|
|
ОглавлениеГлава 1. Методология сравнительного исследования советского и постсоветского государства и права Глава 2. Возникновение и становление советского и постсоветского государств Глава 3. Советское и постсоветское государство: общее и особенное Глава 4. Государственно-правовые доктрины советского и постсоветского периодов развития общества Глава 5. Советская и постсоветская правовые системы Глава 6. Основные тенденции развития российского государства и права на современном этапе Глава 7. О перспективах развития российского общества, государства и права Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава 4. Государственно-правовые доктрины советского и постсоветского периодов развития общества§ 1. Теория советского социалистического государства на разных этапах развитияобщества1. Для глубокого и разностороннего понимания сущности, содержания, роли и назначения российского государства в советский и постсоветский периоды развития общества важное значение имеет, наряду с изучением реальной, окружающей государство в данные периоды экономической, политической, социальной и иной среды, рассмотрение отражающей его теории. В послереволюционный период, с октября 1917 г. и вплоть до 90-х гг. это была теория советского социалистического государства. А начиная с 90-х гг. — с момента разрушения советского государства и вплоть до настоящего времени в российском государственно-правовом арсенале широко используются неолиберальные, капиталистического склада теории. 2. Обращаясь к теории социалистического государства, к типу которого относится советское государство, следует заметить, что основы ее были заложены в трудах основоположников «научного коммунизма» К. Маркса и Ф. Энгельса и развиты в произведениях В. И. Ленина, а также в документах коммунистических партий и научных исследованиях других авторов, стоящих на марксистско-ленинских позициях. С момента своего зарождения марксистское учение о государстве и праве вообще и о социалистическом государстве и праве, в особенности, подвергалось резким нападкам и критике со стороны представителей самых различных политических течений и идеологий. Подвергается оно им и в настоящее время. Это вполне понятно, если исходить из многократно подтвержденного жизненного тезиса о том, что любое учение о государстве и праве всегда отражает определенные, нередко весьма противоречивые политические взгляды и интересы, а также несовместимые друг с другом политические ценности и амбиции. Марксистское учение о социалистическом государстве и праве, в отличие от других доктрин, практически не было полностью реализовано ни в одном из государств и правовых систем. В СССР и во многих других странах, называвших себя социалистическими, предпринимались попытки реализации идеи социалистического государства и права. Однако в силу многих объективных и субъективных причин они оказались безуспешными. Вместо социалистического государства и права, какими они представлялись в марксистской доктрине, были созданы их суррогаты, псевдомарксистские институты. Марксисты всех направлений говорят о научности, прогрессивности развиваемых ими идей о социалистическом государстве и праве. Их политические и идеологические оппоненты, естественно, утверждают обратное. Однако независимо от оценок и подходов к изучению марксистского учения о социалистическом государстве и праве, основные его постулаты и исходные положения остаются следующими. Первое. Социалистическое государство и право, согласно марксистской теории, возникают не эволюционным путем, путем постепенного перерастания буржуазного государства в социалистическое, а путем совершения социалистической революции. Ближайшей целью коммунистов, говорилось в «Манифесте Коммунистической партии», является «ниспровержение господства буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти». А «первым шагом в рабочей революции» является «превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии». В работах классиков марксизма-ленинизма обстоятельно разработана теория социалистической революции — ее цель, формы осуществления, основные направления, методы. Еще в ранних произведениях К. Маркса и Ф. Энгельса развивались, например, идеи о необходимости соблюдения, последовательности и непрерывности социалистической революции. Наши интересы и наши задачи, писали они, заключаются в том, «чтобы сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной власти». В более поздних их работах проводилась мысль о необходимости использования в процессе осуществления социалистической революции различных — мирной и немирной — форм. Восстание было бы безумием там, доказывал, в частности, Ф. Энгельс, «где мирная агитация привела бы к цели более быстрым и верным путем». И далее: «Мы, “ниспровергатели”, гораздо больше преуспеваем с помощью легальных средств, чем с помощью нелегальных или с помощью переворота». Используя марксистский тезис о непрерывности революции, В. И. Ленин разработал доктрину о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую. «От революции демократической, — писал он, — мы сейчас же начинаем переходить и как раз в меру нашей силы, силы сознательного и организованного пролетариата, начнем переходить к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную революцию». Второе. Важной закономерностью и одновременно предпосылкой становления и развития социалистического государства и права, согласно марксистской доктрине, является слом старой государственной машины, уничтожение буржуазного государственного аппарата. Все перевороты, писал в связи с этим К. Маркс, лишь усовершенствовали старую государственную машину «место того, чтобы сломать ее. Партии, которые, сменяя друг друга, боролись за господство, рассматривали захват этого огромного государственного здания, как главную добычу при своей победе». Развивая эту мысль, В. И. Ленин убеждал, что «революция должна состоять не в том, чтобы новый класс командовал, управлял при помощи старой государственной машины, а в том, чтобы он разбил эту машину и командовал, управлял при помощи новой машины». На вопрос, как это сделать, Ленин отвечал, что к слому старого, буржуазного аппарата нужно подходить строго дифференцированно, разнопланово. Дело в том, что в каждом буржуазном государстве, наряду с преимущественно-угнетательскими органами и институтами в виде армии, полиции, жандармерии и пр., которые подлежат немедленному слому, есть также органы, которые связаны с банками и синдикатами, выполняют учетно-регистрационные функции. «Этого аппарата разбивать нельзя и не надо». Третье. Сущностью нового государства, функционирующего в переходный от капитализма к социализму период, является диктатура пролетариата. Данному положению в марксистской теории придается настолько важное, принципиальное значение, что с ним напрямую связывают принадлежность к марксизму или оппортунизму. Марксист лишь тот, писал В. И. Ленин, «кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом — самое глубокое отличие марксизма от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма». Что представляет собой диктатура пролетариата и что она означает? Если перевести это «историко-философское понятие» на более простой язык, разъяснял Ленин, то она означает, что «только определенный класс, именно городские и вообще фабрично-заводские, промышленные рабочие, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитализма, в ходе самого свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в деле созидания нового, социалистического общественного строя, во всей борьбе за полное уничтожение классов». Диктатура пролетариата «есть особая форма классового союза между пролетариатом, авангардом трудящихся, и многочисленными непролетарскими слоями трудящихся». Впервые идея диктатуры пролетариата была разработана К. Марксом и Ф. Энгельсом в таких известных работах, как «Немецкая идеология», «Манифест Коммунистической партии», «Нищета философии» и других их трудах. Рассматривая диктатуру пролетариата не иначе, как власть пролетариата в переходный от капитализма к социализму период, как его «политическое господство», подобное политическому господству любого иного класса, пришедшему к власти, К. Маркс и Ф. Энгельс особо подчеркивали, что пролетариат использует свою политическую власть не только для того, чтобы «вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс», но и для того, чтобы «более быстро увеличить сумму производительных сил». Диктатура пролетариата, согласно марксистскому учению, в теоретическом и практическом плане представляла собой не только насилие по отношению сопротивляющихся власти пролетариата классам, но она одновременно проявляла себя и как разносторонне-хозяйственное, социальное и иное созидание. Необходимость диктатуры пролетариата, отмечал В. Ленин, после победы Октябрьской революции, предопределяется тремя основными, стоящими перед пролетарской властью задачами. Это: а) подавление сопротивления «свергнутых эксплуататорских классов»; б) организация социалистического строительства в стране; и в) обеспечение внутреннего правопорядка и защита общества и государства от нападения извне. На наличие в диктатуре пролетариата не только элементов насилия, как об этом упрощенно рассуждают ее прежние и нынешние неолиберальные критики, но и элементов созидания, неоднократно указывалось также, помимо «классиков марксизма-ленинизма», руководителем советского государства в переходный от капитализма к социализму период И. Сталиным. Акцентируя внимание на том, что «диктатура пролетариата имеет свои периоды, свои особые формы и разнообразные методы работы», он отмечал, что в период гражданской войны особенно бьет в глаза насильственная сторона диктатуры. Но из этого вовсе не следует, что в период гражданской войны не происходит никакой строительной работы. Без строительной работы вести гражданскую войну невозможно». В период же строительства социализма, рассуждал И. Сталин, «наоборот, особенно бьет в глаза мирная организаторская. Культурная работа диктатуры, революционная законность и т. д. Но из этого опять-таки вовсе не следует, что насильственная сторона диктатуры отпала или может отпасть в период строительства». Органы подавления, армия и другие организации, — не без оснований утверждал автор, — необходимы теперь, в момент строительства, так же, как в период гражданской войны. Без наличия этих органов невозможна сколько-нибудь обеспеченная строительная работа диктатуры». Четвертое. В своем становлении и развитии социалистическое государство и право, согласно марксистской теории, проходит несколько этапов эволюционного изменения. В советской и зарубежной марксистской литературе длительное время велись споры о количестве проходимых им этапов, их последовательности, сущности и содержании каждого из них — их качестве, наконец, о соотношении каждого этапа в развитии государства в соответствующими этапами развития общества. Возобладала и получила достаточно широкое распространение, а затем и официальное закрепление в СССР точка зрения, согласно которой вновь создаваемое после совершения социалистической революции государство проходит следующие этапы в своем развитии: этап существования государства диктатуры пролетариата, этап функционирования собственно социалистического государства и, наконец, этап развития общенародного государства. Каждый из этих этапов в развитии государства и права соотносился с соответствующим этапом в развитии общества. А именно — этап существования государства диктатуры пролетариата соотносился с переходным от капитализма к социализму этапом в развитии общества. Этап функционирования собственно социалистического государства и права отражал особенности этапа развития собственно социалистического общества. И, наконец, этап развития общенародного государства соотносился с этапами существования и функционирования развитого социалистического общества. Данная концепция развития социалистического государства и права, находящаяся в неразрывной связи с теорией становления и развития социалистического общества, получила свое прямое отражение в конституционных актах соцстран и в текущем законодательстве. Так, в Конституции СССР 1977 г. утверждалось о том, что, «выполнив задачи диктатуры пролетариата, Советское государство стало общенародным». Одновременно указывалось на то, что в обществе произошли огромные изменения, и оно превратилось в «развитое социалистическое общество» в «общество зрелых социалистических общественных отношений». Характеризуя общество, на базе которого было создано и функционировало общенародное государство, Конституция СССР 1977 г. не без оснований указывала на то, что это: а) общество, в котором созданы могучие производительные силы, передовая наука и культура, в котором постоянно растет благосостояние народа, складываются все более благоприятные условия для всестороннего развития личности; б) общество «высокой организованности, идейности и сознательности трудящихся — патриотов и интернационалистов»; в) общество «зрелых социалистических общественных отношений, в котором на основе сближения всех классов и социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей, их братского сотрудничества сложилась новая историческая общность людей — советский народ», г) общество, «законом жизни которого является забота всех о благе каждого и забота каждого о благе всех»; д) общество «подлинной демократии, политическая система которого обеспечивает эффективное управление всеми общественными делами, все более активное участие трудящихся масс в государственной жизни, сочетание реальных прав и свобод граждан с их обязанностями и ответственностью перед обществом». Возникшее на основе данного, развитого социалистического общества государство, именовавшееся общенародным государством, обладало, согласно Конституции СССР 1977 г. и другим конституционно-правовым актам, такими особенностями, как выражение интересов не только рабочих, крестьян и интеллигенции, но и «трудящихся всех наций и народностей страны»; сохранение ими классовой сущности; развитие «подлинной» демократии в условиях нового общества и государства; усиление роли компартии; и др. В Конституции особо закреплялось положение о том, что «Организация и деятельность Советского государства строятся в соответствии с принципом демократического централизма: выборностью всех органов государственной власти снизу доверху, подотчетностью их народу, обязательностью решений вышестоящих органов для нижестоящих». «Демократический централизм, — констатировалось в Конституции, — сочетает единое руководство с инициативой и творческой активностью на местах, с ответственностью каждого государственного органа и должностного лица за порученное дело». Пятое. Формой правления социалистического государства, согласно марксистскому мировоззрению, является республика. Касаясь данного вопроса, Ф. Энгельс писал: «Маркс и я в течение сорока лет без конца твердили, что для нас демократическая республика является единственной политической формой…», однако она «как всякая другая форма правления определяется своим содержанием». В переводе на язык политической практики это означает, что для социалистического государства приемлемой формой правления является лишь та республика, которая служит интересам трудящихся масс и которая, следовательно, наполняется социалистическим содержанием. Что же касается всех иных, несоциалистических форм, в частности, республиканской формы буржуазного государства, то она, по словам Энгельса, «также враждебна нам, как любая монархия, если отвлечься от форм проявления этой враждебности». В силу этого «принимать ее за форму по существу социалистическую или доверять ей, пока она во власти буржуазии, социалистические задачи — это ничем не обоснованная иллюзия». Развивая идеи о республиканской форме правления социалистического государства применительно к России, Ленин признавал в качестве таковой лишь Советы. На первых этапах развития государства это были «Советы рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху», а на последующих — Советы народных депутатов и Советы депутатов трудящихся. На последнем этапе существования советского государства в политическую систему российского общества был введен институт президентства. Однако в силу ряда объективных и субъективных причин какой-либо позитивной роли для укрепления позиций советского общества и государства он не сыграл. Что же касается формы государственного устройства, то, согласно марксистской политической концепции, предпочтение отдавалось унитарному государству, построенному на основе принципа демократического централизма. При этом, как утверждал Ленин, демократический централизм «не только не исключает местного самоуправления с автономией областей, отличающихся особыми хозяйственными и бытовыми условиями, особым национальным составом населения и т. п., а напротив, необходимо требует и того и другого». Выдвигая на первый план унитарное государство, теоретики марксизма-ленинизма в то же время не отрицали возможности существования при определенных условиях и федеративной формы социалистического государства. В практическом плане попытки реализации федеративной формы организации государства предпринимались на всех этапах развития советского, как, впрочем, и постсоветского государства, и оказались довольно успешными. Шестое. В неразрывной связи и взаимодействии с советским социалистическим государством находится право. Оно является средством решения стоящих перед государством задач. Согласно марксистской концепции сущность права, как и государства, заключается в том, что оно выражает волю и интересы господствующего класса. Если государство, по мнению основоположников научного коммунизма, «есть та форма, в которой индивиды, принадлежащие к господствующему классу, осуществляют свои общие интересы», та «форма организации, которую неизбежно должны принять буржуа, чтобы — как вовне, так и внутри страны — взаимно гарантировать свою собственность и свои интересы», то право есть то средство, с помощью которого эти интересы, трансформируясь в государственную волю, проводятся в жизнь. На первых этапах становления и развития социалистического общества государство и право, в соответствии с марксистской доктриной, выражает интересы рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. На этапе развитого социалистического общества — интересы всего народа. Седьмое. Государство и право, согласно марксистскому пониманию, не являются вечными и неизменными явлениями. По мере развития классового общества и постепенного отмирания классов государство и право как классовые институты и явления также прекращают существование. Особенность марксистского представления о государстве и праве заключается в том, что оно связывает напрямую с классами не только процесс возникновения и развития государственно-правовых институтов, но и процесс их отмирания. Последнее не следует понимать как искусственно формируемый или насильственный процесс. Это, с марксистской точки зрения, естественный процесс, обусловленный развитием экономики, общества, а вместе с ними — государства и права. Нам не следует подхлестывать, искусственно форсировать данный процесс, отмечал Ленин. Мы вправе говорить «лишь о неизбежном отмирании государства, подчеркивая длительность этого процесса, его зависимость от быстроты развития высшей фазы коммунизма и оставляя совершенно открытым вопрос о сроках или о конкретных формах отмирания». Что требуется для отмирания государства и права? Какие условия для этого необходимы? Отвечая на эти вопросы, сторонники марксизма указывают прежде всего на необходимость создания соответствующих материальных, социальных и иных условий, ведущих к стиранию классовых различий, а также — к формированию высокого уровня общественного сознания. Весьма важным является научить людей работать на общество «без всяких норм права», без всяких принуждений; создать все необходимые условия для того, чтобы «основные правила человеческого общежития» со временем стали для всех людей привычкой. Эта благородная по своей природе, но утопическая цель освободить будущее человечество от государства и права, от любых форм государственно-правового давления и принуждения, сделать всех в высшей мере сознательными и свободными формулировалась не только в теории, но и ставилась на практике. В Конституции СССР 1977 г. (в преамбуле) объявлялось, например, что «высшая цель Советского государства — построение бесклассового общества, в котором получит развитие общественное коммунистическое самоуправление». Развитое социалистическое общество рассматривалось как «закономерный этап» на пути построения бесклассового общества, а общенародное государство и право считались важной вехой на пути отмирания государства и права. Это была теория, развивавшаяся в нашей стране и других, называвших себя социалистическими, странах в течение ряда десятилетий. Однако зачастую практика была иной. Закрепляя, например, в Конституции СССР 1936 г. за советскими гражданами широкий круг прав и свобод, государственная власть действовала совершенно по-иному практически. Политические репрессии конца 30-х гг., ссылки, незаконные осуждения тысяч невинных людей свидетельствуют о глубоком противоречии социалистической государственно-правовой теории и практики. Столь же далекой от марксистской теории была проводившаяся в нашей стране и других странах в последующие годы практика государственно-правового строительства по ряду весьма важных направлений. Она касалась, например, природы и характера общенародного государства и права, которые теоретически объявлялись институтами всех слоев и классов общества, а практически находились в руках правящих кругов; государственного устройства Советского государства, которое теоретически считалось федеративным, а практически содержало в себе значительное число «унитарных» признаков и черт; и др. 3. Расхождение на отдельных этапах развития советского общества и государства, также как и любого иного общества и государства, между государственно-правовой теорией и практикой ее реализации, отнюдь не дает оснований для обобщения и выводов об ущербности в целом этой теории и несостоятельности всей государственно-правовой практики. В частности, весьма трудно назвать научными и адекватно отражающими всю советскую государственно-правовую действительность выводы некоторых авторов, специализирующихся на критике советского периода в развитии российского общества, о брутальной, тоталитарной природе и характере советского государства, сделанных исключительно при рассмотрении всей истории государства сквозь призму политических репрессий 30-х гг. или же «красного» и «белого» террора 20-х гг. В данном случае имеет место подмена общего частным, что грубо нарушает элементарную логику научного познания. Это, наряду с другими подобного рода «подходами» и приемами следует иметь в виду и учитывать в процессе рассмотрения теории советского государства на разных этапах развития соотносящегося с ним общества. Больше того, при рассмотрении и оценке характера расхождений между советской государственно-правовой теорией и практикой ее реализации, во избежание однобокости в оценке данного явления, следует учитывать тот факт, что некоторые из этих расхождений сыграли в жизни советского общества и государства на некоторых этапах их развития не негативную, а скорее позитивную роль. Речь идет, в частности, о расхождении, имевшем место между конституционно закрепленными федеративными началами советского государства, с одной стороны, и фактическим усилением на определенных этапах развития советского общества в форме его государственного устройства унитарных начал, с другой стороны. Дело в том, что в процессе реализации данных, равно как и любых иных конституционно закрепленных положений, необходимо учитывать не только их традиционные, отраженные в Конституции признаки и черты, но и условия, при которых происходит их реализация. Ибо если на этапах нормальной жизнедеятельности советского общества и государства в отношениях между федеральным центром и субъектами федерации доминировали традиционные федеративные начала, то в чрезвычайных для страны ситуациях, как это было, например, во время Великой Отечественной войны, когда для победы требовалась максимальная концентрация сил и ресурсов, а вместе с тем и централизация государственной власти, в отношениях между ними с неизбежностью проявлялись и «унитарные» начала. Аналогичным образом обстояло дело также и с некоторыми другими расхождениями между конституционно закрепленными теоретическими положениями, касающимися советского государства и права, с одной стороны, и практикой их реализации на различных этапах развития советского общества, с другой. Исходя из этого, в процессе изучения теории советского государства весьма важным представляется иметь в виду и учитывать такого рода факты порою неизбежного расхождения между официально декларированной теорией и практикой ее реализации. Они были обусловлены особенностями советского общества на тех или иных этапах его развития, а также — особенностями проводимой на этих этапах официальной политики. Важно учитывать, кроме того, то обстоятельство, что, будучи марксистской по своей природе и характеру, разделявшей конечную идеологическую цель — построение бесклассового общества, теория советского государства тем не менее подвергалась значительным изменениям и «корректировкам» на различных этапах развития советского общества, на базе которого советское государство возникало и развивалось. В отличие от «единой» на настоящий момент теории постсоветского — переходного от социализма к капитализму, правового и социального государства, теория советского государства не является таковой, а идентифицируется в зависимости от этапов развития советского общества и, соответственно, представляется как теория государства диктатуры пролетариата, теория советского социалистического государства и теория общенародного государства. Сравнивая между собой советскую и постсоветскую государственно-правовую теорию и отмечая «фрагментарность» первой по сравнению со второй, следует заметить, во-первых, что эта «фрагментарность» не является стихийной и произвольной, а обусловливается объективными обстоятельствами, связанными с происходящими в социальной и других структурах советского общества радикальными изменениями. В этом смысле «фрагментарность» советской государственно-правовой теории и идеологии отражает такие присущие им качественные особенности, как социально-политическая гибкость и динамизм. А во-вторых¸ следует иметь в виду, что «фрагментарность» советской государственно-правовой теории, также как и «единство» постгосударственной государственно-правовой теории имеют относительный характер. Дело в том, что советская государственно-правовая теория, независимо от особенностей ее развития на том или ином этапе эволюции общества, «скрепляется» в конечном счете, с помощью общей для всех этапов развития общества и государства, марксистско-ленинской идеологии, в единую, стратегическую по своему характеру теорию. В то время, как в условиях постсоветского политического и идеологического «плюрализма» и отсутствия подобного рода скреп, государственно-правовая теория, ориентированная в основном на западную, весьма разношерстную идеологию, складывается из таких относительно самостоятельных, единых по своей сути и содержанию теорий, как теория переходного от социализма к капитализму государства, теория правового и социального государства, теория гражданского общества, теория прав человека и др. Относительная самостоятельность и единство этих теорий самих по себе, не связанных общей государственно-правовой идеологией, имеет строго локальный, индивидуальный, но отнюдь не широко охватывающий, глобальный характер. Основная причина этого заключается в том, по справедливому замечанию экспертов, что «у страны нет грамотной единой ориентированной на национальные приоритеты стратегии». § 2. Теория государства и права переходного периода1. Одной из теорий, адекватно отражающей процесс возникновения и развития постсоветского государства и права, является теория государства и права переходного типа. В отечественной и зарубежной литературе данная теория рассматривается, как правило, лишь в самом широком, общетеоретическом плане. Но она в полной мере может применяться и в процессе познания любого конкретного, в том числе и постсоветского государства. Терминологически переходные государства и правовые системы обозначаются по-разному, а именно — как «переходные государства и правовые системы», «переходные состояния государства и правовых систем» и т. п., но суть вопроса от этого не меняется. Они были и остаются государственно-правовыми системами, находящимися на «переходе» от одного типа государства и права к другому: от рабовладельческого к феодальному, от феодального к капиталистическому, от капиталистического к социалистическому и, наоборот — от социалистического (или псевдосоциалистического) к буржуазному, капиталистическому. Переходные состояния государства и права не являются чем-то необычным, а тем более — исключительным для какого-то региона или же отдельно взятой страны. Это явление — общее для всех государств и правовых систем, объективно существующее во всех странах и регионах мира. Оно имеет место на протяжении всей истории развития государства и права. Конкретное же выражение переходное состояние государственно-правовой системы находит в период развития государства и права между двумя различными типами государственно-правовой материи. При этом не имеет принципиального значения то обстоятельство, что типология государства и правовых систем может проводиться не только на формационной, но и на цивилизационной основе. Разница при этом заключается лишь в том, что в последнем случае вместо «традиционных», ставших своего рода классическими в мировой литературе — рабовладельческих, феодальных и других типов государства и права, будут фигурировать иные их типы. Межтиповое, переходное состояние государства и права как объективно существующее явление сохраняется в любом случае, независимо от того, как типы государства и права и само их переходное состояние понимаются или как они называются. Разумеется, не будет большой ошибкой сказать, что государство и право, а вместе с ним общество, политическая система и отдельные социально-политические институты, находятся в переходном состоянии всегда, имея в виду их постоянное функционирование и развитие, сопровождающееся их непрерывным переходом из одного качественного состояния в другое. Однако, согласно сложившемуся в научной литературе представлению, под переходным типом (видом, состоянием) государства и права имеется в виду все же не процесс их развития вообще или их постоянное «переходное» состояние как таковое, а лишь их определенное, межтиповое состояние, возникающее у государства и права при переходе от одного типа к другому. Каждое государство и право, будучи историческими категориями и определенными типами социально-политических явлений, существуют и функционируют в рамках определенных общественно-политических формаций. Вместе с тем в их развитии «как в прошлом, так и в настоящем встречаются переходные состояния, т. е. периоды перехода от одной общественно-экономической формации к другой». Именно такие переходные состояния привлекают к себе внимание исследователей, занимающихся проблемами государства и права, не только в обычных, относительно стабильных условиях их развития и функционирования, но и в экстремальных, кризисных ситуациях. Ведь у государства и права, так же как и у любого иного социального организма, бывают периоды не только взлетов, бурного роста и развития, но и периоды затяжных кризисов, болезней, наконец, периоды их постепенного угасания и падения. Отмечая это обстоятельство, французский юрист М. ОРИУ писал в начале XX в., что каждое государство в любые эпохи подвержено болезням и кризисам. Болезнями государства называются те причины, которые возникают внутри самого государства и которые в общем являются результатом «или особого властолюбия, вызывающего заговоры, или чрезмерного развития какого-либо из идеальных принципов, гармоническое равновесие которых образует нормальный режим государства». Что же касается кризисов, зачастую провоцирующих переходное состояние государства и права, то М. Ориу «с исторической точки зрения» подразделяет их на две категории. А именно — кризисы, возникающие в период роста и централизации государства и правовых систем, когда еще молодое государство «самоутверждается, укрепляет свою власть и само является ареной жестокой борьбы за завоевание власти», и кризисы, «происходящие в период децентрализации» зрелых, давно сложившихся государств. Изучение причин и историй болезней государства и права, равно как и поражающих их кризисов, имеет весьма важное значение не только в теоретическом, но и в практическом плане. Оно помогает не только глубже и разносторонне понять сущность и содержание переходного состояния государства и права, но и установить правильный диагноз их кризисных заболеваний, а вместе с тем и определить наиболее оптимальные пути и средства выхода из создавшегося положения. Особо важное значение это имеет в настоящее время для России, а также для бывших социалистических стран Восточной Европы, республик Прибалтики и стран СНГ, находящихся на переходном этапе от псевдосоциализма к капитализму. Ведь переходное состояние государства и права — это всегда весьма сложное, внутренне противоречивое, нередко весьма болезненное состояние, связанное с критической переоценкой прошлого и с мучительным выбором своего ближайшего и отдаленного будущего. Знание настоящих причин и условий, вызвавших кризисное состояние государства, правовой системы и общества, имеет при данных обстоятельствах весьма важное, принципиальное значение. Известный русский историк XIX в. Т. Н. Грановский отмечал, что его внимание всегда приковывали к себе так называемые переходные состояния общества, переходные эпохи в истории человечества. Его влекла к ним не только «трагическая красота», в какую они были облачены, но и желание «услышать последнее слово всякого отходящего», уловить начальную мысль зарождающегося порядка вещей». Т. Н. Грановский подчеркивал, что только здесь «опытному уху можно подслушать таинственный рост истории, поймать ее на творческом деле». Переходное состояние современного постсоветского общества, а вместе с ним государства и права, в значительной мере отличается от их переходного состояния более ранних веков. В отечественной литературе в связи с этим совершенно справедливо отмечалось, что «современные переходные процессы имеют целый ряд характеристик, существенно отличающих их от аналогичных социальных сдвигов в прошлые века истории человечества». Среди этих особых характеристик указывается, в частности, на то, что: а) переходные явления и процессы в настоящее время имеют не локальный, как это было раньше, а глобальный характер; б) для перехода на новую ступень эволюции, в силу особенностей развития современного общества, уже недостаточно только политических и социально-экономических изменений, а необходимо учитывать и «новую модель взаимодействия человека и природы», принимать во внимание «не только социальные, но и ноосферные измерения»; в) угрозы, подстерегающие современное общество в переломную эпоху, «создают объективные предпосылки как для объединительного процесса в политической, экономической, экологической и других общественных сферах, так и для выработки новых нравственных норм»; и г) в переходный период на современном этапе развития общества неизмеримо возрастают, по сравнению с прошлым, возможности «активного вмешательства человека в ход преобразовательных процессов». Наряду с названными особенностями переходного состояния современного общества, государства и права в отечественной и зарубежной литературе указывается также и на другие особенности. О некоторых из них мы будем говорить позднее, при рассмотрении переходного состояния современного государства России, а также стран СНГ. А сейчас акцентируем внимание на общих чертах и признаках, а также на условиях возникновения и развития государства и права переходного типа, независимо от временных или любых иных факторов их осуществления и функционирования. Что объединяет государства и правовые системы переходного типа, скажем, XX в., с аналогичными по своему характеру государствами и правовыми системами Средневековья? Что между ними общего и что у них особенного? И вообще, можно ли говорить об общности государств и правовых систем, существующих в разных временных измерениях, когда одни из них в XVII–XIX вв. представляли собой государства и правовые системы, переходящие от феодализма к капитализму, а другие — в XX в. официально провозгласили в качестве своей основной цели переход от социализма к капитализму как это имеет место в постсоветском государстве? Отвечая на данные вопросы, следует обратить внимание прежде всего не на их конкретную, материализующуюся в их повседневной жизни социально-классовую сущность, их специфическое содержание и назначение, обусловленное строго определенными историческими рамками и условиями жизни, а на их общие, присущие им как однородным явлениям признаки и черты. 2. Несомненно, государство и право переходного типа обладают всеми теми же признаками и чертами, которые свойственны любому государству и праву. Однако в отличие от государств и правовых систем «классических» типов (рабовладельческий, феодальный и т. п.) они обладают также и своими особенностями. Среди них можно назвать следующие. Первое. Все государства и правовые системы переходных типов возникают, по общему правилу, не иначе, как в результате различных социальных потрясений в виде революций, войн, неудавшихся радикальных реформ, государственных переворотов. В качестве конкретных примеров, подтверждающих данных тезис, можно привести революцию XVII в. в Англии (1640–1659), положившую начало становлению первого буржуазного государства и права в Европе; буржуазную революцию XVIII в. во Франции (1789–1794), по праву названную Великой французской революцией, которая послужила мощным социальным импульсом для перехода государства и права Франции и многих других стран от феодализма к капитализму; Октябрьскую революцию 1917 г. в России, явившуюся началом перехода государства и права России, а затем и многих других стран от капитализма к социализму. В зависимости от конкретно-исторических условий той или иной страны формы, темпы, средства воздействия революции или иных подобных им социальных явлений на государственную и общественно-политическую жизнь, равно как и обусловленные этим воздействием темпы становления нового государства и права, далеко не одинаковы. В юридической литературе совершенно обоснованно в связи с этим указывается на то, что в борьбе с феодальными порядками буржуазия как политический класс добивалась наибольших успехов в тех случаях, когда она «действовала в союзе с народом, опираясь на революционные выступления трудящихся масс». В этих станах, где антифеодальные настроения крестьянства и плебейских низов городского населения оказали непосредственное воздействие на политическую позицию буржуазии, принципы буржуазной государственности и права реализовывались наиболее полным образом. Типичным примером в данном случае может служить Франция. В тех же странах, где революции были недостаточно глубокими, а их лидеры, склонные к компромиссу с феодальными силами, не стремились к радикальному сокрушению средневековых государственных и правовых учреждений, становление новых буржуазно-демократических порядков, а вместе с ними и переходное состояние государства и права происходило в течение длительного периода времени. Одним из подтверждений этому может служить Англия. В отличие от Великой французской революции, начавшейся и проистекавшей в условиях жесткой конфронтации экономически сильной, но политически бесправной буржуазии с феодальной монархией, дворянством и поддерживающей их церковью, английская буржуазная революция протекала в условиях компромисса буржуазии с обуржуазившейся частью класса феодалов, называвшейся в истории «новым дворянством». В результате этого в стране длительное время сказывалась незавершенность революции, выразившаяся в сохранении крупного феодального землевладения, удерживании новой земельной аристократией значительной политической власти, в сохранении ряда феодальных институтов, включая довольно сильную королевскую власть. Последовавшие за этой революцией в XVIII и XIX вв. аграрная и промышленная революции в Англии в конечном счете обеспечили господствующее положение капиталистическим производственным отношениям и лидерство промышленной буржуазии в осуществлении политической власти. Но для этого потребовалось около двух веков. Второе. Переходное состояние государства, права и самого общества содержит в себе несколько вариантов дальнейшей эволюции социальной и государственно-правовой материи, альтернативу развития государства, права и общества по тому или иному пути. Например, современное переходное состояние России и других бывших социалистических стран содержит в себе альтернативу их развития в направлении созидания общества, государства и права по образцу или раннего (дикого) капитализма, или позднего («монополистического») капитализма, или социал-демократизма. Вместе с тем оно предоставляет лицам, определяющим судьбы этих стран и народов на данном историческом отрезке времени, возможность выработки собственного видения пути развития государства, права и общества с учетом исторических и иных традиций своей страны, уровня развития экономики и культуры общества, особенностей быта народа, нации или доминирующих этнических групп. Наличие реальной альтернативы в переходные период, возможность настоящего выбора пути развития государства и права определяются многими объективными и субъективными факторами. Среди них: экономические возможности государства и общества, соотношение противоборствующих сил, интеллектуальные возможности новоявленных вождей и политических лидеров, степень их политической ангажированности и зависимости извне, характер идеологических установок власть имущих и оппозиции, способность их к компромиссам, а также к совместной выработке концепции развития переходного государства и права, к проведению основных ее положений в жизнь, уровень их политической гибкости и др. Эти и иные, им подобные факторы действуют в основном на обыденном политическом, а точнее — политико-прагматическом уровне. Однако наряду с ними есть и другого рода факторы, проявляющиеся на более высоком, философско-историческом, интеллектуальном уровне. Суть их заключается в том, что при определении пути развития государства и права в переходный период, при выработке его концепции за основу берутся не только действующие на исторически ограниченном отрезке времени и пространстве факторы, краткосрочные выгоды и интересы, но и философские воззрения, касающиеся всего исторического процесса развития государства и общества, а также представления интеллектуальной элиты данной страны о том, какой путь развития государства и общества следует считать прогрессивным, а какой — регрессивным. Так, руководствуясь в процессе выбора пути развития советской «перестроечной» и постсоветской России марксистским мировоззрением, власть имущие должны были бы прийти к выводу, что единственным, «исторически верным» и прогрессивным путем развития страны является ее развитие по пути от капитализма к социализму, а затем — в направлении дальнейшего совершенствования социализма. Собственно этой концепции вплоть до 90-х гг. и придерживались, по крайней мере — официально, демонстративно, как некоторые нынешние государственные деятели России и стран СНГ, занимающие высокие посты, бывшие партийные функционеры, так и нынешние отставные ее легионеры. Руководствуясь же в переходный период в процессе выбора пути развития государства и общества немарксистским мировоззрением, нынешние власть имущие в России и в других бывших социалистических странах идут по пути созидания рыночной экономики и «построения подлинно демократического» капиталистического государства и общества. Разновидность созидаемого при этом капитализма — «народный», «олигархический», «с национальной спецификой» и т. п. — не имеет принципиального значения. Главное в том, что это — не социализм, а капитализм, и что выбор пал не на первый, а на второй. При данном мировоззренческом подходе «плюс» поменялся на «минус», и наоборот. То, что провозглашалось прогрессивным, стало представляться в качестве регрессивного. Разумеется, и в этом случае элемент политического цинизма и конъюнктуры, несомненно, имел место. Однако применительно к интеллектуальной элите, обладающей влиянием на процесс выбора пути развития общества и государства, а также средствами воздействия на саму власть, огромное значение имеют и сугубо мировоззренческие, философские факторы. Большая роль при этом отводится различному пониманию исторического процесса и социально-политического прогресса. Прямолинейное, «хронологическое» понимание исторического процесса и социально-политического прогресса, согласно которому мир, непрерывно развиваясь по восходящему пути — «исторической» спирали, последовательно движется от одной, менее совершенной стадии своего развития — к другой, более совершенной и прогрессивной, от рабовладельческой общественно-экономической формации, в рамках которой возникает и развивается рабовладельческое государство и право, — к коммунистической, в пределах которой функционирует высшее по своему типу социалистическое государство и право, — такое понимание исторического процесса и прогресса с неизбежностью приводит к выводу о том, что социалистический путь развития России и других стран является более совершенным и прогрессивным, нежели капиталистический путь развития. Любое иное представление об историческом и социально-политическом прогрессе логически приводит к совершенно иному выводу. Так, например, взяв за основу своих рассуждений в процессе выбора пути развития государства и общества переходного типа «хронометрическое» представление об историческом процессе и социально-политическом прогрессе, согласно которому вся мировая история, а вместе с ней и мировой прогресс развиваются не по спиралеобразной восходящей линии, а циклически, неизбежным выводом будет то, что во всем мире нет заранее предопределенных прогрессивных или регрессивных стадий развития государства и общества. Все относительно и условно, ибо история повторяется по истечении определенного времени, цикла. Представление о циклическом характере развития истории не оставляет никаких шансов ни для марксистов Востока (включая бывший СССР и другие социалистические страны), еще совсем недавно говоривших об исключительности, подлинной ценности и прогрессивности социалистического строя, ни для их противников на Западе, постоянно заявлявших то же самое в отношении капиталистического строя. И восточный, социалистический, и западный, капиталистический, пути развития с точки зрения циклического характера всемирной истории отнюдь не являются эталонами общественного и государственного развития. Каждый из них заключает в себе и весьма прогрессивные начала и не менее регрессивный конец. |
||||||||||||||||||||||
