|
|
ОглавлениеКрасный мухомор и его родственники Синдромы, вызываемые красным мухомором, и его действующие вещества Традиционная и официальная медицина Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуПослесловиеНеобходимость в послесловии возникла у меня не потому, что я склонен к морализаторству или написанию выводов, и не потому, что мне не хватило места в самой книге. Просто остался один вопрос, который тематически не поместился ни в мифологию, ни в энтеогенное использование, ни в химию или народную медицину. Вопрос этот — вопрос биолога-эволюциониста: зачем красному мухомору (да и другим галлюциногенным грибам) нужна галлюциногенность? Почему в ходе эволюции у целого ряда грибов возникли подобные необычные качества? Чтобы попытаться ответить на него, придется начать издалека, за что прошу прощения у читателя подготовленного. Зачем грибам нужны крупные, макроскопические плодовые тела? Тут ответ очевиден. Для того, чтобы распространять споры. Подставив пластинки (пластинчатые грибы), трубочки (трубчатые грибы), шипики (ежевики), всю свою поверхность (рогатики) или резервуары (дождевики) ветру и дождю, грибы рассеивают споры на значительные расстояния. Очень хорошо в этом плане «вывесить» плодовые тела на дерево (высоко, споры полетят дальше) или начать плодоносить в сезон, отличный от всех остальных (пример — фламмулина бархатистоножковая, у которой зимой практически нет конкуренции по части рассеивания спор). Но ветра может оказаться недостаточно, гриб ведь волею судеб может вырасти в безветренной местности. Тогда у плодовых тел появляются дополнительные свойства. Одни начинают формировать плодовые тела-пушки, которые, не надеясь на ветер, сами выстреливают споры на значительные расстояния (Ascobolus, Pilobolus). Другие, на манер фруктов и овощей, становятся вкусными для тех животных, которые способны съесть плодовое тело, оставив при этом после прохождения через пищеварительный тракт споры грибов живыми (отдельная линия эволюции — утолщение оболочки споры для сохранения жизнеспособности в пищеварительном тракте). Тогда споры выйдут наружу (и не рядом с материнской грибницей, а где-то в стороне, ведь животное успеет куда-то уйти), да еще в сопровождении обильного питательного субстрата. Так поступает огромное количество видов грибов, от очевидных, у которых это отражено даже в названии (навозники, а также пецицы, строфарии, бокальчики, псилоцибе, шампиньоны и прочие, у которых в названии присутствует эпитет «навозный» или «навозная»), до просто массы видов, которые поедаются насекомыми, животными и птицами. Третьи виды ветер вполне устраивает, но им в процессе эволюции, наоборот, не понравилось, что их кто-то ест, уничтожая драгоценное плодовое тело, рассеивающее споры. Такие виды стали ядовитыми. Более того, многие из них обзавелись характерной отпугивающей окраской, как у ядовитых насекомых или растений, чтобы издалека предупредить голодное животное о том, что сюда идти не надо. Как известно, смертельных видов грибов для животных мало (некоторые мухоморы, ложнодождевики и лишайники), поэтому, получив негативный опыт с ярким и при этом не смертельно ядовитым грибом в глупой молодости, в дальнейшем до конца жизни любое крупное животное (зверь или птица) будет избегать грибов с подобной окраской. Отсюда можно прийти к интересному выводу, что яркая окраска некоторых съедобных грибов, повторяющая таковую ядовитых, может быть своеобразной грибной мимикрией и позволяет съедобным и потенциально вкусным для животных грибам сохранять свои плодовые тела от поедания. Очевидный пример — параллельность бело-цветной окраски сыроежек и ядовитых мухоморов (например, пара «зеленые сыроежки — бледная поганка»). Этот вопрос нигде ранее еще не ставился, и я предлагаю коллегам по цеху и эволюционистам попробовать подумать в эту сторону. Как защита от поедания хорошо известна и маскирующая окраска. Тут уж и примеры приводить не надо, ведь мы грибы именно ищем, а они подделываются под опад, растворяются в лесной подстилке… Для защиты плодовых тел возникли покрывала. Общее защищает молодое плодовое тело целиком, частное — драгоценный спороносный слой под шляпкой. Некоторые грибы вообще вторично развили подземные плодовые тела, то есть вновь «ушли под землю», наподобие древних грибов, только развивших такое полезное явление, как плодовое тело. У животных параллель можно увидеть у китов и дельфинов, чьи предки (как и всех животных) когда-то были морскими, затем вышли на сушу, а потом вновь вернулись в море. Правда, такая высокая степень защиты заставила «новые подземные грибы» пожертвовать обращением к разносящему споры ветру и обратиться для их рассеивания к слабому току почвенных вод, дождевым червям и подземным насекомым. Как вариант, подземные грибы научились в нужный момент звать животных, чтобы те их выкопали, но только в тот момент, когда споры уже созрели. По созревании спор, не раньше, некоторые подземные грибы начинают выделять привлекающий потенциальных распространителей запах. Классический пример — трюфели и кабаны. В природе ничего не бывает просто так, и не существует негативных или позитивных «побочных эффектов». Эволюционный естественный отбор безжалостен, и если в результате мутации или каких-то других генетических механизмов возникает новый положительный признак, сопровождающийся параллельно тяжелым для вида негативным побочным эффектом, он будет быстро и эффективно отметен, несмотря на всю свою пользу. Наоборот, если нейтральная или положительная мутация будет обладать в придачу еще каким-то дополнительным хорошо выраженным положительным свойством (или негативным, но с суммарным эффектом в пользу положительного), то отбором это будет воспринято как единый позитивный комплекс и подкрепляться будет всегда совместно. А может быть, отбор выделит побочный эффект как более полезный и начет со временем распространять именно его. Вот пример. В одной из работ, посвященных пейотлю (мексиканский галлюциногенный кактус Lophophora williamsii), я читал (напомню, что я еще и кактусист), что в ходе развития как вида кактус выработал у себя вещества, делающие его непереносимо горьким и, соответственно, невкусным или даже несъедобным для диких пустынных животных. В процессе эволюционного накопления полезной горькой химии оказалось, что одно из горьких веществ (мескалин) обладает еще и психоактивными свойствами. Автором тема не была развита далее, но я принялся рассуждать сам и пришел вот к какому выводу. Эта случайная «находка» пейотля могла закрепиться по следующим причинам. Молодая пустынная коза или глупый юный дикий осел, съев просто горький кактус (а разных видов горьких кактусов в пустыне немало), покривится, но в большую безводицу ради драгоценной влаги может пойти и на повторение подобного поступка. А вот съев горький кактус, да еще и крепко «получив по мозгам», отравленные и испуганные нарушениями психики козы и ослы никогда больше не подойдут к такому растению, может быть, лишь под угрозой смерти от жажды. Тут все довольны — лофофора как вид теряет всего один кактус для научения одного осла или одной козы, которые с тех пор обходят все лофофоры стороной. Решается и другая задача: не надо тратить драгоценную «эволюционную энергию» на поиск какой-то новой грозной химии, чтобы убивать каждого осла, ведь живые ослы лофофоре очень полезны: они выедают все съедобное вокруг, устраняя естественных для пейотля конкурентов, да еще и лепешку рядом положат или кое-чем польют, снабдив кактус питательными и минеральными веществами, столь скудными в каменистой пустыне. Внимание! Авторские права на книгу "Его Величество Мухомор" (Вишневский М.В.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
