|
|
ОглавлениеГлава 1. Генезис института возвращения судом уголовного дела для дополнительного расследования Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгуГлава 3. Проблемы применения положений ст. 237 УПК РФ и значение правовых позиций Конституционногосуда рф в их разрешенииС введением в российский уголовный процесс института возвращения уголовного дела прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению коренным образом изменился порядок исправления следственных ошибок судом. Как известно, прежний порядок позволял суду устранять дефекты предварительного расследования непосредственно в процессе судебного разбирательства, где практически все недостатки следствия, включая односторонность и неполноту, устранялись самим судом, в том числе путем сбора по собственной инициативе дополнительных доказательств. И только в том случае, если: а) по делу требовалось собрать и исследовать большой объем новых доказательств, либо б) необходимо было производство таких следственных действий, осуществление которых в рамках судебного разбирательства не представлялось возможным, либо в) восполнение пробелов следствия влекло ухудшение положения подсудимого, суд вправе был возвратить уголовное дело для дополнительного расследования. Таким образом, суд был свободен в выборе средств и способов устранения нарушений закона, допущенных в досудебном производстве, он самостоятельно устранял их и, только полностью исчерпав свои возможности, мог возвратить уголовное дело для дополнительного расследования. УПК РФ свел активность суда в этом вопросе до минимума. С учетом новой роли суда УПК РФ лишил его возможности самостоятельно инициировать сбор дополнительных доказательств с целью восполнения пробелов следствия, признав такую деятельность несвойственной. Провозгласив отказ от дополнительного расследования в судебной стадии процесса, УПК РФ лишил суд и полномочия возвращать уголовное дело прокурору для дополнительного расследования. В соответствии с закрепленным в первоначальной редакции ст. 237 УПК РФ порядком, уголовное дело могло быть возвращено прокурору только на этапе предварительного слушания при наличии дефектов самого обвинительного заключения (обвинительного акта) либо при обнаружении иных нарушений формального характера, препятствующих его рассмотрению судом. Ограниченный перечень таких нарушений был определен самим законодателем и закреплен непосредственно в тексте закона (ч. 1 ст. 237 УПК РФ). Однако уже на первом этапе применения положений ст. 237 УПК РФ стало очевидным, что возникающие в практической деятельности препятствия к рассмотрению уголовного дела судом значительно многообразнее и шире, чем перечисленные в ч. 1 ст. 237 УПК РФ обстоятельства. Вопрос же о дальнейшей судьбе уголовного дела, рассмотрение которого не представлялось возможным ввиду наличия других, не предусмотренных в ст. 237 УПК РФ препятствий, законом не был урегулирован. Разработчиками УПК РФ предполагалось, что в случае обнаружения судом не предусмотренных в ч. 1 ст. 237 УПК РФ нарушений, в том числе при неполноте или односторонности предварительного расследования, суд, не возвращая уголовное дело прокурору, должен выносить оправдательный приговор. Однако в УПК РФ столь категоричное предписание не было включено. Отсутствие же нормативного регулирования деятельности суда в случае обнаружения им не предусмотренных ч. 1 ст. 237 УПК РФ нарушений закона ставило суды в затруднительное положение при принятии по делу итогового решения. Отсутствие у суда возможности устранения выявленных нарушений непосредственно в судебном заседании и лишение его полномочия возвращать для этого уголовное дело прокурору приводило к тому, что суды особенно в первое время после принятия УПК РФ прекращали уголовные дела в отношении заведомо виновных лиц либо выносили в отношении таких лиц оправдательные приговоры. Это подтверждается статистическими данными. Так, если в 2001 г., то есть до введения УПК РФ, общее число оправданных в Российской Федерации составило 2608 лиц, то в 2003 г. этот показатель увеличился почти вдвое и составил 4257 лиц. Но даже в том случае, когда уголовное дело возвращалось прокурору по предусмотренным ч. 1 ст. 237 УПК РФ основаниям, в ряде случаев невозможно было реализовать решение суда, поскольку этому препятствовал установленный законодателем запрет на производство следственных и иных процессуальных действий по возвращенному уголовному делу. Между тем некоторые нарушения закона иным способом устранить не представлялось возможным. Например, без проведения следственных и иных процессуальных действий невозможно было выполнить указание суда о соединении в одно производство нескольких уголовных дел. Возникшая ситуация, выход из которой уголовно-процессуальный закон не предлагал, привела к тому, что практические работники вынуждены были прибегнуть к прежнему порядку устранения допущенных в досудебном производстве нарушений закона. Данный факт подтвердил Ю.С. Бирюков, занимавший в тот период должность первого заместителя Генерального прокурора РФ, который в своей публикации указал, что судьи возвращают уголовные дела прокурору, ссылаясь на п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, а прокуроры, нарушая требования этой нормы, направляют уголовные дела на дополнительное расследование. Подобная практика, отметил он, существует практически в каждом субъекте Российской Федерации. Несоблюдение требований ст. 237 УПК РФ по существу возрождает институт возвращения судом уголовного дела на дополнительное расследование, который новым уголовно-процессуальным законодательством не предусмотрен. Свою позицию о допустимости возвращения судом уголовного дела прокурору высказал Конституционный Суд РФ, который в постановлении от 4 марта 2003 г. № 2-П, указал, что направление судом уголовного дела прокурору для устранения существенных нарушений уголовно-процессуального закона при условии, если это не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия, не противоречит нормам Конституции РФ и, следовательно, может иметь место по аналогии со ст. 232 УПК РСФСР. Данная правовая позиция была выработана Конституционным Судом РФ при проверке конституционности положений ст. 232 УПК РСФСР, но уже в период действия нового УПК РФ, следовательно, она касалась также и ст. 237 УПК РФ. Обосновывая свою позицию о допустимости направления судом уголовного дела прокурору для устранения существенных нарушений уголовно-процессуального закона, в названном постановлении Конституционный Суд РФ указал, что конституционные принципы правосудия предполагают неукоснительное соблюдение процедуры уголовного преследования. Поэтому в случае выявления допущенных органами дознания или предварительного следствия процессуальных нарушений суд, самостоятельно осуществляя правосудие, вправе принимать в соответствии с уголовно-процессуальным законом меры по их устранению с целью восстановления нарушенных прав, что позволяет всесторонне и объективно рассмотреть дело по существу. Тем самым обеспечивается право каждого на судебную защиту его прав и свобод и право потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Существенное процессуальное нарушение является препятствием для рассмотрения дела, которое суд не может устранить самостоятельно и которое, как повлекшее лишение или стеснение гарантируемых законом прав участников уголовного судопроизводства, исключает возможность постановления законного и обоснованного приговора и фактически не позволяет суду реализовать возложенную на него Конституцией РФ функцию осуществления правосудия. Такие процессуальные нарушения не касаются фактических обстоятельств, вопросов квалификации действий и доказанности вины обвиняемых, а их устранение не предполагает дополнение ранее предъявленного обвинения. Направляя в таких случаях уголовное дело прокурору, суд не подменяет сторону обвинения — он лишь указывает на выявленные нарушения, ущемляющие процессуальные права участников судопроизводства, требуя их восстановления. Таким образом, в постановлении от 4 марта 2003 г. Конституционный Суд РФ признал не противоречащими Конституции РФ положения закона, допускающие возможность возвращения судом уголовного дела прокурору при обнаружении существенного нарушения уголовно-процессуального закона, если это не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия. Казалось бы, Конституционный Суд РФ внес некоторую ясность по вопросу о возможности возвращения судом уголовного дела прокурору и назвал условия, при которых такое решение может быть принято. Однако Федеральным законом РФ от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ ст. 237 УПК РФ была дополнена рядом положений, внесших еще большую неопределенность в понимание существа данного института. С одной стороны, законодатель, вводя запрет на производство каких-либо следственных и процессуальных действий по возвращенному уголовному делу и требуя признания недопустимыми доказательства, полученные в случае нарушения органом расследования данного запрета, «как бы подчеркивал принципиально иную правовую природу вводимого института. В то же время содержание оснований возвращения уголовного дела свидетельствовало об аналогии с ранее действовавшим институтом дополнительного расследования». Надо сказать, что такое кардинальное изменение роли суда — от той, когда он обладал неограниченными полномочиями по возвращению уголовного дела для дополнительного расследования, до полного запрета обратить его к доследованию, — потребовало перестройки мышления работников судебной системы, изменило характер работы судьи по поступившему к нему уголовному делу. Этот процесс протекал в условиях отсутствия ясного понимания существа закрепленного в ст. 237 УПК РФ порядка устранения нарушений закона и неполного представления об истинных целях, для которых он вводился в российский уголовный процесс. В этой связи в одной из публикаций заместитель председателя Архангельского областного суда С. Бурмагин признавался, что даже спустя несколько лет после принятия УПК РФ у судей нередко проявляется неверное представление об идентичности процедуры возвращения уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ и упраздненного института направления уголовных дел для дополнительного расследования, недопонимание различия в их предназначении и сущности. Сложившаяся ситуация немедленно была воспринята следственными органами, для которых стало очевидным, что закон обязывает суд рассмотреть по существу уголовное дело практически во всех случаях, независимо от качества проведенного предварительного расследования. И в этом смысле введенный УПК РФ порядок в какой-то мере стал «работать» на орган расследования. Нередко в суд направлялись уголовные дела, содержащие дефекты, связанные с неправильным применением уголовного закона. Известны случаи, когда в суд поступали уголовные дела, по которым в отношении обвиняемого намеренно применялся уголовный закон о менее тяжком преступлении. Причинами, побуждающими следователя к таким нарушениям, могли служить не только ведомственные интересы, когда, например, следователь с целью получения «признательных» показаний обещал обвиняемому применение закона о менее тяжком преступлении либо освобождение от уголовной ответственности, но и прямые злоупотребления по службе. Так, в период после принятия УПК РФ сложилась практика, когда следователь, не располагая достаточным объемом доказательств для обвинения лица в совершении тяжкого либо особо тяжкого преступления, дело о котором в соответствии со ст. 31 УПК РФ было подсудно областному (краевому) суду и, следовательно, подлежало рассмотрению (при наличии ходатайства обвиняемого) судом с участием коллегии присяжных заседателей, ввиду обоснованных сомнений в возможности вынесения коллегией присяжных обвинительного вердикта намеренно «разбивал» обвинение на составы преступлений, дела о которых подсудны районному суду. Характерным в связи с этим является уголовное дело, возбужденное одной из межрайонных прокуратур г. Москвы по факту убийства четверых потерпевших из числа лиц без определенного места жительства, совершенного группой подростков. В ходе расследования в действиях Б. и др. были установлены признаки, свидетельствующие о наличии предварительной договоренности на убийство потерпевших. Данное обстоятельство обязывало следователя в соответствии с требованиями материального закона сформулировать обвинение в совершении преступления, предусмотренного п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, что в свою очередь предполагало направление данного уголовного дела по подсудности в Московский городской суд и возможное его рассмотрение судом с участием коллегии присяжных заседателей. Однако действия виновных были квалифицированы по ч. 4 ст. 111 УК РФ как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевших, а уголовное дело с обвинительным заключением направлено в соответствии с подсудностью в районный суд, который постановил обвинительный приговор, признав подсудимых виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ. При очевидном нарушении, заключавшемся в неправильном применении материального закона, суд первой инстанции, установивший данное обстоятельство, не вправе был изменить квалификацию содеянного, поскольку это повлекло бы ухудшение положения подсудимого, он вынужден был постановить приговор в соответствии с позицией органа расследования. В результате искусственного изменения органами расследования подсудности уголовного дела нарушались не только права и законные интересы потерпевшего, но и право обвиняемого на выбор формы судопроизводства, в частности, его право на рассмотрение уголовного дела судом с участием присяжных заседателей. В этих условиях возник вопрос насколько положения ст. 237 УПК РФ соответствуют Конституции РФ. В связи с многочисленными запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан данный вопрос стал предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. 3.1. Значение правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в постановлении от 8 декабря 2003 г. № 18-П, в конституционно-правовом толковании положений ст. 237 УПК РФКонституционный Суд РФ, рассмотрев многочисленные жалобы граждан и запросы судов общей юрисдикции по вопросу о конституционности закрепленного в ст. 237 УПК РФ института, в постановлении от 8 декабря 2003 г. № 18-П, признал непротиворечащими Конституции РФ положения названной статьи, допускающие возвращение уголовного дела прокурору для устранения существенных нарушений закона, неустранимых в судебном заседании, если это не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия. При этом Конституционный Суд РФ исходил из правовой позиции, в силу которой существенное процессуальное нарушение является препятствием для рассмотрения дела, которое суд не может устранить самостоятельно и которое, как повлекшее лишение или стеснение гарантируемых законом прав участников уголовного судопроизводства, исключает возможность постановления законного и обоснованного приговора и фактически не позволяет суду реализовать возложенную на него Конституцией РФ функцию осуществления правосудия; такие процессуальные нарушения не касаются ни фактических обстоятельств, ни вопросов квалификации действий и доказанности вины обвиняемых, а их устранение не предполагает дополнение ранее предъявленного обвинения.; направляя в этих случаях уголовное дело прокурору, суд не подменяет сторону обвинения — он лишь указывает на выявленные нарушения, ущемляющие права участников уголовного судопроизводства, требуя их восстановления. Конституционный Суд РФ особо подчеркнул, что устранение существенных процессуальных нарушений предполагает осуществление необходимых для этого следственных и иных процессуальных действий, в противном случае добиться эффективного восстановления нарушенных прав участников судопроизводства невозможно. С учетом этой позиции положения ч. 4 и 5 ст. 237 УПК РФ, устанавливающие запрет на производство следственных и иных процессуальных действий по возвращенному уголовному делу, были признаны неконституционными. Основные положения, вытекающие из данного постановления, сводились к следующему: 1) деятельность суда на данном этапе производства по делу предполагает реализацию контрольной функции за производством предварительного расследования; 2) в целях устранения выявленных процессуальных нарушений суд наделяется специальным полномочием возвращать уголовное дело прокурору; 3) реализация решения суда о возвращении уголовного дела прокурору предполагает осуществление необходимых для этого следственных и иных процессуальных действий; 4) принимая такое решение, суд не подменяет сторону обвинения, он лишь указывает на нарушение процедуры при производстве по делу, устранение которого не предполагает дополнение ранее предъявленного обвинения; 5) препятствиями к рассмотрению уголовного дела, влекущими его возвращение прокурору, являются не только дефекты самого обвинительного заключения, но и предшествовавшие ему нарушения уголовно-процессуального закона, если: а) они существенны, б) допущены в досудебном производстве, в) их исправление в судебном заседании невозможно либо недопустимо, г) они исключают возможность постановления судом приговора или вынесения иного судебного решения, д) их устранение не предполагает восполнения ранее проведенного дознания или предварительного следствия. Некоторые процессуалисты, оценивая значение правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в постановлении от 8 декабря 2003 г., высказывали мнение о том, что фактически он возродил дополнительное расследование, сказав об этом в своем постановлении между строк. Вскоре после принятия Конституционным Судом РФ названного постановления в судах стала формироваться иная практика, которая соответствовала высказанной в этом постановлении правовой позиции. Поскольку в постановлении от 8 декабря 2003 г. Конституционным Судом РФ была выработана позиция о допустимости проведения следственных и иных процессуальных действий по возвращенному уголовному делу, на практике встал вопрос о состоятельности пятисуточного срока, установленного ч. 2 ст. 237 УПК РФ, для устранения нарушений закона. В тех случаях, когда для устранения препятствий к рассмотрению уголовного дела требовалось проведение следственных и иных процессуальных действий, указанный срок был явно недостаточен. Внимание! Авторские права на книгу "Возвращение уголовного дела прокурору в российском уголовном процессе. Монография" (Тришева А.А.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
