|
|
ОглавлениеХрестоматия по философии. Раздел I. Что такое философия и зачем она?. Рассел Бертран (1872—1970) Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) Ильин Иван Александрович (1883—1954) Виндельбанд Вильгельм (1848—1915) Грот Николай Яковлевич (1852—1899) Соловьев Владимир Сергеевич (1853—1900) Юшкевич Павел Соломонович (1873—1945) Бердяев Николай Александрович (1874—1948) Шпет Густав Густавович (1879—1937) Гадамер Ханс-Георг (1900—2002) Эрн Владимир Францевич (1882—1917) Трубецкой Сергей Николаевич (1862—1905) Франк Семен Людвигович (1877—1950) Трубников Николай Николаевич (1929—1983) Раздел II. Философия познания. Бэкон Фрэнсис (1561—1626) Лейбниц Готфрид Вильгельм (1646—1716) Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) Лосский Николай Онуфриевич (1870—1965) Бердяев Николай Александрович (1874—1948) Франк Семен Людвигович (1877—1950) Чудинов Энгельс Матвеевич (1930—1980) Флоренский Павел Александрович (1882—1937) Лосев Алексей Федорович (1893—1988) Бахтин Михаил Михайлович (1895—1975) Гадамер Ханс-Георг (1900—2002) Поппер Карл Раймунд (1902—1994) Делез Жиль (1925—1995), Гваттари Феликс (1930—1992) Фейерабенд Пол Карл (1924—1994) Поварнин Сергей Иннокентьевич (1870—1952) Раздел III. Философия бытия. Гартман Николай (1882—1950) Соловьев Владимир Сергеевич (1853—1900) Гегель Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) Федоров Николай Федорович (1828—1903) Соловьев Владимир Сергеевич (1853—1900) Уайтхед Алфред Норт (1861—1947) Ленин Владимир Ильич (1870—1924) Богданов (Малиновский) Александр Александрович (1873—1928) Аскольдов (Алексеев) Сергей Алексеевич (1870—1945) Бердяев Николай Алесандрович (1874—1948) Франк Семен Людвигович (1877—1950) Лосев Алексей Федорович (1893—1988) Пригожин Илья, Стенгерс Изабелла Манеев Алексей Климентьевич (р. 1921) Трубецкой Евгений Николаевич (1863—1920) Сагатовский Валерий Николаевич (р. 1933) Тейяр де Шарден Пьер (1881—1955) Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуРИККЕРТ ГЕНРИХ (1863—1936)О понятии философииПочему философы так много говорят о понятии своей науки, вместо того чтобы подобно другим ученым заниматься разработкой подлежащих им проблем? Даже в определении предмета своей науки они все еще не пришли к соглашению! Надо сказать, что — как упрек — слова эти, которые довольно часто приходится слышать, несправедливы. Правда, в других науках предмет, подлежащий исследованию, почти никогда не вызывает никаких сомнений; некоторая неуверенность существует в них только в виде исключения, в момент возникновения новых дисциплин или когда новые открытия изменяют границы старых наук. Но этим преимуществам специальные науки обязаны тому обстоятельству, что они именно частные науки, т. е. они ограничиваются отдельными частями мира. Философия же, желая весь мир в целом сделать предметом своего исследования, находится в совершенно ином положении. Так как все остальные науки изучают части того же самого единого целого, то ясно, что с их развитием и расширением должно было изменяться и понятие философии, первоначально включавшей в себя все науки. Понятно также, что только о частях мира можно образовать такие предварительные понятия, которые предшествовали бы детальному их изучению и вместе с тем были бы достаточно определенны для того, чтобы более или менее резко отграничить соответствующие научные области. Вопрос о мировом целом относится к проблемам, разрешить которые уже дело самой философии. Таким образом, с одной стороны, у философии постепенно отнимаются старые проблемы, ей раньше подлежавшие, а с другой стороны, развитие понятия о мире ставит ей все новые и новые проблемы. Потому-то и возникает каждый раз снова вопрос о предмете философии. Что следует понимать под «миром»? В чем отличие задач специальных наук от философских? Какую проблему выдвигает мир, если мы имеем в виду его целое, и в чем состоит собственно философская работа? В дальнейшем мы попытаемся содействовать выяснению всех этих вопросов... Это отношение мы можем также назвать как отношение субъекта к объекту и попытаться подвести под оба эти понятия все то, что составляет мир в более широком смысле слова. В таком случае задача философии — показать, каким образом субъект и объект объединяются в едином понятии о мире. Так называемое «мировоззрение» и должно дать ответ на этот вопрос, оно должно показать нам место, занимаемое нами в мировом целом. Таким образом поставленная мировая проблема допускает два решения. Можно сделать попытку понять мировое целое, исходя из объекта, т. е. достигнуть единства посредством вовлечения субъекта в мир объектов, или обратно можно, основываясь на субъекте, искать объекты во всеобъемлющем мировом субъекте. Так возникают два противоположные мировоззрения, которые можно обозначить бесцветными, но в данной связи достаточно определенными терминами объективирующей и субъективирующей философии, и большинство философских споров и проблем, постоянно возникающих вновь, можно было бы до известной степени свести к понятому таким образом противоречию объективизма и субъективизма, как к последнему основанию спора. Попробуем показать, как следует понимать данное противоречие, чтобы оно действительно заключало в себе наиболее широкую мировую проблему, и какой путь следует избрать для того, чтобы подойти к ее разрешению. К объективирующему мировоззрению обыкновенно склонны те, кто ориентирован на какой-нибудь специальной науке. Что тела познаются нами только в качестве объектов, стало теперь уже само собою понятным. Не иначе обстоит дело и с душевной жизнью, как то показала современная психология, которая не имеет более дела с душой, а только с психическими процессами. Желая эти процессы научно описать и объяснить, мы должны их объективировать подобно всякой другой действительности. Но кроме физической и психической действительности мы не знаем никакого иного бытия. Этому различию двух родов действительности и соответствует, стало быть, противоречие объекта и субъекта, а это и решает, по-видимому, проблему понятия о мире. То, что относится ко всем частям, относится также и ко всему целому, которое эти части составляют. Понять мир таким образом значит понять его, как мир объектов; а для этого необходимо и субъект, который есть не что иное, как комплекс психических процессов, включить в общую связь объектов, подобно всем другим объектам. Еще яснее это станет тогда, если мы вспомним, что главная задача нашего знания — дать причинное объяснение явлений. Это соображение приводит нас к следующему гносеологическому обоснованию объективирующего мировоззрения. Как бы ни понимать сущность причинной связи, всякая причинная связь представляет из себя во всяком случае цепь частей объективной действительности (Objektwirklichkeit), протекающую во времени. То, что не поддается включению в такую цепь, исключается тем самым вообще из ведения науки. Единственно научное понятие о мире таким образом не что иное, как понятие причинной связи объектов. Субъекты тоже члены этой причинной цепи, т. е. такие же объекты, как и все остальное бытие. С этой точки зрения всякий протест против такого объективизма основан на произвольном сужении понятия объекта. Объективирующая философия, разумеется, не имеет ничего общего с материализмом. Она вполне признает психическую жизнь во всем ее своеобразии. Она настаивает только на том, что все части этой психической жизни, так же как и то целое, которое мы называем «душой», тоже подчинены закону причинности, т. е. могут и должны быть включены в объективную действительность. Такое мировоззрение не должно также носить непременно натуралистического характера, т. е. отожествлять действительность с природой, — оно вполне согласуется и с историческим и даже с религиозным миропониманием. Первое ясно для всякого, кто не отожествляет причинности с естественной закономерностью. Причиненные ряды поддаются в таком случае двоякому рассмотрению: с помощью индивидуализирующего метода — тогда мы получаем единичные исторические ряды развития, и с помощью генерализирующего метода — тогда мы получаем постоянно возвращающуюся и неизменяющуюся природу. Что же касается религии, то объективизм исключает только Бога — субъекта, существующего рядом с миром объектов на правах второй действительности. Если же, наоборот, искать Бога в самой действительности, в природе или в истории, то объективизм ничего не сможет возразить против Него. А ведь только такой Бог, в котором мы все живем, трудимся и существуем, и достоин имени Бога. «Was war ein Gott, der nur von Aussen stiesse»? Объективизм поэтому представляет из себя не только единственно истинное научное и «объективное» мировоззрение, но также и единственный путь к удовлетворению правильно понятых нами «субъективных» запросов духа. Панпсихизм и пантеизм являются для него, таким образом, последним словом философии. Самое разумное, что мы можем желать, — это растворить наше субъективное обособленное существование в великой одушевленной и божественной связи мира объектов. И тем не менее целый ряд мыслителей не хотят довольствоваться миром объектов, как бы широко и полно мы его ни мыслили. Для них объекты вообще не представляют из себя самодовлеющей действительности, они зависят от субъекта, и потому только в этом последнем можем мы искать истины и сущности мира. Прежде всего, в чем состоит то гносеологическое рассуждение, на котором основывается объективизм? Мы увидим, его нетрудно обратить против него самого. Если верно, что специальные науки должно в целях научного объяснения явлений подчинить принципу причинности, то это только потому, что причинность является формой познающего субъекта. Только для этого субъекта и существует потому действительность объектов (Objektwirklichkeit). Мир объектов только «явление», так сказать, внешняя сторона мира. Пусть специальные науки довольствуются объективирующим описанием ее, объяснением и предвидением этих явлений. Философия, стремящаяся к познанию мира, никогда не сможет этим ограничиться. Даже отказ от возможности познать сущность мира как таковую (ибо внутренняя жизнь точно так же доступна нам лишь как явление) не лишает объектов их феноменального характера. Впрочем, сомнения в возможности познать «сущность» (Wesen) лишь постольку можно считать справедливыми, поскольку под познанием понимают объективирующее познание. Такое отожествление однако весьма одностороннее и даже поверхностно. Мы обладаем непосредственным познанием действительности, для этого нам нужно только углубиться в самих себя. Только идя таинственным внутренним путем, сможем мы в конце концов раскрыть мировую тайну. Объективируя, мы только ходим вокруг вещей. Нет, мы по-настоящему должны войти в них, а для этого нам необходимо пройти через чистилище нашего «я». Внимание! Авторские права на книгу "Хрестоматия по философии. 3-е издание" (Алексеев П.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
