Курс международного права. Учебник

Толстых В.Л.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 04.06.2018 ISBN: 9785392279098 Язык: Объем текста: 842 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Об авторе

Иностранная терминология

Указатель судебных решений (хронологический)

Часть I. Понятие, история и доктрина международного права

Часть II. Нормы и источники международного права

Часть III. Субъекты международного права

Часть IV. Охранительная функция международного права

Часть V. Гуманитарная функция международного права

Часть VI. Регулирование сотрудничества в отдельных областях

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Часть III.
Субъекты международного права

Глава 8.
Государство как субъект международного права

1. Государство в историческом контексте

1. Исторически существовало несколько типов государств. Первый тип, античный, сложился в Древней Греции и Древнем Риме. Государство представляло собой самоуправляющуюся территориальную общину. В отличие от современного государства государственные функции не возлагались на институты, отдельные от остального населения и осуществляющие власть на профессиональной основе, — наоборот, все граждане вели непосредственную политическую жизнь, т. е. участвовали в народных собраниях, служили в армии и имели доступ к высшим должностям. Привычная для современного человека двоица «государство — гражданское общество» и связанное с ней разделение сфер жизнедеятельности отсутствовали: человек не противопоставлял себя государству, а был его частью. Экономической основой античного государства являлись общая земельная собственность, долю в которой имел каждый свободный гражданин, и рабский труд, позволяющий свободным людям посвящать свое время политике.

Античные авторы уделяли большое внимание вопросу о силе, связывающей людей в одно целое. Платон считал такой силой потребность в разделении общественных функций и наличие общих интересов; Аристотель — ­потребность людей в общении; Цицерон — согласие в вопросах права и общность интересов. Античная идея государства не исчезла вместе с античными государствами: она повлияла на работы Ж.-Ж. Руссо, Г. В. Ф. Гегеля и др. и на современную конституционную практику.

2. Феодальное государство представляло собой сложный социальный организм, состоящий из самоуправляющихся сословий (дворянства, священнослужителей, крестьян и буржуа) и корпораций (цехов, муниципалитетов, рыцарских орденов и проч.). Публичная власть не была монополизирована, как это имеет место в современном государстве, а расщеплялась на множество самостоятельных, независимых юрисдикций, основанных на разных принципах. Власть монарха основывалась на божественном праве, манифестированном в процедуре помазания, а власть императора — на особой объединительной миссии. Власть других представителей дворянского сословия, связанных между собой кровнородственными и договорными узами, основывалась на праве собственности на землю (феод), дарованном монархом. Власть церковных учреждений основывалась на особой духовной миссии и так называемом Константиновом даре. Власть муниципальных учреждений основывалась на традициях городского самоуправления. Такая система порождала частые конфликты: каждый носитель власти имел право объявлять войну, если считал свои права нарушенными (право частной войны).

Описывая государство, средневековые авторы следовали античной традиции (прежде всего Аристотелю) и прибегали к богословским доводам. Фома Аквинский, в частности, писал: «Люди объединяются затем, чтобы хорошо жить вместе, чего не может достичь никто, живя в одиночестве; но благая жизнь следует добродетели, ибо добродетельная жизнь есть цель человеческого объединения… Но жить, следуя добродетели, не является конечной целью объединенного множества, цель — посред­ством добродетельной жизни достичь небесного блаженства… Привести к этой цели — назначение не земной, а божественной власти».

3. Современное государство Нового времени возникло как результат глубокой политической трансформации XVI–XVII вв., ключевыми эпизодами которой являются Тридцатилетняя война и Английская буржуазная революция. Движущей силой данной трансформации стало стремление буржуазии защитить частные права, неустойчивые в условиях множественности юрисдикций, организовать единый рынок для сбыта товаров и в перспективе получить доступ к политической власти — стремление, совпавшее со стремлением монархии к монополизации власти. Другим важным фактором стал протестантизм, ослабивший традиционные механизмы легитимации власти.

Характерной чертой нового типа является выделение двух уровней — государства-суверена (профессионального аппарата, обладающего исключительной властью) и гражданского общества (совокупности граждан, занятых частной жизнью). Основанием публичной власти является сам факт обладания ею. Статус индивидов определяется подданством, а не членством в корпорации или сословии — в этой связи население страны является однородным (состоящим из равных граждан) и закрытым (отдельным от населений других стран).

Одним из идеологов нового типа государства выступил Ж. Боден, определивший государство при помощи категории «суверенитет»: «Суверенитет есть абсолютная и непрерывная власть Республики»; «Cуверенитет, данный правителю под какие-либо обязательства и на каких-либо условиях, не явля­ется собственно ни суверенитетом, ни абсолютной властью, если только при установлении власти государя эти условия не были установлены законом Бога или природы». Суверенитет стал критерием субъектности государства. Кроме того, будучи формальным и самодостаточным понятием, он подорвал естественно-правовые концепции и обеспечил формирование концепции позитивного права.

Концепция суверенитета оказала одновременно дезинтегрирующий и консолидирующий эффект. Дезинтегрирующий эффект состоял в разделении единого порядка средневековой Европы на отдельные изолированные порядки, вытекающем отсюда разделении социальной жизни, признании фундаментального разграничения между внутренними и иностранными делами и восприятии государства как закрытого политического и социального «контейнера». Консолидирующий эффект состоял в формировании особого сообщества — нации, в рамках которого индивиды связаны друг с другом прежде всего политическим образом, а не языковым, этническим, религиозным, культурным, экономическим или иным образом. В контексте государственного права воля нации (действительная или презюмируемая) стала единственным источником легитимности публичной власти. В контексте международного права существование нации стало необходимым условием существования государства.

Другим идеологом нового типа государства выступил Т. Гоббс, разработавший концепцию общественного договора. Согласно ей до возникновения государства человек жил в естественном состоянии, обладая абсолютной свободой. Блага, приобретаемые в результате использования этой свободы, были неустойчивыми; жизнь человека находилась под постоянной угрозой. Поэтому, подчиняясь главному естественному закону — стремлению к безопасности, люди заключили общественный договор и создали особую личность — государство (Левиафана). Они отказались в пользу государства от своей абсолютной свободы, а взамен получили безопасность и защиту прав. «Государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты». Концепция общественного договора была дополнена Дж. Локком, Ж.-Ж. Руссо и др., обосновавшими права человека, право народа на сопротивление тирану и демократическое правление.

Модель Т. Гоббса была перенесена на международное сообщество: государство, действующее в международном порядке, стало рассматриваться по аналогии с индивидом, действующим во внутреннем порядке, как субъект, обладавший абсолютной свободой, но добровольно отказавшийся от нее с целью обеспечения своей безопасности. Результатом этого отказа является установление международного порядка, состоящего из совокупности материальных обязательств и процедур согласования интересов и разрешения споров. Функцией данного порядка является защита и ограничение прав государств. Поскольку он является результатом договора, любые его нормы также имеют волевое и договорное происхождение. В отличие от внутреннего порядка он не выстраивается вокруг одного суверена: его гарантами являются все его члены, а основными формами защиты являются самозащита и коллективная защита. Государство становится его субъектом в момент возникновения независимо от признания (так же как индивид становится субъектом внутреннего порядка в момент рождения).

Модель, созданная в результате внутренней аналогии, не является безупречной. Как и концепция общественного договора в целом, она строится на уязвимой фикции всеобщего соглашения и не может убедительно объяснить связанность международным порядком новых государств. Неубедительным выглядит и объяснение перехода к международному порядку: в условиях, когда основной формой защиты прав является самозащита, непонятно, зачем государство должно ограничивать свои права в пользу других. Альтернативная позиция, которой придерживался в том числе и сам Т. Гоббс, состоит в том, что по отношению друг к другу государства продолжают находиться в естественном состоянии: «Короли и лица, облеченные верховной властью, вследствие своей независимости всегда находятся в состоянии непрерывной зависти и в состоянии и положении гладиаторов, направляющих оружие друг на друга и зорко следящих друг за другом. Они имеют форты, гарнизоны и пушки на границах своих королевств и постоянных шпионов у своих соседей, что является состоянием войны».

4. В XXI в. формируется будущий тип общественного устройства — постмодернистский. Его возникновение обусловлено глобализацией и техническим прогрессом, а также стремлением преодолеть закрытость и тоталитарный характер государства Нового времени. Его характерными чертами являются, во-первых, широкое понимание прав человека, предполагающее полную закрытость частной жизни от воздействия со стороны общества; во-вторых, использование экономических и информационных инструментов управления, сопровождающееся отказом от традиционных инструментов, основанных на физическом принуждении; в-третьих, иной тип легитимации, основанный на предположении о наличии обязательств государства перед гражданским обществом и международным сообществом; в-четвертых, включенность государства в глобальный механизм управления, элементами которого также являются наднациональные организации, неправительственные организации и мультинациональные корпорации. По сути, можно говорить о постепенном формировании системы множественных юрисдикций, структурно напоминающей ту, которая имела место в Средних веках. Данный тип обосновывается в рамках теорий неолиберализма, функционализма, governance, международного конституционного права и проч.

2. Суверенитет как основа правового статуса государства

5. Государство является территориальной организацией, в которой правительство, обособленное от населения и независимое от других правительств, осуществляет в отношении населения политическую власть. Международно-правовой статус государств устанавливается обычным правом. Соответствующие обычаи воспринимаются как настолько очевидные, что любое их доказывание выглядит излишним: по сути, им присущ естественно-правовой характер. Некоторые из них отражены в Уставе ООН и Декларации о принципах международного права 1970 г. Они определяют объективные критерии государственности, объем правосубъектности государств, пределы государственной юрисдикции и порядок создания и прекращения государств.

Критериями государственности являются население, территория и правительство. Они отражены в ст. 1 Межамериканской конвенции о правах и обязанностях государств 1933 г. (Конвенции Монтевидео), которая рассматривается как отражающая общее право: «Государство как лицо международного права должно обладать следующими свойствами: а) постоянным населением; б) точно определенной территорией; в) правительством; г) способностью вступать в сношения с другими государствами».

До XX в. государство определялось как организованный народ; в XX в. подчеркивается наличие эффективного правительства. Такое смещение акцентов не является случайным. В континентальных странах со сложившимся населением, особенно в тех, которые пришли к политическому единству недавно (Германия, Италия), именно народ был ведущим элементом двоицы «суверен — народ»; для Великобритании, правительство которой правило группами людей, живущих на большом расстоянии друг от друга, и США с населением, состоящим из различных этнических групп, таким ведущим элементом было правительство.

Международное право не предъявляет каких-либо требований к населению уже существующего государства: оно может быть многонациональным, говорить на разных языках, исповедовать разные религии, быть оседлым или кочевым и т. д. Существуют государства с небольшой численностью населения и государства с численностью населения более миллиарда (Индия и Китай). Отсутствуют и какие-либо требования к территории государства, кроме тех, которые вытекают из здравого смысла: территория государства должна представлять собой сухопутную территорию, образованную естественным путем и пригодную для проживания населения и ведения самостоятельной хозяйственной деятельности. Существование государства не исключается территориальными спорами или нечеткими границами. Определение формы государства относится к сфере внутренних дел: правительство государства может быть централизованным и децентрализованным, выборным и наследственным и проч.

В Решении по делу «Deutsche Continental Gas-Gesellschaft против Польши» от 1 августа 1929 г. арбитражный суд указал: «Какой бы важной ни была делимитация границ, нельзя заходить настолько далеко, чтобы утверждать, что, если такая делимитация не была осуществлена законным образом, затронутое государство не может считаться имеющим какую-либо территорию… Для того чтобы считать государство существующим… достаточно, чтобы эта территория имела достаточную целостность (consistency), даже если ее границы еще не были точно определены, и чтобы данное государство в настоящий момент осуществляло независимую публичную власть над этой территорией».

6. Хотя международное право не предъявляет жестких требований к элементам, образующим государство, оно предъявляет требования к характеру имеющейся между ними связи. Эта связь должна выражаться в суверенной и эффективной власти правительства над населением государства в пределах территории государства. Именно она образует государство как личность, т. е. единый социальный организм, имеющий физические границы и управляемый одной волей. Суверенитет означает верховенство правительства внутри государства и его независимость в международных отношениях. Эффективность предполагает распространение власти правительства на всю территорию государства и на всех людей, образующих его население, а также устойчивый и постоянный характер этой власти. Обе концепции выражают одну и ту же идею, делая акцент на ее разных аспектах. Обе они являются формальными: оставляя в стороне вопрос о легитимности власти и содержании властных актов, они подчеркивают объективную возможность принимать властные акты и обеспечивать их исполнение.

В Решении по делу об острове Пальмас от 4 апреля 1928 г. арбитр М. Губер указал: «Суверенитет в отношениях между государствами означает независимость. Независимость в отношении части земного шара представляет собой право осуществлять там, исключая любое другое государство, функции государства. Развитие национальной организации государств в течение нескольких последних столетий и, как следствие, развитие международного права установило данный принцип исключительной компетенции государства в отношении его собственной территории таким образом, чтобы сделать его отправным пунктом для решения многих вопросов, касающихся международных отношений».

Концепция суверенитета отражает тот факт, что правительство установило внутренний порядок, в рамках которого оно может формировать и реализовывать самостоятельную волю, выполнять принятые обязательства, защищать иностранных подданных и т. д. Таким образом, внутренний порядок образует условие международного порядка, его устойчивости, определенности и предсказуемости. В этой связи в суверенитете заинтересовано не только государство, являющееся его носителем, но и другие государства. Этот интерес лежит в основе принципа невмешательства, объясняет участие международного сообщества в процессах деколонизации и восстановления государственности и обосновывает обязанность признания государств.

Концепция суверенитета отражает европейский исторический опыт. Практически это означает, что государственность часто определяется не посредством приложения абстрактной теоретической модели, а посредством сравнения неевропейских образований, претендующих на статус государства, с состоявшимися европейскими государствами. В колониальный период отсутствие необходимого сходства позволяло квалифицировать неевропейские образования как нецивилизованные и устанавливать для них внешнее правление. Сегодня оно оправдывает вмешательство в дела несостоявшихся государств (failed states) и государств-изгоев (rogue states).

7. Концепция суверенитета признает главной характеристикой государства осуществление публичной власти, т. е. принятие обязывающих решений. Это утверждение образует базовый принцип международного права, действие которого заметно на всех уровнях и во всех отраслях международного права. Во-первых, данный принцип позволяет сделать вывод о существовании государства и принять решение об установления с ним международных отношений. Во-вторых, он определяет толкование основных прав государства и принципов международного права, в которых они выражены: запрет вмешательства понимается как запрет препятствовать осуществлению власти; самоопределение — как право правительства осуществлять власть самостоятельно и независимо; мирное разрешение споров — как устранение конфликтов между правительствами и т. д. В-третьих, он образует главный принцип урегулирования территориальных споров: в отсутствие договорных титулов территория считается принадлежащей тому государству, которое наиболее эффективно осуществляет свою власть над ней. В-четвертых, он определяет волеустановленный характер источников международного права. В-пятых, он является одним из критериев справедливой войны: право вести военные действия принадлежит только эффективному и признанному правительству.

Используя для описания государства только один его аспект (проявление воли), концепция суверенитета игнорирует все остальные аспекты. Действительно, государство — это не только правительство, принимающее властные решения, но также продукт исторической эволюции, культурное пространство, национальное образование, способ обеспечения общего блага, сфера действия общей воли, механизм социальной коммуникации и проч. В некоторых случаях международный порядок обеспечивался бы лучше через восстановление естественного хода истории, учет воли и интересов населения, обращение к концепции естественного права и т. д., а не через учет воли и интересов номинального суверена. Так, местные референдумы, аналогичные тем, которые были проведены после Первой мировой войны и в процессе деколонизации, возможно, предотвратили бы некоторые конфликты, вызванные распадом Югославии и СССР. Установление запрета на любое участие иностранных субъектов во внутренней политике исключило бы новые формы вмешательства. Учет концепции общего блага обеспечил бы более разумную международную реакцию на внутренние конфликты.

Проблема отчасти снимается за счет диспозитивности международного права: действие концепции суверенитета не является абсолютным: скорее оно образует презумпцию, которая действует в отсутствие специальных норм, закрепляющих иные требования. К числу таких специальных норм относятся нормы, требующие соблюдения норм jus cogens, регулирующие процесс деколонизации, действующие в интеграционных порядках и др. Они, однако, не всегда четко определены, в связи с чем между ними и принципом суверенитета существует постоянное напряжение. Это напряжение обычно снимается консенсуальным способом; в случае затруднений действует квалификация, одобряемая большинством. Многие решения в этой связи имеют характер ad hoc и не обеспечивают необходимой определенности.

8. Абсолютный характер государственной власти, подчеркиваемый концепцией суверенитета, противоречит связанности государства международным правом. Данный вопрос, ставший предметом дискуссии в конце XIX — начале XX в., решается так же, как аналогичный вопрос о соотношении прав человека и прав суверена, т. е. через концепцию самоограничения (Г. Еллинек, Г. Триппель). Государство связано международным правом, поскольку оно желает быть им связанным с целью обеспечения своей безопасности. Даже если оно не выразило эксплицитного согласия с его нормами, само его участие в международных отношениях предполагает, что оно согласно ему подчиняться, т. е. является стороной общественного договора (Л. Оппенгейм). Концепция самоограничения, однако, не дает ответа на целый ряд вопросов: почему предшествующее согласие связывает государство, которое хочет от него отказаться; почему государство связано трактовкой его согласия международным судом; почему некоторые нормы действуют независимо от согласия и др.

В 1923 г. Великобритания, Франция, Италия и Япония обратились в ППМП по поводу запрета Германией прохода через Кильский канал английского парохода Wimbledon, который был зафрахтован французской компанией и перевозил в Польшу, воевавшую с Россией, груз военного назначения. Истцы ссылались на ст. 380 Версальского договора («Кильский канал и доступы к нему всегда будут свободны и открыты на совершенно равной ноге для военных и торговых кораблей всех наций, находящихся в мире с Германией»), а Германия — на одностороннюю декларацию нейтралитета. Германия утверждала, что открытие канала не должно лишать ее возможности осуществлять права нейтральной державы и не обязывает ее разрешать провоз военной контрабанды, так как это означало бы отказ от суверенитета. В Решении от 17 августа 1923 г. ППМП отказалась видеть в заключении договора отказ от суверенитета. Любой договор ограничивает суверенные права в том смысле, что он требует их осуществления определенным образом: «Способность приобретать международные обязательства является атрибутом суверенитета государства». Односторонняя декларация нейтралитета не может иметь большую силу, чем мирный договор.

9. Концепция суверенитета, используемая в международном праве, расходится с концепцией суверенитета, используемой во внутреннем (конституционном) праве, на содержание которой повлияли не только Ж. Боден и Т. Гоббс, но также Ж.-Ж. Руссо, Ш. де Монтескье и деятели Американской и Французской революций. Конституционная концепция трактует суверенитет как атрибут не только правительства, но и народа, и выводит отсюда право на сопротивление тирану, принципы демократии, всеобщее избирательное право, принцип разделения властей и проч.

Конституционная концепция не действует в международном порядке — во всяком случае в чистом виде: во-первых, потому что не все государства являются демократическими; во-вторых, потому что учет мнений отдельных индивидов означал бы крайнее неравенство государств, имеющих различную численность населения; в-третьих, потому что сложные процедуры определения воли народа не могут использоваться в масштабах всего земного шара. Международно-правовая доктрина разрешает это затруднение, презюмируя соответствие воли правительства воле народа. На практике, однако, все чаще встречаются случаи иностранного вмешательства под предлогом расхождения этих воль (вмешательство в гражданскую войну в Ливии (2011 г.), в Сирии (2011 г.) и т. д.).

10. В критике концепции суверенитета выделяются несколько направлений. Первое считает понятие суверенитета лишним и делает акцент не на субъекте власти, а на объективном существовании правопорядков и их соотношении. По мнению Г. Кельзена, государство не может определяться как суверен, так как оно всегда подчиняется правопорядку, международному или национальному. Государство, т. е. индивид, действующий в качестве органа сообщества, не может быть высшей властью, так как «власти» как таковой не существует, — она является правом отдавать обязательные команды, и это право предоставляется правопорядком. Таким образом, власть изначально является атрибутом порядка, и только он может быть «суверенным».

Второе предлагает полностью отказаться от концепции суверенитета для того, чтобы обеспечить подчинение государств международному праву. Ф. Джессап пишет: «Суверенитет в смысле исключительности юрисдикции в некоторых областях… будет оставаться используемой и полезной концепцией… Однако суверенитет в его старых значениях полной свободы государственной воли, не ограниченной правом, не совместим с принципами общего интереса или взаимозависимости и статуса индивида как субъекта международного права». Л. Хенкин пишет: «Можно более содержательно описать государственную систему без использования или предположения «суверенитета» — как общественный договор между образованиями, которые совместно устанавливают систему права и институты для управления ими, уступая одни свои изначальные права и сохраняя другие. То, что они сохраняют, является не суверенитетом, а остатком от того, что они уступили для нужд управления».

Третье предлагает переформулировать понятие суверенитета, определив его не как абсолютную власть, а как власть, которая осуществляется в интересах человека. К. Аннан указывает: «Понятие государственного суверенитета в его самом первоначальном смысле меняется под воздействием сил глобализации и международного сотрудничества. Сегодня признано, что государство служит своему народу, а не наоборот». По мнению А. Петерс, суверенитет не только ограничен правами человека, но с самого начала определен гуманностью и имеет ценность, только если права человека соблюдаются. Трансформация концепции суверенитета отражает изменение традиционного соотношения между государством и гражданином: права человека стали рассматриваться как первичные. Гуманность является не только внутренним делом, но и международной заботой; суверенитет не исключает трансграничную заботу о ней.

3. Права государств

11. Права государств делятся на три группы: базовые права, права по общему международному праву и приобретенные права. Базовые права основаны на государственности и не зависят от действий самого государства или других государств. По сути, они аналогичны основным правам человека, основанным на достоинстве. Базовые права отражены в принципах международного права: к ним относятся право на осуществление власти на своей территории, право не быть объектом вмешательства, право на территориальную целостность, право на самосохранение, право на участие в международных отношениях и др.

Права по общему международному праву предоставляются в силу членства в международном сообществе. Новое государство приобретает их, вступая в отношения с другими государствами. Такое автоматическое распространение обусловлено требованиями определенности, стабильности и целостности международного порядка и вытекающей отсюда недопустимостью его фрагментации новым участником. По сути, данные права аналогичны правам гражданина. Их перечень зависит от состояния общего права.

Приобретенные права приобретаются конкретным государством, во-первых, в силу правопреемства (т. е. в результате действий предшествующего государства); во-вторых, в силу собственного участия в международных отношениях (заключения договоров, членства в организациях и проч.); в-третьих, в силу участия в международных отношениях третьих государств (права, предоставленные третьими государствами). Приобретенные права создают различия в правовом статусе государств.

12. Государства могут не использовать свои права, что не влечет их прекращения. Они не могут отказаться от базовых прав или прав по общему праву, но могут отказаться от приобретенных прав (что влечет их прекращение) или ограничить их. Такого рода отказ или ограничение не лишают государства суверенитета, но, наоборот, являются формами его осуществления. Права государств могут быть ограничены не только ими самими, но и другими субъектами (государствами и международными организациями). Акты других субъектов, ограничивающие права, могут быть индивидуальными (контрмеры) и коллективными (санкции).

Нормы международного права могут запрещать отказ от прав в интересах населения соответствующего государства или международного сообщества в целом. Так, государство не вправе распоряжаться ресурсами колонии в ущерб праву народов на самоопределение, ограничивать общепризнанные прав человека и др.

В отличие от субъектов внутреннего права государства не презюмируются отказавшимися от своих прав. Любое ограничение их свободы должно быть выраженным (эксплицитным).

Данная презумпция была сформулирована в Решении арбитражного суда по делу «Radio Corporation of America против Китая» от 13 апреля 1935 г.: «Как суверенное правительство, в принципе свободное в своих действиях, осуществляемых в публичных интересах…оно [китайское правительство] не может презюмироваться принявшим такое ограничение своей свободы действий, за исключением случаев, когда принятие такого ограничения является определенным и не вызывает разумных сомнений».

4. Возникновение и прекращение государств

13. Новое государство возникает, когда образуются все три элемента, характеризующих государство, и между ними устанавливается связь. В настоящее время данная связь, как правило, устанавливается не естественным путем, а в результате разрыва связи между элементами предшествующего государства. Такой разрыв может инициироваться как правительством, так и населением предшествующего государства (отделение, объединение, разделение). Изменения отдельных элементов (состава населения, формы правления, системы права, размера территории) не приводят к возникновению нового государства.

Международное право не требует, чтобы при создании государства проводился референдум, принималась формальная декларация независимости, предоставлялось признание со стороны государства-предшественника или же осуществлялось какое-либо иное политическое действие. Вместо этого оно делает акцент на фактическом результате. По этой же причине оно не запрещает ни одно из указанных действий, игнорируя их в тех случаях, когда они не создают последствий для международного порядка.

В Заключении о правомерности декларации независимости Косово от 22 июля 2010 г. МС ООН отметил, что в XVIII — начале XX в. было принято много деклараций независимости, которые часто вызывали возражения. Некоторые из них привели к появлению новых государств, другие — нет. Практика не свидетельствует о том, что эти декларации рассматривались как нарушение международного права. Наоборот, из нее следует, что международное право их не запрещало. Во второй половине XX в. было признано право на независимость несамоуправляющихся народов, в результате реализации которого были созданы многие государства. Вместе с тем декларации независимости принимались и вне данного контекста; практика государств и в этих случаях не свидетельствует о появлении новой нормы, запрещающей декларации независимости (§ 79).

Момент возникновения нового государства и момент прекращения предшествующего государства не всегда могут быть определены точно.

Комиссия юристов, назначенная Советом Лиги Наций, в Докладе по спору об Аландских островах 1920 г. рассмотрела вопрос о возникновении Финляндии как независимого государства после Революции 1917 г.: «В течение значительного времени условия, необходимые для формирования суверенного государства, отсутствовали. В ситуации революции и анархии некоторые элементы, важные для существования государства, даже некоторые фактические элементы, не образовывались довольно долго. Политическая и социальная жизнь была дезорганизована; власти не были достаточно сильными для того, чтобы самоутвердиться; шла гражданская война; парламент, легитимность которого оспаривалась значительной частью народа, был разогнан революционной партией; правительство было изгнано из столицы и насильственно лишено возможности исполнять свои обязанности; военные части и полиция были разделены на две враждующие силы; русские отряды, а через некоторое время и немецкие, приняли участие в гражданской войне… Таким образом, трудно сказать, когда именно Финская республика в правовом смысле этого слова стала окончательно сформированным суверенным государством. Этого явно не случилось до тех пор, пока не была создана стабильная политическая организация, и до тех пор, пока публичные власти не стали достаточно сильными для того, чтобы утвердиться на всей территории страны без помощи иностранных отрядов. Похоже, что в мае 1918 г. гражданская война окончилась и иностранные отряды стали покидать страну; с этого времени стало возможным постепенно восстанавливать порядок и нормальную политическую и социальную жизнь».

АКЕМКЮ в Заключении № 1 рассмотрела спор между Сербией, которая утверждала, что новые образования (Хорватия, Словения и др.) стремятся выйти из состава Социалистической Федеративной Республики Югославия (СФРЮ), и данными образованиями, которые полагали, что речь идет о распаде СФРЮ. Комиссия пришла к выводу, что СФРЮ находится «в процессе распада».

14. Возникновение нового государства, так же как и рождение ребенка, рассматривается как факт, который вызывает международно-правовые последствия, но сам по себе не лежит в плоскости международного права. Последнее не предоставляет прав на создание нового государства образованию или группе, действующим во внутреннем порядке, и иным образом не содействует формированию нового государства. Такая пассивность объясняется необходимостью защиты международного порядка от потрясений, связанных с появлением новых государств, неспособностью международного права воздействовать на соответствующие отношения и, главное, принципом эффективности, требующим уважения к уже существующим государствам, их суверенитету и территориальной целостности.

Этот подход не является абсолютным: в некоторых случаях международное право наделяет образования и группы, действующие во внутреннем порядке, правом на создание нового государства. Речь идет о ситуациях, когда связь между этими образованиями и правительством является непрочной и не обеспечивает стабильности внутреннего порядка, в которой заинтересовано международное сообщество. Данное право предполагается нормой, согласно которой правительство должно соблюдать принцип равноправия и самоопределения народов и вследствие этого представлять без дискриминации весь народ (Декларация о принципах международного права 1970 г.). Изначально эта норма толковалась как предоставляющая право на сецессию только тем народам, которые находятся в колониальной зависимости или проживают на оккупированной территории. Позднее она была распространена на народы, которым их правительство препятствует осуществлять внутреннее самоопределение, т. е. отказывает им в доступе к политической жизни и не соблюдает по отношению к ним права человека. Отделение этих народов квалифицируется как «восстановительное» (remedial secession). Данный вопрос является крайне политизированным и каждый раз вызывает полемику (отделение Косово, Крыма и др.).

Глава XI Устава ООН (ст.ст. 73–74) обозначает колонии термином «несамоуправляющиеся территории». В соответствии с Резолюцией ГА ООН 1541 (XV) от 15 декабря 1960 г. prima facie речь идет о территориях, которые расположены отдельно и отличаются в этническом и культурном отношении от управляющей ими страны. Если это установлено, рассматриваются административные, политические, юридические, экономические и исторические характеристики территории, которые могут свидетельствовать о том, что территория находится в подчиненном положении. В настоящее время примеры колониальной зависимости отсутствуют.

В Решении по делу об отделении Квебека от 20 августа 1998 г. Верховный суд Канады указал: «В отношении населения Квебека нельзя утверждать, что ему отказано в доступе к правительству. Квебекцы занимают важные позиции в правительстве Канады. Жители провинции свободно делают политический выбор и осуществляют экономическое, социальное и культурное развитие в рамках Квебека, в пределах Канады и во всем мире. Население Квебека равно представлено в законодательных, исполнительных и судебных институтах. Короче говоря… Канада является «суверенным и независимым государством, которое ведет себя в соответствии с принципом равноправия и самоопределения народов и вследствие этого обладает правительством, представляющим без дискриминации весь народ, проживающий на данной территории»» (§ 136).

15. Другие государства могут содействовать формированию нового независимого государства несколькими способами. Во-первых, они могут предоставлять образованию, борющемуся за независимость, особый международно-правовой статус, предполагающий право участвовать в отношениях, связанных с поставленной целью — приобретением независимости. Речь может идти о наделении освободительного движения правами наблюдателя при международной организации, аккредитации его официальных представителей, заключении с ним договоров гуманитарного характера, предоставлении ему locus standi в международных судах.

Во-вторых, они могут осуществлять преждевременное признание образования, борющегося за независимость, в качестве государства. Такое признание позволяет оказывать этому образованию более широкую поддержку и является стимулом для скорейшей организации эффективной власти. Его правомерность, однако, вызывает сомнения: по сути, оно представляет собой особо опасное вмешательство во внутренние дела, направленное на расчленение государства.

Страны ЕС признали Словению, Хорватию и Боснию зимой 1991–1992 гг., когда необходимые элементы государства на этих территориях еще не сформировались, а центральное правительство предпринимало попытки восстановить целостность Югославии.

В-третьих, они могут требовать, чтобы государство, препятствующее самоопределению, прекратило данные действия, и не признавать существующего положения.

В Заключении о последствиях присутствия Южной Африки в Намибии от 21 июня 1971 г. МС ООН указал, что члены ООН обязаны признавать незаконность присутствия Южной Африки в Намибии и недействительность ее актов, касающихся Намибии, а также воздерживаться от отношений с ней, предполагающих признание законности этого присутствия. В частности, они обязаны воздерживаться от установления договорных отношений с Южной Африкой во всех случаях, когда ее правительство намерено действовать от имени Намибии. Они также должны воздерживаться от применения двусторонних договоров, заключенных Южной Африкой от имени Намибии и предполагающих активное межправительственное сотрудничество. Данное правило не применяется к многосторонним договорам, невыполнение которых может причинить ущерб намибийскому народу, например к договорам гуманитарного характера. Они должны воздерживаться от направления в Южную Африку дипломатических миссий и консульских агентов, юрисдикция которых распространялась бы на территорию Намибии. Они должны уведомить власти Южной Африки, что поддержание дипломатических или консульских отношений с ней не означает признания ее власти над Намибией. Они не должны поддерживать с Южной Африкой экономические или иные отношения, способные утвердить ее власть над Намибией (§ 124).

В-четвертых, они могут применять санкции против государства, препятствующего самоопределению. В соответствии с Уставом ООН такие санкции могут применяться только по решению СБ ООН при условии, что ситуация будет квалифицирована как угроза международному миру и безопасности. На практике, однако, государства иногда действуют в одностороннем порядке. Известным примером являются бомбардировки Югославии странами — членами НАТО, одной из целей которых было создание условий для отделения Косово (1999 г.).

Сказанное не означает, что в тех случаях, когда образование не обладает правом на создание нового государства, другие государства должны препятствовать его отделению и занимать сторону государства, от которого оно хочет отделиться. Скорее они должны сохранять позицию нейтралитета и невмешательства, рассматривая политическую борьбу внутри государства как его внутреннее дело. Если в результате этой борьбы возникнет новое государство, они должны беспристрастно зафиксировать этот факт.

16. Иногда юридическим статусом государства обладают образования, в которых фактическая связь между элементами государства разорвана: правительство не контролирует территорию и не осуществляет власть в отношении большей части населения. Такие государства определяются как несостоявшиеся (failed states, или paper states). К их числу относятся Афганистан, Зимбабве, Ливия, Конго, Косово, Руанда, Сирия, Сомали, Судан, Сьерра-Леоне и др. Данный феномен обусловлен целым рядом причин: внешними интервенциями, этническими и религиозными конфликтами, интенсивной миграцией, экономическим неравенством, колониальным наследием и др.

Формально оставаясь членами международного сообщества, несостоявшиеся государства не могут пользоваться правами, вытекающими из участия в договорах и членства в организациях, защищать права человека, поддерживать дипломатические сношения и др. Их существование, таким образом, нарушает право наций на самоопределение и подрывает международный порядок. Данная проблема может решаться при помощи международного вмешательства, направленного на восстановление государственности. Его формами могут быть меры, принятые на основании гл. VII Устава ООН (если отсутствие государственности создает угрозу миру), миротворческие операции (согласия неэффективного правительства при этом не требуется), техническая и экспертная помощь. На практике, однако, международное вмешательство часто не решает проблему, а наоборот, усугубляет ее.

Некоторые авторы считают указанные механизмы недостаточными и ратуют за создание специального механизма, центром которого мог бы стать реформированный Совет по опеке ООН. Другие предлагают создавать альтернативные государству политические формы, тем более что это будет способствовать преодолению колониального наследия. Третьи выступают за отзыв признания, учитывающий политическую реальность и стимулирующий государственное строительство.

5. Государственно-подобные образования

17. Некоторые образования имеют лишь отдельные признаки государства и в этой связи обладают международно-правовым статусом sui generis. К ним относятся Святой престол, Мальтийский орден, вольные города и субъекты федерации.

В 1870 г. Папская область, которая до этого была самостоятельным государством, была занята Италией. С 1870 г. по 1929 г. папы считали себя узниками и отказывались признавать Италию (римский вопрос). В 1929 г. Пий XI и правительство Б. Муссолини подписали Латеранский договор, урегулировавший данный конфликт. В соответствии с этим договором Святой престол получил территорию Ватикана площадью 0,44 кв. км и финансовую компенсацию и со своей стороны признал юрисдикцию Италии над территорией бывшей Папской области.

Преамбула Договора 1929 г. гласит: «Поскольку с целью обеспечить абсолютную и явную независимость Святого престола, требуется, чтобы ему был гарантирован неоспоримый суверенитет даже в международной области, было признано необходимым создать в соответствии с особыми условиями город Ватикан, признав в его отношении полную собственность, а также исключительную и абсолютную власть и суверенную юрисдикцию Святого престола…»

Субъектами международных отношений являются и Святой престол, и Ватикан (Status Civitatis Vaticanæ). Поскольку главой обоих образований является папа, отношения между ними можно сравнить с личной унией. Папа опирается на Секретариат, Римскую курию, Комиссию кардиналов и другие органы. Святой престол обладает функциональной правосубъектностью, которая основана на «духовном суверенитете», осуществляемом в отношении 1,2 млрд католиков.

Статья 24 Договора 1929 г. гласит: «В отношении суверенитета, принадлежащего ему также в международной области, Святой престол заявляет, что он хочет оставаться и останется в стороне от любых светских споров между другими государствами и международных конгрессов по этим вопросам, если только спорящие стороны не апеллируют совместно к его миссии мира, в любом случае сохраняя за собой право осуществлять свою моральную и духовную власть…»

Правосубъектность Ватикана основывается на территориальной юрисдикции; по сути, Ватикан является небольшим государством. Согласно ст. 24 Договора 1929 г. «город Ватикан всегда и при любых обстоятельствах будет рассматриваться как нейтральная и неприкосновенная территория». Управление Ватиканом регулируется Основным Законом 2000 г.

Международно-правовой статус Святого престола включают следующие элементы. Во-первых, Святой престол участвует в договорах, затрагивающих его духовную миссию или устанавливающих принципы организации международных отношений. Во-вторых, он заключает конкордаты, т. е. двусторонние договоры, определяющие правовой статус римской церкви во внутреннем порядке. В конкордатах регулируется исповедание католической веры, финансовые и имущественные вопросы, гражданские эффекты канонических браков, государственное субсидирование церкви, конфессиональное образование, право папы назначать епископов. В отсутствие конкордата статус ­католической церкви устанавливается внутренним правом. В-третьих, он является членом некоторых международных организаций и наблюдателем в других организациях. В-четвертых, он поддерживает дипломатические отношения с более чем 170 государствами, направляя в них своих представителей (нунциев) и аккредитуя при себе их представителей. В-пятых, он выступает в качестве посредника и арбитра. В-шестых, он обладает иммунитетом: от юрисдикции Италии — на основании Латеранского договора, от юрисдикции других государств — на основании конкордатов и внутреннего права. Без его согласия он не может привлекаться к суду в качестве ответчика по делам о нарушениях священников.

В 1971 г. Аргентина и Чили передали свой спор по поводу нескольких островов Огненной Земли на арбитраж королевы Великобритании Елизаветы II. В 1977 г. королева вынесла решение в пользу Чили. Аргентина заявила о недействительности этого решения, и отношения между двумя странами оказались на грани войны. В конце 1978 г. Иоанн-Павел II поручил кардиналу А. Саморе содействовать сторонам в урегулировании конфликта. Это посредничество увенчалось успехом: в 1984 г. Аргентина и Чили подписали в Ватикане Договор о мире и дружбе, по которому острова отошли Чили, а часть прав на окружающие их морские пространства — Аргентине.

18. Мальтийский орден был основан в середине XI в. в Иерусалиме для оказания помощи паломникам. После того как в 1291 г. крестоносцы потеряли Акру, Орден переехал на Кипр. В 1310–1523 гг. он находился на Родосе, в 1530–1798 гг. — на Мальте, а с 1834 г. находится в Риме. Орден насчитывает 12 500 членов и возглавляется Великим Магистром (в 1799–1801 гг. им был Павел I). Его деятельность в основном носит гуманитарный характер: он управляет больницами, оказывает помощь жертвам естественных катастроф и вооруженных конфликтов. Его международная правосубъектность является рудиментом некогда осуществляемой территориальной юрисдикции. Орден поддерживает дипломатические отношения с 100 государствами и имеет статус наблюдателя в ряде организаций системы ООН.

19. Вольные города управляются при участии нескольких государств или международной организации. Статус вольного города позволяет на время заморозить территориальные претензии. После Первой мировой войны он был предоставлен отделенному от Германии Данцигу (Гданьску); тем самым был обеспечен выход Польши к Балтийскому морю. После Второй мировой войны Данциг вошел в состав Польши. В 1923 г. статус вольного города был предоставлен Танжеру. Город управлялся совместно Францией, Испанией и Великобританией. В 1956 г. Марокко получило независимость, и Танжер перешел под его суверенитет.

После Второй мировой войны статус вольного города был предоставлен отделенному от Италии Триесту. До 1954 г. Триест был поделен на две части, управлявшиеся англо-американской и югославской военными администрациями. В 1954 г. англо-американская часть перешла под юрисдикцию Италии, а югославская — под юрисдикцию Югославии. В 1975 г. был заключен договор, закрепивший раздел города между Италией и Югославией.

В 1947 г. Резолюция ГА ООН 181 (II) предусмотрела предоставление статуса вольного города Иерусалиму: «Город Иерусалим учреждается как отдельная единица (corpus separatum), пользующаяся специальным международным режимом, и будет под управлением ООН. На Совет по Опеке будет возложено осуществление от имени ООН административной власти». Из-за арабо-израильского конфликта эта резолюция так и не была реализована.

20. Существует обширная практика участия в международных отношениях субъектов федерации и других территориальных образований. Они открывают представительства за границей, заключают договоры с иностранными образованиями, участвуют в региональных организациях и др. Большую активность в этом отношении проявляют канадские провинции, немецкие земли, штаты США и субъекты РФ. Данная практика позволяет учесть местную специфику, но не сообщает субъектам федерации международной правосубъектности: действия их органов, также как действия любых других органов государства, рассматриваются как «деяния данного государства по международному праву» (ст. 4 (1) Статей об ответственности 2001 г.).

Обязательства, согласованные местными органами, обязывают государство в целом; ответственность за их невыполнение также несет государство в целом. Государства, однако, могут договориться, чтобы в случае нарушения субъектом федерации заключенного им договора претензии предъявлялись только к данному субъекту. В этом случае ответственность федерации не возникает, и общие нормы об ответственности не действуют.

В Решении по делу «Estate of Hyacinthe Pellat против Мексики» от 7 июня 1929 г. франко-мексиканская комиссия отметила существование «принципа международной ответственности, часто обозначаемой как косвенная, федеративного государства за все акты отдельных штатов, вызывающие претензии иностранных государств». Эта ответственность не может отрицаться даже в тех случаях, когда конституция не наделяет центральное правительство правом контроля в отношении отдельных штатов или правом требовать от них, чтобы они сообразовывали свое поведение с предписаниями международного права.

В Решении по делу братьев Лагранд (далее — дело Лагранд) от 27 июня 2001 г. МС ООН счел, что США должны нести ответственность в связи с действиями властей штата Аризона.

В 1992 г., основываясь на Договоре о сотрудничестве 1992 г. между Россией и Казахстаном, несколько областей Казахстана и Нижегородская область заключили соглашение о сотрудничестве. В развитие соглашения была принята программа сотрудничества, согласно которой Талдыкорганская область должна была поставить в Нижегородскую область зерно. Торговый дом, назначенный властями Талдыкорганская области, не выполнил данного обязательства. В Решении от 3 октября 1996 г. ЭС СНГ указал: «обязательства, принятые хозяйствующими субъектами и территориальными образованиями в развитие межправительственных соглашений и согласованные на уровне правительств, рассматриваются как обязательства данных правительств».

Конституция РФ определяет республики в составе РФ как «государства» (ст. 5) и наделяет субъектов РФ правом на осуществление «международных связей» (ст. 72). Федеральный закон «О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов РФ» 1999 г. требует, чтобы международные акции субъектов РФ согласовывались с МИД России, и устанавливает, что их соглашения не являются международными договорами.

Режим международной деятельности союзных государств характеризуется некоторыми особенностями. Во-первых, некоторые международные договоры содержат «федеративное условие», в соответствии с которым федерация связывает себя только теми положениями, которые относятся к ее компетенции. О других положениях федеральное правительство должно информировать власти субъектов, которые могут принимать меры, направленные на их выполнение. В-вторых, государство может заявить о недействительности договора, заключенного в нарушение норм внутреннего права, распределяющих компетенцию между федерацией и ее субъектами в сфере заключения договоров, при условии что это нарушение было явным и касалось особо важной нормы (ст. 46 ВКПМД 1969 г.).

Глава 9.
Признание и правопреемство государств

1. Признание государств и правительств

1. Признание государства представляет собой односторонний акт, посредством которого одно государство констатирует существование другого государства. Необходимость в признании возникает при образовании новых государств в результате отделения, разделения, объединения и др. Институт признания состоит из норм обычного права.

Существуют две основные теории признания. Согласно конститутивной теории признание порождает нового субъекта международного права. В основе этой теории лежит позитивистское суждение, согласно которому, создавая международное право, государства определяют круг его адресатов; признание включает новое государство в этот круг. При этом государства оценивают способность нового образования выполнять международные обязательства, но не оценивают его государственность как таковую. Существуют две версии конститутивной теории: централизованная и децентрализованная.

Первая исходит из существования организованного сообщества, объединенного общественным договором: посредством признания признающие государства разрешают признаваемому государству участвовать в этом договоре.

Г. Еллинек в этой связи выделяет общее сообщество государств и их юридическое сообщество. Другой сторонник этой теории, Г. Лаутерпахт, пишет: «В отсутствие международного органа, компетентного определять и авторитетно провозглашать наличие условий для полной международной субъектности, уже созданные государства выполняют эту функцию в своем качестве органов международного права. Действуя таким образом, они управляют правом наций. Эта правовая норма означает, что, предоставляя признание или отказывая в нем, государства не отстаивают и не имеют права обслуживать исключительно интересы своей национальной политики и целесообразности независимо от принципов международного права в этой области».

Вторая, считая общественный договор уязвимой фикцией, ограничивается двусторонними аспектами признания: когда одно государство признает другое, между ними возникает первая договорная связь и они, таким образом, наделяют друг друга статусом субъектов права.

Д. Анцилотти пишет: ««Международно-правовые нормы устанавливаются путем соглашений, поэтому субъекты международного правопорядка возникают с момента заключения первого соглашения. В этот самый момент стороны, между которыми состоялось соглашение, становятся в отношении друг друга дестинаторами нормы или норм, возникающих в силу означенного соглашения, и постольку — субъектами правопорядка, в состав которого данные нормы входят… Логическое следствие теории признания… состоит в том, что то же самое государство (понимаемое в социологическом смысле) может стать субъектом в различное время по отношению к различным государствам и потому в любой данный момент может быть субъектом по отношению к одним и не быть таковым по отношению к другим государствам».

Критика конститутивной теории включает следующие аргументы. Во-первых, ставя правосубъектность одних государств в зависимость от усмотрения других, данная теория противоречит принципу суверенного равенства. Во-вторых, она не определяет, какое количество признаний требуется для того, чтобы государство стало субъектом международного права. В-третьих, она предполагает, что государство существует только в отношениях с другими государствами, что оно является результатом договора, а не объективным фактом. В-четвертых, она содержит внутреннее противоречие, так как предполагает, что государство, еще не обладающее правосубъектностью, может стать стороной договора, учреждающего его правосубъектность. В-пятых, практика свидетельствует о том, что по отношению к непризнанному государству другие государства остаются связанными принципами невмешательства и неприменения силы и не рассматривают его территорию как terra nullius. Они также придают юридическое значение его актам в своем внутреннем порядке (признают выданные им документы и применяют его право).

2. В соответствии с декларативной теорией признание не учреждает нового субъекта права, а лишь констатирует его существование, начавшееся до момента признания. В основе этой теории лежит натуралистское суждение, согласно которому международное право, будучи объективным порядком, само определяет своих адресатов независимо от воли других адресатов, ориентируясь на фактические критерии. Признание, таким образом, имеет исключительно политическое значение: при его помощи признающий заявляет о намерении поддерживать отношения с признаваемым; последний при этом рассматривается как обладающий правосубъектностью до момента признания.

Еще Э. де Ваттель писал, что для участия государства в международном сообществе «достаточно, чтобы она была по настоящему суверенной и независимой». Ф. Ф. Мартенс указывал: «Признание есть всегда не более, как формальное засвидетельствование определенного совершившегося факта». А. Ривье писал: «Существование суверенного государства не зависит от признания другими государствами. Это признание является констатацией свершившегося факта и его одобрением. Это легитимация фактической ситуации, которая отныне основывается на праве… Признание предполагает формальное обязательство уважать в новой личности права народов права и атрибуты суверенитета. Эти права и атрибуты принадлежат ей независимо от всякого признания, но только будучи признанной она обеспечит их гарантированное использование. Регулярные политические отношения существуют только между государствами, которые обоюдно признали друг друга». Л. Хенкин писал: «Действие или заявление других государств, «признающих» существование государства, может помочь обозначить и провозгласить, что новое государство фактически начало существовать, но акт признания не имеет правового эффекта. Образование, которое фактически является государством, является им. Оно обладает статусом, свойствами, обязанностями и правами государства. Оно должно вести себя как государство, и с ним следует обходиться как с государством. Конечно, другие государства вправе определять для самих себя, обладает ли образование, претендующее на то, чтобы быть государством, признаками государственности…»

Декларативная теория отражена в ряде международных документов. Статья 3 Конвенции Монтевидео 1933 г. гласит: «Политическое существование государства не зависит от его признания другими государствами. Даже до признания государство имеет право защищать свою целостность и независимость, обеспечивать самосохранение и благосостояние и, следовательно, организовываться так, как оно считает нужным…»; ст. 6 гласит: «Признание государства означает лишь то, что признающее государство принимает субъектность другого со всеми правами и обязанностями, определенными международным правом».

В Решении по делу «Deutschen Continental Gas-Gesellschaft против Польши» от 1 августа 1929 г. арбитражный суд указал: «Признание государства является не конститутивным, а чисто декларативным. Государство существует само по себе, и признание является лишь констатацией этого существования».

В Резолюции «Признание новых государств и новых правительств» 1936 г. ИМП указал: «Признание имеет декларативный эффект. Существование нового государства со всеми юридическими последствиями, которые вытекают из этого существования, не затрагивается отказом в признании со стороны одного или нескольких государств».

В Заключении от 29 ноября 1991 г. № 1 АКЕМКЮ указала: «Существование или исчезновение государства являются вопросом факта; последствия признания со стороны других государств являются чисто декларативными».

Критика декларативной теории включает следующие аргументы. Во-первых, данная теория предполагает, что персональная сфера действия международного права меняется автоматически, независимо от воли государств; это противоречит позитивному характеру международного права (это противоречие снимается, если предположить, что государства изначально предусмотрели возможность такого изменения). Во-вторых, она не помогает разрешить спор о том, является ли конкретное образование государством. В-третьих, значение, придаваемое признанию, свидетельствует о том, что для государств оно является чем-то большим, чем формальный или политический акт. В-четвертых, непризнанные государства, как правило, не могут пользоваться рядом прав, предоставляемых международным правом. В-пятых, то обстоятельство, что признание иногда осуществляется в отношении образований, не обладающих фактическими свойствами государства, свидетельствует о том, что признающие придают ему юридическое значение.

3. Некоторые ученые придерживаются смешанной теории признания.

Г. Кельзен различает в признании два акта: политический и правовой. Политический показывает желание установить формальные отношения, является дискреционным и предполагает уже наличествующее правовое существование признаваемого государства. Правовой акт представляет собой суждение признающего о том, что признаваемое государство существует в правовом смысле; это скорее акт узнавания, а не признания; его последствием является то, что признаваемый в отношении с признающим становится государством, т. е. субъектом международного права.

А. Фердросс пишет: «Анализ государственной практики, однако, показывает, что процесс, именуемый «признание», состоит из двух частей: во-первых, из констатации признающими государствами факта, что образовался независимый порядок господства с перспективой на устойчивость; во-вторых, из факта установления официальных отношений с новым государством. Первый из данных актов — именно само признание — является декларативным, второй — соглашение об установлении отношений — является конститутивным. Но поскольку, как правило, оба акта совпадают по времени, они в большинстве рассматриваются как единый; тем самым сильно запутывается теория признания».

Смешанная теория соответствует внутренней аналогии, лежащей в основе современного международного права. Как и индивиды, государства приобретают базовые права (на невмешательство, на самооборону и проч.) в силу самого факта их образования и пользуются ими в полном объеме до момента признания. Для данных прав признание имеет исключительно декларативное значение. Права по общему международному праву приобретаются в силу принятия в международное сообщество; они аналогичны правам, приобретаемым в силу гражданства. Для данных прав признание имеет конститутивное значение, так как признающий выступает от имени сообщества в целом. Правда, поскольку он является лишь частью сообщества, эти права не возникают в полном объеме до тех пор, пока признание не будет осуществлено всеми остальными государствами или хотя бы их большинством. Наконец, большая часть приобретенных прав возникает в силу заключения договоров с конкретными государствами; поскольку признание является необходимой предпосылкой заключения этих договоров, его значение в данном случае также является конститутивным.

4. Вопрос о существовании обязанности признания зависит от исходных посылок. Централизованная версия конститутивной теории дает положительный ответ на этот вопрос, утверждая, что при осуществлении признания государства выступают в качестве органов международного права. Децентрализованная версия конститутивной теории исходит из того, что признание всецело зависит от воли сторон. Декларативная теория допускает различные интерпретации. С одной стороны, она рассматривает существование государства как объективный факт, который другие государства должны учитывать. Отсюда может быть выведена обязанность признания. С другой стороны, этот факт может быть учтен конклюдентно, без принятия специального акта. Обязанность декларативного признания также может быть выведена из интереса нового государства в эффективной реализации своих прав.

Международная практика в основном подтверждает отсутствие обязанности признания. АКЕМКЮ в Заключении от 4 июля 1992 г. № 10 указала: «Хотя признание не является необходимым условием для образования государства и оказывает чисто декларативное воздействие, оно, тем не менее, является дискреционным актом, который другие государства могут осуществлять, когда они этого хотят и так, как они этого хотят, и который должен соответствовать лишь требованиям общего международного права — особенно тем, которые запрещают применение силы в отношениях с другими государствами и гарантируют права этнических, религиозных или языковых меньшинств» (§ 4).

Обязанность признания может предполагаться принципом мирного разрешения споров. В 1994 г., выполняя требования СБ ООН, Ирак признал Кувейт. В 1995 г. Югославия и Босния заключили мирный договор, по которому признали друг друга в качестве «суверенных независимых государств в пределах их международных границ» (ст. X).

5. Признаваемое государство должно соответствовать определенным условиям. К их числу относятся, во-первых, критерии государственности, закрепленные в ст. 1 Конвенции Монтевидео; во-вторых, условия полноценного членства в международном сообществе; в-третьих, условия установления двусторонних отношений. Первая группа условий носит объективный характер, вторая устанавливается обычным правом или многосторонним договором, третья определяется признающим государством по своему усмотрению.

В XIX в. вторая группа включала требование определенного уровня цивилизованности. В настоящее время она включает требование соблюдения норм jus cogens. Это требование отражено в ст. 42 (2) Статей об ответственности 2001 г. («Ни одно государство и ни одна международная организация не признает правомерным положение, сложившееся в результате серьезного нарушения [норм jus cogens]») и в Заключении № 10 АКЕМКЮ.

В 1932 г. США отказались признавать зависимое от Японии государство Маньчжоу-Го, образованное на территории Китая (доктрина Стимсона). В Резолюции 216 от 12 ноября 1965 г. СБ ООН осудил «объявление независимости в одностороннем порядке расистским меньшинством в Южной Родезии» и призвал все государства не признавать «незаконный режим расистского меньшинства в Южной Родезии». ООН и многие государства отказалась признавать Турецкую Республику Северного Кипра, образованную в 1983 г. в результате военного вмешательства со стороны Турции.

В конце XX в. вторая группа условий расширилась за счет включения в нее требований, относящихся к внутренней политике. Данная тенденция отражает стремление западных стран поставить процесс формирования новых государств под свой контроль и обеспечить универсальность либерально-демократической модели государства.

Критерии ЕС для признания новых государств в Восточной Европе и на территории Советского Союза 1991 г. включают соблюдение положений Устава ООН, Заключительного акта СБСЕ и Парижской хартии, особенно в отношении верховенства закона, демократии и прав человека; соблюдение прав меньшинств; уважение нерушимости границ; принятие обязательств в сфере разоружения, нераспространения ядерного оружия, безопасности и региональной стабильности; принятие обязательства разрешать мирным путем все вопросы правопреемства.

6. Преждевременное признание, т. е. признание образования, не соответствующего всем критериям государственности, подрывает международный порядок, так как это образование не способно выполнять международные обязательства. Кроме того, оно является вмешательством во внутренние дела того государства, от которого это образование стремится отделиться. С другой стороны, преждевременное признание может быть эффективным инструментом защиты права наций на самоопределение. Данный вопрос крайне политизирован: в похожих ситуациях международное сообщество реагирует по-разному. Запоздалое признание, т. е. признание, совершенное спустя некоторое время после того, как образование стало государством, вызывается различными причинами и является правомерным.

Существует несколько форм признания. Признание de jure — это полное и окончательное признание, сопровождающееся обменом дипломатическими представительствами. Признание de facto — это временное признание неустойчивого на данный момент образования. Такое признание может быть отозвано. Некоторые авторы (Г. Кельзен, Д. Анцилотти, Ж. Ссель) выступают против выделения признания de jure и признания de facto, полагая, что юридические последствия в обоих случаях одинаковы. Кроме того, выделяют признание ad hoc, т. е. признание в конкретной ситуации с целью решения насущного вопроса (выдача преступника, доставка гуманитарной помощи, защита иностранца и др.).

Примеры признания de facto в основном относятся к первой половине XX в. В 1918 г. Латвия, Литва и Эстония были признаны de facto, а в 1922 г. — de jure. В 1920 г. некоторые государства признали de facto Азербайджан, Армению и Грузию (впоследствии эти признания были отозваны). В 1946 г. США признали de facto Индонезию.

Признание, как правило, оформляется односторонними актами. Признание от имени РФ оформляется указами Президента РФ, в которых дается поручение МИД России провести переговоры с новым государством об установлении дипломатических отношений и заключить соответствующие договоры. Встречаются примеры коллективного признания. В 1878 г. участники Берлинского конгресса признали Румынию, Сербию и Черногорию. В 1992 г. ЕС признал Словению, Хорватию и Боснию и Герцеговину.

Помимо формального признания, практикуется подразумеваемое признание, совершаемое посредством актов, недвусмысленно свидетельствующих о соответствующем намерении. К числу таких актов относится голосование за принятие нового государства в международную организацию, приглашение его на межгосударственную конференцию, заключение с ним двустороннего договора и т. п. Более сложным для квалификации является одновременное участие в многостороннем договоре.

7. Непризнание государства может вызываться политическими причинами, неуверенностью в его устойчивости, нарушением норм jus cogens и др. Непризнанными государствами являются Турецкая Республика Северного Кипра, Приднестровская Молдавская Республика, Нагорно-Карабахская Республика, Южная Осетия, Абхазия, Донецкая Народная Республика и Луганская Народная Республика. Некоторые государства являются частично признанными (Израиль, Тайвань, Косово). Если непризнанное государство контролируется извне и этот контроль является всеобъемлющим, его акты присваиваются контролирующему государству — таким образом, оно рассматривается как часть этого государства.

Непризнанное государство обладает базовыми правами: на невмешательство, самооборону и т. д. — но не обладает правами по общему международному праву и приобретенными правами. Оно не может заключать международные договоры, участвовать в международных организациях, обращаться в международные суды и т. д. В своем особом качестве оно может обладать правами, не предрешающими вопроса о признании: открывать представительства за границей, защищать лиц, проживающих на его территории, заключать соглашения по гуманитарным вопросам, получать гуманитарную помощь и др. Одним из базовых прав, которым пользуются непризнанные государства, является право на учреждение внутреннего порядка. Отдельные элементы данного порядка, прежде всего затрагивающие правовой статус индивидов, должны уважаться иностранными государствами.

В Заключении о последствиях присутствия Южной Африки в Намибии от 21 июня 1971 г. МС ООН указал: «В целом непризнание южноафриканского управления данной территорией не должно иметь своим следствием лишение намибийского народа преимуществ, вытекающих из международного сотрудничества. В частности, несмотря на то, что официальные акты правительства Южной Африки, осуществленные от имени Намибии или в ее отношении после истечения мандата, являются незаконными и недействительными, эта недействительность не может распространяться на те акты, последствия которых могут игнорироваться лишь в ущерб жителям данной территории, такие как регистрация рождений, смертей и браков» (§ 125). В Постановлении по делу «Лоизиду против Турции» от 18 декабря 1996 г. ЕСПЧ повторил этот вывод применительно к актам Турецкой Республики Северного Кипра (§ 45).

В Решении по делу Строганова-Щербатова от 3 мая 1973 г. Кассационный суд Франции указал: «Отсутствие признания иностранного правительства не обязывает судью не применять нормы частного права, изданные данным правительством до его признания в отношении территории, на которой оно эффективно осуществляло свою власть».

В Решении по делу Hesperides Hotels от 23 мая 1977 г. Апелляционный суд Англии и Уэльса (судья Деннинг) указал: «Исполнительная власть занимается внешними последствиями признания vis-à-vis других государств. Суды занимаются внутренними последствиями этого vis-à-vis частных лиц… Многие считают, что суды имеют право учитывать ситуацию, фактически существующую на территории для того, чтобы определять, что является правом, фактически действующим и обеспечиваемым на данной территории, и в части его воздействия на индивидов наделять его такой силой, которая требуется исходя из справедливости и здравого смысла, если этому не препятствуют соображения публичного порядка».

8. Наряду с признанием государств практикуется признание правительств, посредством которого признающее государство заявляет о том, что единственным представителем государства оно считает именно это правительство. Потребность в таком признании возникает, если в стране произошел государственный переворот и на власть претендуют сразу несколько организаций. Оно может осуществляться посредством торжественного акта либо подразумеваться фактом установления отношений с данным правительством. Признание правительства не затрагивает прав и обязанностей государства, которые сохраняются в полном объеме.

Главным критерием признания правительств является их эффективность, т. е. распространение ими власти на большую часть территории государства. Некоторые государства учитывают также легитимность правительства. Данный подход отражен в доктрине Тобара (министра иностранных дел Эквадора): согласно ст. 1 Дополнительной конвенции к Генеральному договору о мире и дружбе 1907 г. пять государств Центральной Америки обязались не признавать «правительства, которое может установиться в одной из пяти республик в результате государственного переворота или революции, направленных против признанного правительства, пока свободно избранное народное представительство не реорганизует страну в конституционных формах».

Другие государства считают данную практику умалением достоинства признаваемого государства. Данный подход отражен в доктрине Эстрады (министра иностранных дел Мексики): в Коммюнике от 27 сентября 1930 г. Министерство иностранных дел Мексики заявило: «Мексиканское правительство не предоставляет признания, поскольку считает, что эта практика является оскорбительной и не только посягает на суверенитет других наций, но и предполагает, что их внутренние дела могут оцениваться в том или ином смысле другими правительствами… Мексиканское правительство ограничивается лишь тем, что оно сохраняет или отзывает, когда считает это уместным, своих дипломатических представителей, и продолжает принимать, когда также считает это уместным, аналогичных дипломатических представителей, аккредитованных в Мексике, не квалифицируя ни заранее, ни a posteriori права наций принимать, сохранять и заменять свои правительства или власти».

В Решении по делу Тиноко от 18 октября 1923 г. арбитр У. Тафт указал: «Непризнание другими государствами правительства, претендующего на государственную субъектность, обычно является надлежащим доказательством того, что оно не достигло независимости и контроля, требуемых международным правом для такой классификации. Однако, когда признание vel non правительства другими государствами обусловлено не выводами относительно его суверенитета и полного правительственного контроля de facto, а ссылками на его незаконность или чрезвычайный характер образования, такое непризнание в какой-то степени утрачивает доказательственную силу… Такое непризнание никак не может перевешивать имеющихся доказательств того, что согласно стандартам международного права правительство Тиноко являлось правительством de facto».

Государственный переворот, сопровождающийся нарушением норм jus cogens, может квалифицироваться как угроза миру и безопасности. Последствием этого может быть не только непризнание нового правительства, но и принятие принудительных мер по восстановлению конституционного порядка (санкции против Гаити на основании Резолюций СБ ООН 867 (1993) и 940 (1994), вторжение в Йемен коалиции арабских стран в 2015 г. с целью свержения режима хуситов и восстановления президента А. М. Хади).

Непризнание эффективного правительства, сопряженное с признанием неэффективного правительства, может причинять серьезный ущерб государству, например если иностранное государство добивается от неэффективного правительства торговых уступок или прощения долгов. Данные действия могут рассматриваться как нарушение принципа добросовестного исполнения обязательств, злоупотребление правом и незаконное вмешательство. Релевантная судебная практика, однако, отсутствует.

9. Признание народов, борющихся за самоопределение обычно осуществляется коллективно — в форме резолюции ГА ООН (Резолюция ГА ООН 67 / 19 от 29 ноября 2012 г. о статусе Палестины в ООН и ряд др.). Некоторые авторы настаивают на его конститутивном характере, ссылаясь на целостность международного порядка, которая будет подорвана, если международное сообщество не будет ограничивать доступ к независимости. Такая позиция умаляет значение объективных критериев самоопределения.

Во время внутреннего конфликта правительство может признавать повстанцев, допуская тем самым проведение с ними переговоров и распространение на конфликт норм международного гуманитарного права. То же самое могут делать иностранные государства. Государства также могут признавать национально-освободительные движения (отдельно от самих наций, борющихся за самоопределение), такие как Организация освобождения Палестины и Организация народов Юго-Западной Африки, и движения сопротивления, такие как созданные во время Второй мировой войны Французский комитет национального освобождения и Чехословацкий национальный комитет.

2. Правопреемство государств

10. Правопреемство государств означает замену одного государства другим в несении ответственности за международные отношения территории. Оно происходит при объединении, отделении, присоединении и разделении государств. Примерами являются объединение Египта и Сирии в Объединенную Арабскую Республику (1958–1961 гг.), объединение Танганьики и Занзибара в Танзанию (1964 г.), отделение Бангладеш от Пакистана (1971 г.), объединение Северного Йемена и Южного Йемена (1990 г.), объединение ГДР и ФРГ (1990 г.), разделение СССР (1991 г.), разделение Югославии (1991 г.), разделение Чехословакии (1992 г.), отделение Эритреи от Эфиопии (1993 г.), отделение Черногории от Сербии и Черногории (2006 г.), отделение Крыма от Украины и присоединение его к России (2014 г.). Отделение от государства небольшой части территории не является основанием преемства для данного государства, но является таковым для отделившейся территории. При разделении государства новое государство, территория и население которого составляют основную часть территории и населения предшественника, может признаваться не преемником, а продолжателем предшественника (теория континуитета). Так, Россия является продолжателем СССР в отношении участия в договорах и членства в организациях.

Толстых В.Л. Курс международного права. Учебник

Толстых В.Л. Курс международного права. Учебник

Курс содержит системное изложение институтов международного права. Его основное назначение – служить учебным пособием для студентов, изучающих международное право, и подспорьем для преподавателей этого предмета. Он также может оказаться полезным для дипломатов, судей, других специалистов, применяющих международное право, и читателей, интересующихся проблемами международных отношений и международной политики.<br> Законодательство приводится по состоянию на январь 2018 г. <br><br> <h3><a href="https://litgid.com/read/kurs_mezhdunarodnogo_prava_uchebnik/page-1.php">Читать фрагмент...</a></h3>

Внимание! Авторские права на книгу "Курс международного права. Учебник" ( Толстых В.Л. ) охраняются законодательством!