Проблемы Общей части права социального обеспечения. Монография

Под ред. Тучковой Э.Г.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 20.07.2017 ISBN: 9785392250110 Язык: Объем текста: 459 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1. Основные этапы становления систем социального обеспечения. Понятие социального обеспечения и его место в общей системе социальной защиты населения

Глава 2. Функции социального обеспечения

Глава 3. Организационно-правовые формы социального обеспечения

Глава 4. Понятие права социального обеспечения

Глава 5. Предмет права социального обеспечения

Глава 6. Метод права социального обеспечения

Глава 7. Система права социального обеспечения

Глава 8. Единство и дифференциация правового регулирования отношений по социальному обеспечению как принцип права социального обеспечения

Глава 9. Источники права социального обеспечения

Глава 10. Проблемы кодификации законодательства о социальном обеспечении

Глава 11. Субъекты права социального обеспечения

Глава 12. Правоотношения в сфере социального обеспечения

Глава 13. Международные стандарты социального обеспечения и опыт их реализации в россии

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 11.
Субъекты права социального обеспечения

11.1. Субъект права социального обеспечения

Субъект права — одна из важнейших категорий юридической науки и практики. Под субъектами права принято понимать физических и юридических лиц, обладающих правосубъектностью, которые могут быть носителями прав и обязанностей, участвовать в правоотношениях. Схожие определения даются многими авторами. Большинство из них подчеркивает также нетождественность понятий субъект права и субъект правоотношения. Субъект права — понятие более широкое. Как отмечал Ю. К. Толстой, «далеко не каждый субъект права выступает в данный момент и как субъект конкретного правоотношения. В то же время нельзя быть субъектом конкретного правоотношения, не будучи правоспособным субъектом вообще».

В праве социального обеспечения субъективное право на определенное благо является результатом реализации лицом своей правоспособности при наличии определенных юридических фактов.

Ранее многие авторы не раскрывали понятия субъекта права социального обеспечения. Более того, в учебной литературе не было порой даже главы, посвященной субъекту правоотношений в сфере социального обеспечения; вопрос рассматривался только в рамках изучения конкретного вида правоотношений (пенсионные, по поводу пособий, социального обслуживания и др.). В некоторых современных учебниках по праву социального обеспечения проблема субъектов правоотношений не затрагивается вообще. Часто авторы, не определяя субъекта, ограничиваются лишь указанием круга лиц, подлежащих социальному обеспечению. Поэтому юридические признаки субъектов социально-обеспечительных отношений нередко раскрываются лишь в дефиниции конкретного правоотношения. Так, характеризуя субъекта, Р. И. Иванова писала: «Все виды социально-обеспечительных правоотношений возникают между физическим лицом, обладающим правовыми основаниями социальной алиментации... и государственным органом или общественной организацией...».

В то же время, как отметил В. Ш. Шайхатдинов, немало полезного по вопросам системы права социального обеспечения содержится в украинских учебниках по праву социального обеспечения. В учебнике под редакцией П. Д. Пилипенко предпринята попытка детальной разработки содержания Общей части данной отрасли права. По мнению авторов этого учебника, в Общую часть в качестве самостоятельного института входит институт правосубъектности.

Если отталкиваться традиционно от правоотношений, то в праве социального обеспечения можно выделить субъектов материальных, процессуальных и процедурных правоотношений.

К субъектам материальных правоотношений относятся физические лица — граждане, в том числе иностранные граждане и лица без гражданства, лица с двойным гражданством, за которыми закон признает право при наступлении соответствующих обстоятельств стать субъектами правоотношений по социальному обеспечению.

Вторым субъектом — предоставителем благ по социальному обеспечению — является, как правило, государство (в лице своих уполномоченных органов и организаций), а также в случаях делегирования или разрешения с его стороны иные лица — муниципальные образования (по содержанию детей в дошкольных учреждениях), работодатели, соответствующие образовательные учреждения, учреждения социального и медицинского обслуживания и т. д.

На современном этапе система таких органов весьма разнообразна. Так, пенсионное обеспечение может осуществляться территориальными органами ПФР, если речь идет об общей пенсионной системе. Пенсионное обеспечение по привилегированным пенсионным системам осуществляется специально созданными пенсионными службами в структуре таких ведомств, как Минобороны, МВД, ФСБ, Прокуратура и др.

Обязывание этих субъектов предоставлять социальные блага гражданам, состоящим с ними в служебных отношениях, предусмотрено главным образом для удобства их получения, а иногда и в целях экономии средств, расходуемых на их выплату из централизованных источников финансирования (например, при выплате работодателем пособия за первые три дня временной нетрудоспособности) работодателем. Но такое большое количество органов, которое существует на сегодняшний день в сфере пенсионного обеспечения, вряд ли служит удобству пенсионеров. Как справедливо отмечают М. Л. Захаров и Э. Г. Тучкова, создание в стране единой системы органов, осуществляющих пенсионное обеспечение, которые решали бы вопросы как аккумуляции соответствующих средств, расходуемых на пенсионное обеспечение, так и их распределения, — одна из насущных проблем, стоящих перед государством на современном этапе.

Правосубъектность органов, осуществляющих социальное обеспечение, возникает с момента наделения их как юридических лиц соответствующей специальной компетенцией и прекращается в связи с их ликвидацией либо передачей данной компетенции другим органом.

В процедурных правоотношениях принимают участие такие специфические для данной отрасли права субъекты, как бюро медико-социальной экспертизы (установление факта инвалидности, причин инвалидности и т. д.), клинико-экспертные комиссии, лечащие врачи (установление факта временной нетрудоспособности), а также суды (установление факта безвестного отсутствия, факта нахождения на иждивении) и др.

В процессуальных отношениях соответствующим субъектом может выступать вышестоящий по отношению к принявшему спорное решение орган, прокуратура или суд общей юрисдикции.

Как вытекает из дефиниций субъекта права, обязательным условием, для того чтобы им являться, должно быть обладание особым юридическим свойством — правосубъектностью.

По мнению подавляющего большинства ученых-юристов, она включает в себя правоспособность и дееспособность. Под правоспособностью понимается закрепленная в законодательстве способность субъекта иметь юридические права и нести юридические обязанности.

Некоторые авторы рассматривают правоспособность не только как возможность иметь предусмотренные законом права и обязанности, но и как некое суммарное выражение определенных прав. Так, А. В. Мицкевич полагает, что сущность правоспособности сводится не только к способности обладания правами, но и к совокупности определенного рода прав, так называемых «общих прав», которые он считает элементами правоспособности. Нам представляется, что правоспособность следует рассматривать как предпосылку к обладанию правами и обязанностями, ее нельзя ­отождествлять с самим правообладанием.

В правоспособности индивида различают общую, отраслевую и специальную, которые соотносятся как общее, частное и особенное.

В теории права социального обеспечения также распространена точка зрения (В. С. Андреев, А. Д. Зайкин, Р. И. Иванова, Т. Н. Кузьмина, В. Н. Толкунова) о наличии, помимо отраслевой, специальной правоспособности в ее многообразных видовых и подвидовых проявлениях. При этом под отраслевой правоспособностью граждан понимается общая возможность обладания правами и несения обязанностей в социально-обеспечительных правоотношениях любого вида. Для реализации субъективного права на конкретный вид социального обеспечения гражданин должен обладать специальной правоспособностью. Обладание такой правоспособностью означает реальную возможность граждан реализовать субъективное право на конкретный вид социального обеспечения, обслуживания.

Наиболее дискуссионной стала проблема определения возраста, с наступлением которого возникает правоспособность субъектов права социального обеспечения. Некоторые ученые считают, что способность быть носителем конкретных прав и обязанностей в конкретном социально-обеспечительном правоотношении возникает у гражданина в разное время и при наступлении различных фактов, а не с момента рождения. Данную конструкцию подвергли критики Е. Е. Мачульская и Ю. С. Мацулевиц; по их мнению, она является слишком сложной, что затрудняет ее практическое использование.

Нам представляется, что нельзя не заметить тех принципиальных отличий в правоспособности граждан, которые обеспечиваются в порядке обязательного социального страхования и граждан, обеспечиваемых как члены общества.

Еще в 1963 г. В. С. Андреев отмечал: «В сравнительно небольшом числе случаев отдельные виды материального обеспечения предоставляются трудящимся вне зависимости от вида общественно полезной деятельности, которой они занимались или занимаются (например, персональные пенсии) или даже независимо от того, занимался ли гражданин вообще общественно полезной деятельностью (содержание детей в домах для детей-инвалидов, ежемесячные пособия престарелым и инвалидам, не получающим государственных пенсий, и др.).

Акцентируя внимание на том, что в современных условиях определяющим фактором является не общественно полезная деятельность как таковая, а уплата страховых взносов, можно констатировать, что такое принципиальное разделение в основаниях предоставления социального обеспечения сохраняется и сегодня. Изменился лишь круг обеспечиваемых на нестраховых началах, который заметно расширился.

Таким образом, поскольку возможность получить обеспечение в порядке обязательного социального страхования не является прерогативой любого гражданина как члена общества, то и включать такую возможность в его социально-обеспечительную правоспособность не имеет смысла.

В связи с этим логичней выглядит позиция М. Л. Захарова и Э. Г. Тучковой, которые говорят, что главным аргументом для определения вида правосубъектности граждан в праве социального обеспечения является такой основополагающий принцип, как гарантированность социального обеспечения каждому как члену общества и как работнику в силу обязательного социального страхования.

Вторым элементом правосубъектности является дееспособность, под которой принято понимать «способность лица самостоятельно совершать юридические действия, то есть вступать по собственной воле или желанию в те или иные правоотношения, приобретать права, осуществлять свои права, выполнять свои обязанности».

Вопрос о содержании дееспособности до сих пор является дискуссионным. Но нам представляется, что это следующие юридические возможности: а) возможность своими действиями приобретать права; б) возможность своими действиями осуществлять права и обязанности; в) возможность нести правовую ответственность. Таким образом, выделяемую некоторыми учеными в качестве самостоятельного элемента правосубъектности деликтоспособность можно включить в понятие дееспособности.

Дееспособность физических лиц в социальном обеспечении характеризуется рядом особенностей. Во-первых, в отдельных правоотношениях у различных групп населения она возникает в разное время. Во-вторых, в данной отрасли права, для того чтобы быть признанным субъектом некоторых групп правоотношений, достаточно обладать юридическим качеством правоспособности, т. е. вполне возможным является разъединение правоспособности и дееспособности, в других же — указанные юридические свойства выступают в неразрывном единстве.

Граждане, обеспечиваемые различными благами как члены общества, приобретают дееспособность по общему правилу, по аналогии с гражданским правом, в 18 лет.

Для застрахованных лиц дееспособность возникает с момента начала той трудовой деятельности, в период которой они в силу закона подлежат обязательному социальному страхованию. Таким образом, правоспособность и дееспособность в своем единстве образуют правосубъектность, которая обыкновенно делится на общую, отраслевую и специальную.

Общая правосубъектность — равная для всех граждан возможность иметь право на социальное обеспечение как члена общества с момента рождения и способность его самостоятельно реализовать, по общему правилу, по достижении совершеннолетия, с которым связано возникновение полной дееспособности.

Специальная правосубъектность — это равная для всех граждан, занимающихся трудовой деятельностью, в период которой они подлежат обязательному социальному страхованию, возможность иметь права на различные виды социального обеспечения, обусловленные принадлежностью гражданина к числу застрахованных.

В правосубъектность нередко включается и правовой статус. Правовой статус личности, гражданина как юридическая категория относится к фундаментальным проблемам общей теории права и отраслевых наук. При этом, как свидетельствуют научные публикации, среди ученых-юристов нет единства мнений по вопросу самого понятия правового статуса.

Принципиально важно также выявить соотношение понятия правового статуса с таким понятием, как правосубъектность. Б. К. Бегичев в своей работе «Трудовая правоспособность советских граждан» еще в 1972 г. разделил ученых с учетом их взглядов на данную проблему на три группы: 1) включающих правовой статус в правосубъектность, 2) отождествляющих правосубъектность с правовым статусом личности и 3) рассматриваю­щих правосубъектность в качестве элемента правового статуса.

В. Ш. Шайхатдинов признает основными элементами правосубъектности наряду с правоспособностью и дееспособностью также и правовой статус (обладание конкретными правами и обязанностями). При этом под правовым статусом ученый понимает признанную Конституцией и законами совокупность прав и обязанностей граждан. Речь идет о разновидностях субъективного права отдельных видов: право на получение пенсии, право на выбор вида обеспечения, право на перевод с одного вида обеспечения на другой и т. д. Вторую сторону этого качества составляют конкретные обязанности граждан: соблюдать установленные правила, воздерживаться от их нарушения и т. д.

Н. Г. Александров считал, что в состав правосубъектности наряду с правоспособностью следует включить и обладание правовым статусом.

С. С. Алексеев считает, что правовой статус лица предполагает наличие у него правосубъектности и определенного круга основных прав, определяющих его правовое положение в обществе или в данной области общественной жизни.

Применительно к трудовому праву Л. А. Сыроватская в правовой статус включала трудовую праводееспособность (как основную предпосылку к возможному обладанию правами и несению обязанностей), а также те права и обязанности, которые непосредственно вытекают из закона и не связаны с совершением каких-либо действий со стороны субъекта обязанностей.

Мы разделяем точку зрения тех ученых, которые исходят из более широкого понимания правового статуса.

В учебном пособии «Трудовое право России» (авторы: В. Н. Толкунова и К. Н. Гусов) в содержание правового статуса включены следующие элементы: а) трудовая правосубъектность (трудовая праводееспособность и деликтоспособность); б) основные (статутные) права и обязанности; в) юридические гарантии (общие и специальные) трудовых прав и обязанностей; г) предусмотренная законодательством ответственность за нарушение трудовых прав и обязанностей.

Ряд авторов (Р. П. Мананкова) критикует включение в правовой статус ответственности и юридических гарантий, считая, что это — самостоятельные юридические категории. На наш взгляд, эти категории — неотъемлемые элементы правового статуса, через них выявляется его специфика. Включение в правовой статус субъектов права социального обеспечения и юридических гарантий придает ему особую значимость.

Вопрос о специальном правовом статусе и специальном субъекте в различных отраслях права решается различно. В большинстве отраслей права этим понятием не оперируют. Понятие специального субъекта наиболее характерно для науки уголовного права. Под специальным субъектом там понимается лицо, которое наряду с общими признаками субъекта уголовного права обладает также дополнительными признаками, обязательными для конкретного состава преступления.

Подробно вопрос о специальных субъектах, в частности в трудовом праве, рассмотрел в кандидатской диссертации «Трудовые договоры специальных субъектов трудового права» Л. В. Рожников. Он приходит к выводу, что во всех отраслях права, где используется понятие специального субъекта, участники данного круга отношений обладают правосубъектностью, отличной от общей. Они могут быть участниками либо более широкого, либо более узкого круга отношений в рамках отдельной отрасли права. Поэтому, рассматривая понятие специального субъекта трудового права, он исходит из того, «что под специальным субъектом понимается лицо, обладающее какими-либо ярко выраженными особенностями правосубъектности».

Р. П. Мананкова указывает: «Значительно чаще возникает необходимость в определении специального правового статуса таких субъектов, которым посвящены нормы нескольких отраслей права, например статус инвалидов, изобретателей, студентов и др.». И хотя автор считает невозможным принятие такого всеобъемлющего акта, поскольку он не сообразовывался бы с системой права и законодательства, тем не менее можно перечислить федеральные законы Российской Федерации, построенные по указанному принципу: Федеральный закон от 27 мая 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих», Федеральный закон от 8 мая 1994 г. № 3-ФЗ «О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», Федеральный закон от 22 августа 1995 г. № 151-ФЗ «Об аварийно-спасательных службах и статусе спасателей». В перечисленных актах указываются все права и обязанности, обусловленные наличием определенного статуса.

Значение специального статуса заключается в том, что в нем детализируются положения общего статуса, а также устанавливаются специальные права, обязанности и юридическая ответственность социальных групп граждан.

К обладателям специального статуса, т. е. специальных субъектов, в праве социального обеспечения можно отнести, в частности:

• инвалидов;

• граждан, имеющих детей;

• военнослужащих;

• пострадавших от радиационных и иных техногенных катастроф;

• малоимущих (бедных)

• и других.

11.2. Семья как субъект права социального обеспечения

Вопрос о признании семьи коллективным субъектом правоотношений по социальному обеспечению в науке права социального обеспечения до настоящего времени является дискуссионным и требует рассмотрения с учетом специфики отношений, включаемых в предмет данной отрасли права.

Впервые гипотеза о семье как коллективном субъекте пенсионного правоотношения при обеспечении ее пенсией по случаю потери кормильца была выдвинута Е. И. Астраханом, который приводил следующие доводы в обоснование: «а) наличие права на пенсионное обеспечение по случаю потери кормильца сначала определяется в отношении каждого члена семьи в отдельности; б) на основе такого определения за всеми членами семьи, имеющими право на пенсионное обеспечение, закрепляется право на одну общую пенсию, и размер ее устанавливается единый на весь этот состав семьи, а осуществление права на получение пенсии предоставляется какому-либо одному лицу как представителю семьи; в) таким образом, в конечном счете субъектом пенсионного правоотношения является семья в целом — в составе тех членов семьи, которые подлежат пенсионному обеспечению». Впоследствии положение о семье как субъекте пенсионного правоотношения по случаю потери кормильца нашло поддержку в работах В. С. Андреева, А. Д. Зайкина, М. С. Сахипова и других ученых.

Однако эта идея подверглась критике рядом исследователей, полагающих, что субъектом пенсионного правоотношения при обеспечении семьи пенсией по случаю потери кормильца является каждый член семьи в отдельности. Так, Б. К. Бегичев вслед за О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородским писал, что семья не может выступать в качестве особого субъекта — носителя права на пенсию по случаю потери кормильца, так как она не признается единым субъектом ни в одной из отраслей советского права. Р. П. Мананкова указывает, что признание семьи особым субъектом права на пенсию представляется необоснованным, не опирающимся на закон, а также требующим отнесения семьи к числу коллективных субъектов права, имеющих специальную правосубъектность и иные характеристики. В. А. Порошина отмечала, что такие факты, как нетрудоспособность и иждивенство, можно связывать только с гражданами, с членами семьи, а семья не может быть нетрудоспособным иждивенцем. В. Д. Новиков указывал, что «потеря кормильца в правовом смысле обычно влечет последствия в пенсионном обеспечении для отдельных членов семьи. Поэтому нормы о субъекте пенсионного правоотношения по случаю потери кормильца следует понимать не как конструирующие понятие “пенсионная” семья, а как определяющие, кто из членов семьи умершего кормильца имеет право на получение пенсии».

Полагаем, что почва для этой дискуссии была создана законодателем, использовавшим при регулировании отношений по обеспечению пенсиями по случаю потери кормильца термины «член семьи», «семья» и не определившим их соотношение. Так, в ст. 28 Закона СССР от 14 июля 1956 г. «О государственных пенсиях» был определен круг нетрудоспособных членов семьи умершего рабочего, служащего или пенсионера, состоявших на его иждивении и имеющих право на пенсию по случаю потери кормильца, а ст. 33–34 устанавливали размеры соответствующих пенсий «семьям рабочих и служащих». Правоприменительная практика того периода также подтверждала единство права семьи на пенсию, поскольку в случае назначения пенсии семье оформлялось единое пенсионное удостоверение на основании единого пенсионного дела.

После издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 25 сентября 1974 г. № 312-IX «О введении пособий на детей малообеспеченным семьям», предусматривающего введение пособия на детей семьям, в которых средний совокупный доход на члена семьи не превышает установленной суммы, в праве социального обеспечения выдвигается идея о признании семьи субъектом права на получение пособия на детей малообеспеченным семьям. Е. Ф. Чернышева, развивая эту гипотезу, доказывает правосубъектность семьи в отношениях по обеспечению пособиями в многодетных и неполных семьях. В обоснование своей позиции Е. Ф. Чернышева выдвигает следующие доводы: право на получение этих пособий обусловлено такими фактами, как малообеспеченность и наличие ребенка в возрасте до 8 лет, многодетность, рождение ребенка в незарегистрированном браке; пособие поступает в общесемейный бюджет, не относится к объектам личного имущества матери и является семейным имуществом целевого назначения; при невозможности назначения пособия матери оно назначается отцу или опекуну детей. Подвергая критике указанную гипотезу, Р. И. Иванова обосновывает идею о том, что в правоотношениях, возникающих по поводу семейных пособий по субъектному составу их получателей, можно выделить две группы правоотношений — правоотношения, в которых субъектом выступают дети, и правоотношения, в которых субъектом выступают матери.

Различие во взглядах ученых советского периода было основано на неоднозначной оценке законодательства, действовавшего до 90-х гг. Динамичное развитие российского законодательства о социальном обеспечении (изменение условий пенсионного обеспечения, введение материнского (семейного) капитала, эволюция института государственной социальной помощи, реформирование правового регулирования социального обслуживания) вновь актуализирует проблему правосубъектности семьи в праве социального обеспечения.

К сожалению, современное пенсионное законодательство также не позволяет сделать однозначного вывода о том, что субъектом пенсионных правоотношений по случаю потери кормильца является семья. Согласно положениям Федерального закона от 28 декабря 2013 г. № 400-ФЗ «О страховых пенсиях», наличие права на страховую пенсию по случаю потери кормильца и ее размер определяются в отношении каждого нетрудоспособного члена семьи умершего кормильца, что является препятствием для возникновения коллективной правосубъектности семьи, поскольку в этом случае возникают индивидуальные пенсионные правоотношения, субъектами которых выступают члены семьи. Аналогичные подходы закреплены в Федеральном законе от 15 декабря 2001 г. № 166-ФЗ «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации». Закон РФ от 12 февраля 1993 г. № 4468-I «О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей» предписывает определять право на пенсию по случаю потери кормильца применительно к каждому нетрудоспособному члену семьи умершего (погибшего) лица и с учетом их количества определять размер пенсии, а соответствующую пенсию назначать семье с возможностью выделения доли по заявлению члена семьи. В то же время даже если допустить, что в некоторых случаях субъектом пенсионного правоотношения по случаю потери кормильца является семья, то это становится возможным лишь при совпадении фактического состава семьи с кругом получателей пенсии по случаю потери кормильца, в противном случае уже не достигается общий семейный интерес и реализуется право на пенсионное обеспечение одного или нескольких членов семьи.

Другой не менее важной задачей для науки права социального обеспечения является поиск ответа на вопрос о том, можно ли семью, согласно действующему законодательству, считать субъектом правоотношений по обеспечению различными видами пособий, адресованных гражданам, имеющим детей.

Современные правоведы не пришли к единому мнению о субъекте-получателе пособий гражданам, имеющим детей. Одни фактически отрицают возможность признания семьи субъектом соответствующих правоотношений и предлагают их делить по субъектному составу на несколько групп. Л. В. Сотникова выделяет две группы: 1) правоотношения, в которых субъектом выступают дети, но право детей реализуют матери или другие их законные представители; 2) правоотношения, в которых субъектом выступают матери (один из родителей), являющиеся праводееспособными субъектами.

Ф. О. Дзгоева рассматривает три группы правоотношений: 1) те, в которых субъектом выступают дети; 2) те, в которых субъектом могут быть только матери; 3) те, в которых субъектом может быть один из родителей, иное лицо, фактически осуществляющее уход за ребенком, либо иное лицо, ухаживающее за больным членом семьи.

Другие авторы обосновывают, что именно семья как единое целостное образование является субъектом этих правоотношений.

Анализ норм Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 81-ФЗ «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей» свидетельствует о том, что хотя законодатель и связывает возникновение права на пособия с событиями (рождение ребенка, принятие ребенка на воспитание в семью), состояниями (беременность), действиями (уход за ребенком), значимыми для семьи в целом, право на их получение возникает персонально у матери либо отца, усыновителя, опекуна, родственника, осуществляющего уход за ребенком, что не позволяет заявлять о правосубъектности семьи в этих правоотношениях.

Продуктивным для научного поиска представляется вывод М. И. Акатновой о необходимости признания семьи коллективным субъектом социально-обеспечительных отношений, поскольку целью выплаты семейных пособий является материальная поддержка всей семьи в целом. В то же время в науке ранее была высказана точка зрения (В. К. Субботенко) о недопустимости смешивания цели предоставления государственных пособий семьям с детьми и субъекта права на пособие. Однако нельзя не принимать во внимание и очевидную связь цели предоставления выплаты в системе социального обеспечения и удовлетворения имущественной потребности субъекта-получателя, поскольку именно она определяющим образом влияет на эффективность правового регулирования отношений по социальному обеспечению и предопределяет обязанность законодателя использовать правовые средства, позволяющие адресовать выплаты именно семье, решая задачу ее социальной защиты. В то же время такой довод, как поступление пособия в семейный бюджет и расходование его на нужды семьи, в целом вряд ли можно признать решающим критерием в установлении правосубъектности семьи, поскольку практически все выплаты (пенсии, пособия, компенсационные выплаты и др.), которые получает лицо с семейными обязанностями, в отличие от лица, ими не обремененного, становятся частью семейного бюджета, а отношения по владению, пользованию и распоряжению семейным бюджетом являются сферой предметного регулирования гражданского права. Однако в некоторых случаях законодатель в нормах права социального обеспечения, регулирующих предоставление денежных выплат семье, закрепляет конкретную цель, направленную на удовлетворение определенной имущественной потребности семьи, и устанавливает механизмы, позволяющие обеспечить достижение этой цели.

Наглядной иллюстрацией такого вывода являются нормы Федерального закона от 29 декабря 2006 г. № 256-ФЗ «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей», предусматривающие строго целевое использование средств материнского (семейного) капитала. Реализация права на дополнительные меры государственной поддержки семей, имеющих детей, осуществляется в два этапа: 1) получение государственного сертификата на материнский (семейный) капитал; 2) распоряжение средствами материнского (семейного) капитала. При этом субъектом в процедурных отношениях будет выступать лицо, обладающее правом на дополнительные меры государственной поддержки. Отметим, что право женщин на дополнительные меры государственной поддержки обусловлено фактом рождения второго, третьего или последующих детей в период с 1 января 2007 г. по 31 декабря 2016 г. В настоящее время действие указанного выше Закона пролонгировано до 2018 г. Право мужчины на дополнительные меры государственной поддержки по случаю рождения ребенка производно от права женщины и может быть реализовано лишь в случае, когда право женщины на указанные меры прекратилось по основаниям, предусмотренным законом (в связи со смертью, объявлением умершей, лишением родительских прав и в других ситуациях отсутствия материнского попечения). Право на дополнительные меры государственной поддержки возникает как у женщин, так и у мужчин, являющихся единственными усыновителями и в случае усыновления второго, третьего ребенка или последующих детей. В материальных правоотношениях по направлению средств материнского (семейного) капитала на улучшение жилищных условий субъектом-приобретателем материальных благ будет семья в составе супругов и детей, поскольку жилое помещение, приобретенное (построенное, реконструированное) с использованием средств (части средств) материнского (семейного) капитала, оформляется в общую собственность родителей, детей (в том числе первого, второго, третьего ребенка и последующих детей) с определением размера долей по соглашению. Более того, направление средств на улучшение жилищных условий семьи осуществляется только при предоставлении документов, подтверждающих данный факт либо гарантирующих выполнение этого условия.

Действующее российское законодательство устанавливает условия возникновения правосубъектности семьи и в правоотношениях по государственной социальной помощи. Так, в ст. 7 Федерального закона от 17 июля 1999 г. № 178-ФЗ (в ред. от 21 июля 2014 г.) «О государственной социальной помощи» установлено, что получателями государственной социальной помощи могут быть малоимущие семьи, которые по не зависящим от них причинам имеют среднедушевой доход ниже величины прожиточного минимума, установленного в соответствующем субъекте Российской Федерации. Таким образом, с учетом имущественного положения семья как коллективный субъект наделена правом на получение государственной социальной помощи в виде денежных выплат (социальные пособия, субсидии и другие выплаты) и натуральной помощи (топливо, продукты питания, одежда, обувь, медикаменты и другие виды натуральной помощи). Ряд правоведов (Ю. В. Васильева, Л. А. Гречук, М. В. Филиппова и др.) разделяет этот подход.

Что касается отношений по социальному обслуживанию, то их правовое регулирование отнесено к полномочиям органов власти субъектов Российской Федерации (ст. 8 Федерального закона от 28 декабря 2013 г. № 442-ФЗ «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации»). В свою очередь, региональное законодательство демонстрирует различные подходы и к включению семей в круг субъектов, имеющих право на социальное обслуживание, и к употреблению понятий, используемых для обозначения формы социального обслуживания семьи (термины «социальное сопровождение», «социальный патронаж», «социальный патронат» законодатели нередко применяют как синонимы). При этом социальное сопровождение и социальный патронаж урегулированы законодательством о социальном обеспечении, а нормы о социальном патронате содержатся в семейном законодательстве, что обусловлено неразвитостью федерального законодательства о социальном обслуживании семей с детьми, передачей полномочий по социальному обслуживанию на уровень регионов и пограничностью отношений по социальному обслуживанию семей с детьми с семейными правоотношениями. В то же время и социальный патронат, и социальный патронаж, и социальное сопровождение представляют собой индивидуальную форму социального обслуживания семьи. По сути, за разнообразной терминологией, используемой законодателями, скрывается социальная услуга, а точнее подобранный в соответствии с индивидуальными потребностями семьи комплекс социально-бытовых, психолого-педагогических, социально-правовых и других услуг, адресованных семье. Что, в свою очередь, служит основанием для признания правосубъектности семьи в соответствующих отношениях.

Однако законодательные решения не всегда последовательны. В некоторых случаях закон, позволяя учесть потребности в социальном обслуживании и уровень материального обеспечения семьи, не предполагает возможности вступления ее как коллективного субъекта в правоотношения по социальному обслуживанию. Так, устанавливая в ч. 1 ст. 15 Федерального закона от 28 декабря 2013 г. № 442-ФЗ «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации» основания признания граждан нуждающимися в социальном обслуживании, законодатель перечисляет такие обстоятельства, которые могут возникнуть только в семье и невозможны вне семейных отношений (наличие в семье инвалида или инвалидов, в том числе ребенка-инвалида или детей-инвалидов, нуждающихся в постоянном постороннем уходе; наличие ребенка или детей (в том числе находящихся под опекой, попечительством), испытывающих трудности в социальной адаптации; наличие внутрисемейного конфликта, в том числе с лицами с наркотической или алкогольной зависимостью, лицами, имеющими пристрастие к азартным играм, лицами, страдающими психическими расстройствами, наличие насилия в семье). При этом в ч. 1 ст. 17 названного Федерального закона предусмотрено, что социальные услуги предоставляются гражданину на основании договора о предоставлении социальных услуг, заключаемого между поставщиком социальных услуг и гражданином или его законным представителем, что фактически исключает возможность семьи как коллективного субъекта выступать получателем социальных услуг. В свою очередь, эта коллизия норм Федерального закона «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации» влечет противоречия между федеральным и региональным регулированием социального обслуживания.

Приведенные примеры доказывают, что семья в праве социального обеспечения обладает видовой правоспособностью, т. е. может реализовать право не на любой, а только на конкретный вид социального обеспечения. Р. И. Иванова отмечала: «В зависимости от вида социального обеспечения правонаделение здесь всегда конкретизировано: а) видом и категорией субъекта; б) сроком и условиями возникновения; в) составом и объемом субъективных прав и обязанностей, которые приобретает лицо, вступив в определенные правоотношения по социальному обеспечению». Утверждение В. С. Андреева о том, что способность быть носителем конкретных прав и обязанностей в конкретном социально-обеспечительном правоотношении возникает у гражданина в разное время и при наступлении различных фактов, в полной мере применимо к характеристике правоспособности семьи.

Возникновение правоспособности семьи в праве социального обеспечения связано с наступлением таких фактов, с которыми законодатель связывает предоставление определенных видов социального обеспечения. Например, факт воспитания в семье ребенка-инвалида обусловливает право семьи в целом вступать в правоотношения по предоставлению льготы в виде скидки не ниже 50% на оплату жилья и коммунальных услуг. Наличие в семье трех и более несовершеннолетних детей позволяет многодетной семье реализовать право на льготу по оплате коммунальных услуг (отопление, вода, канализация, газ, электроэнергия) в пределах нормативов потребления коммунальных услуг. Установление факта среднедушевого дохода ниже величины прожиточного минимума в субъекте Российской Федерации является основанием предоставления семье государственной социальной помощи и т. д.

Юридическая Под ред. Тучковой Э.Г. Проблемы Общей части права социального обеспечения. Монография

Юридическая Под ред. Тучковой Э.Г. Проблемы Общей части права социального обеспечения. Монография

Актуальность монографии чрезвычайно велика в связи с тем, что до настоящего времени в стране отсутствует законодательное закрепление основополагающих начал данной отрасли права, таких как цели, задачи, принципы, предмет правового регулирования и др. В монографии подводится некий итог развития и состояния научной мысли по основным теоретическим проблемам Общей части права социального обеспечения на момент ее издания, позволяющий формировать системное научное представление о позициях ученых, показать круг новых проблем, нуждающихся в научных исследованиях, дать критическую оценку участившимся попыткам внедрения в систему социального обеспечения коммерческих начал и элементов частноправового регулирования.<br /> Законодательство приводится по состоянию на апрель 2017 г.<br /> Монография принесет пользу всем, кто интересуется наукой, преподает данную учебную дисциплину, будущим юристам, аспирантам, докторантам, молодым ученым, делающим только первые шаги на научном поприще.