодательством!

Портреты заговорили...

Оглавление

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

КОНЦЕПЦИЯ А. В. ВЕНЕДИКТОВА О ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ И СОВРЕМЕННОСТЬ

ЛитГид

Помощь

Книги

ЛитГид в соцсетях