Экстерриториальное пространство права. Монография

Баранов В.М., Овчинников А.И., Самарин А.А.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 09.11.2017 ISBN: 9785392266029 Язык: Объем текста: 220 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1. Экстерриториальный вектор права в изменяющемся мире

Глава 2. Правовой суверенитет государства в условиях глобализации

Глава 3. Территория государства и правовое пространство

Глава 4. История экстерриториальной юрисдикции

Глава 5. Право и экстерриториальность в современной юридической науке

Глава 6. Теоретические модели пространственного измерения права

Глава 7. Применение норм иностранного права

Глава 8. Принцип недискриминации иностранных граждан как элемент экстерриториального пространства права

Глава 9. Внутригосударственная экстерриториальность права

Заключение

Об авторах

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 6.
Теоретические модели пространственного измерения права

В современной юридической литературе сложились две теоретические модели действия права: социологическая и нормативная. Нормативная модель основана на выделении правовых норм как главного и единственного элемента в механизме правового регулирования, вокруг которого выстраивается весь понятийный ряд: нормотворчество, юридический факт, то есть факт, предусмотренный нормой, реализация и применение права, правосознание как отражение нормы, правоотношение, возникающее на основе нормы.

По мнению Н. Г. Александрова, в каждой юридической норме можно различать два элемента: «…во-первых, элемент, воспроизводящий известные отношения, существующие или могущие существовать в объективной действительности. Во-вторых, элемент, воздействующий на отражаемые общественные отношения». При этом оба элемента должны иметь не только логический смысл, но и ценностное значение, то есть если субъективная интерпретация правового текста идентифицируется с социально значимыми ценностями, то она обретает объективный характер. Следовательно, даже в нормативной модели важнейшим элементом является не диспозиция, а стоящая за этой диспозицией ценность.

Рассмотрение механизма действия права с позиций социологического и герменевтического правопонимания выдвигает иные акценты в анализе основных элементов этого механизма. Здесь уже норма играет важнейшую, но не основную роль. Правовая норма, социальные факты, интересы людей подлежат интерпретации. Следовательно, правосознание и правоотношения, цели, ценности, мотивы людей также составляют элементы механизма действия права.

Для теоретического решения данного вопроса обратимся к теории механизма правового регулирования С. С. Алексеева, который отмечает, что понятие механизма охватывает две стороны правового регулирования: во-первых, обеспечение при помощи совокупности правовых средств правового воздействия на общест­венные отношения и, следовательно, обеспечение эффективности правового воздействия; во-вторых, внутреннее строение механизма, его отдельные элементы (части), взятые в соотношении. Внутреннее строение механизма правового регулирования и отражает механизм действия права на общественные отношения и человека. Следует выделить инструментальный, психологический и социальный механизмы действия права. В психологическом аспекте механизм действия права представляет собой целеполагание и ценностно-мотивационный фон права. Социальный аспект предполагает исследование вопросов о влиянии общества, социальных интересов на возникновение и понимание права. Инструментальный механизм предполагает анализ правовых средств, ведущих к освоению ценностей правовых норм. Только исследование всех сторон механизма правового регулирования дает возможность составить полное представление о нем, но для анализа экстерриториального действия правовых норм наибольшую сложность при этом имеет, конечно, инструментальный, специально-юридический аспект, так как форм экстерриториального действия права множество.

Итак, действие права следует понимать гораздо шире, чем правовое регулирование, которое чаще всего теоретиками сводится к инструментальному механизму действия права. Рассматривая вопрос о правовом суверенитете, Ю. А. Тихомиров отмечает: «Внешнеинтеграционные формы не всегда самодостаточны, ибо нельзя недооценивать влияние идей и концепций. «Дух» римского права, «шествие» по миру Кодекса Наполеона, распространение принципов социалистического права в Вос­точной Европе после Второй мировой войны — лишь некоторые иллюстрации. А теперь американские концепции «Global Administrative Law», немецкие теории «замены» права «сетевыми отношениями» ведут к ослаблению идеи правового суверенитета. Есть и жесткие уроки прямого «слома» суверенитета отдельных стран».

Применительно к экстерриториальности ученые говорят об эффекте нормы права. Д. В. Морозов приводит такой пример. В деле Хардфорд Файер Верховный суд США счел, что между правом США и Англии отсутствует коллизия, которую следовало бы разрешить с помощью коллизионного метода. В данной ситуации английские перестраховщики договорились между собой оказывать давление на американских страховщиков, чтобы те отказались от отдельных элементов страховой политики. Таким образом, имел место сговор между конкурентами в Англии, который приносил убытки страховщикам в США. Так как такие действия запрещались правом США, суд счел возможным распространить запрет на иностранное соглашение благодаря экстерриториальному действию американского антимонопольного права. Отсутствие коллизии суд объяснил тем, что компании могут одновременно выполнить условия законов обоих государств. По мнению Д. В. Морозова, в такой ситуации корректнее говорить об экстерриториальном эффекте, а не о действии. Так, если представить, что данный спор рассматривался бы в английском суде и такой суд согласился бы с логикой истцов, то маловероятно в связи с соображениями государственного суверенитета, что суд назвал бы это «действием американского закона на территории Англии», и в данном случае следует говорить о признании экстерриториального эффекта, оказываемого иностранным законом на частноправовые отношения.

По всей видимости, здесь идет речь о психологическом эффекте норм иностранного права. Соответственно, психологический эффект действия нормы иностранного права далеко не всегда является сопутствующим инструментальному и социальному механизму действия этого права. Реформы отечественного права в 1990-е годы производились как бы по шаблонам законодательства европейских стран. Здесь можно вести речь о психологическом эффекте и механизме действия иностранного права.

Вполне возможны ситуации, когда действия норм иностранного права имеют социальную основу в стране-реципиенте, но не встречают психологической и инструментальной поддержки. Такова ситуация, к примеру, в сфере ювенального права. Психологически российский народ не готов к введению мер социального патроната над семьей и семейным насилием, однако социальная почва, социальные интересы давно назрели. Уровень бытового насилия над детьми диктует необходимость поиска новых форм правового воздействия. Поиск нормативно-правовых средств решения этой проблемы настраивает на рецепцию норм иностранного права. Ряд юристов положительно оценивают введение института ювенальной юстиции. Вот как оценивают данный институт авторы солидной монографии, посвященной проблемам правосудия в новом тысячелетии. «В России следует учесть опыт создания специализированных «детских» судов в зарубежных странах. Усилиями многих российских исследователей проводится анализ и переоценка сложившейся практики реагирования государства на правонарушения несовершеннолетних. Однако, как известно, любая попытка построить что-то новое через заимствование учреждений, эффективных в других странах, наталкивается на отсутствие системных условий (в виде связанных с деятельностью ювенальных судов учреждений, способов управления и политики, культурного уровня населения и т. д.). Все это требует теоретического анализа функций ювенальной юстиции в обществе и их исторической эволюции. Только после этого возможно учреждение необходимых структур». Следовательно, можно говорить о ситуации социального действия иностранного права в условиях временного отсутствия инструментального и психологического обеспечения этого действия.

Что касается видов экстерриториального действия правовых норм, мы будем вести речь преимущественно в инструментальном контексте, то есть с точки зрения правовых средств регулирования общественных отношений.

Прежде всего, следует разграничивать экстерриториальное действие норм публичного права и частного права. В свое время русский правовед Н. С. Таганцев по этому вопросу высказал следующее: «Реальная территория определяет пространство действия уголовного закона, но допуская в этом отношении известные ограничения. Могут быть уголовно наказуемые деяния, учиненные на нашей территории, но изъятые из-под действия нашего уголовного закона, и, наоборот, могут быть посягательства, учиненные вне пределов территории, но подлежащие действию наших законов. Таким образом, параллельно с понятием реальной территории возникает понятие территории фиктивной, которое частью шире, частью уже первого».

Дело в том, что нормы публичного права иностранного государства российс­кий суд применять не может. Он применяет нормы зарубежного частного права. Однако во внимание принимать публично-правовые нормы иностранного государства он должен, несмотря на то, что они имеют строго территориальный характер. Некоторые публично-правовые нормы особенно тесно взаимодействуют с частноправовыми отношениями, определяют их сферу действия, механизмы реализации и последствия. Например, внешнеэкономическая сделка, совершенная с нарушением валютно-экспортного контроля, будет признана недействительной как не соответствующая требованиям закона. Однако в таком случае иностранный суд будет применять не саму публично-правовую норму, а обсуждать частноправовые последствия этой нормы, что предусмотрено гражданско-правовой нормой о недействительности сделки.

Следовательно, в таком случае можно вести речь об экстерриториальном влиянии нормы иностранного права на правоприменительную мотивацию судьи, построенную на экстерриториальном систематическом толковании частноправовой сделки (казуса — отдельного случая), которое осуществляется с учетом норм иностранного публичного права.

Следующей разновидностью экстерриториального действия норм права является правоприменительное признание субъективных прав. Согласно классическому определению применения права, это осуществление, реализация в деятельности людей, учреждений и организаций путем соблюдения и исполнения предписаний правовых норм. В юридической литературе встречается точка зрения, согласно которой разновидностью исполнения и соблюдения правовых норм является их признание по отношению к субъективным гражданским правам иностранцев. Согласно этой точке зрения, признание таких субъективных прав судом или административным органом означает признание действия иностранной гражданско-правовой нормы, то есть применение этой нормы к данному общественному отношению. Признание таких прав в качестве элемента фактического состава, порождающего правоотношения, также означает применение иностранного закона. Например, признание завещаний, составленных в другом государстве, не соответствующих по форме требованиям ГК РФ, но выполненных в соответствии с законодательством иных государств, где гражданином был завещатель.

Еще одной разновидностью экстерриториального действия зарубежного права является юридическое признание документов и результатов нотариального правоприменения — доверенностей, выданных за границей. К этой разновидности относится и оформление официальных документов, обладающих юридической силой и подлежащих применению за границей. Свободное перемещение лиц и товаров в международном обороте придает особую важность отношениям представительства, вытекающим из договоров поручительства. В отношении доверенностей, выданных за рубежом, чаще всего возникает вопрос об их эквивалентности требованиям нотариальной формы, установленных российским законодательством, что связано с нормой п. 2 ст. 185 ГК РФ, требующей нотариального удостоверения доверенностей на совершение сделок в нотариальной форме. Действительность этих сделок зависит от соблюдения нотариальной формы доверенности при их совершении. Однако подобные правила действуют далеко не во всех странах, что может породить непризнание на нашей территории действительности иностранных доверенностей, не соответствующих императивным нормам российского законодательства. Документы, применяемые на территории других государств, могут существенно отличаться по форме, содержанию и названию от тех документов, которые применяются на территории России.

Баранов В.М., Овчинников А.И., Самарин А.А. Экстерриториальное пространство права. Монография

Баранов В.М., Овчинников А.И., Самарин А.А. Экстерриториальное пространство права. Монография

В монографии нашли свое отражение вопросы экстерриториального пространства права, экстерриториального действия его норм, характеристик и тенденций развития. Авторы монографии исходили из того обстоятельства, что в процессе развития права все чаще «звучит» проблема экстерриториальности права, правового пространства, правового суверенитета государства, трансграничных правоотношений, в то время как теория права уделяет недостаточно внимания этим относительно новым общественным отношениям. Между тем проблема теории пространственного действия права переживает этап трансформации, что вызвано повышением интенсивности взаимодействия правовых систем разных стран, правовой глобализацией, ростом количества трансграничных коммерческих сделок, интернет-торговли, международно-правовых норм, коллизионных правил и процедур, формированием международных органов правосудия, третейских арбитражных судов и т. д. При этом для современной теории права особый интерес представляет обобщение опыта различных отраслей права в сфере экстерриториальности юридических норм на уровне межотраслевой и междисциплинарной специфики.<br /> Законодательство приведено по состоянию на август 2017 г.

Внимание! Авторские права на книгу "Экстерриториальное пространство права. Монография" (Баранов В.М., Овчинников А.И., Самарин А.А.) охраняются законодательством!