Философия Ильин В.В. Философия. Учебник

Философия. Учебник

Возрастное ограничение: 0+
Жанр: Философия
Издательство: Проспект
Дата размещения: 15.08.2018
ISBN: 9785392281473
Язык:
Объем текста: 547 стр.
Формат:
epub

Оглавление

От автора

I. Метафилософия

II. Философия бытия (онтология)

III. Философия познания (гносеология)

IV. Социальная философия

V. Философия ценностей (аксиология)

VI. Философия истории (историология)

VII. Философия символических форм (симвология)

VIII. Философия человека (антропология)



Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу



IV. Социальная философия


Социальная философия – отсек (и вместе с тем срез, модус) философского знания, специализирующийся на изучении общества (социальное бытие); его динамики (социальное действие); принципов, способов, методологии его познания (социальная рефлексия). Содержательные перспективы социальной философии как дисциплины фундирует ряд сопряженных пресуппозиций.


Онтологический план: интенция на несводимость законов общества к законам природы (неправомерность механицизма, органицизма, соци­ального дарвинизма).


Гносеологический план: интенция на невыразимость общественных реалий ресурсом редукционистских моделей (некритичность сциентизма, физикализма, технократизма).


Психологический план: поисковая интенция на изучение вещей, а не мнений. Наука, как ни парадоксально, бедна прорывами мысли, относительно чего сетовал еще проницательный Монтень: «Гораздо больше труда уходит на перетолкование толкований, чем на толкование самих вещей, и больше книг пишется о книгах, чем о каких-либо других предметах: мы только и делаем, что составляем глоссы друг на друга».


Социальный план: презумпция свободы исканий. Используя мысль Шелера, правильно утверждать: человек, стремящийся к мировоззрению, основанному на философии, должен обрести «смелость полагаться на свой собственный разум». Иначе – признаки творчества ускользают, – мысли становятся туманными, пути их воплощения сбивчивыми. Откуда, как минимум, следует: дабы располагать возможностью мыслить, надо иметь гарантии, что помысленное не будет иметь последствий. Прав на искания при несвободе нет, рабство отравляет души, разрушает разум, исключает гарантии. При скованном инерцией, страхом, ложью сознании философии не существует.


Систематическую определенность, аналитическую точность, мыслительную совершенность философии, как видно, придает включенность ищущего разума в высокий культуротворческий процесс, ориентированный на истину и право во всей их предельной идейной, выразительной, гражданской привлекательности. Не последнее в данном исключительном обстоянии – пафос самовыражения, самопреодоления. Для размышляющего социального теоретика – социолога, философа, – привлекая слог Ницше, главное – непрестанно рождать мысли из собственной боли и по-матерински придавать им все, что в нас есть: «кровь, сердце, огонь, веселость, страсть, муку, совесть, судьбу, рок». Жить для него значит одно – постоянно превращать все, что его составляет, все, с чем он соприкасаемся, в свет и пламя: ибо нельзя иначе.


4.1. Социальное бытие


Социальное бытие – комплексное понятие, обозначающее корпус совокупной а) искусственной, вторичной природы; б) реальной жизнеобеспечивающей деятельности. Социальное бытие многомерно, внутренне расслоено, распадается на три взаимосвязанных континуума рукотворной реальности.


Последние суть микро-, макро-, мегаареалы человеческого существования.


4.1.1. Микроареал


Микроареал: действующие личности, группы, институты, организации. Включает персональный, групповой уровни.


Персональный уровень – а) человек как представитель Homo sapiens с адекватным пользованием и распоряжением врожденным и благоприобретенным; б) человек как обладатель гуманитарноcти с подконтрольным поведением, проявлением. Персональный уровень – потенция социальности; разговор о нем уместен в подчеркивании аутентичных аспектов судьбы, прав, свобод человеческой личности, являющейся стяжателем бесценного капитала: автономного строя существования, починенного реализации приватных целей – поддержанию психофизической целостности, этой высшей ценности индивида – сгустка активности, избирательности во взаимодействии со средой, вариативности в отношениях с действительностью; чувства собственности – базиса индивидуальной свободы; природной самодостаточности, инспирирующей самоутверждение. Персональный уровень – альфа и омега социальности, связанной с «делом масс», но утрачивающей приоритет при соприкосновении с «делом личности», лучше любого правительства знающей, что ей нужно. Групповой уровень – по ряду признаков (ценностей) обосабливаемая из общественного целого совокупность людей, характеризующаяся относительной устойчивостью бытия в пространстве и времени; способная к воспроизведению и трансформации вследствие внешних и внутренних влияний, инициаций; выступающая элементарной единицей социального процесса. Общностям (популяция) присущи поведенческие черты, формы не проявляющиеся у индивидов: они становятся не в процессе индивидуальной жизни, а в коллективной взаимообработке, интеракции (умножение слияния персональных энергий, сочетательные рефлексы, подражание, суггестия).


Социальные группы типологизируются стандартными таксонами социально-психологической систематики, выделяющей: по количеству большие, малые, микрогруппы; по статусу – формальные (официальные) и неформальные (неофициальные); по силе связей – безусловные (контактные) и условные; по качеству – слаборазвитые (ассоциации, корпорации, диффузные группы) и высокоразвитые (коллективы); по значимости – референтные и членства.


С группового уровня проявляются основные черты социальных систем:


– интенсивный обмен информацией, энергией, коммуникацией;


– наследственность – идентичное самовоспроизведение, редупликация, трансляция;


– изменчивость – мутации, реверсии;


– раздражимость – активность, реактивность;


– дискретность – атомарность, суверенность;


– устойчивость – диапазоны стабильности, стационарности дискретных состояний, обеспечивающие самобытность.


На базе данных свойств вводится принцип существования социальных комплексов, заключающийся в устойчивом неравновесии. Перефразируя Бауэра, можно сказать: за счет своей энергии социальные целеориентированные системы осуществляют работу против равновесия, извлекая выгоду, упрочаясь в зависимости от контекста.


4.1.2. Макроареал


Макроареал: типы обществ, региональные формирования. Включает страновый, региональный уровни.


Страновый уровень – исторически обусловленная национально-государственная дифференцированность человечества, выражающая его неоднородность. Иерархия ценностей на страновом уровне имеет вид модифицируемой последовательности:


– национальные интересы, безопасность, целостность;


– гражданский мир, когда, говоря классическом философским слогом, «природа вещей, воля всех и закона пребывают в согласии» (Фихте);


– «доля народа, счастье его».


По обстоятельствам центрируются разные звенья одной цепи. В стадиях экспансии, обнажающих интенции глобализма, выходят имперские идеи: идея «Единого Запада», патронируемого США, идея «единого человечества» (всеединство), напутствуемого Россией.


В стадиях державостроительства, обостряющих интерес к почве, пробуждается национальная идея: у североамериканцев – «США – самая сильная, справедливая, мировая держава»; у израильтян – «евреи живут на своей богатой, свободной земле»; у бриттов – «Альбион – центр Европы, колыбель традиций». У всякой великой страны – свои мощные объединительные национальные идеи. Для России, переживающей период выработки подобной идеи, консолидирующим духовным началом может стать идея единой, процветающей державы, завещанной нам предками.


В стадиях социального обихожения привлекает идея здорового, гарантированного, благополучного бытия, обеспечивающего ненасильственное, рациональное, элективное воспроизводство существования на основе прогрессивного потребления, материализации откристаллизованных в общественной динамике социальных констант, гуманитарных абсолютов, жизненных инвариантов, универсалий (полнота самореализации в социальном и экзистенциальном измерении). Для всех случаев справедлива необходимость симбиоза идеи и интереса: дабы не посрамлять себя, никакая идея не может отделяться от интереса. В противном случае – насилие, ритуальность, эфемерность социальных действий, обреченных на крах. Социальность всегда – баланс сил, уравнивающих преобразовательную экспансию и народную волю. Народ при его неприятии политики поменять нельзя. По этой причине иллюзорен введенный Лениным закон революции, согласно которому она должна заходить дальше, чем возможно. Неверно, – любая революция, реформа, политика должна заходить только туда, куда допускает народ.


Региональный уровень – ассоциации близлежащих национально-государственных формирований, однородных по экономико-географическим, национально-культурным, общественно-политическим параметрам. Регионы – полиэтнические, полидержавные ареалы, жизненные пространства существования консолидированных в национальные государства народов; представляют симбиоз хорологических (территории, акватории) и культурных черт. Они определяются как политопы – географически репродуктивные сферы, с размещенными на них способами производства и воспроизводства жизни. С точки зрения пространственной, регионы обладают геоморфологическим, климатическим, гидрологическим единством. С точки зрения культурной они характеризуются индустриальной, социальной, исторической, этнической, конфессиональной, ментальной общностью. Регионы, следовательно, – ландшафтные, а не трофические (таковыми для народов оказываются практически любые области мира) зоны.


4.1.3. Мегаареал


Мегаареал: планетарная социальность, – мировой уровень – геосообщество в целом. Объективный крах автаркии, активная межстрановая кооперация, интернационализация хозяйства, логика общей борьбы за выживание трансформировали статус исторической реальности. Главное в том, что мир замкнулся: «Возникло единство земного шара. Появились новые возможности и новые опасности. Все существующие проблемы стали мировыми проблемами, любая ситуация – мировой ситуацией».


Идея общности человечества, разумеется, не нова. В глубине столетий она вызревала в рамках универсализации натурального тока вещей, вершения истории. Реальным фундаментом этих явлений оказывается человеческая деятельность, интерпретируемая как ориентированная на социальные константы самосозидающая субстанция, которая приобретает масштабы общемировых рангов. Но не в одном этом дело. Важно и понимание некой экзистенциальной общности людей, которые, как говорил Плутарх, естественно, рассматривают друг друга как сограждан, ибо жизнь одна, подобно тому, как мироздание одно, и каждый должен найти и занять в нем свое место. Ощутимый толчок формированию целостности человеческой истории, кооперированию народов придало упрочение капитализма, вовлекшего (через рынок, буржуазный способ производства, индустриализм, утилитаризм, колониализм) в цивилизацию всех, даже варваров. Однако капиталистический вариант универсализации истории невозможо считать ни разумным, ни рациональным, ибо крепится он на условиях товарного производства, узаконивающего абстрактно всеобщий, практицистски манипуляторский тип деятельности и соответствующее ему безлично-вещное отношение к действительности. С этого момента лишь натиск и сила выступают факторами консолидации человечества. Мы имеем в виду следующее.


Капиталистическая фаза общественного развития опирается в основном на два рычага социальной интеграции: покорение народов и технику. Экспансивность, конфронтация, противостояние, активная геополитика согласно принципу подчинения, принуждения слабого сильному отличает капитализм империалистической стадии. Как утверждал Рузвельт «двадцатый век предстает перед нами как век, в котором будут решаться судьбы многих наций. Если же мы будем стремиться лишь к пустому, праздному бытию и позорному миру, если мы будем уклоняться от борьбы, в которой люди должны рисковать своей жизнью и всем, что им дорого, тогда более сильные народы обгонят нас и завоюют мировое господство». Насилие, агрессия, захват, триумф победителей и страданье побежденных – именно тот контекст, в котором человечество ощутило свою целостность. Наряду с отмеченным – распространение индустриализма. Благодаря технико-технологическим завоеваниям «кончается мировая эпоха отдельных культур и среди страшных кризисов начинается эпоха планетарного единства». Структура и перспективы этого единства вполне предсказуемы, очевидны. Это – тупики консъюмеризма на Севере и рост нищеты, неустроенности на Юге; аморализм, оскуднение среды обитания, общая деградация биосферы.


Выводом из сказанного, говоря словами Тоффлера, может быть только то, что «не имеет значения, какой приговор выносится настоящему. Важно признание – индустриальная игра окончена». Невозвратимы времена, когда цивилизованность отождествлялась с индустриализованностью. Потребление органического тела природы не безгранично: ресурсы ее исчерпаемы, невосстановимы. Откуда следует принятие иной стратегии жизнедеятельности. Уточненный взгляд на мир крепится на признании, что взаимодействие фрагментов цивилизации не может строиться на диспропорциях, неравномерности, перекосах, несбалансированности, дестабилизирущих условия жизни и порождающих многочисленные дисфункции. Важно при этом кроме всего прочего успеть, ибо негативные «изменения осуществляются в столь высоком темпе, что нет времени реагировать на них».


В наши дни вопрос конституирования планетарной человеческой общности не решается безотносительно к показателю «качество жизни», вбирающему информацию о ее гуманитарной значимости, удовлетворенности как индивидами, так и народами. Изменение аксиологических контуров сознания в данном случае определяется сдвигом ориентаций с войны на мир, с противостояния на консенсус, с эгоизма на коммунитаризм, с фрагментации и элементаризации на холизм. Поскольку современный кризис приобретает черты – мегакрисиса, захватывая весь мир, человечеству нужны гарантия.


Гарантии продления рода, выживания. Их поставляет новый разумный подход к наметившимся реалиям, связанный с практическим следованием нетрадиционной философии с социальным, демографическим и экологически императивами. «Мы должны научиться спрашивать себя не о том, – подчеркивается в Манифесте Рассела – Эйнштейна, – какие шаги надо принять для достижения... победы лагеря, к которому принадлежим, ибо таких шагов больше не существует; мы должны задать себе следующий вопрос: какие шаги можно предпринять для предупреждения... борьбы, исход которой должен быть катастрофическим для всех ее участников». Если ранее проблема выживаемости осознавалась в терминах органической адаптации, вставала в плоскости наращивания преимуществ для какого-либо народа, этноса, то теперь эта проблема может быть осмыслена лишь в ракурсе универсального типа человеческой солидарности: одна планета, одна судьба, одна история. Возникает, следовательно, не имевшая прообразов в прошлом новая социокультурная общность, репрезентирующая род Homo в целом. Чтобы делать историю, люди, как минимум, должны иметь возможность жить. Понимание этого и конституирует центростремительные надклассовые, надконфессиональные усилия человечества.


Акцент единства, универсальности, консолидированности стран и народов для решения стоящих перед ними глобальных проблем, противостояния варварству индустриализма реализуется в створе новых философских идей, исходящих из примата гуманитарных ценностей. Период несинхронизированного доядерного, доглобального бытия человеческих общностей завершен. Наступила эпоха ядерно-глобального синхронизма. А это значит, что «есть предел взаимной отчужденности, недоверия и ненависти; за которым первый случайный выстрел может вызвать катастрофу. Так... было в 1914 году, но сейчас – впервые в истории – гибель грозит нам всем. Стереотипы вчерашнего дня не могут нас спасти. Национальная безопасность, национальный суверенитет – прекрасные вещи, так же как любовь к Родине, к своему народу. Но сегодня нужно что-то еще. Нужно пойти на риск доверия к людям, говорящим и думающим не по-вашему. Нужен дух диалога, нужна культура несогласия, споры без ненависти. Иначе невозможен нравственный, а за ним и политический переход на глобальную точку зрения. Солидарность человечества выше всех частных принципов».


4.2. Социальные общности


«Общность» – контрапункт «роевой» общежительности, откуда все «человеческое» проистекает, куда все возвращается. Потому, утверждая, что человеческий мир – мир сознательных групповых взаимодействий, складывающихся посредством функциональных дифференцировок в стихии коллективного деятельностного обмена, в контексте общения, естественно-воспроизводственных связей, мы переходим к разговору о человеческих общностях, конституируемых в своих дробных ветвлениях порядком обмена деятельностью, регламентом взаимообработки людьми друг друга.


«Социальная общность» – предельная таксономическая категория, выражающая идею коллективности жизнеобеспечения на основе рационально-оптимизирующего, адаптирующего солидарного разделения и распределения кооперативных ролей в условиях группового взаимодействия. Для человеческой общности важен тип интерактивных связей, материально (технические акты) или идеально (символические акты) определяющих способ организации совместной жизни в некотором органическом или неорганическом целом. Органическая целостность есть ассоциативная форма целостности, получаемая через неформально-однородный порядок членства на базе сущностного единства, тождественности его составляющих, скрепленных вполне захватывающими их узами сопричастия, вовлечения. Таковы порождаемые чувством союзничества родовые, этнические, гражданские, полисные, орденские, кастовые социальные единицы, интегрирующие адептов отчетливым сознанием кровной, ценностной, поведенческой близости, братство-сходности, сродственности. Неорганическая целостность представляет конгломеративное скопление индивидов, жизнедействующих как атомарные особи через формальный регламент связи, механически сочетательное присутствие. Каждая обособленная единица, не проявляя солидарности к себе подобным, реализует автономное существование. С привкусом оглядочности повадок, приспособленчества. Для этого случая подходящим предметно объединительным систематическим понятием выступает «смесь».


Качество органичности-неорганичности вариантно, переходно. Представляется сугубо ошибочной модель Макаревича – Тенниса, вводящая жесткую дихотомию органической общности в виде социальной группы, единенной целью (Gemeinschaft), – неорганической общности в виде социальной группы, образованной договорным началом (Gesellschaft). В качестве первого традиционно называется семья, в качестве второго – коммерческое общество. Наш контраргумент линии Макаревича – Тенниса – самоочевидная эмпирическая констатация обратного. И обычно приводимая в качестве Gemeinschaft семья может быть неорганичной – вполне формальный порядок межсубъектных связей (в особенности в ситуации законодательного запрета на разводы) при браке по расчету. И набившее оскомину Gesellschaft может быть органичным – российские коммерческо-торговые товарищества, артели, оформлявшиеся складыванием не капиталов, а персон.


Социальные общности – любые ассоциации, общественно оформляющие человеческий материал для поддержания, обеспечения жизнедеятельности. Принципиальными чертами социальных общностей как человеческих ассоциаций выступают:


– обмен деятельностью: взаимообработка людьми друг друга;


– структурная, генетическая обусловленность: сплоченность деятельности на базе единства целей, ценностей, интересов, потребностей, установок;


– институциональность: слабо или сильно выраженный регламентный тип организации деятельностного обмена;


– кооперативность: межиндивидное взаимодействие посредством функционального разделения ролей, статусов;


– самоидентичность: интегрированность через духовные стереотипы, вводящие «мы–чувство» – чувство причастности актантов-элементов некоему целому.


Сказанное отвергает разделение «отношений» и «групп» в атомистической (Зиммель, Девис), сетевой (Берт), групповой (Знанецкий) трактовках социальных общностей. В стихии реально-исторической интеракции «отношения» и «группы» не разделены, оказываются компонентами единого деятельностного комплекса. Утверждая подобное, мы подчеркиваем факт вплетенности «личностного» в «интерактивное». Естественная ткань социальности не «личность» и «связь», но «межличностная связь», вне и помимо которой нет ни «личности», ни «связи», ни «общности». Полагать, будто вначале есть «личность», а затем возникает «социальная связь», значит бросать вызов реальности. «Личность» суть дериват «связи» и наоборот, – понимание этого образует глубинную предпосылку адекватной теоретизации в социальной философии (социологии).


Последняя изучает не «личность», а «интерактивную личность», – личность, «относящуюся», «взаимодействующую», «общающуюся». С позиций данного капитального обстоятельства социальная, т.е. встроенная в систему общественных связей, личность противопоставляется «человеку» и «индивиду». Обществоведу важно лицо как носитель не соматического, психического, а социального, – тех «положений», «отношений», «статусов», которые выделяют его в качестве актанта социальной жизни из множества ему подобных.


С учетом изложенного зададим типологию единиц субъективности, потенциально или актуально конституирующих различные социальные общности.


4.2.1. Группа


Группа – вид сообщества, представляющего агрегацию лиц, консолидированных пространственно, темпорально, функционально. Каждый из данных признаков необходим, но только комбинация их достаточна для конституирования групповой общности. Социальной группой в отличие от случайной совокупности лиц считается лишь специфически сплоченная ассоциация индивидов, где отношение «сплоченности» задается степенью кооперированности. Мера релевантности последнего тем или иным ассоциациям варьирует их групповые качества в диапазоне от формальных до реальных. В случае низкой кооперированности участников складываются квазигруппы – масса, толпа, социальный круг, слой. В случае высокой кооперированности участников складываются коллективы – каста, клика, хунта, банда, семья, артель, клуб, фонд, союз, секта, орден, братство, корпорация и т.д.


Квазигруппы: непрочны, спорадичны, монофункциональны, недолговечны; кратковременность их существования обусловливается двумя фазовыми переходами в диапазоне «распад» – «трансформация в коллективы».


Масса – диффузное множество, человеческий конгломерат, лишенный социально органических признаков. Специфическими чертами «массы» выступают: атрофия личностного, отсутствие индивидуального, несамостоятельность мысли, воли, действия, свернутость рефлективного потенциала, низость морали, неимение собственного «жизненного проекта», серость, внушаемость, повседневность, некритичность, духовная зависимость, нивелированность, унифицированность. Бытие массы – некорпоративная, неустойчивая форма социального бытия атомизированных, безликих, неадаптированных к высокой культуре индивидов. Человек массы лишен четкой социальной идентификации, а потому определяем через систему отрицательных свойств: относительно доминирующих (референтных) групп он – маргинал; относительно групп происхождения он – отступник.


В массы (стаи) сбиваются социальные изгои, всегда и во все времена являющиеся предметом манипулирования, подведения под конъюнктурные авторитарно-патерналистские ценности.


В ламинарные фазы массы пассивны, в турбулентные фазы общественной жизни они неуравновешены, агрессивны. Степень активности масс обусловлена мерой поддержки или сопротивления людям, «наделенным личностной жизнью и инициативой». В современном мире с его массовой культурой, массовым сознанием, изощренными технологиями «промывки мозгов», общественного рекрутирования, творения кумиров, производства адептов бесконечно возросла способность человека «быть дрессируемым» (Ницше). Культивация стадных, даже весьма интеллигентных, похожих на человека животных, придающая им большую гибкость в подчинении всякому управлению, повлекла всемерное измельчание человека. Понимание этого дает исчерпывающий ответ на крайне острый вопрос: почему наша культура стала «именно такой, какой сегодня является, культурой, исполненной послушания, рациональных форм господства, полезности и расчета?» (Фуко), – наша культура стала такой вследствие тотального восстания масс; масса стала присутствующим повсеместно способом быть человеком.


Толпа – квазигруппа, максимизирующая обывательско-мещанское, заурядно-типовое, стандартизированно-низкое, находимое в «массе». Толпа противостоит и противопоставляется всему исключительному, оригинальному, идеальному, воплощенному в началах Истины, Добра, Красоты, Пользы. В толпе нет одухотворенного, морально сосредоточенного, концентрированного на возвышенном. Отменяя миг бесконечной совершенности творческого, толпа собирается, дабы явить ничтожество жизнерасстраивающего, анонимного, абсурдного, хаотического. Момент вхождения в толпу означает расчеловечение человека. Воистину это тот случай, который демонстрирует справедливость слов Сартра: человек есть то, что он есть, однако и нечто иное, – человек есть то, что он не есть. Разлад с собой, миром, сопровождаемый потерей веры, надежды, утратой развитого вкуса, венчается обретением зависимости, притуплением базовых гуманитарных потребностей в достойном общении, самоуважении, самовозвышении.


С количественной точки зрения толпа – агрегат неразличимых индивидов – представляет собой не социальную, не расовую, не национальную, не профессиональную, не поколенческую, а психологическо-поведенческую общность, формирующуюся случайно. Толпа есть спонтанно образующееся большое скопление людей, проявляющее относительное единство действий вследствие высокой внушаемости, умножающей энергию малорациональных, неподконтрольных солидарных усилий. С качественной точки зрения толпа – инструмент деиндивидуализации индивида посредством безмерного сужения горизонта персональности, сообщения наклонности стихийно подражать, безотчетно подчиняться внешним силам. Выход из толпы протекает как мучительное преодоление немой пассивности в отношении давления тех прочных, устойчивых влияний целого, где ночь властвует безраздельно. Последнее реализуется через самопреодоление: вначале – протест, в дальнейшем – выработку серьезной требовательной жизненной программы, предполагающей возвращение к собственному «Я», его новое обретение.


Публика – операционально обозримое множество индивидов. В отличие от физически сплоченных, активных, нетерпимых индивидов «толпы» индивиды «публики» рассеяны, пассивны, самодостаточны. Человек толпы – участник, человек публики – зритель свершающегося. Применительно к публике правомерно употреблять квалификацию «атомизированная толпа»: недифференцированные импульсные общие акции в происходящем здесь заменены дифференцированными единичными реакциями на происходящее. Толпа функционирует как генератор, публика – как абсорбер стилей, вкусов, оценок, форм, наклонностей. Действия толпы строятся, действия публики не строятся на взаимодействии человеческих монад в массовых процессах. Статус толпы зависит, публики – не зависит от вмешательства любых произвольных параметров, неограниченно трансформирующих исходные свойства этих слабо структурированных человеческих общностей.


Социальный круг – статусная социальная общность. Нейтрализуя специфические атрибуты толпы – такие, как неистовость, стихийность, подсознательность, экспрессивность, суггестивность, спонтанность, конформность, деструктивность, репрессивность, – акцентуирует эмоциональную уравновешенность, кооперативность, причастность. Отличительными особенностями социальных кругов выступают: свобода союзов, слабость устанавливаемых связей, неустойчивость взаимоотношений между членами.


Социальный слой – функционально-ролевая, статусная социальная общность, главное для которой – степень причастности к собственности, власти, доходам, влиянию. Введение понятия «социальный слой» обогащает социологическую теорию идеей многоотсечности, дробности социальных ролей, функций в зависимости от положения людей в обществе. Объективными предпосылками существования социальных слоев оказываются: разделение труда, наличие иерархии, отсутствие уравнительности в производстве, распределении, потреблении, имущественное, правовое, половое, образовательное, профессиональное неравенство. Все это обусловливает социальную дифференциацию и поляризацию с характерной борьбой за доступ к материальным благам, ресурсам, господству, престижу.


Учет реальной инкорпорированности лиц в систему общественного целого позволяет принять шестизвенную стратификационную картину социума с выделением слоев:


– высший: профессионалы, администраторы, специалисты доминирующих управленческих, властных, политических элит;


– высокий: специалисты, разработчики, управленцы с творческими функциями;


– средний: квалифицированные специалисты всех рангов с руководящими функциями;


– низкий: малоквалифицированные работники с подчиненными функциями;


– низший: неквалифицированные работники с подсобными функциями;


– нижайший: деквалифицированные пауперы, парии.


Слоеобразующими признаками, как видно, выступают уровень жизни, качество деятельности.


В отличие от квазигрупп коллективы: прочны, организованы, стабильны, структурированы; спаянность коллективов обеспечивается характерной деиндивидуализацией, проявляющейся в а) сознательном подчинении персонального социальному; б) социальной ценностной идентификации «Я» с «МЫ» (разбиение социальной реальности на «МЫ» и «НЕ-МЫ») в рамках заинтересованного сотрудничества. Мера воплощенности (а) и (б) на пространстве деятельностного обмена детерминирует интенсивность самоопределения индивидов относительно причастности к коллективам. Социальный объем последней (причастности) задается интервалом между самым дружелюбным (лояльность, толерантность, участие во взаимодействиях с членами ингрупп) и самым недружелюбным (конфликтность, конфронтационность, нетерпимость во взаимодействиях с членами аутгрупп) партнерством. Один коллектив от другого по этой причине отделен социальной дистанцией (Парк, Берджес), упорядочивающей отношения коллективов с позиций снисходительности, благожелательности (шкала Богардуса).


Каста – замкнутая ингруппа, обосабливающая своих членов от членов прочих общественных групп по основаниям происхождения, правового положения. Будучи непроницаемой для аутгрупп консолидирует участников борьбой за привилегии, бонусы, вытекающие из ее автономии, – варны, бонзы, номенклатура.


Клика (хунта, банда, шайка) – ингруппа с тесными неформальными связями, интенсивным межличностным взаимодействием на базе жизненного а) сотрудничества – контактная деятельность с общностью установок, симпатий, ценностей, целей, интересов; б) соратничества – контактная деятельность по решению партикулярных, эгоистических задач зачастую неблаговидными способами (заговор, диктат, узурпация).


Артель (бригада) – спаянная ингруппа, консолидирующая членов единством участия, согласованной ответственностью за результаты совместной деятельности. Глубина взаимозависимости в трудовом взаимодействии через рациональное разделение профессиональных функций своим психологическим следствием имеет личностное сплочение: сопряженность самооценок, притязаний, жизневосприятий, порожденных отношением к реальности через призму целого (коллектива).


Секта (когорта, орден, братство) – сплоченная общими идеями, целями обособленная группа с замкнутыми интересами; тайная (монашеская, духовно-рыцарская, религиозно-этическая) организация с жестким уставом, кодексом чести, специальной обрядностью, культом.


Союз (совет, коммуна, собрание, фонд, центр) – легальная или нелегальная, массовая или элитарная, добровольная или принудительная форма социального сотрудничества лиц, групп, слоев в решении жизнезначимых задач, достижения собственных целей.


Клуб (компания) – организация, заведение, создаваемая для реализации потребности духовно, граждански близких лиц в общении по интересам, совместном времяпрепровождении.


Клан – родовая, племенная, соседская общность, скрепляющая членов хозяйственными, социальными, политическими узами, неформальными непотистскими связями, отношениями покровительства, попечительства по кровнородственным, земляческим признакам.


Корпорация – сообщество, возникающее через обособление профессиональных, сословных интересов. Засилье корпораций в общественной жизни дает начало корпоративизму – социальному строю, базирующемуся на господстве в различных отсеках воспроизводственной деятельности корыстных функциональных (отраслевых) и региональных (территориальных) групп. Корпоративизация общества сопровождается двумя взаимосвязанными и одинаково негативными тенденциями: а) отчуждением народа от власти, элитизацией политических институтов; б) монополизацией хозяйственной деятельности отраслевыми ведомствами, узурпацией управления бюрократическими структурами всех уровней.


Партия (движение, форум) – устойчивое или неустойчивое социальное объединение, кооперирующее членов сходством общественных, культурных, национальных взглядов, идеалов и преследующее сугубо прагматические цели, интересы. Солидность последних удостоверяют аудитории, выборщики, рекрутируемые гражданской основательностью партийных курсов, стратегий.


4.2.2. Семья


Естественная общность на базе непосредственного родства, оттеняемого моментом неотъединимости, органической присущности друг другу. Близость, нежность, доверие, послушание, повиновение – первостатейные скрепы семьи. Как сказал бы Гегель, форма сознательного усмотрения здесь отсутствует; присутствует инстинктивная часть натуры, идущая от побуждения и чувства, проявления дополнительности полов в межсубъектных связях (общение, продление рода, забота о потомстве, потребности первичной социализации). В динамике семьи как малой группы прослеживаются стадии: кровнородственная семья (строится на табуации браков между представителями разных поколений), групповая семья (крепится на табуации инцеста, имеет эндогамную и экзогамную вариацию), парная семья (предполагает моногамию, развивается с патриархата). Производственный и кровнородственный процессы, вообще говоря, никогда не совпадали (в пользу иного нет данных). Окончательно они разделились в относительно позднюю промышленно-капиталистическую эпоху, когда семья из сельско-производящей вступила в стадию индустриально-урбанистической нуклеарной семьи, дрейфующей от «дома» (фамильно-работная патриархальная корпорация чад и домочадцев) к «очагу» (родители-супруги с детьми). Факторами дезагрегации семьи в современности служат многочисленные социальные дисфункции, инициирующие рост разводов, снижение брачности, падение прокреации. Прямо противоположными факторами в отношении семьи выступают основополагающие ценности супружества – адаптация, интимность, автономия, полнота самовыражения.


4.2.3. Нация


Нация – державоорганизованный народ, сложившийся в данном антропогеоценозе на базе единства исторической судьбы, налаживания отправления жизнепроизводительных циклов. Диахронически «нация», как правило, имеет привязку к «этносу», подразумевая для человеческих общностей значимость тождественности происхождения, языка, культуры, создающих условия свободного обмена деятельностью. Синхронически «нация» может не иметь очевидного этнического измерения – что такое, скажем, американцы, люксембуржцы как тип этноса? То же применительно к россиянам, сложившимся вследствие слияния славянских, финно-угорских, тюрских, балтских, романских, кавказских, монгольских, иранских, палеоазиатских и др. этнических групп.


Нация как естественно-историческая общность функционирует по принципу анаболитической конструкции, ассимилирующей лишь родственные ей виды вещественности: жизнь, бьющаяся в каждой нации, бьется в ней по особому типу. Отношение «свойности» устанавливается контекстуально-оперативными, ситуационными коллективными представлениями, стереотипами «МЫ – ОНИ», но в подспудьи апеллирует к базовому этосу – глубинным ценностным архетипам конфессиональной, символической, традиционной, поведенческой, природы. Если «этнос» – материальная субстанция, то архетипический «этос» – идеальная субстанция нации, являющей в этом смысле психофизическое единство материи и духа. Институциональной, властно-правовой манифестацией этого единства выступает государство – державная форма полномочного представительства нации. Нации без государства нет; государство дает способ подлежащего консолидации субстрата с образованием союза солидарности, «члены которого отвечают друг за друга и за целостность». Баланс нации, следовательно, произведен от крепости национального государства, политического господства, властно-правового порядка, ассистирующего и сальдирующего тенденции жизнеобеспечения. Качество итоговой суммы (актива или пассива) и фиксирует расцвет либо запустение национально-народной жизни (налаженность или разлаженность хозяйства, коммуникаций, социализации, образования, культуры, самосознания).


4.2.4. Этнос


Центральный признак нации, главенствующий над всеми, – державность, задающая водораздел политических и натуралистических общностей. Не бывает государствонеоформленных наций и бывают нации полиэтнические. По адресу последних порой допускается квалификация «нежизнеспособный монстр» (Манчини), на контрасте отдающая предпочтение моноэтническому государственному образованию. Идея гомоморфии связи «государство–этнос», говоря строго, надумана, опровергается контрпримером двух Германий, двух Корей, двух Китаев, двух Йеменов и т.п. Может быть один этнос и более одного национального государства с атрибутивным ему ценностным идентитетом. К примеру, в 1990 г. 26% граждан бывшей ГДР ощущали себя скорее восточными немцами нежели немцами вообще. В 1991 г. показатель достиг 51%, а в 1992 г. – 54%. Другой разговор, что ярлык, выданный доктринально, восстанавливается как реальность при державном притязании входящего в нацию этноса на самостоятельную государственную организацию (политическая автономизация, сепаратизация). Проект «государства–этноса», выделяющегося из «государства–нации», по определению конфликтен, эгоистичен. Его практическое проведение связано с разрушением фундаментальных начал устроения социальности.


Исходя из того, что субъектом-носителем государственности является нация-народ и ни в коем случае нация-этнос, нормальное, взвешенное государствосозидание требует деэтнификации государственного устройства (и устроения) и деполитизации национального вопроса. Человек в государстве – не ставленник этноса; не будучи заложником своей крови, человек в государстве – гражданин, подведенный под национально-универсальное отношение согражданства, которое гарантирует ему правообеспеченное равноучастие во всех социально-политических предприятиях в качестве репрезентанта народного государства.


Учитывая сказанное, баланс этноса крепится на отказе от подрыва государства-нации объективацией государства-этноса. Сверхцель этноса не эскалация саморазрушительного противоборства с государствообразующим «титульным» этносом, а самосохранение в мирном с ним сожительстве. Последнее, очевидно достигается не инициацией этнократий, а развитием института национально-культурной автономии (НКА). Для пролонгации самоценного бытия, выживания, самовоспроизводства, сбережения, передачи наследства, ценностной самоидентификации необходимы условия поддержания, прогресса собственной культуры. Нет культуры – нет этноса. Поддерживать культуру, а через нее этнос, позволяет механизм НКА, который, как и всякий ресурсный источник духовности, овеществляет триединство свободы (плодоношение), культуры (умножение), традиции (закрепление); он приобщает к родному языку, обычаям, религии, особенностям быта. Этого вполне достаточно для самоидентификации, воспроизводства, выживания. Отсюда вытекает, что в государстве-нации (народном, а не этническом государстве, зиждущемся на волеизъявлении граждан, а не этносов) этнос не вправе требовать политического самоопределения и в полном и законном праве требовать культурного самоопределения. Лишь в этом случае достигается искомая реципрокность многонационального (полиэтнического) существования.


4.2.5. Этнос – нация – государство


Этнос – натуралистическая общность; нация – общность социально-политическая (можно быть евреем и американцем, славянином и французом). Нация как образование историческое есть групповая целостность с признаками политического, территориального, хозяйственного, культурного единства. Верно, нация замыкается на некую этническую определенность, но «этническое» – не сущнообразующий атрибут нации. Таковым выступает «державность» – политико-государственная организация осваивающего данную территорию народа, которая позволяет охранять, сохранять, поддерживать имеющийся во владении народа исторически закрепленный за ним фрагмент земной поверхности. Подразумевая радикальность черты «государственность» для нации (равно как «культуры», «языка» – для национальности), возможно понимать «нацию» как совокупность граждан державы на базе конституированного отношения согражданства.


Лучшее и естественно благотворное влияние на ситуацию оказывает ресурс не жестких (принудительное переселение, ассимиляция, резервация), а мягких технологий, активизирующих возможности плавильного котла. Этнической сепаратизации противостоит цивилизация (монополией на которую в стране обладает государство) – конкретно такие ее модусы, как урбанизация, интенсивная коммуникация, институты образования (школа в широком смысле), армии. Данные модусы дробят племенное, перемалывают этнически-народное; созидая оторванную от местной привязки цивилизованно обработанную массу, они делают аборигенов конформными с многонациональной культурой по параметру адаптированности к обще-житию. При желании снизить порог межэтнического противостояния требуется усиливать культуротворческую программу – развивать города, строить дороги, образовывать, совершенствовать обстановку в армии. Рычаг цивилизации – рычаг «Вавилона», выполняющего (при редукции иных модусов) генетически первородную «космополитическую» (антиэтнодиктаторскую) функцию.


4.2.6. Цивилизация


Происходя от «цивильности», цивилизация, характеризуя выделение общества из природы, подчеркивает момент эмансипации одного от другого; у истоков цивилизации некий уровень цивильности, обеспечивающий развитие общества на собственной основе. Отправная точка цивилизации – упрочение цивильности со стадии замены родовой общины соседской (территориальной). Фикс-пункт цивильности – бытие, избыточное относительно сро­ка органической индивидуальной жизни. По ходу эскалации цивильности воплощенность человечности в бытии нарастает. Последнее отвечает фундаментальной тенденции перенаправления родовой активности на выработку условий более или менее гарантированного существования. Усугубляемый тем самым поворот от естественно-потребительного к рукотворно-производительному существованию, от наличного универсума к универсуму, взятому под углом зрения возможных перемен, означает упрочение человека в собственно цивильной форме.


Поскольку «цивильность» выражает поддержание жизни по искусственным, завязанным на гражданский эффект технологиям, постольку в ней радикализуются моменты целесообразности, кооперативности, свободы, обусловливающие рациональную планируемость, общественность, самочинность, самоопределенность деятельности и ее продуктов. В виде совокупного грандиозного резюме такого рода деятельности оформляется, оконтуривается «цивилизация» как состояние полной выделенности человека из природного царства в образе и подобии относительно автономного и рационального агента существования.


Антипод цивилизации – хаос во всех его вариациях, от природных до социальных. Ресурс цивилизации сводит до минимума, исключает неопределенность развития. Где надлежащего заслона ей (неопределенности) не уста­навливается, инструмент цивилизации дает сбой, оказываясь заложником природной или социальной стихии. Подчеркивая, что нерв цивилизации – преодоление хаоса, проявляемого через игру неконтролируемых, слепых природных (землетрясения, наводнения, ураганы и т.д.) и социальных (произвол, беззаконие, безнарядье, анархия, безбрежная, безотчетная вольность и т.п.) сил, будем толковать «цивилизацию» с позиций поддержания жизнедеятельности. А именно: цивилизация есть


1) образ жизни, детерминируемый базовыми устоями сущест­вования;


2) воспроизводство способов воспроизводства жизни.


Отличительная особенность «цивилизации» – жизневоспроизводительный уклад, техника обмена деятельностью, способ вершения исторического бытия, обеспечение выживания.


4.2.7. Цивилизация и культура


Элемент «технологичности» отличает цивилизацию от культуры, которая в самом широком смысле, будучи механизмом порождения, закрепления, передачи, умножения выражающих достоинство и призвание ценностей, базируясь на творчестве, познании, через напряжение продуктивных возможностей объективирует субъективный порыв к высокому.


Ориентиры цивилизации и культуры аутентичны. Цивилизация инструментальна (хлеб, мощь), культура гуманистична (высота нравственности, сознания). Мещанство подтачивает культуру; мягкотелость разрушает цивилизацию. Культура стремится к славе, цивилизация – к подвигу. Культура притязает, цивилизация вершит долг. Культура покоряет духовным, цивилизация материальным величием. Рычаг культуры – тщание духа, цивилизации – устроение.


Развернутое сопоставление точек опоры одного и другого ос­тавляет меньше места для нечеткостей в определении существа дела. Представляется, что сказанное подрывает ложно-классическую интерпретацию природы цивилизации под углом зрения конфессионального фактора. Основа цивилизации не религия, а жизневоспроизводственный механизм с фундаментальными социальными константами, продуктивными универсалиями. Так, Европа поликонфессиональна, но относительно едина. Едина по комплексной рецепции бытия, стимулирующей поддержание существования (инварианты в материальных, гражданских, духовных, приватных секторах общежития).




Философия. Учебник

Соответствуя федеральным государственным образовательным стандартам высшего профессионального образования третьего поколения (ФГОС 3+), учебник представляет систематический проблемный курс для продвинутой университетской аудитории. С опорой на фундаментальные достижения естество-, обществознания, социально-политической практики автор излагает основные вопросы философской теории.

299
 Ильин В.В. Философия. Учебник

Ильин В.В. Философия. Учебник

Ильин В.В. Философия. Учебник

Соответствуя федеральным государственным образовательным стандартам высшего профессионального образования третьего поколения (ФГОС 3+), учебник представляет систематический проблемный курс для продвинутой университетской аудитории. С опорой на фундаментальные достижения естество-, обществознания, социально-политической практики автор излагает основные вопросы философской теории.

Внимание! Авторские права на книгу "Философия. Учебник" ( Ильин В.В. ) охраняются законодательством!