|
|
ОглавлениеХрестоматия по философии. Раздел I. Что такое философия и зачем она?. Рассел Бертран (1872—1970) Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) Ильин Иван Александрович (1883—1954) Виндельбанд Вильгельм (1848—1915) Грот Николай Яковлевич (1852—1899) Соловьев Владимир Сергеевич (1853—1900) Юшкевич Павел Соломонович (1873—1945) Бердяев Николай Александрович (1874—1948) Шпет Густав Густавович (1879—1937) Гадамер Ханс-Георг (1900—2002) Эрн Владимир Францевич (1882—1917) Трубецкой Сергей Николаевич (1862—1905) Франк Семен Людвигович (1877—1950) Трубников Николай Николаевич (1929—1983) Раздел II. Философия познания. Бэкон Фрэнсис (1561—1626) Лейбниц Готфрид Вильгельм (1646—1716) Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) Лосский Николай Онуфриевич (1870—1965) Бердяев Николай Александрович (1874—1948) Франк Семен Людвигович (1877—1950) Чудинов Энгельс Матвеевич (1930—1980) Флоренский Павел Александрович (1882—1937) Лосев Алексей Федорович (1893—1988) Бахтин Михаил Михайлович (1895—1975) Гадамер Ханс-Георг (1900—2002) Поппер Карл Раймунд (1902—1994) Делез Жиль (1925—1995), Гваттари Феликс (1930—1992) Фейерабенд Пол Карл (1924—1994) Поварнин Сергей Иннокентьевич (1870—1952) Раздел III. Философия бытия. Гартман Николай (1882—1950) Соловьев Владимир Сергеевич (1853—1900) Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) Федоров Николай Федорович (1828—1903) Соловьев Владимир Сергеевич (1853—1900) Уайтхед Алфред Норт (1861—1947) Ленин Владимир Ильич (1870—1924) Богданов (Малиновский) Александр Александрович (1873—1928) Аскольдов (Алексеев) Сергей Алексеевич (1870—1945) Бердяев Николай Алесандрович (1874—1948) Франк Семен Людвигович (1877—1950) Лосев Алексей Федорович (1893—1988) Пригожин Илья, Стенгерс Изабелла Манеев Алексей Климентьевич (р. 1921) Трубецкой Евгений Николаевич (1863—1920) Сагатовский Валерий Николаевич (р. 1933) Тейяр де Шарден Пьер (1881—1955) Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуЭРН ВЛАДИМИР ФРАНЦЕВИЧ (1882—1917)Природа философского сомненияПасомы Целями родимыми К ним с трепетом влечемся мы И как под солнцами незримыми Навстречу им цветем из тьмы. Вяч. Иванов. Кормчие Звезды I Какова природа философского сомнения? В чем его сущность, в чем живой нерв? Философское сомнение не может быть понимаемо как чистый аффект. Но в то же время оно не есть чисто умственное явление. Оно есть нечто такое, что не укладывается в обычные схемы психологического наименования и требует специального анализа. Философское сомнение — это тот скрытый двигатель, которым созидаются все философские построения, это тот таинственный деятель, который творит подобно невидимым силам природы. Он всюду и нигде в отдельности. Каждая деталь мысли у каждого истинного философа проникнута изнутри философским сомнением, каждый изгиб мировоззрения им вызван, архитектурный рисунок всего построения им вдохновлен. И в то же время у наиболее великих представителей философского сомнения нет сомнения как внешнего метода, как сознательно принятого шаблона. Они не скептики, они искатели. Они не обладатели мнимо неподвижной и мнимо устойчивой позиции скептической атараксии, они посреди всеобщего движения Вселенной тревожно ищут, стараясь расслышать таинственный ритм мирового становления, разгадать скрытое Слово природы вещей. Опасно смешивать философское сомнение с теми различными видами скептических систем, которые нам известны из истории философии. Между ними такое же отношение, как между Бэконом, который любил «открывать» новые методы и не знал, что с ними делать, и Ньютоном, который методов не «открывал» и гениально умел оперировать с ними в реальном процессе исследования. В ком больше философского сомнения: в «скептике» Юме или в «догматике» Платоне? В «скептике» Бейле или «догматике» Эригене? У знающих историю мысли вряд ли может быть на это два ответа. Сомнение как внутренняя пламенеющая сила философского испытывания вещей и скепсис как внешний остывший результат сомнительных рассуждений — общего почти ничего не имеют. Чтобы определить природу философского сомнения, необходимо в цельном, едином и слитном переживании, осуществляющем философское сомнение, хотя бы мысленно различить две стороны: «что» и «как» сомнения, его содержание и его внутреннюю живую, движущую силу. Сомневаются всегда в чем-нибудь и почему-нибудь, т. е. у сомнения всегда есть то или иное содержание, и в то же время от всех других переживаний, всегда тоже имеющих какое-нибудь содержание, оно отличается как переживание sui generis, именно как сомнение, а не что-нибудь иное. Это определенное качество сомнения, конституирующее его сущность, и есть его чистое «как». Нечего говорить, что обе стороны, и «что» и «как», сомнения реально неразделимы; они только мысленно различимы, и не может быть сомнения ни как чистого аффекта, ни как чистого механического счисления. В сомнении всегда в живом единстве и нераздельно слиты обе стороны: и «что» и «как». Не-философское сомнение, которым проникнуты все системы древнего и нового скептицизма (я не говорю уже о сомнении патологическом), стремится представить дело в таком свете, что сомнение в целом, и обе стороны его в частности, имеют лишь отрицательную сущность, т. е., в сущности, не имеют никакой сущности. «Что» сомнения признается лишь за отрицание всяких положительных утверждений (т. е. утвердительных суждений), а «как» сомнения признается за воздержание от совершения ка-ких-нибудь положительных утверждений. Таким образом, и «что» и «как» сомнения признаются в существе своем отрицательными. Так ли это? Действительно ли сомнению может быть приписан такой характер? II «Что» сомнения есть известное содержание мысли. Всякая мысль осуществляет себя в суждениях. Для того чтобы «что» сомнения можно было считать состоящим лишь из отрицания, нужно допустить возможность чисто отрицательных суждений. Возможны ли они? Логика со времен Аристотеля делит суждения по качеству на утвердительные и отрицательные. Абсолютно ли это деление? Другими словами, возможно ли суждение, в котором ничего бы не утверждалось и которое поэтому в каком-нибудь смысле не было утвердительным? Стоит только задать этот вопрос, чтобы ясно увидеть, что такие суждения, по существу самого акта суждения, — невозможны. Суждение, которое ничего не утверждает, есть ничего не значащий набор слов. Когда мы говорим: А не есть В, мы вносим только поправку в наши общие представления об А. Если мы раньше думали или были наклонны думать, что А есть В, то своим суждением А не есть В мы только грамматически нечто отрицаем, по существу же мы утверждаем новое положение, которое полно можно выразить так: но А, о котором мы думали, что оно есть В, на самом деле обладает такими свойствами, которые несовместимы с В. Это полное суждение, по существу утвердительное, остается скрытым только потому, что при каждом отрицательном суждении оно логически подразумевается. Наша речь получила бы невозможно громоздкую форму, если бы мы это всегда подразумеваемое, само собой долженствовавшее быть ясным, утвердительное содержание каждого отрицательного суждения облекали бы в слова. Интуитивный характер живой мысли, прерывно и моментально схватывающий одно содержание за другим, переполняет наше мышление энтимемами; и так называемые отрицательные суждения могут быть приняты за действительно отрицательные только благодаря тому, что положительное утверждение о чем-нибудь, которое лишь ограничивается или уясняет «отрицательным» суждением, остается у нас в сознании. Внимание! Авторские права на книгу "Хрестоматия по философии. 3-е издание" (Алексеев П.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
