Наследие кафедры истории государства и права. Сборник научных трудов

Сост. Приходько М.А.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 29.09.2017 ISBN: 9785392264490 Язык: Объем текста: 398 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

К. И. Батыр История государства и права Франции периода буржуазной революции 1789–1794 гг.

П. Н. Галанза. Основные этапы в развитии первобытно-общинного строя и возникновение государства и права

И. А. Исаев. Правовые вопросы использования частного капитала в восстановлении советского народного хозяйства (1921–1925 гг.)

Ю. П. Титов. Созданиесистемы советских революционныхтрибуналов

З. М. Черниловский. От декларации независимостидо билля о правах (к 200-летию Соединенных Штатов Америки)

С. В. Юшков. К вопросу о дофеодальном«варварском»государстве

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

К. И. Батыр
История государства и права Франции периода буржуазной революции 1789–1794 гг.

Великая французская буржуазная революция 1789–1794 гг. принадлежит к числу выдающихся событий всемирной истории.

Впервые в одной из крупнейших стран Европы феодализм, уже переживший себя, но все еще сдерживавший дальнейшее развитие общества, был разгромлен с такой основательностью, какой не знала до этого ни одна буржуазная революция в мире.

Радикальность французской революции XVIII в., ее глубина и размах явились результатом активного участия народа в борьбе. Народные ­массы стали движущей силой революции, хотя ее и возглавляла буржуазия.

В ходе напряженной классовой борьбы, доведенной до решительного конца, были уничтожены отношения феодальной собственности, феодальное государство и право, созданы благоприятные условия для развития более передовых для того времени капиталистических производственных отношений, возникли буржуазные государство и право.

Результаты революции были столь кардинальны и глубоки, что их не смогла изменить даже временно восторжествовавшая после нее дворянско-монархическая реакция.

В полной мере раскрылись исключительное для того времени прогрессивное значение революции и одновременно ее историческая ограниченность: господство одного эксплуататорского класса сменилось другим.

Велико было международное значение революции. Она ускорила буржуазные преобразования в ряде стран Европы и Америки, утверждение там буржуазно-демократического государства и буржуазного права.

Правовые институты, созданные в эпоху революции и в период, непосредственно последовавший за ней, по своей четкости, совершенству, завершенности в выражении интересов буржуазии надолго стали «классическим образцом», достойным подражания во многих странах, несколько позже вступивших на путь капиталистического развития. «Для своего класса, для которого она (революция. — К. Б.) работала, — говорил В. И. Ленин, — для буржуазии, она сделала так много, что весь XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции. Он во всех концах мира только то и делал, что проводил, осуществлял по частям, доделывал то, что создали великие французские революционеры буржуазии, интересам которой они служили, хотя они этого и не сознавали, прикрываясь словами о свободе, равенстве и братстве».

Этот процесс исключительно интенсивно протекал и в самой Франции, где к концу 70-х годов XIX века утвердились государственно-правовые институты буржуазной демократии. Обнаружилась их историческая преемственность с государственностью времен буржуазной революции конца XVIII века, положившей начало буржуазному государству и праву современной Франции.

Глава I.
Возникновение буржуазного государства

§ 1. Начало революции

Предпосылки революции. Коренной, глубинной причиной революции явилось достигшее максимальной остроты противоречие между производительными силами и господствовавшими в стране феодальными производственными отношениями. Феодализм уже не мог обеспечить их необходимый дальнейший рост. Он превратился в их тормоз. Народ это почувствовал прежде всего в усилении феодального гнета. Его эксплуатация велась одновременно по нескольким основным направлениям: а) по «традиционному» — в рамках различных феодальных повинностей (посредством их изымалось около 15–26 процентов валового дохода крестьянских хозяйств); б) путем вновь усилившегося в XVIII в. захвата дворянством крестьянских общинных земель; в) с помощью так называемых террье — особых судебных процессов, в ходе которых сеньоры добивались «уточнения» крестьянских повинностей в сторону их увеличения, ­выискивая в старых кутюмах (сборниках законов) «забытые» сеньориальные права.

Все оставшееся после таких ограблений изымалось с помощью государственных налогов и сборов. Таким путем не только ликвидировался разрыв между размером избыточного продукта крестьянского хозяйства и сеньориальными повинностями последнего, но и извлекалась из него часть необходимого продукта.

Особенно тяжелым становилось положение трудящихся в периодически повторявшиеся голодные (неурожайные) годы, когда, по словам чиновника-очевидца, «люди гибли повально, как мухи».

Не была довольна своим положением и буржуазия. Промышленность и торговля облагались значительными налогами и сборами, шедшими в основном на содержание королевского двора и дворянства. Правительство неоднократно проводило так называемое «выжимание губок»: разбогатевшего предпринимателя под каким-либо предлогом, большей частью незаконным, заточали в тюрьму и отпускали лишь после внесения им значительного денежного выкупа.

Внешняя торговля и прежде всего колониальная была искусственно сосредоточена в руках небольшой группы привилегированного купечества, делившего свои доходы с феодальной знатью. Внутренний же рынок был крайне узким для промышленности: крестьянство (подавляющая часть населения страны) почти не покупало промышленных товаров. Торговле мешало великое множество внутренних таможен. Сдерживала капиталистическое производство и цеховая регламентация.

Основная часть дворянства и верхи духовенства стремились сохранить существующий «порядок». Главное орудие его защиты они, не без основания, видели в феодально-абсолютистском государстве. Монархия всеми доступными ей средствами защищала их классовые интересы.

В стране господствовал военно-политический террор. Пытки, бессрочное тюремное заключение без всяких к тому юридических оснований, незаконные конфискации имущества стали повседневным явлением. Особую жестокость монархия проявляла при подавлении народных волнений.

Несмотря на это, крестьяне и городская беднота не прекращали борьбы. Она особенно усилилась в 80-е годы XVIII в.

Крестьяне в Савеннах, Живодане, Виваре отказывались выполнять сеньориальные повинности, громили судебные палаты и конторы нотариусов с целью уничтожения феодальных документов. Крестьянские волнения вскоре охватили и другие области страны.

Не менее значительным было народное движение в городах. В одном только Лионе стачки рабочих происходили в 1752, 1759, 1771, 1778 гг. и еще чаще после 1780 г. Стачечная борьба лионских трудящихся неоднократно перерастала в вооруженные выступления. Так было, в частности, во время волнений 1786 года. Аналогичное имело место и в других городах, особенно в Париже. Важной частью этих выступлений являлись продовольственные волнения, вызванные повышением цен на продукты питания (прежде всего на хлеб) или нехваткой их. Они сопровождались захватом беднотой хлебных складов и обозов с последующей продажей; хлеба по «справедливым» ценам. Так было в 1775—1777 гг., 1782 и 1786 г. В разное время ими были охвачены Реймс, Дижон, Понтуазье, Руан и ряд других городов и местечек. Вначале это движение большинством его участников воспринималось исключительно как борьба против спекулянтов продовольствием. Но постепенно, испытав на себе всю тяжесть репрессий, они подходили к пониманию враждебности им всего феодального строя. Продовольственные волнения неразрывно сливались с движением против увеличения феодальных повинностей, роста безработицы и налогов.

Особая значимость «голодных бунтов» для антифеодального движения заключалась не только в их массовости и остроте. Они вовлекали в борьбу наиболее отсталые, забитые слои трудящихся. Лишь голод толкнул многих из них на открытое выступление, ставшее началом их присоединения к революции. Он был одним из наиболее острых и наглядно осязаемых ими проявлений глубокого кризиса феодального строя.

По-своему готовилась к революции и буржуазия — экономически и политически самый влиятельный и наиболее организованный и образованный класс в антифеодальном лагере. Еще задолго до революции ее идеологи разработали философию, политическую и государственно-правовую программу идущего на смену феодализму нового, то есть буржуазного, общества. Тщательно изучался опыт буржуазных революций в Голландии, Англии, США, включая практику буржуазного государственно-правового строительства в этих странах.

Буржуазные теоретики в своих конечных выводах были не всегда однозначны (многое зависело от того, интересы какой социальной группы буржуазии объективно защищал тот или иной ученый), но в главном они были едины: доказывалась необходимость серьезных государственно-правовых преобразований, причем классовые, буржуазные в конечном итоге интересы и цели, лежавшие в основе предлагаемых преобразований, подавались как «общенациональные». Так их субъективно воспринимали не только сами теоретики, но и подавляющее большинство читающей Франции. И это было естественно: в ту эпоху основная часть французской буржуазии была действительно революционна, предлагаемые ею меры отвечали интересам всей нации. Другое дело, что, придя к власти, она вложила в созданные ею государственно-правовые институты исключительно буржуазное содержание.

В рассматриваемое время буржуазные революционеры под лозунгами патриотизма, борьбы с абсолютизмом, аристократией во имя нации стремились использовать народное движение в своих интересах.

Надвигавшаяся революция объективно, в силу общего уровня социально-экономического развития, достигнутого страной, могла победить только как буржуазная. Еще не сложились предпосылки для победы революции, более прогрессивной в социально-экономическом плане, чем революция буржуазная.

Оценивая сложившееся в революционной Франции соотношение классовых сил, классики марксизма отмечали: «В 1789 году буржуазия в союзе с народом боролась против монархии, дворянства и господствующей церкви... буржуазия была тем классом, который действительно стоял во главе движения».

Союз буржуазии и народа в революции не устранял, естественно, глубоких антагонизмов, существовавших между ними. Буржуазия была классом антифеодальным, но одновременно с этим и эксплуататорским. В революции лишь в части антифеодальной борьбы ее интересы совпадали с народными. Но поскольку свержение феодализма было главным в революции, особенно в ее начале, противоречия между буржуазией и народом не проявлялись сразу в полной мере, хотя уже тогда крупная буржуазия пошла на сделку с дворянством.

Вместе с тем массовое исключительно активное участие трудящихся в революции наложило на нее свой отпечаток. Борьба с реакцией в наиболее критические для революции моменты нередко приобретала чисто народные методы и формы. Народ покончил с феодализмом самым решительным образом.

Генеральные штаты. Заметным событием начала революции явился созыв Генеральных штатов, не собиравшихся уже более 150 лет. По мнению правящих кругов, Генеральные штаты должны были помочь монархии преодолеть финансовые трудности, одобрив введение новых налогов. Иные надежды связывало с Генеральными штатами третье сословие, предлагавшее проведений важных изменений в общественном и государственном строе Франции. В наказах своим депутатам оно требовало ограничения королевского произвола, права утверждения бюджета и контроля за его исполнением, введения строгой законности в деятельности административных органов и суда, отмены цехового строя, облегчения положения крестьян и многого другого.

Депутатами от третьего сословия были избраны главным образом представители крупной буржуазии — наиболее богатой и образованной группы этого сословия.

В мае 1789 г. состоялось открытие Генеральных штатов.

Правящие круги, стремясь получить в этом учреждении устойчивое проправительственное большинство, потребовали сохранения старого порядка голосования: каждое сословие имеет один голос. С этим не согласились представители третьего сословия. Они потребовали, чтобы заседания проводились не раздельно по сословиям, а совместно. На таких общих заседаниях решения должны были приниматься большинством голосов. Только в этом случае депутаты третьего сословия могли рассчитывать на успех своих начинаний. Их общее число равнялось числу депутатов двух привилегированных сословий вместе взятых; наконец, они не без основания надеялись (будущее показало, что они были правы) на поддержку некоторого числа депутатов из привилегированных сословий (либерального дворянства, части низшего духовенства). В ответ на отказ правительства принять новый порядок голосования депутаты третьего сословия объявили себя Национальным собранием (17 июня 1789 г.), а спустя месяц (9 июля) — Учредительным собранием. Тем самым они заявили о своем праве, выступая от имени французского народа, отменять старые и принимать новые законы. Король и знать решили разогнать Собрание. В Версаль, где оно заседало, начали стягивать войска. Казалось, ничто не мешало правительству осуществить задуманное.

Учредительное собрание спас народ.

В начале июня 1789 г. в Париже стало известно о подготовляемой правительством массовой кровавой расправе с антифеодальным движением. Главой правительства был назначен крайний роялист и клерикал барон де Бретейль, который заявил: «Если нужно будет сжечь Париж, мы сожжем его». В ответ на это 13 июля народ Парижа поднялся на вооруженное восстание. На его сторону перешла большая часть войска. К вечеру этого же дня почти весь Париж был в руках восставших. 14 июля они взяли штурмом королевскую крепость-тюрьму Бастилию. День падения Бастилии, по существу, стал днем рождения новой Франции и ныне отмечается как ее национальный праздник.

§ 2. Конституционная монархия

Крупная буржуазия и обуржуазившееся дворянство у власти. Революция, начавшись в Париже, вскоре охватила всю страну. Восставшие крестьяне изгоняли королевских чиновников, отказывались выполнять феодальные повинности. В провинциальных городах были разгромлены старые органы местного управления. Войска в своем подавляющем большинстве вышли из повиновения королевскому правительству. Солдаты отказывались стрелять в народ.

Крупная буржуазия, занимавшая господствующее положение в Учредительном собрании (то есть в центре), использовала народное движение для захвата политической власти и на местах. Были созданы новые выборные органы местного самоуправления — муниципалитеты, в которых наиболее состоятельные лица из третьего сословия играли руководящую роль.

Одновременно с этим буржуазия приступила к созданию своих вооруженных сил. Был объявлен набор в Национальную гвардию — территориальное ополчение, в которое старались не допускать неимущих. Каждый национальный гвардеец должен был за свой счет приобрести дорогостоящее вооружение и снаряжение — условие, которое закрывало доступ в Национальную гвардию всем неимущим гражданам. Крупная буржуазия, финансировавшая Национальную гвардию (приобретение пушек, выдача единовременных пособий гвардейцам, обучение и т. д.), добивалась выдвижения на командные посты в ней своих людей. Начальником Национальной гвардии стал маркиз Лафайет — участник войны за независимость США. Он был сторонником умеренных буржуазных реформ и пользовался тогда большой популярностью в стране.

Государство оказалось в руках политической группировки богатых буржуа и примкнувших к ним обуржуазившихся либеральных дворян. Их руководители — маркиз Лафайет, аббат Сиейес, ученый-астроном Байи, Дюпор, Барнав, А. Ламет и особенно граф Мирабо — блестящий оратор, но беспринципный политик — не стремились к полной ликвидации старого строя. Не решительная борьба с дворянством, а попытки прийти к соглашению с ним на базе взаимных уступок лежали в основе их политической деятельности. Их идеалом являлась конституционная монархия, и потому они называли себя конституционалистами.

«Великий страх», охвативший всех имущих и прежде всего дворян-землевладельцев перед лицом массовых народных выступлений, заставил Учредительное собрание срочно заняться аграрным вопросом. Была торжественно провозглашена «отмена феодализма». Конституционалисты с умилением писали о якобы «единодушном порыве» аристократов — депутатов бывших Генеральных штатов, а затем соответственно Учредительного собрания, «добровольно» отказавшихся от своих сеньориальных привилегий. Ночь на 4 августа 1789 г. («ночь чудес») положила начало длившемуся до 11 августа обсуждению и принятию первого аграрного закона.

Однако после его опубликования стало ясно, что главные требования крестьян не были удовлетворены. Число крестьянских выступлений неуклонно увеличивалось.

В то же время Учредительным собранием 26 августа 1789 г. был принят другой важный документ революции — Декларация прав человека и гражданина.

Составленная как программа революции, она, по замыслу ее творцов, должна была содействовать успокоению народа, сохранению видимости «братского единства», прикрывать приход буржуазии к власти.

Вместе с тем ее содержание в немалой степени определялось своеобразием конкретно-исторического момента, переживаемого страной. То было время, когда еще не произошло размежевание политических сил в революционном лагере, а заинтересованность всех основных социальных групп третьего сословия в победе революции предопределила общую направленность их антифеодальной борьбы. Среди буржуазных революционеров, боровшихся против феодализма, стали особенно заметны иллюзии относительно общности коренных интересов всего народа. «То были иллюзии неизбежной, немедленной и полной победы «свободы, равенства и братства», иллюзии насчет не буржуазной, а общечеловеческой республики, республики, водворявшей мир на земле и в человецех благоволение. То были иллюзии насчет отсутствия классовой розни внутри угнетенного монархией и средневековым порядком народа, насчет невозможности методами насилия победить «идею», насчет абсолютной противоположности отжившего феодализма и нового свободного, демократического, республиканского порядка, буржуазность которого не сознавалась вовсе или сознавалась до последней степени смутно».

Естественно, что такие умонастроения не могли господствовать во всех слоях французского общества, но тем не менее тогда они были весьма сильны.

История показала, что творцам Декларации, среди которых важная роль принадлежала Лафайету, Сиейесу, Мирабо, Мунье, не удалось «примирить» народные массы с новым правительством — «вернуть нации счастливое настроение». Но это не умаляет значимости проделанной ими работы.

Был создан документ, идеологически обосновавший объективно необходимый, исторически неизбежный переход от феодального к более прогрессивному для той эпохи буржуазному обществу. Торжественно провозглашались принципы нового строя, пришедшего на смену свергнутого в ходе революции феодально-абсолютистского строя с его дворянско-клерикальными привилегиями.

Четкость формулировок Декларации, строгая, логически обоснованная взаимосвязь всех ее положений свидетельствуют о высоком уровне теоретической подготовки авторов документа. Им удалось в предельно концентрированной форме изложить главные выводы буржуазной политической мысли Франции XVIII в. относительно принципов ее будущего общественно-политического строя. Несомненное совершенство Декларации 1789 года как по форме, так и по содержанию явилось следствием гигантской работы, проделанной французскими философами и политическими мыслителями задолго до революции.

Созданные ими политические учения впитали в себя богатейший опыт государственно-правового развития Франции, а также Голландии, Англии, США, где уже свершились буржуазные революции.

Авторы Декларации основывались в первую очередь на трудах энциклопедистов — Вольтера, Руссо, Гельвеция, на работах Монтескье и Мабли. На их творчество оказали заметное влияние произведения английских ученых — Локка, Мильтона, Блекстона. В качестве конкретного образца создаваемого ими документа они имели перед собой американскую Декларацию независимости 1776 г., Виргинскую декларацию прав 1776 г., а также документы отечественной государственно-правовой истории: декларации французских Генеральных штатов, особенно Генеральных штатов 1484 г., ремонстрации Парижского парламента, начиная с 1755 по 1788 г.

Творцы Декларации стояли на позициях Просвещения, представлявшего собой широкое, идейное движение мыслителей, взгляды которых во многом различались. Общим для них была критика феодальной идеологии, освещавшей клерикально-абсолютистский произвол, сословные привилегии, средневековые суеверия и мракобесие. Реакционной идеологии просветители противопоставляли новое политическое мировоззрение, которое соответствовало, как они считали, требованиям всеобщего и вневременного разума и справедливости, но которое объективно не могло быть не чем иным, как мировоззрением идущей к власти буржуазии.

По мере приближения революции усиливалось радикальное направление во французском Просвещении, связанное с именем Руссо. В его произведениях критика феодальной идеологии достигла максимальной остроты и переросла в решительное отрицание феодализма в целом, его идеологии, социальных и государственно-правовых институтов.

Этот дух категорического отрицания «старого режима» нашел последовательное отражение в Декларации 1789 г.

Декларация была призвана стать правовым барьером на пути возможной реставрации феодального строя. Она рассматривалась, по образному выражению французского историка А. Олара, «как окоп против возможного возрождения «старого режима». Этим в немалой степени определялся максимализм провозглашенных принципов нового общественно-политического строя. К тому же их провозглашение ни в коей мере не должно было ущемить интересы новых правящих кругов. «Задачи Декларации, — говорил в своем выступлении в Учредительном собрании один из его депутатов Дюпор, — заключаются в том, чтобы выразить истины для всех времен и народов. Что в том, если она и будет противоречить отчасти той конституции, которая будет принята нами?». Показательно, что это заявление не вызвало возражения со стороны правящего большинства, уже во время принятия Декларации допускавшего возможность отступления (невыполнения) на деле от некоторых из ее наиболее прогрессивных положений.

Среди принципов, провозглашенных Декларацией, особое место принадлежало «естественным и неотъемлемым правам человека», «народному суверенитету» и «разделению властей». В ней достаточно четко просматривалась иерархия этих принципов: основополагающими объявлялись права человека, их обеспечение возлагалось на государство («государственный союз»), базирующееся на принципах народного суверенитета и разделения властей. Такое построение следовало одной из основных идей школы естественного права, которая видела в государстве, возникшем якобы в результате «общественного договора», инструмент защиты «неотъемлемых» прав человека.

Веяния естественно-правовых теорий дали о себе знать и в проведенном Декларацией (хотя и не всегда последовательно) различии между правами человека, которые от природы присущи ему как «естественные и неотъемлемые», и правами гражданина, получающего их от государства в силу своей принадлежности к нему.

К последним обычно относили права, определяющие степень предусмотренного законом участия гражданина в политической жизни своей страны, в деятельности государства.

В качестве «естественных и неотъемлемых прав» провозглашались свобода, собственность, безопасность, сопротивление угнетению (ст. 2). Свобода определялась как возможность делать все, что не причиняет вреда другому. Осуществление свободы, как и других «естественных» прав человека, встречает «лишь те границы, которые обеспечивают прочим членам общества пользование теми же самыми правами. Границы эти могут быть определены только законом» (ст. 4).

Было названо несколько видов свобод: индивидуальная свобода (ст. 7—9), свобода печати (ст. 11), вероисповедания (ст. 10). Отсутствовала свобода собраний и союзов, что объяснялось враждебностью законодателей к массовым выступлениям и организациям трудящихся и доминировавшим в естественно-правовых теориях отрицательным отношением ко всякого рода союзам. По мнению Руссо, союзы ограничивают личную свободу, искажают оформление общей воли народа. Опасались также возможности возрождения цехового строя и связанной с ним регламентации, что сковывало в прошлом развитие промышленности и торговли.

Декларация подчеркивала значение права на собственность: помимо ст. 2, относившей ее к числу «естественных» прав человека, ей была целиком посвящена ст. 17, объявлявшая право на собственность «неприкосновенным и священным». Игнорировалось принципиальное различие между отдельными видами собственности, и тем самым создавалась видимость равной защиты имущественных интересов всех: буржуа и рабочего, эксплуататора и эксплуатируемого.

Декларация обходила молчанием социальные права трудящихся, находившихся в фактической зависимости от собственников средств производства.

Составители Декларации не включили в число «естественных» и «неприкосновенных» прав человека равенство, ограничившись провозглашением формального равенства граждан перед законом. Тем самым косвенно признавалось отсутствие подлинного равенства, но только с точки зрения приносимой каждым общественной пользы (ст. 1) и интеллектуальных способностей (ст. 6). Это, по мысли законодателей, следовавших в данном случае за Монтескье, должно было служить оправданием существовавшего в стране глубокого социального неравенства.

Ничего не говорилось в Декларации и о материальных гарантиях провозглашенных прав. Их обеспечение возлагалось на «государственный союз» (ст. 2).

Идея Руссо о неотчуждаемости суверенитета, полностью и безраздельно принадлежащего народу, нашла воплощение в ст. 3: «Источник суверенитета зиждется по существу в нации». Она служила обоснованием идеи народного представительства (ст. 6). Декларировалось право всех граждан лично или через своих представителей участвовать в создании закона, который объявлялся выражением общей воли. Однако, вопреки Руссо, для утверждения законов, принятых народными представителями, не требовалось последующего всенародного голосования (референдума).

Тем самым подготавливалась почва для установления парламентского строя и связанного с ним порядка издания законов (последние принимаются парламентами — высшими органами законодательной власти).

Был сформулирован принцип законности — давнее требование третьего сословия, страдавшего от произвола абсолютной монархии. Статья 5 гласила: «Закон может воспрещать лишь деяния, вредные для общества. Все же, что не воспрещено законом, то дозволено...» — антитеза тому, что имело место в недавнем феодальном прошлом, где в принципе можно было делать только то, что дозволено властью.

Стремление не допустить реставрации абсолютизма сыграло далеко не последнюю роль в том внимании, которое уделялось принципу разделения властей. Выводы Монтескье, видевшего обеспечение свободы и безопасности граждан в создании организационно не зависимых друг от друга и взаимоуравновешивающих государственных властей (законодательной, исполнительной, судебной), нашли последовательное воплощение в ст. 16. На деле сторонники конституционной монархии считали разделение властей удобной для себя формой организации государственной власти, призванной закрепить компромисс буржуазии и обуржуазившегося дворянства: законодательная власть принадлежит (будет принадлежать) буржуазному Национальному собранию, исполнительная — дворянскому королю.

Декларировалась неприкосновенность личности. Никто не мог подвергнуться обвинению, задержанию или заключению иначе как в случаях, предусмотренных законом, и при соблюдении форм, установленных законом. «Тот, кто испросит, издаст произвольный приказ, приведет его в исполнение или прикажет его выполнить, подлежит наказанию...» (ст. 7).

Усилия, призванные уничтожить судебно-административный произвол абсолютной монархии, сыграли важную роль в провозглашении принципа «нет преступления без указания о том в законе» (ст. 7, 8) и презумпции (предположения) невиновности: обвиняемые, в том числе и задержанные, считаются невиновными, пока их виновность не будет доказана в установленном законом порядке (ст. 9).

В рассматриваемую эпоху все положения Декларации носили глубоко прогрессивный характер. В то время, когда в большинстве стран мира еще господствовали феодальный строй и даже рабство, провозглашение свободы, равенства и других демократических принципов было событием исключительного значения. Такая оценка может быть с полным основанием распространена и на провозглашенное право более прогрессивной для того времени буржуазной собственности стать господствующим, сменить в этом качестве право феодальной собственности. Но данное положение Декларации носило прогрессивный характер лишь до тех пор, пока историческое развитие человечества не поставило на повестку дня приход нового, более передового общественного строя, базирующегося на качественно новых отношениях собственности.

Во времена революции положения Декларации звучали как утверждение справедливости, даруемой всем. Вместе с тем абстрактность этих положений давала возможность внести в них определенное классовое содержание. Поэтому Декларацию нельзя рассматривать вне рамок реально сложившейся социальной, политической и государственно-правовой обстановки.

Провозглашение прав человека в Декларации 1789 г. было воспринято крестьянством и многими рабочими как обещание уничтожить феодальный гнет, разделить дворянские земли, предоставить им право собственности на землю. (Немало рабочих еще не порвали связи с деревней, мечтали стать самостоятельными хозяевами.) Ожидалось уменьшение безработицы, понижение цен на продукты питания, наделение трудящихся правами, провозглашенными в Декларации. Однако действительность разбила эти иллюзии.

Пришедшая к власти буржуазия заботилась о своих интересах. Декларации она дала свое, по существу, обязательное для всей страны толкование.

Этот документ объективно был сориентирован на удовлетворение коренных требований буржуазного общества, которое немыслимо без лично свободного рабочего, лишенного средств производства и потому вынужденного «свободно» продавать свою рабочую силу.

Законодатели, отстаивавшие в Учредительном собрании право на свободу, в силу ряда причин исторического порядка не могли полностью осознать глубинные мотивы своей позиции. Борьба за право на свободу, как, впрочем, и за другие права, воспринималась ими в свете идей Просвещения. Но в силу классового чутья собственников-буржуа свобода мыслилась прежде всего как максимально возможная независимость в сфере капиталистического хозяйства, которое буржуазное государство должно было, по возможности, не вмешиваясь в него, охранять. Свободу, знаменовавшую в такой трактовке несомненный исторический прогресс и одновременно классовую ограниченность, дополнял принцип формального равенства, призванный содействовать развитию послереволюционного общества, нуждавшегося в отмене сословных привилегий и цеховых ограничений, а также в равенстве прав для буржуазной конкуренции.

Этот принцип ограничивался равенством граждан перед законом и тем самым легализовал фактическое социально-экономическое неравенство людей. Более того, ставя возможность осуществления гражданами своих прав в зависимость от размеров их собственности, принцип формального равенства превращал в фикцию права трудящихся.

Интересам буржуазии стало служить проведенное в Декларации различие между правами человека и гражданина, что отражало присущее буржуазной революции сведение человека, с одной стороны, к члену «гражданского общества», а с другой — к «гражданину государства».

В качестве члена «гражданского общества» человек выступал в нем как частное лицо, освобожденное от всех сословно-цеховых ограничений и руководствующееся исключительно своими личными интересами.

Чтобы буржуазное общество могло нормально функционировать, оно должно было признать права этого частного лица, отождествляя их со всеобщими правами человека. И оно это делало с той последовательностью, с какой фактическое положение отдельного лица в обществе, возможность реализации им своих прав зависели от размеров принадлежавшего ему капитала. В таких социально-политических условиях провозглашение «естественных» прав человека фактически означало не только правовое обоснование необходимости ниспровержения феодализма, но и стремление представить буржуазное общество как «естественное» и незыблемое.

В этом обществе человек рассматривался и как гражданин государства, наделенный определенными политическими правами. В таком качестве он был призван представлять общие интересы нации.

События, почти совпавшие с принятием Декларации, показали, что пришедшая к власти крупная буржуазия хотела видеть среди граждан государства лишь представителей своего класса, необоснованно отождествлявшего свои узкоклассовые интересы с интересами всей нации. Она встала на путь не только фактического, но и узаконенного нарушения принципов Декларации.

Вопреки Декларации 1789 г. Учредительное собрание спустя четыре месяца после ее опубликования, 22 декабря 1789 г., приняло Декрет о введении имущественных и других цензов для избирателей. Согласно Декрету все граждане разделялись на активных и пассивных. Чтобы быть активным гражданином следовало: «…1) быть французом; 2) достигнуть 25-летнего возраста; 3) прожить фактически в данном кантоне не менее одного года; 4) платить прямой налог в размере трехдневной заработной платы; 5) не быть в положении прислуги, т. е. не быть слугой на жалованьи».

Только активные граждане получали избирательные права. Все остальные объявлялись пассивными и отстранялись от участия в выборах.

Еще более высокий имущественный ценз устанавливался для тех активных граждан, кто мог быть избран. Они должны были обладать земельной собственностью и платить налог стоимостью в одну серебряную марку (весьма значительная по тем временам сумма — марка серебра = 50 ливрам) (Декрет от 3 ноября 1789 г.).

Декрет о «марке серебра» вызвал негодование даже среди буржуазии. В 1791 г. Учредительное собрание решило несколько понизить имущественный ценз, предоставив право быть избранным в будущее Национальное собрание всем активным гражданам. Но фактически оно тут же ограничило это право, постановив, что в департаментских избирательных собраниях, где будут непосредственно выбираться депутаты Национального собрания, могут участвовать лишь граждане, «владеющие на правах собственности или узуфрукта имуществом, приносящим... доход, равный местной зарплате за 200 дней в городах с населением свыше 6000 человек, за 150 дней в городах с населением менее 6000 человек и в селах, или же нанимающие жилое помещение, доход с которого... признан равным стоимости соответственно 150 или 100 дней труда, или, наконец, арендующие поместье, оцененное в сумму, равную местной зарплате за 400 дней».

Итак, главное осталось неизменным: в основе деления граждан лежала собственность.

Робеспьер, один из выдающихся деятелей последующего, высшего этапа революции, говорил по этому поводу: «Стали притязать на то, что лишь одни собственники достойны имени гражданина. Свой частный интерес они назвали общим интересом и, чтобы обеспечить успех этого притязания, они завладели всей общественной властью».

Законодательная деятельность Учредительного собрания. Декреты, принятые собранием, были неравнозначны. Только часть их способствовала разрушению феодально-абсолютистского строя. Остальные отвечали лишь узкоклассовым интересам правящей группировки. К первым относились декреты о передаче церковных имуществ в распоряжение нации, об установлении контроля государства над духовенством, отмене сословного деления, упразднении цехового строя, внутренних таможен и других средневековых институтов, препятствовавших развитию промышленности и торговли.

Прогрессивной мерой была и ликвидация старого территориального деления Франции и введение нового единообразного административно-территориального деления на департаменты, дистрикты, кантоны, коммуны. В 1789–1791 гг. Учредительное собрание неоднократно возвращалось к этому вопросу — обсуждались и уточнялись новые административно-территориальные границы, структура и компетенция местных органов управления и многое другое. В итоге страна была разделена на 83 более или менее равных департамента, каждый из которых представлял собой область, связанную известным единством экономической жизни.

Но по наиболее важным вопросам революции правящие круги занимали антинародную позицию. В области аграрных отношений они по-прежнему пытались сохранить основные феодальные права.

По существу ничего не делалось для облегчения положения рабочих, бедного городского люда.

Зато много внимания уделялось укреплению новой власти, борьбе с народом. 14 июня 1791 г. Учредительное собрание утверждает нормативный акт, который стал известен как Закон Ле Шапелье (по имени депутата, принимавшего активное участие в его составлении и представившего его проект Собранию). Этот закон, не лишенный определенной социальной демагогии (попытка отождествить создаваемые рабочими организациями собрания со средневековыми корпорациями (цехами), забастовки объявлялись посягательством на свободу личности, устанавливаемые им запрещения формально распространялись на всех), на деле своим острием был направлен против рабочих.

Сост. Приходько М.А. Наследие кафедры истории государства и права. Сборник научных трудов

Сост. Приходько М.А. Наследие кафедры истории государства и права. Сборник научных трудов

В данную книгу вошли отдельные работы ученых – преподавателей Всесоюзного юридического заочного института (ВЮЗИ) (ныне Университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА)), изданные в 40–70-е гг. XX века.<br> Они позволяют ярче представить картину становления современных историко-правовых дисциплин, а также те проблемы, которые стояли перед кафедрой истории государства и права на ранних этапах ее развития.<br> Кроме того, эти работы в свое время сыграли важную роль в развитии историко-юридической науки нашей страны. <br><br> <h3><a href="https://litgid.com/read/nasledie_kafedry_istorii_gosudarstva_i_prava_sbornik_nauchnykh_trudov/page-1.php">Читать фрагмент...</a></h3>

Внимание! Авторские права на книгу "Наследие кафедры истории государства и права. Сборник научных трудов" (Сост. Приходько М.А.) охраняются законодательством!