|
|
Оглавление1. Отраслевая специфика современного уголовного права России 2. Формальные (юридические) источники российского уголовного права 3. Актуальные проблемы учения о составе преступления 4. Неоконченное преступление: проблемы теории и практики 5. Множественность преступлений: проблемы теории и практики 6. Соучастие в преступлении: проблемы теории и практики 7. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: проблемы теории и практики 8. Уголовное наказание: проблемы теории и практики 9. Назначение уголовного наказания: проблемы теории и практики 10. Освобождение от уголовной ответственности: проблемы теории и практики 11. Освобождение от уголовного наказания и его отбывания: проблемы теории и практики Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу2. Формальные (юридические) источники российского уголовного права2.1. Понятие и виды формальных (юридических) источников уголовного праваРазработка полноценной теории формальных источников уголовного права возможна только на основе современных достижений общетеоретического учения об источниках права и их системе. Поэтому предпосылкой изучения формальных (юридических) источников уголовного права является анализ учения об источниках права в целом, разработанного в рамках общей теории права. В общей теории права понятие «источник права» наделяется множеством смысловых значений. В правовой литературе выделяются материальные и формальные (юридические) источники права (С.С. Алексеев, С.И. Вильнянский, С.А. Голунский, О.С. Иоффе, Д.А. Керимов, С.Ф. Кечекьян, М.Н. Марченко, А.В. Мицкевич, М.С. Строгович, Л.Р. Сюкияйнен, М.Д. Шаргородский); социальный источник права (Т.В. Гурова); политический источник права (Т.В. Гурова, В.С. Нерсесянц); генетические, нравственные, международно-правовые источники права, источники происхождения правовых норм (В.С. Нерсесянц); источники познания права (Г.И. Муромцев, А.Ю. Калинин, С.А. Комаров); исторические источники права (Г.И. Муромцев); источники права в идеальном или идеологическом смысле (В.М. Баранов, А.Ю. Калинин и С.А. Комаров) и др. При всем многообразии научных подходов термином «источник права» обозначают два различных по своей сути феномена: социально-экономические, национально-культурные, политические, идеологические, географические, исторические и иные факторы, общественные или государственные структуры, под воздействием которых возникает и изменяется право (так называемые материальные, социальные, политические и т.п. источники права). Иными словами, рассматриваемое понятие используется для обозначения определенных явлений, детерминирующих появление правовых норм, обусловливающих их возникновение, т.е. правообразующих факторов, которые можно обозначить как генетические источники права; определенные формы, способы выражения (объективации) правовых норм, придающие им общеобязательное значение (так называемые формальные или юридические источники права, к которым относят нормативный правовой акт, правовой обычай, нормативный договор, судебный прецедент и др.). Указанные внешние формы выражения (объективации) правовых норм представляют собой формальные (юридические) источники права, которые и являются предметом дальнейшего анализа. В общей теории права под формальными (юридическими) источниками права принято понимать внешние формы выражения правовых норм, которые придают этим нормам общеобязательный статус и определяют степень их юридической силы. А поскольку «форма права, так же как и форма любого иного явления или процесса, не существует сама по себе, в отрыве от его... содержания», составить целостное научное представление о формальных источниках права невозможно, не затронув вопрос о содержащихся в них правовых нормах. С точки зрения современной юриспруденции содержание позитивного права образует три функционально различные группы правовых велений: учредительные (отправные, исходные) нормы, регламентирующие цели и задачи правового регулирования, принципы права. Они, как правило, непосредственно не определяют объем прав и обязанностей участников правовых отношений, не устанавливают юридическую ответственность, хотя и оказывают косвенное регулятивное воздействие; основные (генеральные) правовые нормы, устанавливающие общеобязательные правила поведения, которые рассчитаны на многократное применение и обеспечены мерами государственного и иного воздействия. Осуществляя непосредственное регулирование правоотношений, они (нормы-правила) выступают в качестве центрального элемента в юридическом содержании права. При этом нормы-правила имеют классическую логическую структуру (гипотеза, диспозиция, санкция), что отличает их от иных правовых норм; дополнительные правовые нормы, которые предназначены для «обслуживания» основных правовых норм (норм-правил), выступают в качестве их инфраструктуры. Весьма показательными в этом отношении являются оперативные и коллизионные нормы, которые называют «нормами о нормах», что подчеркивает их субсидиарный характер. Выраженный вспомогательный характер имеют и нормы-дефиниции, содержащие общеобязательные определения юридических терминов, используемых в правовых актах. Таким образом, содержание юридических источников права составляют не только классические нормы-правила. Помимо норм-правил формальные источники права могут содержать учредительные и дополнительные правовые нормы. К сожалению, это обстоятельство далеко не всегда учитывается в уголовно-правовой науке. Многие ее представители отождествляют уголовно-правовые нормы исключительно с нормами-правилами поведения и на этом основании не признают юридическими источниками уголовного права те правовые акты, которые содержат иные, «нетипичные» уголовно-правовые нормы, имеющие учредительный или дополнительный характер. Таким образом, игнорирование достижений общей теории права служит препятствием для развития отраслевого учения о формальных источниках уголовного права. Необходимо также иметь в виду, что в общей теории права под правовыми нормами понимаются не только «первичные» нормативные предписания, которые «устанавливают общие начала правового регулирования, его главные отправные основы, правила, первоначально регламентирующие определенные отношения, не обращаясь непосредственно к каким-либо иным правилам», но и «вторичные» нормы, являющиеся «производными от первичных, поскольку они развивают и конкретизируют первичные нормы». При этом производный, вторичный характер конкретизирующих нормативных предписаний не меняет их сущности; они остаются правовыми нормами, сохраняя все свойственные им признаки. Это означает, что формальными источниками права могут считаться не только те правовые акты, в которых зафиксированы первичные нормативы, но и правовые акты, содержащие вторичные, производные правовые нормы. В отраслевой уголовно-правовой науке это положение нередко остается без должного внимания, что, конечно же, сказывается на качестве теоретического анализа формальных источников уголовного права. Так, например, некоторые ученые отказываются признавать отдельные правовые акты (в частности, постановления Правительства Российской Федерации, принятые в соответствии с примечаниями к статьям Особенной части УК РФ, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации) юридическими источниками уголовного права только на том основании, что они якобы не содержат первичных норм, а лишь конкретизируют предписания последних. Однако подобный подход противоречит постулатам общей теории права. Вторичные (конкретизирующие) уголовно-правовые предписания, вне всякого сомнения, имеют нормативный характер, а значит, правовой акт, в котором они зафиксированы, должен признаваться юридическим источником уголовного права. В противном случае нам бы пришлось исключить из числа формальных источников права большинство подзаконных нормативных правовых актов, которые содержат вторичные (производные) нормы, конкретизирующие первичные нормы закона. Далее, следует иметь в виду, что современная теория права признает формальными источниками права не только такие внешние формы выражения правовых норм, которые получили официальное (юридическое) признание в соответствующем качестве, но и те, которые фактически используются в качестве источников применимого права. По этой причине круг официально признанных и фактически применяемых формальных источников права может не совпадать. Надо признать, что в отечественной уголовно-правовой науке современные общетеоретические положения о возможном несовпадении официально признанных и фактически применяемых юридических источников права еще не получили должного отраслевого развития. По крайней мере, в большинстве учебников и учебных пособий по уголовному праву России, а также во многих научных публикациях вопрос о формальных источниках отрасли традиционно рассматривается через призму ч. 1 ст. 1 УК РФ, на основании которой делается вывод о том, что единственным источником российского уголовного права является УК РФ (в лучшем случае аналогичным статусом наделяются также Конституция Российской Федерации и международные акты, о которых упоминается в ч. 2 ст. 1 УК РФ). При этом незаслуженно игнорируется тот факт, что уголовно-правовые нормы содержатся и в других правовых актах, которые официально не признаются юридическими источниками уголовного права (либо источниками российского права как такового). В результате из поля зрения выпадает целый массив юридических источников уголовного права и вместо изучения их системы рассматривается только один ее элемент, что создает искаженное представление об Источниковой базе отрасли. Проецируя общеправовое понимание формальных (юридических) источников права в область права уголовного, можно в качестве исходного тезиса определить, что его отраслевыми источниками являются определенные правовые акты, выступающие в качестве внешней формы выражения уголовно-правовых норм. Известно, что «форма не может объективно существовать, если она не наполнена определенным содержанием». Поэтому вопрос o формальных источниках уголовного права тесно связан с вопросом о предмете уголовно-правового регулирования, поскольку уголовно-правовая отраслевая принадлежность юридической нормы (а значит, и возможность признания содержащего ее правового акта источником уголовного права) может быть констатирована только в том случае, если соответствующая норма регулирует уголовно-правовые отношения. Предмет уголовного права (уголовно-правового регулирования) рассмотрен в предыдущей главе, что избавляет нас от дублирования соответствующего материала. Отметим лишь, что с позиции предмета уголовно-правового регулирования перечень формальных источников уголовного права не ограничивается только УК РФ, поскольку правовые нормы, регулирующие уголовно-правовые отношения, содержатся также в целом ряде иных нормативных правовых актов. В частности, с точки зрения предмета уголовно-правового регулирования формальным источником уголовного права необходимо признать Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации (далее – УИК РФ), который содержит отдельные нормы, регулирующие охранительные уголовно-правовые отношения (возникающие вследствие совершения преступления между государством и лицом, совершившим преступное деяние). Так, например, ст. 74 УИК РФ определяет два дополнительных вида исправительных учреждений, не указанных в ст. 56 УК РФ, в которых осужденные могут отбывать наказание в виде лишения свободы (следственные изоляторы и лечебно-профилактические учреждения); взаимосвязанные предписания ч. 8 ст. 74 и ч. 2 ст. 101 УИК РФ восполняют пробел в ст. 58 УК РФ, определяя категории лиц, отбывающих наказание в лечебных исправительных и лечебно-профилактических учреждениях; ст. 148 УИК РФ допускает возможность освобождения от наказания в виде ограничения по военной службе или замены этого наказания осужденному военнослужащему, увольняемому с военной службы, хотя подобное основание освобождения от наказания, а равно его замены, не предусмотрено УК РФ; предписания ч. 1 ст. 174 УИК РФ допускают освобождение от наказания по болезни осужденных военнослужащих, отбывающих не только арест либо содержание в дисциплинарной воинской части, как это указано в ч. 3 ст. 81 УК РФ, но и ограничение по военной службе. А поскольку определение видов и правил назначения исправительных учреждений, предназначенных для отбывания наказания в виде лишения свободы, а также оснований освобождения от наказания относится к предмету уголовного права, указанные нормы УИК РФ по своей отраслевой природе являются уголовно-правовыми, что дает основание для признания УИК РФ одним из формальных источников уголовного права. Одним из юридических источников уголовного права приходится признать и Федеральный закон от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», поскольку в нем закреплены юридические нормы, предоставляющие (при соблюдении ряда условий) Вооруженным Силам Российской Федерации право на применение оружия и боевой техники для причинения вреда общественным отношениям и интересам, охраняемым уголовным законом. Так, например, предоставляя Вооруженным Силам России право на причинение уголовно значимого вреда (включая право на причинение смерти человеку) и устанавливая условия, при наличии которых возникает такое право, ч. 3 ст. 7 и ч. 2 ст. 8 Федерального закона «О противодействии терроризму», безусловно, регулируют уголовно-правовые отношения. Приведенные примеры, перечень которых можно было бы продолжить, не оставляют сомнений в том, что в действительности уголовно-правовые нормы содержатся и в тех нормативных правовых актах, которые не входят в состав уголовного законодательства и не предназначены для регулирования уголовно-правовых отношений. А значит, соответствующие нормативные правовые акты необходимо признавать юридическими источниками уголовного права, несмотря на их иную, неуголовную отраслевую принадлежность. Иными словами, при решении вопроса о возможности отнесения того или иного правового акта к числу формальных источников уголовного права абсолютизировать его отраслевую принадлежность не следует. Коль скоро содержанием юридического источника уголовного права являются уголовно-правовые нормы, на первый план при определении статуса соответствующего правового акта (является ли он источником уголовного права или нет) выходит не его отраслевая характеристика, а предмет регулирования фактически содержащихся в нем юридических норм. И если правовой акт содержит правовые нормы, регулирующие уголовно-правовые отношения, то его следует считать одним из формальных источников уголовного права, вне зависимости от его места в отраслевом делении. Говоря о содержании норм уголовного права, необходимо иметь в виду, что при бланкетной конструкции уголовного закона оно складывается из нескольких нормативных предписаний, которые могут быть зафиксированы в различных нормативных правовых актах и даже в различных видах источников уголовного права. В состав уголовно-правовой нормы, сформулированной бланкетным способом, входят наряду с предписаниями УК РФ положения иных правовых актов, выступающие в качестве неотъемлемой части такой нормы. Являясь неотъемлемой частью уголовно-правовых норм, сформулированных бланкетным образом, указанные нормативные предписания могут быть зафиксированы: в нормативных правовых актах иных отраслей права, например в различного рода правилах и требованиях: охраны труда, пожарной безопасности, производства тех или иных работ, дорожного движения и т.д. В таких случаях составной частью соответствующих уголовно-правовых норм становятся соответствующие предписания административного, гражданского, налогового, трудового и другого законодательства; в Конституции Российской Федерации и международных договорах России. В частности, бланкетная отсылка к положениям Конституции Российской Федерации содержится в ст. 278, 279 УК РФ, в п. 2 примечания к ст. 285 УК РФ, примечании к ст. 322 УК РФ, в результате чего в содержание соответствующих уголовно-правовых норм «имплантируются» конституционные предписания. Бланкетная отсылка к международным договорам в основном характерна для уголовно-правовых норм, имплементированных в российское уголовное законодательство под влиянием международного права. Например, в содержание уголовно-правовой нормы об ответственности за применение запрещенных средств и методов ведения войны входят положения международных договоров, определяющих «правила» ведения вооруженных конфликтов, к которым отсылают ч. 1 и 2 ст. 356 УК РФ; в подзаконных уголовно-правовых актах. Так, составной частью уголовно-правовых норм об ответственности за незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ и их аналогов являются положения постановления Правительства Российской Федерации от 01.10.2012 № 1002 «Об утверждении значительного, крупного и особо крупного размеров наркотических средств и психотропных веществ, а также значительного, крупного и особо крупного размеров для растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, для целей статей 228, 2281, 229 и 2291 Уголовного кодекса Российской Федерации», без привлечения которых невозможно ни уяснить, ни применить соответствующие нормы. Таким образом, при бланкетной конструкции уголовного закона уголовно-правовая норма воплощена в УК РФ лишь частично, а ее бланкетная часть выражена в других правовых актах. Тем не менее, несмотря на внешнюю разрозненность, «рассредоточенность» собственно уголовно-правовых предписаний и нормативных предписаний, образующих бланкетную часть уголовно-правовой нормы, они выступают в качестве неотъемлемых элементов единой нормы уголовного права. Итак, одна уголовно-правовая норма может быть выражена в нескольких правовых актах, причем для уголовного права России такая ситуация является, скорее, правилом, нежели исключением. В контексте рассматриваемой нами проблемы этот вывод приобретает принципиальное значение и предопределяет постановку вполне закономерного вопроса: один или несколько юридических источников имеют подобные уголовно-правовые нормы, состоящие из нормативных предписаний, зафиксированных в различных правовых актах? Прежде чем ответить на этот вопрос, еще раз напомним, что с точки зрения общей теории права формальные источники уголовного права – это внешние формы выражения уголовно-правовых норм. Следовательно, если уголовно-правовая норма не имеет единой формы выражения (в одном правовом акте), а объективирована в нескольких правовых актах, то каждый из них должен считаться юридическим источником соответствующей уголовно-правовой нормы. В соответствии с предложенным подходом юридическим источником уголовно-правовой нормы, сформулированной бланкетным способом, следует признать не только УК РФ, но и правовой акт (закон, подзаконный акт, международный договор), в котором зафиксирована бланкетная часть уголовно-правовой нормы. Признавая это обстоятельство, следует иметь в виду, что правовые акты, выступающие в качестве юридических источников подобных уголовно-правовых норм, неравнозначны. В зависимости от выполняемых ими функций необходимо различать две группы формальных источников уголовного права: 1. Источники собственно уголовно-правовых предписаний (учредительных, основных и дополнительных; первичных и производных), регулирующих уголовно-правовые отношения. Нормативный материал, который содержится в этих юридических источниках, непосредственным образом определяет содержание общественных отношений, составляющих предмет уголовно-правового регулирования, влияет на статусы субъектов подобных отношений, в связи с чем соответствующие правовые акты занимают доминирующее место в системе источников российского уголовного права. 2. Источники бланкетной части уголовно-правовых норм, предписания которых при бланкетной конструкции уголовного закона входят в содержание норм уголовного права. Несмотря на то что правовые акты, содержащие бланкетную часть уголовно-правовых норм, как правило, имеют иную отраслевую принадлежность и не предназначены для регулирования уголовно-правовых отношений, содержащиеся в них предписания все-таки участвуют в регулировании этих отношений, поскольку образуют (по терминологии Конституционного Суда Российской Федерации) «нормативное единство» с собственно уголовно-правовыми предписаниями. Следует отметить, что предложенная классификация является во многом условной. Дело в том, что некоторые из элементов системы формальных источников российского уголовного права (например, Конституция Российской Федерации, международные договоры России) одновременно содержат как собственно уголовно-правовые предписания, так и предписания, образующие бланкетную часть уголовно-правовых норм, о чем пойдет речь далее. Тем не менее, несмотря на отмеченную условность этой классификации, полагаем, что она имеет важнейшее теоретико-методологическое значение, позволяя отразить функциональное различие юридических источников российского уголовного права и основания их взаимодействия. С учетом вышеизложенного формальные (юридические) источники уголовного права можно определить как правовые акты, содержащие уголовно-правовые нормы (учредительные, основные, дополнительные; первичные и производные) и (или) нормативные предписания, которые входят в состав уголовно-правовых норм. 2.2. Законодательные акты и нормативные договоры в системе формальных (юридических) источников российского уголовного праваКонституция Российской Федерации. Как известно, ч. 2 ст. 1 УК РФ впервые в истории развития отечественного уголовного права на законодательном уровне закрепила принципиальное положение о том, что «настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации...». Однако положения ч. 2 ст. 1 УК РФ не дали однозначного ответа на вопрос о том, может ли основной закон государства считаться юридическим источником российского уголовного права. Тем не менее в настоящее время для положительного решения этого вопроса имеются все необходимые предпосылки. Во-первых, Конституция Российской Федерации содержит целый ряд уголовно-правовых предписаний. К их числу относятся: ч. 2 ст. 20 Конституции Российской Федерации, согласно которой «смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни...»; ч. 2 ст. 21 Конституции России, в соответствии с которой «никто не должен подвергаться... жестокому или унижающему человеческое достоинство – наказанию...»; ч. 1 ст. 50 Конституции Российской Федерации, в силу которой «никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление»; ч. 2 ст. 63 Конституции России, согласно которой «в Российской Федерации не допускается выдача другим государствам лиц, преследуемых за... действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением». Уголовно-правовой характер процитированных конституционных норм не вызывает сомнений, поскольку вопросы о смертной казни и экстрадиции, а также о необходимости соблюдения запретов на применение жестокого или унижающего человеческое достоинство наказания и на повторное осуждение за одно и то же преступление возникают не иначе как в рамках регулирования уголовно-правовых отношений. Однако учитывая принципиальное, учредительное значение соответствующих уголовно-правовых норм, законодатель посчитал необходимым зафиксировать их на конституционном уровне. Иными словами, соответствующие нормы являются конституционными лишь по форме своего выражения, оставаясь при этом уголовно-правовыми по содержанию. Во-вторых, в пользу признания Конституции России юридическим источником уголовного права свидетельствует возможность ее непосредственного применения при решении вопросов материального уголовного права. Согласно ч. 1 ст. 15 Конституции России она имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. И если при осуществлении правосудия по уголовному делу суд придет к выводу, что уголовный закон противоречит Конституции Российской Федерации, то он должен непосредственно применить Конституцию (при условии, что закрепленные нормой Конституции положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина и другие положения). После принятия Конституции Российской Федерации 1993 г. до вступления в силу УК РФ коллизии между нормами действовавшего в этот период УК РСФСР I960 г. и Конституцией были не редкостью. Так, вопреки ч. 2 ст. 20 Конституции Российской Федерации УК РСФСР I960 г. предусматривал смертную казнь за преступления, не связанные с посягательством на жизнь, например за шпионаж (ст. 65 УК РСФСР). Возникшее противоречие между уголовно-правовыми и конституционными нормами преодолевалось в пользу ч. 2 ст. 20 Конституции Российской Федерации – при назначении наказания за преступления, не относящиеся к особо тяжким посягательствам на жизнь человека, суды не применяли смертную казнь, хотя она как вид наказания сохранялась в санкциях соответствующих статей Особенной части УК РСФСР I960 г. Таким же образом (т.е. путем непосредственного применения Конституции) разрешалось противоречие между ч. 1 ст. 50 Конституции Российской Федерации, которая запретила повторное осуждение лица за одно и то же преступление, и ч. 3 ст. 5 УК РСФСР, которая допускала возможность повторного наказания лиц, совершивших преступление за границей. Непосредственному применению подлежат и те уголовно-правовые предписания Конституции России, которые восполняют имеющиеся пробелы в уголовном законодательстве. Так, например, согласно ч. 2 ст. 13 УК РФ иностранные граждане и лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, могут быть выданы иностранному государству для привлечения к уголовной ответственности в соответствии с международным договором Российской Федерации. Однако ч. 2 ст. 13 УК РФ оставляет без ответа вопрос о возможности выдачи указанных лиц, если они преследуются за политические убеждения либо за деяния, не признаваемые в нашей стране преступлениями. Для решения этого вопроса необходимо обратиться к предписаниям ч. 2 ст. 63 Конституции России, согласно которой в Российской Федерации не допускается выдача другим государствам лиц, преследуемых за политические убеждения, а также за действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением. Следовательно, в соответствующих случаях ч. 2 ст. 63 Конституции Российской Федерации подлежит непосредственному применению, что подтверждает вывод о необходимости включения Конституции России в систему формальных источников уголовного права. В-третьих, Конституция России выступает в качестве источника бланкетной части некоторых уголовно-правовых норм. Дело в том, что составы некоторых преступлений, предусмотренные УК РФ, включают бланкетные признаки, содержание которых невозможно установить без обращения к положениям Конституции России. Так, например, ст. 278 УК РФ предусматривает ответственность за действия, направленные на насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции Российской Федерации, а равно направленные на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации. В ст. 279 УК РФ установлена ответственность за организацию вооруженного мятежа либо активное участие в нем в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации либо нарушения территориальной целостности Российской Федерации. Нетрудно заметить, что такой признак составов указанных преступлений, как «насильственное изменение конституционного строя», является бланкетным, вследствие чего содержание соответствующих уголовно-правовых норм выходит за границы УК РФ и наполняется нормативным материалом иной (конституционной) отраслевой принадлежности. В результате неотъемлемой частью уголовно-правовых норм об ответственности за преступления, предусмотренные ст. 278, 279 УК РФ, становятся положения гл. 1 Конституции России «Основы конституционного строя», без обращения к которым невозможно установить сам факт совершения общественно опасного деяния в виде насильственного изменения конституционного строя. А сама Конституция, таким образом, выступает в качестве формального источника соответствующих норм наряду с уголовным законом. Внимание! Авторские права на книгу "Актуальные проблемы уголовного права. Курс лекций" (Под ред. Капинус О.С.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
