Курс международного права. Учебник

Толстых В.Л.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 04.06.2018 ISBN: 9785392279098 Язык: Объем текста: 842 стр. Формат: epub

Оглавление

Предисловие

Об авторе

Иностранная терминология

Указатель судебных решений (хронологический)

Часть I. Понятие, история и доктрина международного права

Часть II. Нормы и источники международного права

Часть III. Субъекты международного права

Часть IV. Охранительная функция международного права

Часть V. Гуманитарная функция международного права

Часть VI. Регулирование сотрудничества в отдельных областях

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Часть II.
Нормы и источники международного права

Глава 4.
Нормы международного права

1. Нормы и обязательства в международном праве

1. Во внутреннем порядке четко выделяются два уровня регулирования: нормативный (законы) и индивидуальный (сделки и правоприменительные акты). Нормативный уровень формируется органами, представляющими население в целом и обеспечивающими порядок в масштабе всего государства, индивидуальный — отдельными субъектами, воздействующими на конкретное отношение. Разница в степени легитимации и функциях определяет приоритет законов над сделками: вторые должны соответствовать первым и признаваться недействительными в случае конфликта. В международном порядке оба уровня регулирования формируются одними и теми же субъектами — государствами, мотивированными собственным интересом.

В результате уровни регулирования не находятся в иерархическом соотношении. Все международные акты государств (и нормативные, и индивидуальные) обладают равной силой; сделка не обязательно должна соответствовать норме, если это не определено специально; конфликт между сделкой и нормой разрешается не в пользу нормы, а в пользу специального или последующего решения. Другим следствием является совпадение источников нормативного регулирования и источников индивидуального регулирования. Первые включают договоры, обычаи и односторонние акты; вторые — те же источники, за исключением обычаев, которым в принципе присущ нормативный характер. Таким образом, договоры делятся на договоры-законы и договоры-сделки. Поскольку норма и сделка имеют равную силу, первичным элементом международного права часто признается обязательство, т. е. «оковы права, в силу которых мы по необходимости должны выполнить известное действие». Обязательство может быть нормативным или индивидуальным.

Концепция решений отрицает нормативность международного права, определяя его как совокупность индивидуальных решений. М. Макдугал пишет: «Международное право в абстрактном представлении наиболее адекватно определяется как сочетание двух форм силы — формальной власти, связанной с эффективным контролем, и потока решений, в котором общественные предписания формулируются, предъявляются и фактически применяются в целях осуществления политики сообщества». По мнению Р. Хиггинс, международное право представляет собой постоянный процесс принятия властных решений, а не отсылку к прошлым позициям, обозначаемым термином «нормы». Следует анализировать множество феноменов: заявления и ответы на них, государственную практику, судебные решения и др. Повторяющиеся нарушения для тех, кто видит право как норму, отражают негативную реальность; для тех же, кто видит право как процесс, они означают то, что норма утратила правовой характер. Данная концепция размывает международное право, которое перестает быть устойчивым, определенным и обособленным; кроме того, она отстраняет от правотворчества государства, не поддержавшие то или иное решение.

2. Международно-правовые обязательства делятся на императивные и диспозитивные, материальные и процессуальные, универсальные и партикулярные, договорные и обычные, регулятивные и охранительные и т. д. Большое практическое значение имеет выделение обязательств результата и обязательств поведения. Первые требуют обеспечить фактический результат (например, принять закон или выдать преступника); вторые требуют должной заботливости (due diligence), — т. е. добросовестных усилий, не обязательно обеспечивающих фактический результат (например, принятия мер для защиты посольства или борьбы с терроризмом). Первые формулируются, когда государства способны гарантировать результат; вторые — когда они в этом сомневаются.

Международно-правовые обязательства также делятся на двусторонние и erga omnes (в отношении всех). Двусторонние обязательства, даже будучи закрепленными в многостороннем договоре, связывают пары государств. В случае их нарушения меры, направленные на реализацию ответственности, вправе предпринимать только непосредственно затронутое государство. Например, при незаконном задержании судна только государство флага вправе заявлять о нарушении права на свободу судоходства. Двусторонними является подавляющее большинство обязательств. Обязательства erga omnes устанавливают многосторонние связи; на их нарушение вправе реагировать любое государство. В первую очередь к ним относятся обязательства, закрепленные в нормах jus cogens.

3. Формы взаимодействия норм международного права (обязательств) в основном аналогичны формам взаимодействия норм внутреннего права. Во-первых, нормы могут совместно регулировать общественное отношение. Во-вторых, одна норма может развивать другую, уточнять ее применительно к конкретным обстоятельствам. В-третьих, одна норма может формулироваться на основе другой — речь при этом может идти о предметно не связанных нормах. В-четвертых, одна норма может отсылать к другой и тем самым инкорпорировать ее положения. В-пятых, одна норма может толковаться в свете другой нормы для того, чтобы их действие было гармонизированным. В-шестых, нормы могут вступать в конфликт и вытеснять друг друга.

В процессе взаимодействия норм встает вопрос об их иерархии. В отличие от внутреннего права при решении этого вопроса международное право не ориентируется на легитимность или объем полномочий законодателя, поскольку все его нормы исходят от одного законодателя — государства. Правосубъектность государства в международном порядке не расщепляется: любой его орган представляет его в международных отношениях в одинаковой степени. По этой причине юридическая сила норм международного права не зависит от того, в каком источнике они закреплены.

В этой связи конфликты между нормами международного права разрешаются в соответствии с принципами, призванными разрешать конфликты между нормами одного уровня. Прежде всего речь идет о принципах lex speсialis derogat legi generali и lex posterior derogat legi priori. Кроме того, государства могут закрепить специальное решение этого вопроса, например указать, что устав организации должен превалировать над договорами, заключенными в ее рамках. Относительно новым коллизионным принципом является принцип приоритета норм jus cogens.

2. Нормы jus cogens

4. Нормы jus cogens — это императивные нормы международного права, т. е. нормы, от которых государства не могут отступать по соглашению. Статья 53 ВКПМД 1969 г. гласит: «Договор является ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права. Поскольку это касается настоящей Конвенции, императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер».

Истоки концепции jus cogens находятся в теории естественного права. Позитивизм, вытеснив эту теорию, сделал единственным источником международного права волю государств, поэтому в настоящее время нормы jus cogens должны быть выражены в форме договора или обычая. Проблема, однако, состоит в том, что международные процедуры выражения воли всех государств отсутствуют либо являются доступными лишь гипотетически. В этой связи задача установления круга норм jus cogens ложится на суды и доктрину, которые вынуждены прибегать к презумпциям, фикциям и аналогиям. Такая практика содержит в себе парадокс: в то время как ординарные нормы в основном познаются непосредственно, путем простого прочтения договора, самые важные нормы познаются только опосредованно. Стремясь избежать данной «ловушки», некоторые суды и авторы апеллируют к материальной значимости нормы, т. е., по сути, переходят в естественно-правовое поле.

Статья 66 ВКПМД 1969 г. предусматривает возможность передачи споров о применении или толковании ст. 53 и 64, закрепляющих концепцию jus cogens, в МС ООН и в арбитраж. Это тем не менее не решает проблему: для того, чтобы задействовать судебную процедуру, необходим спор и решительность одной из сторон; кроме того, ряд государств (в том числе и СССР) сделали оговорки к ст. 66 и исключили юрисдикцию МС ООН по данным вопросам. На практике данная процедура не используется.

Е. Криддл и Е. Фокс-Десент формулируют фидуциарную теорию jus cogens. И. Кант считал, что родители исполняют в пользу своего ребенка фидуциарные обязательства в силу врожденных прав, которыми ребенок обладает как гражданин мира. Государство является агентом народов, подчиненных его власти, поэтому его претензия на суверенитет зависит от выполнения им сложного фидуциарного обязательства. Это обязательство требует соблюдения норм jus cogens. По мнению авторов, данная теория преодолевает недостатки других теорий: в отличие от позитивизма она не делает акцента на согласии; в отличие от натурализма она является более четкой; в отличие от концепций, опирающихся на понятие международного порядка, она исходит из самостоятельного значения внутренних отношений. Данная теория, однако, содержит несколько спорных посылок, например тезис о заинтересованности народов в соблюдении jus cogens и отсутствии такой заинтересованности у государств.

5. Несмотря на теоретические сложности, концепция jus cogens признается государствами и доктриной и широко применяется на практике.

Во-первых, договор, противоречащий норме jus cogens в момент заключения, является ничтожным (ст. 53 ВКПМД 1969 г.). Если договор вступает в конфликт с новой нормой jus cogens, он становится недействительным и прекращается (ст. 64 ВКПМД 1969 г.).

Во-вторых, государство не несет ответственности, если исполнение его договорного обязательства противоречит норме jus cogens, например исполнение обязательства военной помощи — праву на самоопределение (ст. 26 Статей об ответственности 2001 г.).

В-третьих, оговорки, несовместимые с нормами jus cogens, рассматриваются как противоречащие объекту и целям договора, не допускаются и не признаются (§ 8 Замечания общего порядка КПЧ № 24 1994 г.).

В-четвертых, в случае нарушения норм jus cogens третьи государства могут призывать нарушителя к ответственности (ст. 48 Статей об ответственности 2001 г.); при этом вопрос о возможности применения ими контрмер остается открытым.

В-пятых, государства не должны признавать правомерным положение, сложившееся в результате нарушения норм jus cogens (ст. 41 (2) Статей об ответственности 2001 г.), например признавать государство, созданное с нарушением норм jus cogens (Заключение № 10 АКЕМКЮ 1992 г.).

В-шестых, государства должны сотрудничать с целью прекратить нарушение норм jus cogens (ст. 41 (1) Статей об ответственности 2001 г.).

В-седьмых, нарушение норм jus cogens влечет уголовную ответственность индивидов, предполагающую юрисдикцию международных судов, универсальную юрисдикцию внутренних судов, отсутствие сроков давности, невозможность квалификации соответствующих преступлений как политических и ограниченное действие иммунитетов.

6. Принадлежность одних норм к jus cogens не вызывает сомнений; к ним относятся запреты агрессии, геноцида, апартеида, пыток и работорговли, право на самооборону, право на самоопределение, основные нормы международного гуманитарного права. В отношении других норм бесспорный консенсус отсутствует: к ним относятся нормы о правах человека и нормы, закрепляющие дипломатические иммунитеты.

В Заключении об оговорках к Конвенции о геноциде от 28 мая 1951 г. МС ООН указал: «Истоки Конвенции обнаруживают намерение ООН осудить и подавить геноцид как “преступление права народов”, предполагающее отказ в праве на существование целым человеческим группам, — отказ, который шокирует человеческое сознание, причиняет большой ущерб человечеству и одновременно противоречит моральному закону, а также духу и целям ООН… Первое следствие из этой концепции состоит в том, что принципы, на которых основана Конвенция, являются принципами, признанными цивилизованными нациями в качестве обязывающих государства даже в отсутствие всякой договорной связи. Второе следствие состоит в универсальном характере осуждения геноцида и сотрудничества, необходимого “для избавления человечества от этого отвратительного бедствия”».

В Решении по делу Фурундзии от 10 декабря 1998 г. МУТЮ указал: «Важная черта принципа запрета пыток связана с иерархией норм международного правопорядка. В силу важности защищаемых ценностей данный принцип стал императивной нормой, или jus cogens, т. е. нормой, которая в международной иерархии находится на более высоком уровне, чем конвенционное право и даже «ординарные» обычные нормы» (§ 153).

В Заключении о правомерности применения ядерного оружия от 8 июля 1996 г. МС ООН указал, что многие нормы международного гуманитарного права являются «фундаментальными для уважения человеческой личности и для «элементарных соображений гуманности»», однако не стал высказываться по поводу их принадлежности к jus cogens (§ 79, 83). В Заключении о строительстве стены на оккупированной палестинской территории от 9 июля 2004 г. он указал, что нормы международного гуманитарного права «включают обязательства, которые, по сути, имеют характер erga omnes» (§ 157).

Отечественная доктрина занимает в этом вопросе особую позицию, признавая в качестве норм jus cogens основные принципы международного права. С этой позицией сложно согласиться: нарушения многих принципов (например, pacta sunt servanda) не влекут тех последствий, которые обычно влечет нарушение нормы jus cogens.

Помимо общих норм jus cogens существуют региональные нормы jus cogens. К ним, в частности, относятся базовые принципы интеграционных порядков (например, порядка ЕС), которым может быть предоставлен приоритет не только по отношению к иным региональным нормам, но и по отношению к нормам общего международного права.

В Решении по делу «Кади и др. против Совета и Комиссии» от 3 сентября 2008 г. Суд ЕС указал, что обязательства из договора (Устава ООН) не могут посягать на конституционные принципы ЕС, одним из которых является принцип соответствия коммунитарных актов основным правам (§ 285). В данном деле, однако, речь шла о проверке коммунитарного акта, призванного исполнить договор, а не о проверке самого договора.

3. Обязательства erga omnes

7. Обязательства erga omnes (в отношении всех) устанавливают многостороннюю связь: государство является обязанным не перед каждым государством в отдельности, а перед всеми государствами — адресатами нормы. Многосторонний характер обязательства определяется особой важностью нормы (как правило, нормы jus cogens) или соглашением государств, желающих установить более тесную степень сотрудничества.

В Решении по делу Barcelona Traction от 5 февраля 1970 г. МС ООН указал: «Обязательства государства перед международным сообществом в целом и обязательства, возникающие перед другим государством в рамках дипломатической защиты, должны быть разграничены. В силу своей природы первые касаются всех государств. Учитывая важность затрагиваемых прав, все государства могут рассматриваться как обладающие юридическим интересом в защите данных прав; обязательства, о которых идет речь, являются обязательствами erga omnes. Данные обязательства в современном международном праве вытекают, например, из запрета актов агрессии и геноцида, а также из принципов и норм, касающихся фундаментальных прав человеческой личности, включая защиту против рабства и расовой дискриминации» (§ 33–34).

Статья 1 Резолюции ИМП «Обязательства erga omnes в международном праве» 2005 г. определила обязательство erga omnes как «обязательство, возникающее из общего международного права, которое государство обязано выполнять во всех обстоятельствах по отношению к международному сообществу, принимая во внимание его общие ценности и его заинтересованность в соблюдении данного обязательства, таким образом, что на его нарушение могут реагировать все государства; или обязательство, возникающее из многостороннего договора, которое государство — участник договора обязано выполнять во всех обстоятельствах по отношению ко всем другим государствам — участникам данного договора, принимая во внимания общие для них ценности и их заинтересованность в соблюдении данного обязательства, таким образом, что на его нарушение могут реагировать все эти другие государства» (ст. 1).

Обязательства erga omnes могут предоставлять незатронутому государству право требовать прекращения нарушения, право принимать контрмеры и право обращаться с иском в суд. Нормы общего права, как правило, предоставляют лишь первое полномочие. Договорные нормы иногда предоставляют несколько полномочий: так, каждый участник Европейской конвенции 1950 г. может обращаться в ЕСПЧ по поводу нарушений прав человека другим государством.

В Решении по делу о Юго-Западной Африке от 18 июля 1966 г. МС ООН рассмотрел вопрос о праве Эфиопии и Либерии требовать от Южной Африки соблюдения положений мандата Лиги Наций, закрепляющих обязательства мандатария перед населением подмандатной территории и самой Лигой. Суд указал, что система мандатов была создана решением мирной конференции, в соответствии с которым для бывших немецких колоний был установлен международный режим с целью обеспечения их благосостояния и развития. Управление территориями было доверено передовым нациям, которые должны были выступать от имени Лиги, а не от имени ее отдельных членов. Статут Лиги закрепил гарантии осуществления священной миссии цивилизации (направление в Совет Лиги докладов), но не наделил отдельных членов Лиги правом требовать надлежащего выполнения мандата. При исполнении мандатов возникали отношения мандатария с Лигой, а не с ее отдельными членами. Следовательно, в качестве членов Лиги истцы не могли требовать надлежащего выполнения мандата. Такое право принадлежало исключительно Лиге.

Суд также рассмотрел аргумент о необходимости, согласно которому, поскольку Совет не имел эффективных средств воздействия на мандатария, для реализации миссии цивилизации необходимо признать юридический интерес каждого члена Лиги в отдельности. Суд отверг этот аргумент, указав, что создатели системы мандатов могли закрепить более эффективные средства воздействия на мандатариев, чем индивидуальные действия отдельных государств, но не сделали этого. Таким образом, у них не было намерения обязать мандатариев принимать точку зрения Совета или сделать их ответственными перед отдельными членами Лиги за выполнение мандатов. В международном праве обязательства, выполнение которых не может быть предметом юридической процедуры, всегда были скорее правилом, чем исключением. Кроме того, actio popularis не признается международным правом.

В деле об обязательстве преследовать или выдавать компетенция МС ООН основывалась на ст. 30 (1) Конвенции против пыток. Сенегал возражал против данной компетенции на том основании, что никто из жертв не имел гражданства Бельгии. В Решении от 20 июля 2012 г. МС ООН указал: «В силу общих ценностей государства — участники данного документа имеют общий интерес в предотвращении актов пыток и, если такие акты были совершены, в обеспечении того, чтобы те, кто их совершил, не остались безнаказанными… Этот общий интерес предполагает, что соответствующие обязательства возлагаются на каждое государство — участника Конвенции в отношении всех других государств. Все вместе государства-участники имеют «юридический интерес» в том, чтобы права, о которых идет речь, были защищены… Эти обязательства, таким образом, могут квалифицироваться как «обязательства erga omnes partes» в том смысле, что каждое государство-участник является заинтересованным в том, чтобы они исполнялись в любом конкретном деле. Общий интерес в исполнении обязательств по Конвенции против пыток предполагает право каждого государства — участника этой Конвенции требовать, чтобы другое государство-участник, нарушившее данные обязательства, положило конец нарушениям. Если бы для этого требовался какой-то особый интерес, ни одно государство в большинстве случаев не смогло бы выдвинуть такого требования. Отсюда следует, что любое государство — участник Конвенции против пыток может ссылаться на ответственность другого государства участника» (§ 68–69).

4. «Мягкое право»

8. Термин «мягкое право» (soft law) обозначает нормы, не обладающие всеми признаками правовой нормы, т. е. нормы, лишенные юридической силы, недостаточно точные или принятые ненадлежащим субъектом. Такие нормы содержатся в актах правительственных и неправительственных организаций и конференций и в некоторых договорах.

К. Аббот и Д. Снидаль пишут: «Область “мягкого права” начинается, как только правовые договоренности ослабевают вдоль одного или более измерений: обязательности, точности и делегирования. Это смягчение может происходить в различной степени в каждом отдельном измерении и в различных комбинациях в нескольких измерениях». Авторы отличают «мягкое право» от «жесткого права» и от чисто политических договоренностей, в которых правовой элемент полностью отсутствует.

Отсутствие правового характера не означает, что нормы «мягкого права» не оказывают регулирующего воздействия; такое воздействие оказывается, но при помощи особых механизмов принуждения и ответственности. Например, государству, нарушающему нормы «мягкого права», может быть отказано в приеме в организацию, предоставлении кредитов, допуске к переговорам и проч. Такие последствия часто являются не менее обременительными, чем последствия нарушения норм «жесткого права» — в этой связи нормы «мягкого права» могут быть очень эффективными.

К. Аббот и Д. Снидаль выделяют пять преимуществ «мягкого права»: более низкие организационные затраты (рекомендации МОТ), сохранение суверенитета (антикоррупционные стандарты), преодоление неопределенности (документы Конференции Рио-де-Жанейро по окружающей среде 1992 г.), возможность варьировать обязательства в зависимости от ситуации (НАФТА), учет интересов частных акторов (документы в сфере экологического права).

Помимо функции прямого регулирования нормы «мягкого права» способствуют развитию «жесткого права» (Декларация по космосу 1963 г. повлияла на принятие Договора по космосу 1967 г.), подтверждают его существование (Статьи об ответственности 2001 г. подтверждают правовые обычаи в данной сфере) и обеспечивают его эффективность (антикоррупционные стандарты способствуют выполнению Конвенции по борьбе с коррупцией 2003 г.).

Вместе с тем они конкурируют с «жесткими» нормами, создают иллюзию решения насущных проблем, отвлекают внимание общества, умаляют нормотворческую роль государств и часто не обладают необходимой легитимностью.

5. Принципы международного права

9. Принципы международного права выражают идею естественных прав, принадлежащих государству как личности особого рода. Они запрещают произвольное применение силы; определяются не соглашением, а самой природой государства (суверенитетом); предшествуют международному праву и являются его целью. По сути, они являются аналогом прав человека. Принципы международного права закреплены в ст. 2 Устава ООН, Декларации о принципах международного права 1970 г., Заключительном акте СБСЕ 1975 г. и на уровне обычного права.

В Решении по делу о военной деятельности в Никарагуа от 26 ноября 1984 г. МС ООН указал: «Принципы неприменения силы, невмешательства, уважения независимости и территориальной целостности государств и свободы судоходства сохраняют обязательный характер как часть международного обычного права, несмотря на действие положений конвенционного права, в которых они закреплены (§ 73).

Принципы международного права устанавливают ориентиры для правотворчества и толкования, а также непосредственно регулируют общественные отношения, особенно в случае пробелов. Некоторые принципы являются нормами jus cogens (запрет агрессии, право народов на самоопределение, некоторые права человека). Каждый принцип должен рассматриваться в свете других принципов, в случае конфликта должен обеспечиваться справедливый баланс (принцип пропорциональности).

Принцип суверенного равенства связывает суверенитет и равенство. Второе следует из первого: все государства юридически равны, так как все они в равной степени обладают суверенитетом. По словам Э. де Ваттеля, «карлик так же, как гигант, является человеком; маленькая республика — такое же суверенное государство, как и самое могущественное королевство». Юридическое равенство не затрагивается фактическим неравенством. На международные отношения помимо права воздействуют иные социальные регуляторы, некоторые из которых исходят из идеи неравенства; кроме того, договор может устанавливать неравные обязательства, основываясь на разнице в положении государств.

Принцип добросовестного выполнения обязательств (pacta sunt servanda) является необходимым условием позитивного порядка, основанного на согласии государств: действительно, для того чтобы установить право, согласие должно связывать того, кто его дает. И наоборот, для естественного порядка данный принцип является необязательным и даже лишним. Исторически данный принцип возник тогда, когда возникла концепция позитивного права, т. е. в конце Средних веков.

Принцип мирного разрешения международных споров требует, чтобы государства стремились к скорейшему и справедливому урегулированию своих споров при помощи мирных средств по своему выбору, не подвергая угрозе мир и безопасность и воздерживаясь от действий, усугубляющих спор. Данный принцип отчасти компенсирует отсутствие суверена, требуя осуществления мер, которые обычно осуществляет суверен.

Принцип неприменения силы или угрозы силой требует воздерживаться в международных отношениях от угрозы силой или ее применения против территориальной целостности или политической независимости любого государства, либо иным образом, несовместимым с целями ООН. В настоящее время он обосновывается не только безопасностью государств (главной целью международного порядка), но и безопасностью индивидов (главной целью внутреннего порядка). Презюмируя централизованный порядок, он также частично компенсирует отсутствие международного суверена. Проблема, однако, состоит в том, что международный порядок не предоставляет тех средств защиты, которые имеются во внутреннем порядке, — в результате, не имея возможности защитить свои права силой, государство часто не может защитить их в принципе.

Принцип невмешательства в дела, входящие во внутреннюю компетенцию другого государства (внутренние дела), запрещает применять экономические, политические и иные меры с целью подчинить другое государство в осуществлении им своих суверенных прав и получить от этого какие-либо преимущества. Вмешательство создает препятствия для реализации воли. Воля определяется как «способность к выбору цели деятельности и внутренним усилиям, необходимым для ее осуществления». Вмешательство запрещается только там, где воля государства является несвязанной, т. е. в сфере внутренних дел. Внутренние дела — это дела, в отношении которых государство не приняло обязательств. Перечень внутренних дел индивидуален для каждого государства.

В Заключении о законах о гражданстве, принятых в Тунисе и Марокко, от 7 февраля 1923 г. ППМП указала: «Вопрос о том, относится или не относится определенное дело к исключительной компетенции государства, является, по сути, относительным вопросом; он зависит от развития международных отношений». В Резолюции «Определение внутренней сферы и ее последствий» 1954 г. ИМП указал: «Внутренняя сфера — это сфера государственной деятельности, где компетенция государства не ограничена международным правом. Содержание этой сферы зависит от международного права и изменяется по мере его развития… Принятие международного обязательства по вопросу, относящемуся к внутренней сфере, исключает для стороны данного обязательства возможность ссылаться на внутреннюю сферу в отношении любого вопроса, относящегося к толкованию или применению данного обязательства» (ст. 1, 3).

В Решении по делу о военной деятельности в Никарагуа от 27 июня 1986 г. МС ООН указал: «В соответствии с общепринятыми формулировками данный принцип запрещает любому государству или группе государств вмешиваться прямо или косвенно во внутренние или внешние дела другого государства. Запрещенное вмешательство должно, таким образом, касаться вопросов, которые в соответствии с принципом государственного суверенитета каждое государство вправе решать самостоятельно. Одним из них является вопрос о выборе политической, экономической, социальной и культурной системы и об определении внешней политики. Вмешательство незаконно, когда для того, чтобы повлиять на данный выбор, который должен быть свободным, используются средства принуждения. Этот элемент принуждения, являющийся конститутивным для запрещенного вмешательства и составляющий саму его сущность, особенно очевиден в случае вмешательства, связанного с применением силы, — в прямой форме военных действий либо в косвенной форме поддержки подрывной или террористической вооруженной деятельности внутри другого государства» (§ 205).

Принцип невмешательства запрещает как военные, так и невоенные формы вмешательства, однако практика его применения касается главным образом первых. Запрет невоенных форм вмешательства не был уточнен судебной практикой или иным официальным образом. Возможность невоенного вмешательства выглядит исключительно гипотетической: сложно представить себе ситуацию, в которой экономическое или политическое воздействие лишало бы государство свободы выбора (а не только делало бы данный выбор затруднительным или обременительным).

Принцип сотрудничества требует, чтобы государства независимо от различий в их политических, экономических и социальных системах сотрудничали друг с другом в различных областях международных отношений с целью поддержания мира и безопасности и содействия экономической стабильности и прогрессу. Он исключает тезис о «войне всех против всех» и постулирует сообщество, основанное на общих интересах и сотрудничестве.

Принцип равноправия и самоопределения народов предоставляет всем народам право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие. По сути, речь идет о праве на собственное правительство, которое может быть реализовано через создание независимого государства, присоединение к существующему государству или установление иного политического статуса. Данный принцип был выработан в контексте деколонизации и обеспечил восприятие освобожденными народами государственной политической формы и распространение на них норм существующего международного права.

Принцип самоопределения упоминается в ст. 1 и ст. 55, а также в гл. XI и гл. XII Устава ООН, посвященных несамоуправляющимся территориям и системе опеки. В качестве антиколониальной нормы он был закреплен в Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 г. (Резолюция ГА ООН 1514). В качестве общей нормы он был закреплен в ст. 1 (1) Пактов о правах человека 1966 г.; в этой связи некоторые авторы рассматривают его как дополнительное основание индивидуальных прав и допускают сецессию только в случае массовых нарушений прав человека. Декларация о принципах международного права 1970 г. закрепила подробную формулировку данного принципа, включающую «защитное условие», согласно которому он может предполагать сецессию только в случае политической дискриминации.

В настоящее время принцип самоопределения выполняет четыре функции: во-первых, он регулирует процесс возникновения новых субъектов международного права, предоставляя народам, не имеющим государственности, право на нее; во-вторых, он постулирует существование интересов народов, отдельных от интересов их правительств, и необходимость их защиты; в-третьих, он дублирует некоторые другие принципы, прежде всего принципы невмешательства и неприменения силы; в-четвертых, он иногда рассматривается как дополнительное основание прав человека (наряду с достоинством). МС ООН ссылался на данный принцип в Заключениях о последствиях присутствия Южной Африки в Намибии от 21 июня 1971 г., о Западной Сахаре от 16 октября 1975 г., о строительстве стены на оккупированной палестинской территории от 9 июля 2004 г.

Принцип нерушимости границ требует, чтобы государства рассматривали границы других государств как нерушимые и воздерживались от посягательств на них, а также от захвата чужой территории. Данный принцип, по сути, является элементом принципов невмешательства и неприменения силы; в качестве отдельного он выделен в Заключительном акте СБСЕ 1975 г.

Принцип территориальной целостности требует, чтобы государства уважали территориальную целостность других государств и воздерживались от действий, несовместимых с целями и принципами Устава ООН, против территориальной целостности, политической независимости или единства другого государства. Данный принцип также выделен в Заключительном акте СБСЕ. Он не действует во внутреннем порядке и не связывает внутренние политические силы, стремящиеся к независимости.

Принцип уважения прав человека требует, чтобы государства уважали права и свободы человека без различия расы, пола, языка и религии. Уважение прав человека рассматривается как важный фактор мира, справедливости и благополучия. Данный принцип выделен в Заключительном акте СБСЕ. Его практическое значение состоит в выведении вопросов прав человека за пределы внутренней компетенции.

В Резолюции «Защита прав человека и принцип невмешательства во внутренние дела государств» 1989 г. ИМП признал за обязательством уважения прав человека характер erga omnes и указал, что государство, нарушающее его, не может уходить от ответственности, утверждая, что данная область относится к его внутренней компетенции. Государства вправе принимать по отношению к нарушителю дипломатические, экономические и иные меры, допускаемые международным правом, которые не могут рассматриваться как незаконное вмешательство. Меры коллективной защиты прав человека оправданы тогда, когда они принимаются в ответ на особо серьезные нарушения. Дипломатические демарши, а также вербальные выражения озабоченности или неодобрения по поводу нарушений прав человека законны при любых обстоятельствах.

Глава 5.
Источники международного права

1. Международные договоры

1. Единое мнение о природе международного договора отсутствует. По мнению Г. Еллинека, договор является добровольным самоограничением; государство соблюдает его, так как в противном случае его не будут соблюдать другие государства. По мнению Г. Трипеля, договор выражает Vereinbarung, т. е. слияние воль, имеющих одинаковое содержание; его сила определяется тем, что возникающая общая воля не является для государства полностью чужой, но в то же время является его собственной волей. По мнению Г. Лаутерпахта, договоры являются контрактами, заключаемыми представителями групп людей (государств). По мнению Ж. Сселя, договоры отражают социальные «законы причинности», воспринятые и интерпретированные государством. По мнению Г. И. Тункина, договоры являются результатом согласования воль государств, в процессе которого согласие государства на признание той или иной нормы в качестве нормы международного права дается под условием аналогичного согласия другого государства.

Право международных договоров кодифицировано в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., многие положения которой отражают обычное право. КМП работала над Конвенцией 18 лет (1949–1966 г.); в качестве специальных докладчиков выступили четыре британских юриста (J. L. Brierly, H. Lauterpacht, G. Fitzmaurice, H. Waldock). Конвенция регулирует заключение договоров, их толкование, действие во времени, пространстве и по кругу лиц, недействительность и прекращение. Она не регулирует вопросы правопреемства, ответственности, влияния войны и некоторые другие вопросы. Позднее были приняты еще две конвенции: Венская конвенция о правопреемстве государств в отношении договоров 1978 г. и Венская конвенция о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями 1986 г. — они, однако, не получили широкого распространения.

Статья 2 (1а) ВКПМД 1969 г. определяет международный договор как «международное соглашение, заключенное между государствами в письменной форме и регулируемое международным право, независимо от того, содержится ли такое соглашение в одном документе, в двух или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования». Данное определение дано для целей Конвенции и не охватывает устных договоров и договоров с участием иных субъектов, помимо государств. Таким образом, в широком смысле международным договором является соглашение между субъектами международного права, регулируемое международным правом.

Для квалификации договора определяющим является содержание, а не форма. В русском языке существует несколько синонимов термина «договор»: «пакт», «конвенция», «соглашение» и др. Выбор конкретного термина определяется традицией и не влияет на юридическую силу договора. Термином «пакт» обычно обозначают политические договоры, термином «конвенция» — многосторонние договоры, термином «соглашение» — межправительственные договоры.

В деле о континентальном шельфе Эгейского моря Греция основывала компетенцию МС ООН на совместном коммюнике, которое было не подписано, а просто предъявлено премьер-министрами двух стран журналистам во время пресс-конференции. В Решении от 19 декабря 1978 г. Суд указал: «Не существует нормы международного права, препятствующей тому, чтобы совместное коммюнике выступало в качестве международного соглашения, передающего спор на арбитражное или судебное урегулирование… Следовательно, вопрос о том, является ли Брюссельское коммюнике от 31 мая 1975 г. таким соглашением, зависит главным образом от характера акта или сделки, которые оно выражает; вопрос нельзя решать, ссылаясь на форму коммюнике, в которую облечен данный акт или данная сделка. Наоборот, чтобы определить, каков в действительности характер акта или сделки, закрепленных в Брюссельском коммюнике, Суд должен прежде всего учитывать используемые термины и обстоятельства, в которых оно было выработано» (§ 96).

Толстых В.Л. Курс международного права. Учебник

Толстых В.Л. Курс международного права. Учебник

Курс содержит системное изложение институтов международного права. Его основное назначение – служить учебным пособием для студентов, изучающих международное право, и подспорьем для преподавателей этого предмета. Он также может оказаться полезным для дипломатов, судей, других специалистов, применяющих международное право, и читателей, интересующихся проблемами международных отношений и международной политики.<br> Законодательство приводится по состоянию на январь 2018 г. <br><br> <h3><a href="https://litgid.com/read/kurs_mezhdunarodnogo_prava_uchebnik/page-1.php">Читать фрагмент...</a></h3>

Внимание! Авторские права на книгу "Курс международного права. Учебник" ( Толстых В.Л. ) охраняются законодательством!