|
|
ОглавлениеГлава 1. Понятие уголовно-правового воздействия. § 1. Сущность уголовно-правового воздействия § 2. Общая характеристика уголовно-правового воздействия Глава 2. Право наказания (JUS PUNIENDI). § 1. Теории права наказания § 2. Понятие и признаки наказания § 3. Объект уголовного наказания Глава 3. Система и виды наказаний. § 1. Понятие системы наказаний Глава 4. Виды наказаний. § 1. Штраф § 2. Лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью § 3. Лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград § 6. Ограничение по военной службе § 10. Содержание в дисциплинарной воинской части § 3. Наказания, назначаемые несовершеннолетним § 4. Особенности назначения наказания несовершеннолетним § 5. Особенности освобождения несовершеннолетних от уголовной ответственности и наказания § 3. Социально-правовая сущность административного надзора Глава 7. Уголовно-правовое воздействие и юридические лица § 1. Уголовная ответственность юридических лиц. Исторический аспект § 2. Современное законодательное состояние проблемы § 3. Современное теоретическое состояние проблемы § 4. Квазиуголовная ответственность юридических лиц Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу§ 4. Цели наказанияЗадачи карательной деятельности — вопрос не только юридический, но также социальный и политический. Определение целей наказания в уголовном праве имеет принципиальное значение, оно непосредственно связано с проблемой противодействия преступности, характеризует отношение общества к лицу, совершившему преступление. Н. Винер писал: «До тех пор, пока общество не установит, что же оно действительно хочет: искупления, изоляции, воспитания или устрашения потенциальных преступников, у нас не будет ни искупления, ни изоляции, ни воспитания, ни устрашения, а только путаница...» Цель — категория не уголовно-правовая, а философская. В философии под целью понимается предвосхищение в сознании результата, на достижение которого направлены действия. В уголовном законе определение целей наказания не дается. Такое понятие исходя из его философской трактовки выработано теорией уголовного права. Под целями наказания понимается тот социальный результат, к которому стремится государство, устанавливая и применяя уголовное наказание к лицам, виновным в совершении преступления. В теории уголовного права выделяются три учения о целях наказания: а) абсолютные теории, видящие в наказании «акт самоцельный и независимый от каких бы то ни было результатов, которые им могут быть вызваны»; они объединяют две относительно самостоятельные группы учений; б) относительные теории, которые не только предполагают достижение наказанием определенных целей, но и само существование наказания оправдывают исключительно этими целями. Среди них выделяются теории устрашения, общего предостережения, психического принуждения, частного принуждения и исправления. Разница между ними заключается в том, на что, по мнению представителей указанных учений, направлено наказание — на будущую преступность всего общества или конкретного лица, и что воздействует на преступника — угроза наказания или его исправление; в) смешанные теории, не имеющие собственных теоретических представлений, основанные на компиляции взглядов представителей иных учений. Все указанные подходы достаточно полно представлены в российской литературе, особенно дореволюционной. В связи с этим представляют интерес воззрения на цели наказания, во-первых, российских криминалистов, во-вторых, российских писателей и общественных деятелей. У русских юристов не было единого мнения ни по поводу количества целей, которые может преследовать наказание, ни по их видам, ни по содержанию. Многие из исследователей обоснованно допускали преследование карательной политикой государства нескольких целей. С. В. Познышев же полагал, что наказание может иметь лишь одну единственную цель. «Если поставить наказанию несколько целей, то они или объединятся в одной общей идее, или если останутся самостоятельными, будут в непримиримом противоречии и антагонизме друг с другом; из каждой из них будет вытекать свои особые требования». Интересны концепции русских ученых об эволюции целей наказания. Так, по мнению М. Н. Гернета, наказание в своем развитии прошло три стадии: 1) период частной и общественной мести; 2) период устрашения; 3) период исправления и предупреждения. Несколько иначе представлял эволюцию целей наказания Г. Ю. Маннс. Он выделял следующие периоды: господство кровной мести и зарождение системы композиций (до XI в.); отмирание мести, господство композиций и зарождение уголовного наказания в современном смысле (XI-XIII вв.); отмирание композиций и развитие уголовных наказаний (XIV-XV вв.); безраздельное господство уголовных наказаний (XVI-XVII вв.); господство уголовных наказаний и зарождение мер социальной защиты (XVIII-XIX вв.); отмирание наказаний и возрастающее значение мер социальной защиты (начало XX в.). Предложенная Г. Ю. Маннсом схема более последовательна, по ней можно проследить цели наказания в их развитии. В то же время здесь ощущается влияние социологической школы уголовного права, провозгласившей отмирание уголовного наказания, его замену мерами социальной защиты. А. А. Жижиленко по мере развития уголовного права выделяет следующие цели уголовной репрессии: обезвреживание; удовлетворение потерпевшего от преступления; устрашение и обезвреживание; эксплуатацию труда преступников; социальное перевоспитание осужденного. В период действия Русской правды обезвреживание достигалось либо изгнанием преступника, либо лишением его жизни. Развитие государства привело к зарождению денежных выкупов, или композиций, которые преследовали цель удовлетворения потерпевшей стороны; она превалирует в памятниках права, вся карательная система сводится к денежным взысканиям. Впоследствии эта цель заменяется целью обогащения государственной казны, затем, по мере усиления государственной власти и развития карательных мер, наказания стали применяться с целью устрашения. «Поэтому, — как писал М. Н. Гернет, — наказания этого периода отличаются страшной жестокостью». Указанная цель в Соборном уложении 1649 г. была сформулирована следующим образом: «чтобы на то смотря, иные такого беззаконного и скверного дела не творили». По мнению А. А. Жижиленко, цель устрашения покоилась на представлении о том, что страхом наказания, страхом подвергнуться известным страданиям можно оказать такое воздействие на психику людей, что они будут воздерживаться от совершения преступлений. При этом чем сильнее будет элемент страдания в наказании, тем больше страха он будет внушать. Личность человека при преследовании цели устрашения оставалась вне поля зрения правосудия. Зачастую избирались такие способы наказания, которые унижали виновного в глазах населения, сопровождались различными обрядами, рассчитанными на возбуждение в массах презрения к преступнику и преступлению. Известно: общество привыкает к жестокости. Следовательно, для воплощения идеи устрашения необходимо было постоянно все более ужесточать наказания. Против средневековой идеи устрашения, достигаемой путем жестокой расправы над виновным, выступал Ч. Беккариа. По Соборному уложению 1649 г. наказание нередко преследовало цель возмездия по принципу талиона. В уголовном законодательстве Петра I эта цель сохранялась, однако по его Воинским артикулам (1716 г.) основной целью также выступало устрашение. В них, пожалуй, впервые отчетливо просматривается и другая цель — использование преступника в интересах государства. «Цель эксплуатации преступников в интересах государства особенно сильно начинает осуществляться в карательных системах середины новых веков и продолжает быть одним из руководящих принципов карательной деятельности государства в течение продолжительного времени, пока не выдвигается представление о том, что наказание кроме полезности для государства должно заключать в себе в первую очередь полезность и для самого преступника». В последующих уголовно-правовых актах цель наказания прямо не указывалась, хотя по его видам можно сделать вывод, что они остались неизменными, и в первую очередь сохранялась такая цель, как устрашение. В российской науке уголовного права поиски оптимальных целей наказания активизировались в XIX в. С. В. Познышев, например, под целью наказания предлагал понимать как возможно более сильное психическое противодействие стремлению к преступлению. «Возникая в душе вслед за идеей преступления мысль о наказании должна тушить преступное желание, предотвращать, уничтожать или парализовать стремление преступника». Задачу карательной политики автор видел в специальном и общем предупреждении, считая, что они являются составными частями, логически дополняющими друг друга, — предупреждения преступлений. Последнее возможно достичь путем: а) физического удержания от преступной деятельности; б) воздействия на психику субъекта, психического противодействия преступлению. С. В. Познышев выделял два вида исправления, выступал против отождествления, имевшего место в некоторых уголовно-правовых теориях того времени, юридического исправления с устрашением виновного. При устрашении содержанием наказания преступнику внушался такой страх, чтобы, вспоминая о нем, он удерживался от совершения преступления из-за боязни вновь перенести подобное наказание. Юридическое же исправление, как полагал автор, центр тяжести воздействия переносит не на содержание наказания, а главным образом на неизбежность связи наказания с преступлением. Нравственное исправление по сравнению с юридическим, по мнению С. В. Познышева, в более глубоком воздействии на личность виновного. Оно предполагало не только внушение неизбежности наказания, но и воздействие на характер наказуемого, которое бы изменило его личность («нравственную личность») настолько, чтобы он в будущем не имел «решимости вступить на путь преступления». Это не означало превращение порочного человека в добродетельного, что вообще, согласно воззрениям автора, недостижимо посредством наказания, а предполагало лишь некоторое изменение к лучшему характера преступника, достаточное для предупреждения рецидива, некоторое ослабление склонностей, толкающих на преступный путь, или усиление противодействующих им нравственных чувствований и представлений. Наказание должно стремиться, по возможности, приучить человека к труду, ослабить или уничтожить его дурные привычки и т. д. «Если допускается вообще возможность хотя бы некоторого исправления взрослого человека посредством разных воспитательных средств, то должна быть допущена возможность исправления посредством наказания, так как последнее может заключать в себе все эти воспитательные средства». Оставляя в стороне некоторую непоследовательность позиции С. В. Познышева, отметим, что он близко подошел к современному пониманию исправления лиц, совершивших преступление. М. Н. Гернет при определении целей наказания в отличие от предыдущего автора, исходил из самостоятельности двух решаемых уголовной политикой задач: исправления преступника и предупреждения преступлений. И. Я. Фойницкий, видя в наказании средство «ограждения общежития», считал, что при его применении достигается цель безопасности, устрашения или исправления. Указанные цели не разделяются механически: все они — в большей или меньшей степени — присущи каждому наказанию. Исправление или, по выражению автора, приспособление преступника к честной жизни составляет реальную потребность государства. «Теории исправления доктрина уголовного права обязана весьма важным положением, по которому наказание не должно быть развращающим ни для наказываемого, ни для общества; она сблизила в области наказания интерес общественный с личным, показав, что наказание приносит обществу пользу всего надежнее путем доставления пользы самому наказываемому, воспитания его в духе сознания своих социальных обязанностей и доставления ему возможностей честной жизни и по отбытии наказания». Вместе с тем И. Я. Фойницкий не был последователен в своих рассуждениях, полагая, что так называемые случайные преступники не нуждаются в исправлении: наказывая их, государство преследует цель устрашения. В качестве аргумента он приводил организацию отбывания наказания, по его мнению, аксиому тюрьмоведения: в краткосрочных тюрьмах режим всегда строже, чем в тюрьмах долгосрочных. Длительный срок заключения дает возможность рассчитывать на исправление преступника, что немыслимо при краткосрочном осуждении. В последнем случае не остается другого средства воздействия на осужденного, кроме устрашения. Некоторые российские дореволюционные ученые пытались вывести цель наказания из мотивации поведения преступника. В частности, М. П. Чубинский писал: «Принимая в соображение мотив... главными специальными целями наказания являются обеспечение и цель исправления; цель обеспечительная должна преследоваться по отношению к тем преступникам, которых нет надобности исправлять ввиду положительного с этико-социальной точки зрения мотива их деятельности; по отношению же ко всем остальным преступникам наказание должно преследовать цель исправления». Полемизируя с Листом, полагавшим в отношении преступников, действовавших по положительным мотивам, преследовать цель устрашения, М. П. Чубинский утверждал, что эта позиция ошибочна хотя бы потому, что названная категория лиц способна воспринимать гораздо более возвышенные мотивы, чем страх. Последний для них менее эффективен, так как самые жестокие кары, прямо рассчитанные на устрашение, никогда еще не приводили к цели, а наоборот, часто вызывали ужесточение и увеличение тех преступных проявлений, с которыми желали бороться. «Если преступник действовал по антисоциальному мотиву — он требует исправления; чем меньше по первому взгляду надежд на исправление, тем интенсивнее следует стремиться к достижению этой цели; решать же вперед, что преступник неисправим, и переходить к обеспечительному наказанию в виде интернирования, чуждого цели исправления, — это значит, с одной стороны, заранее сложить руки и признать свое бессилие, с другой — рисковать ошибками: недаром, например, норвежский проект Уголовного кодекса, вводя неопределенные приговоры для лиц особо опасных, в то же самое время предусматривал, что лицо, подвергшееся такому приговору, может доказать свою способность к исправлению и быть отпущенным на свободу». Проблема наказания как одного из показателей степени гуманности общества обсуждалась не только юристами, но и затрагивалась многими общественными деятелями рассматриваемого периода. Так, будущий декабрист барон Штейнгель в записке «Нечто о наказаниях» указывал, что карательная практика преследует три цели: возмездие, общее предупреждение и исправление преступника. Первая цель достигается справедливостью наказания (в современном российском уголовном праве эта трактовка относится к такой цели, как восстановление социальной справедливости), т. е. соответствием тому вреду, который преступлением причиняется государству, обществу или частному лицу. Для реализации второй цели необходимо, чтобы о совершенном преступлении и назначенном наказании было известно всем. Наказание должно устрашать не жестокостью, а «тем презрением в обществе или отчуждением от онаго, которое они за собой влекут, и отъятием надежды избегать наказания и презрения при содеянном преступлении». Третья цель может быть реализована только в отношении «малых преступлений», когда виновный может «еще быть терпим в обществе». В связи с этим наказания должны действовать «на душу, сердце и совесть, нежели на тело». Однако вопреки своим взглядам на цели наказания Штейнгель при выборе вида мер наказания руководствовался принципом талиона. Помощник референдария 3-й экспедиции Г. Яценков в качестве целей наказания в разрабатывавшееся уголовное законодательство предлагал включить: а) удовлетворение потерпевшего; б) специальное предупреждение; в) общее предупреждение. При этом он подчеркивал, что для их реализации должны быть установлены такие наказания, которые, с одной стороны, «были бы соразмерны учиненному преступлению, а с другой — «оставляли бы в сердцах людских самое живое и долгое впечатление». Г. Яценков был противником наказания ради мучения. «Наказания не на тот конец установлены, чтобы мучать тварь, чувствами одаренную». Они должны быть «меньше мучительны для преступникова тела». Монархист Лопухин считал, что наказание имеет триединую цель: исправление преступника, пример для устрашения других и устранение из общества преступника, нарушающего его спокойствие и отрицательно влияющего на окружающих. В другом случае цель наказания он видел в исправлении наказуемых и в удержании других от преступлений. Мыслитель-материалист, зачинатель революционного и демократического направления в науке А. Н. Радищев в целом исходил из прогрессивной идеи: лучше предупреждать преступления, чем за них наказывать. При этом в борьбе с преступностью не отрицал и роли наказания, ратовал за его неотвратимость. Целью наказания, по мнению писателя, не может являться мучение (оно всегда гнусно), а должно быть: а) предупреждение преступления; б) исправление преступника. На наш взгляд, приоритет превентивной цели отражает взгляды А. Н. Радищева на преступность. Исправление преступника он считал достижимой целью: «человек рождается ни добр, ни зол», «злодения не суть природны человеку», «люди зависят от обстоятельств»», поэтому «всяк может исправиться». В связи с этим все наказания писатель делил на две группы: стремящиеся к исправлению преступника и назначаемые для предупреждения преступлений. Хотя и с оговорками, он полагал возможным применение телесных наказаний; вопрос о смертной казни решал альтернативно: призывал считать аксиомой, что она вообще не нужна, при этом допускал ее применение «из сожаления либо по выбору преступника». Много внимания проблемам наказания и его целям уделял П. И. Пестель. Об этом, в частности, свидетельствует основной его труд «Русская правда» — крупнейший памятник идеологии декабристов, документ их программного и конституционного творчества. П. И. Пестелем были разработаны особые правила, которые охватывали цели карательной деятельности государства. Следует подчеркнуть, что декабрист выступал против признания наказания местью за содеянное. «Наказание не есть мщение, ибо мщение есть страсть, а закон должен иметь целью ставить преграды страстям и не быть, следовательно, сам изречение страсти». Цели наказания он видел в том, чтобы удержать других людей от подобных преступлений, исправить (если возможно это сделать) самого преступника и поставить его «в невозможность нарушать впредь спокойствие и благоденствие общества и частных людей». Если первые цели понятны (общее предупреждение и исправление виновного), то последнее положение сформулировано недостаточно ясно. Скорее всего, речь идет об ограничении возможности совершения преступлений, поскольку П. И. Пестель был против смертной казни. Внимание! Авторские права на книгу "Уголовно-правовое воздействие" (Есаков Г.А., Понятовская Т.Г., Рарог А.И., Чучаев А.И.) охраняются законодательством! |
||||||||||||||||||||||
