|
|
ОглавлениеДля бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава 2. Современные международные и зарубежные концепции противодействия преступлениям экстремистской направленности§ 1. Юридическое содержание конвенциональных основ противодействия криминальным формам экстремистских проявленийМасштабы распространения экстремизма во всем мире вынуждают мировое сообщество находиться в постоянном активном поиске эффективных правовых инструментов в борьбе с указанным общественно опасным явлением, в целом представляющих международную концепцию по противодействию экстремизму. В этом вопросе, в условиях активно развивающейся глобализации, по нашему мнению, основным должно стать направление по гармонизации международного и национальных законодательств. И хотя последние годы характеризуются усилением сближения правовых систем, однако концептуальные различия между ними все еще сохраняются. Несмотря на это, использование международного и зарубежного опыта правовой регламентации ответственности за экстремистские преступления — один из эффективных рычагов устранения пробелов в российском законодательстве, в том числе и в исследуемой нами области . Основу международной концепции, устанавливающей главные направления противодействия экстремизму, с нашей точки зрения, представляет Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г. , ряд статей которой (ст. 1–5, 7, 9, 10, 13, 14, 16, 18–20, 28) имеют непосредственное отношение к рассматриваемой в настоящем исследовании проблематике. В этом аспекте данные положения представляют особую значимость . Так, например, ст. 1 Декларации провозглашает всеобщее равенство. Статья 2 конкретизирует различия, которые не могут выступать в качестве условий нарушения такого равенства, что имеет непосредственное значение в вопросе противодействия экстремизму . Схожие положения закреплены и в других статьях Всеобщей декларации. Следующим документом, закладывающим основы международной законодательной концепции в исследуемой сфере, является Международный пакт о гражданских и политических правах , устанавливающий равенство граждан вне зависимости от религиозной, расовой и национальной принадлежности. Изучение этих документов показывает, что в основу запрета на нарушение основных прав и свобод человека положена соответствующая мотивация, в целом указывающая на содержание одного из концептуальных признаков международной концепции в рассматриваемой нами области, что прослеживается и на других уровнях межгосударственного сотрудничества . Однако основным пробелом деятельности ООН в исследуемой области является отсутствие закрепленной в существующих международных соглашениях дефиниции экстремизма. Хотя сам этот термин используется ООН в ряде принятых документов . Впервые он был применен в «Декларации о мерах по ликвидации международного терроризма», принятой Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1994 г. № 49/60. В указанном документе отмечается озабоченность всего мирового сообщества угрозой терроризма, основанного на нетерпимости или экстремизме . Конечно же, это можно с определенной долей условности отнести к зарождению самостоятельного направления в формировании рассматриваемой нами концепции. Как видим, использовав термин «экстремизм», ООН не дала определения, указав лишь на непосредственную связь терроризма с экстремизмом, не установив его характера и границ. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 22 декабря 2003 г. № 58/174 открывает новый курс в формировании международной концепции в области борьбы с экстремизмом. В частности, в ней предлагается рассматривать экстремизм как угрозу для международной законности и правопорядка в мире . Понимая характер угроз и признавая терроризм наиболее радикальным проявлением экстремизма, ООН, тем не менее, вновь уходит от выработки и закрепления соответствующей дефиниции. В ряде международных документов, принятых ООН, термин «экстремизм» также используется как синоним понятий «расизм» , «ксенофобия» , «нацизм» , что, с одной стороны, свидетельствует об активном развитии направления по поиску как признаков экстремизма, так и инструментов эффективной борьбы, а с другой — о неопределенности в его содержании . В других нормативных актах, выработанных ООН, осуждаются и иные проявления экстремизма, основанные на национальных, расовых и религиозных мотивах. В качестве примера можно выделить Международную конвенцию о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 7 марта 1966 г., достоинством которой является закрепление определения расовой дискриминации. В качестве ее признаков выделяются различия, основанные на признаках расы, национальности, этнического происхождения . Считаем возможным это признать еще одним этапом развития международной законодательной концепции по противодействию экстремизму. Это обусловлено тем, что в рамках мирового сообщества происходит не только трансформация самого экстремизма с политического на расовый, национальный или этнический, но и обострение конфликтов, основанных на одноименных мотивах. В развитии вышеназванного направления в отдельных международных документах закрепляются и другие формы дискриминации и нетерпимости, к сожалению, без их нормативного определения и указания признаков. Так, например, положения Декларации о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам, от 18 ноября 1992 г. регулируют самобытность вышеназванных социальных групп, Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 25 ноября 1981 г. № 36/55 порицает любые формы нетерпимости и дискриминации на основе религии и убеждений. Самостоятельным направлением в развитии международной концепции в области противодействия экстремизму стала разработка рекомендации по запрету различных форм пропаганды экстремизма. Так, в декабре 2008 г. Генеральной Ассамблеей ООН была принята резолюция «Недопустимость определенных видов практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости» . Она осуждает любые формы пропаганды, основанные на идеях расового превосходства, и предлагает относить их к запрещенной деятельности . Резолюция рекомендует государствам, являющимся членами ООН, принимать неотложные меры для прекращения героизации нацизма, представляющего реальную угрозу существующим в мире демократическим ценностям . Указанный документ еще раз подтверждает необходимость усиления уголовно-правовой охраны мира и безопасности человечества от всевозможных экстремистских проявлений. Считаем, что Российская Федерация в этом вопросе является одним из первопроходцев, криминализировав ст. 3451 «Реабилитация нацизма» в рамках гл. 34 УК РФ «Преступления против мира и безопасности человечества». Учитывая, что современные формы экстремистской деятельности активно поддерживаются международными экстремистскими и террористическими организациями, в том числе ставящими перед собой цели по развязыванию межгосударственных, международных конфликтов, Организация Объединенных Наций призывает активно сотрудничать и в этой области. Так, ст. 1 Дополнительного протокола II 1977 г. к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г. по вопросам защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера рекомендует рассматривать как проявление международного экстремизма любой вооруженный конфликт в случае, если его участники выходят за рамки общепризнанных принципов и норм международного права , что открывает еще одно направление развития международной концепции в борьбе с экстремизмом. Проведя исследование нормативных правовых актов в области противодействия экстремизму, подготовленных под эгидой ООН, мы приходим к выводу о том, что основу разработанной Организацией Объединенных Наций законодательной концепции представляет признание любой формы экстремистских проявлений угрозой международному сообществу и мировой безопасности. Все это свидетельствует о необходимости усиления международного сотрудничества в области противодействия экстремизму. Отметим, что большинство из международно-правовых документов, подготовленных под эгидой ООН, во многом декларативны и не содержат не только перечня экстремистских деяний (за исключением терроризма), а также дефиниций экстремизма и его признаков, но и сколько-нибудь эффективных механизмов взаимодействия по вопросам противодействия экстремизму между странами . Кроме того, основная их масса придает экстремизму исключительно религиозно-расовый оттенок, «пропуская» при этом политические мотивы. Вышеуказанные обстоятельства свидетельствуют о наличии пробелов в названных актах международного законодательства. Полагаем, что повышению эффективности противодействия экстремизму и его наиболее радикальному проявлению — терроризму, и соответственно зарождению новой законодательной концепции в рассматриваемой области могла бы служить разработка соответствующего понятийного аппарата на высшем международном уровне. Кроме Организации Объединенных Наций, проблемой разработки законодательной концепции в исследуемой нами области активно занимаются и другие международные организации. Так, например, особенностью развития законодательства Совета Европы, направленного на противодействие экстремизму, является разработка предупредительных мер через призму борьбы с терроризмом с расово-религиозным оттенком. Примером может служить Приложение № 3 к Венской декларации от 9 октября 1993 г. , которое включает в себя план противодействия расизму, ксенофобии, антисемитизму и нетерпимости. Основу разработанной концепции составляет активная деятельность по повышению уровня терпимости в обществе, организованная на общепризнанных нормах права и морали. В качестве отдельного направления рекомендуется усилить юридическую ответственность за расизм и дискриминацию . На наш взгляд, реализация указанной концепции была бы более эффективной в случае закрепления в ней соответствующих дефиниций. Анализ доктринальных представлений, в том числе и в зарубежной науке, о содержании таких терминов, как «расизм», «ксенофобия», «антисемитизм» и «нетерпимость», показывает на отсутствие общего подхода к их пониманию. В этой связи представляется необходимым выработать единый понятийный аппарат в сфере противодействия преступлениям экстремистской направленности, начиная с дефиниции «экстремизм», которая, к сожалению, отсутствует и в законодательстве Совета Европы. В рамках деятельности Совета Европы подготовлен еще ряд нормативных правовых актов, раскрывающих содержание заложенной законодательной концепции в рассматриваемой области . Анализ вышеуказанных документов указывает на то, что в соответствии с существующей законодательной концепцией к преступлениям экстремистской (террористической) направленности относятся деяния, сопряженные с незаконным захватом воздушного судна; посягательства на дипломатических агентов и других лиц, пользующихся международной защитой; захват заложников; посягательства на ядерную безопасность; посягательства на безопасность морского судоходства; посягательства на безопасность стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе; бомбовый терроризм и финансирование терроризма. Данный перечень, на наш взгляд, является весьма условным. Во-первых, в нем перечислены не все деяния, которые должны отражать сущность «террористических преступлений», например, отсутствует ответственность за призывы к осуществлению террористической деятельности. Во-вторых, в нем присутствуют деяния, которые, исходя из их мотивации и нарушаемого общественного отношения, не могут быть отнесены к таковым, например, посягательства на стационарные платформы, расположенные на континентальном шельфе. Отмеченные обстоятельства свидетельствуют о том, что на рассматриваемом уровне международного сотрудничества, к сожалению, до сих пор не сформирована четкая законодательная концепция по противодействию экстремизму и терроризму. Своя специфика отличает содержание документов, раскрывающих нормативно-правовую концепцию в исследуемой области, разработанных Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС) . Важным результатом деятельности ШОС стало принятие 15 июня 2001 г. Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, активным участником которой является и Российская Федерация . Именно этот документ, с нашей точи зрения, и составляет основу законодательной концепции по противодействию экстремизму на территории ШОС. Документ предусматривает, что стороны, подписавшие и ратифицировавшие эту Конвенцию, осуществляют сотрудничество в области борьбы с экстремизмом с учетом особенностей национальных законодательств стран-участниц. В рамках реализации основных направлений анализируемой Конвенции 5 июля 2005 г. была принята Концепция сотрудничества государств — членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, закрепившая основные цели и принципы противодействия экстремизму . Конвенция относит терроризм и иные формы проявления экстремизма к противоправным деяниям вне зависимости от мотивов и лиц, их совершивших . Названная Конвенция также закрепляет понятие экстремизма, которое и раскрывает основы заложенной законодательной концепции в исследуемой нами области. Считаем это существенной заслугой рассматриваемого уровня международного сотрудничества, ранее не встречавшейся в законодательстве ООН и Совета Европы. Анализ предложенной дефиниции дает нам основание сделать вывод о том, что страны — участницы Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом вложили в нее следующие концептуальные признаки. 1. Совершаемые действия для достижения целей, закрепленных в представленном определении, должны признаваться деяниями по национальным законодательствам государств — участников Конвенции. В целом разделяя идею о необходимости единства правовых подходов стран-участниц, хотелось бы высказать ряд критических замечаний по дополнительному содержанию выделенного признака. В частности, это касается указания на наличие специальных целей и отсутствие специальных мотивов. Особенностью анализируемой Конвенции является придание экстремизму исключительно политического оттенка (при отсутствии иных мотивов совершения экстремистских преступлений). Это дает основания некоторым авторам полагать, что закрепленное в указанном документе определение экстремизма слишком широкое и несет скорее политический, нежели юридический смысл . Считаем, что с учетом наработанного международного и российского национального опыта, признавая экстремизм исключительно мотивационным преступлением, имеющим сегодня как политический, так и национальный, расовый, религиозный и националистический оттенок, необходимо включить в анализируемую дефиницию вышеуказанные мотивы. Именно в предлагаемой нами интерпретации понятие экстремизма и будет отражать его основную сущность. 2. Насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность. Названный признак в качестве основного и конструктивного элемента указывает на альтернативные цели. Все это свидетельствует о том, что экстремизм в первую очередь посягает на существующий конституционный строй и конституционную безопасность государств — участников Конвенции, что и предопределяет место расположения уголовно-правовых норм в соответствующих главах УК РФ, регламентирующих ответственность за экстремистские преступления. Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает цель, указывающая и на непосредственную угрозу экстремизма для общественной безопасности. Полагаем, что признание общественной безопасности как объекта экстремистских преступлений является позитивным достижением рассматриваемой Конвенции. Вышеуказанная цель дает возможность подойти к борьбе с экстремизмом более эффективно путем интеграции норм об ответственности за преступления экстремистской направленности не только в гл. 29 УК РФ «Преступления против конституционного строя и безопасности государства», но и в гл. 24 УК РФ «Преступления против общественной безопасности», что в целом сегодня прослеживается в рамках УК РФ. Соглашаясь с определением целей экстремизма, закрепленным в рассматриваемой Конвенции, считаем необходимым указать на частичную их пробельность. Представляется, что современная угроза экстремизма не ограничивается посягательствами на конституционный строй или общественную безопасность государств. Определяя экстремизм как угрозу всему мировому сообществу, о чем говорилось уже ранее, следует закрепить еще одну цель — подрыв мировой безопасности. Это даст возможность принципиально по-новому подойти к правовой оценке деяний, посягающих на мир и безопасность человечества, как возможной разновидности преступлений экстремистской направленности. В качестве обоснования предлагаемого нами подхода могут служить не только рекомендации, заложенные в нормативных правовых актах, подготовленных Организацией Объединенных Наций, но и современное российское уголовное законодательство. В частности, поступательное расширение норм, включенных в гл. 34 УК РФ, например, ст. 3541 УК РФ «Реабилитация нацизма». Все это свидетельствует о том, что современные формы экстремистских проявлений представляют серьезную опасность не только для безопасности отдельных государств, но и всему миру. Поэтому признание данной цели будет являться легитимным основанием для создания новых антиэкстремистских норм, ставящих под охрану общественные отношения, направленные на обеспечение мира и безопасности человечества, и помещения их в соответствующие главы и разделы Уголовных кодексов стран — участниц Конвенции. Исследуя законодательные концепции в области противодействия экстремизму, нельзя не проанализировать деятельность такого международного объединения, как Содружество Независимых Государств (СНГ), членом которого является Российская Федерация. Учитывая потребность в международном сотрудничестве в борьбе с преступностью, а также в выработке единых подходов к оценке противоправных деяний, постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств — участников Содружества Независимых Государств 17 февраля 1996 г. в Санкт-Петербурге был принят Модельный уголовный кодекс . Этот документ носит рекомендательный характер и отражает общие подходы к борьбе с преступностью государств, участвующих в разработке и подписавших данный нормативный правовой акт. Рассматриваемый Уголовный кодекс включал в себя ряд преступлений экстремистской направленности, полностью соответствующих аналогичным нормам, нашедшим свое закрепление в Уголовном кодексе России, принятом 24 мая 1996 г., что в целом схоже с законодательной концепцией в области противодействия экстремизму, существовавшей в период принятия вышеназванных документов . В продолжение сотрудничества в борьбе с экстремизмом 15 мая 1992 г. странами — участницами СНГ был подписан Договор о коллективной безопасности, в котором стороны взяли на себя обязательства воздерживаться от применения силы или угрозы ее применения в активно развивающихся межгосударственных отношениях. Было принято решение о разрешении всех разногласий между собой и иными государствами исключительно мирными средствами , что стало логичным развитием нормотворчества в противодействии различным формам экстремистских проявлений. Осознавая всю степень общественной опасности преступлений экстремистской направленности, 21 июня 2000 г. государства — участники СНГ утвердили «Программу государств — участников Содружества Независимых Государств по борьбе с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма на период до 2003 года» . Этот документ, ставший первым законодательным актом Содружества, направленным на противодействие экстремизму, и заложил новые концептуальные основы международного сотрудничества, направленного на борьбу с указанным явлением. Главным достоинством названного документа явилась разработка на его основе Проекта модельного нормативного правового акта, затрагивающего вопросы борьбы с международной преступностью террористической и экстремистской направленности . Итогом этого стало принятие в 2002 г. Закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности». |
||||||||||||||||||||||
