|
|
Оглавление«Мягкое право»: коммуникативный подход 1. Причины появления концепции «Мягкого права» в современном правовом дискурсе 2. Исторические корни и генеалогические предшественники «Мягкого права» 4. Бинарный подход против относительной нормативности 5. К вопросу о понятии «Мягкого права» 6. Hard law — soft law — non-law: общие признаки и критерии разграничения 7. Выбор «Мягкого права» для урегулирования международных отношений 8. Классификация «Мягко-правовых» инструментов 9. Юридическое и неюридическое «Мягкое право» 10. Функции «Мягкого права» в системе социального регулирования 11. Перенос «Мягко-правовой» проблематики на уровень национальных правовых систем Приложение. Краткая хрестоматия по «Мягкому праву» Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу3. Децентрализация и деформализация правообразования как предпосылка для концептуализации «мягкого права»Перспективным направлением правового развития является активная деформализация и децентрализация правовой регламентации, сопровождаемая плюрализацией источников права и вовлечением в процесс правообразования широкого круга субъектов — судов, правоприменяющих органов, международных организаций, частных лиц, их союзов и ассоциаций. Эти тенденции, которые сегодня наблюдаются как на национальном, так и на международно-правовом уровне, создают актуальные предпосылки (и факторы) для обращения к «мягкому праву». Глобализация и постмодерн — наиболее мощные факторы современной цивилизации, накладывающие отпечаток на все аспекты социального бытия, включая право. Мы живем во времена нарастания неопределенности во всех сферах общественных отношений. Привычных и устоявшихся на века образов мира больше не существует. Социальное время ускоряется. Изменения множатся и нарастают. Стратегическое планирование затруднено. Такова эпоха постмодерна и глобализации — эпоха стремительных трансформаций и непредсказуемых последствий, когда на первый план выходят идеи многообразия, неустойчивости, фрагментации, конвергенции, стирания границ между устоявшимися структурами. И система правовых отношений исключением не является. Современному объекту правового регулирования присущи радикальное усложнение, нестабильность, перманентное развитие. Последнее, с одной стороны, детерминирует рост объема законодательства, а с другой — привычные законодательные механизмы не поспевают за ускоряющимися изменениями в объекте правового регулирования. В конечном итоге зоны неопределенности в праве расширяются, а попытки справиться с ними посредством одних лишь законотворческих решений напоминают латание дыр, а не решение проблемы. Истеричные призывы позитивистского сознания к законодателю обеспечить торжество формальной определенности обречены на неудачу уже изначально. Поскольку «социальные связи и процессы бесконечно разнообразны и динамичны, кроме того, они постоянно развиваются по мере усложнения и глобализации общественной жизни», возможности законодателя предвидеть эволюцию социально-экономических явлений и зафиксировать их в предельно точных, императивных нормах существенно ограничены. На смену одному пробелу, устраненному законодателем, немедленно приходит два, а то и более. «Социальная реальность постоянно меняется, и правовая система должна к ней адаптироваться, — пишет Марк Ван Хук. — Но этого невозможно добиться, постоянно изменяя законодательство и исправляя каждую его деталь». По обоснованному замечанию американского правоведа Фредерика Шауэра, самые точные правила всегда потенциально неточны, «как следствие нашего несовершенного знания о мире и наших ограниченных способностей предвидеть будущее». Поэтому даже самая точная норма, подчеркивает Грибнау, может оказаться неопределенной, когда сталкивается с ситуацией, которую законодатель не предвидел в момент установления этой нормы. Возникает закономерный вопрос: не слишком ли многого мы требуем от законодателя, не слишком ли большие надежды на него возлагаем? Требование урегулировать «все и вся» объективно невыполнимо. Возможности законодателя спрогнозировать долговременное развитие объекта регулирования и охватить его точной нормативной моделью существенно ограничены. Давление на законодателя порождает законотворческую инфляцию, при этом зоны неопределенности не исчезают, но, напротив, умножаются, а на месте одного устраненного пробела немедленно возникают два новых. Попытки снижать неопределенность в праве лишь экстенсивным наращиванием и детализацией нормативных массивов успеха не приносят, поскольку законодательные новеллы не успевают за ускоряющимися трансформациями в объекте правового регулирования и не способны исчерпывающе охватить все нюансы многообразных социально-экономических взаимодействий. Нельзя забывать и о том, что элементы неопределенности изначально заложены в праве и связаны с семантикой юридического языка, юридического текста как особого рода символической системы, подлежащей раскодированию и истолкованию в каждом случае ее применения. Кроме того, в силу своего общего характера нормы права всегда рассчитаны на некий «усредненный» тип жизненной ситуации и не предназначены выражать специфику бесконечного многообразия социальных взаимодействий. Поскольку норма суть абстрактное обобщение, результат типизации тех или иных общественных отношений, «неопределенность правовой нормы заложена в ее природе, является неотъемлемым свойством права в целом и правовой нормы в частности». Поэтому абсолютно определенный закон создать в принципе невозможно, это лишь идеал, к достижению которого нужно стремиться. В целом можно констатировать, что неопределенность — объективное качество, имманентно присущее всем правовым явлениям. Поэтому адресатам правовых норм требуется постоянно заниматься их толкованием, раскодированием замыслов законодателя, а в случае необходимости — конкретизацией и развитием правовых норм с точки зрения их содержания. Таким образом, правотворчество фактически не заканчивается с введением нормы в действие, но продолжается на уровне реализации права. Думается, наряду с термином «правотворчество», означающим властную деятельность уполномоченных представителей государства, возможно использовать более широкую категорию «правообразование», охватывающую вовлечение массовых субъектов в процессы интерпретации, конкретизации и эволюции правовых норм и принципов. Да и государственные органы, помимо собственно нормотворчества, вынуждены постоянно объяснять смысл правовых предписаний, создавая целые массивы рекомендаций и официальных разъяснений. Указанное обстоятельство создает благоприятную почву для концептуализации «мягкого права» как, во-первых, выражения такой вовлеченности негосударственных акторов в процессы правообразования и, во-вторых, деятельности государства по разъяснению действующих норм. Внимание! Авторские права на книгу "«Мягкое право» в эпоху перемен: опыт компаративного исследования. Монография" (Демин А.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
