|
|
ОглавлениеДля бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуИСКУССТВО И РЕВОЛЮЦИЯСоветская пресса, заступаясь за Главрепертком, написала, что «Багровый остров» — пасквиль на революцию. Это несерьезный лепет. Пасквиля на революцию в пьесе нет по многим причинам, из которых, за недостатком места, я укажу одну: пасквиль на революцию, вследствие чрезвычайной грандиозности ее, написать невозможно. Памфлет не есть пасквиль, а Главрепертком — не революция. Природа искусства, и особенно литературы, такова, что любая резкая перемена в обществе, революционная смена властей или переустройство жизненного порядка моментально становятся ее предметом и материалом. Русские писатели и художники начала XX в. остро переживали революционную атмосферу: выступали против «нового мира» и отстаивали его права, открыто поддерживали реформы и входили в контрреволюционные вооруженные организации, восхищенно приветствовали «Февраль» и разочаровывались в «Октябре», оставались со своей Родиной и эмигрировали. Так, поэт Владимир Маяковский с восторгом встретил октябрьские события и был убежден, что все недостатки революции покрывает масштабность и грандиозность событий. В свою очередь эмигрировавшие Д. Мережковский, З. Гиппиус, И. Шмелев писали о разрушительной силе гражданской стихии и опасности грядущего времени. Позиция Михаила Булгакова по отношению к революции известна: писатель не разделял идей ни Февральской, ни Октябрьской революций, а советская критика впоследствии заклеймила его произведения как буржуазный и контрреволюционный пережиток. Однако было бы опрометчиво сводить разговор к ответу на вопрос «принял или не принял Булгаков Октябрь?». Это было бы так же ошибочно, как, например, сделать вывод о преданности Булгакова революционному делу, исходя из наличия у него членского билета Международной организации помощи борцам революции (полученного писателем 15 марта 1931 г.). Грандиозный исторический катаклизм неоднократно преломлялся самым причудливым образом как в жизни писателя, так и в его творчестве. Согласно воспоминаниям одноклассника Булгакова (Евгения Букреева), в юности Михаил Афанасьевич был «совершенно бескомпромиссным монархистом — квасным монархистом» и сторонником умеренных правых взглядов. Юный Булгаков, в отличие от многих учащихся Первой киевской гимназии, не стремился участвовать во всякого рода кружках и митингах и, по воспоминаниям первой жены Татьяны Николаевны, был вне всякой политики, игнорировал общественные собрания, не любил большевиков. Часть исследователей считает, что булгаковское начало сильно проявляется в герое романа «Белая гвардия» Алексее Турбине, исключительном монархисте, ненавидящем идеи социализма и само слово «социалист»: А из всех социалистов больше всех ненавижу Александра Федоровича Керенского. В художественном мире Михаила Афанасьевича представлены разные стороны, участвовавшие в революционных событиях и Гражданской войне: монархисты, большевики и даже представители «зеленой армии». Несмотря на симпатии к белому движению, писателю были чужды идеализация и шаблоны, характерные для произведений многих современников, в которых большевики изображались исключительно положительными, а сторонники дореволюционной России — не иначе как «золотопогонной дворянской сволочью». Трезвость своих суждений о революционных событиях и Гражданской войне Булгаков подчеркивает в одном из писем к Советскому правительству, где свои произведения писатель и драматург называет бесстрастной попыткой встать над красными и белыми. Политические предпочтения героев не тождественны их положительным или отрицательным нравственным качествам — в творчестве Булгакова нашли свое место и благородный белогвардеец Феликс Най-Турс, и генерал-вешатель Роман Хлудов. Часто высмеиваемые писателем большевики, тем не менее, могли рассматриваться автором и в воландовской парадигме «зла, наказывающего другое зло». Так, полный ненависти к петлюровцам доктор Бакалейников в произведении «В ночь на 3-е число» размышлял: «Я монархист по своим убеждениям. Но в данный момент тут требуются большевики. Черт! <…> Ах, мерзавцы! Ну и мерзавцы! Господи… Дай так, чтобы большевики сейчас же вот оттуда, из черной тьмы за Слободкой, обрушились на мост». Привлекает внимание и герой булгаковского либретто «Черное море» — командующий фронтом Михайлов, прототипом которого послужил Михаил Фрунзе. Внимание! Авторские права на книгу "Булгаков М.А. 100 и 1 цитата" (Авторы-сост. Назаров И.А., Савранская М.Э.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
