Российская высшая школа в 1917 году: между самодержавием и большевизмом. Монография

Сизова А.Ю.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: История Издательство: Проспект Дата размещения: 24.01.2018 ISBN: 9785392272273 Язык: Объем текста: 221 стр. Формат: epub

Оглавление

Введение

Глава 1. Рождение и смерть либерализма Реформа высшей школы Временного правительства

Глава 2. Команда тонущего корабля. Общественно-политическая деятельность профессоров и преподавателей высших учебных заведений в 1917 г.

Глава 3. «Мятежные орлы русской революции». Революционный потенциал российского студенчества к 1917 г.

Глава 4. Прерванный полет. Роль студенчества в революционных событиях 1917 г.

Заключение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 4.
Прерванный полет.
Роль студенчества в революционных событиях 1917 г.

С криками: «Ура!», «Да здравствует революция!», «Да здравствует свобода!» ворвалась Февральская революция в двери и окна университетов, распахнув их настежь, а порой, и снеся с петель. Взрывная волна революции буквально стерла границы между внутренней университетской жизнью и жизнью внешней.

Студенты безоговорочно приняли революцию. С первых же дней марта газеты пестрят сообщениями о резолюциях студенческих сходок с обещаниями «всеми имеющимися в их распоряжении средствами оказывать содействие» делу революции «и принять самое активное участие в проведении в жизнь демократических начал управления страной».

Вообще университетская жизнь, как таковая, перестала существовать. Она фактически слилась с жизнью города и всей страны. Надев красные банты, студенты всей России устремились на улицы городов для того, чтобы самым активным образом принять участие во всех без исключения общественных движениях, которые встречались на их пути.

Повсеместно организовывались отряды студенческой милиции, санитарные отряды студентов — медиков.

И днем и ночью студенты бегали по городу, появляясь, то здесь, то там, присоединяясь то к одному митингу, то к другому, то, помогая освобождать политических заключенных, то, доставая еду для голодных солдат.

Согласно заключению И. П. Лейберова, изучавшего общественные движения Петрограда в февральские дни, петроградские студенты вышли на улицу уже 23 февраля, первыми из них были универсанты и слушательницы Бестужевских высших женских курсов. В дальнейшем они активно сотрудничали с Государственной Думой, 28 февраля доставляя туда сведения о полицейских засадах и об укрывшихся в Зимнем дворце сторонниках царского правительства. Участвовали студенты и в захвате Петропавловской крепости, Арсенала, Главного артиллерийского управления и оружейных складов. Студенты-технологи вместе с рабочими и вагоновожатыми Московского района ввязались в несколько вооруженных схваток с полицией. По подсчетам советских историков в февральских уличных демонстрациях в Петрограде участвовало от 15 до 30 тыс. студентов. О. Н. Знаменский указывает на то, что студенчество, не будучи скованным воинской дисциплиной, присоединилось к революции раньше большинства солдат. Несколько московских студентов сразу после Февраля вошли в состав местного Совета рабочих депутатов.

К 1 марта революционная волна достигла провинции, где её также восторженно встретило местное студенчество.

В целом, по свидетельству очевидцев, студенчество вносило мажорную ноту в общественное настроение. Там, где появлялись студенты, неизменно присутствовало ощущение праздника. А появлялись они повсеместно, в университетских городах не было, наверное, ни одного митинга, в котором не принял бы участия хотя бы один студент. Синие студенческие фуражки и тужурки то здесь, то там появлялись во всех концах города. Иллюстративным в данном случае представляется поведение студента И. С. Крошинского, описанное одной из участниц митинга в Петрограде: «Он переходил от одной группы (людей. — Авт.) к другой, каждый раз в другой шапке и говорил, говорил, говорил…»

По заключению О. Н. Знаменского, на улицах Питера студенты вели себя столь «экспансивно» и «вызывающе весело», что случайный наблюдатель нескольких сцен на Невском вполне мог сделать вывод, что главные участники всех «беспорядков» — учащаяся молодежь.

Конечно, не всем очевидцам нравился подобный мажор. Монархистов он раздражал и в их устах выглядел как «крики восторга… близоруких и неразумных юнцов», развевающих «абсурдные красные флажки» с пестрым разноцветием всех революционных лозунгов от «Да здравствует демократическая республика!» до «В борьбе обретешь ты право свое!». Впрочем, «красные флажки» развевали в эти дни даже памятники монархам, что уж там говорить о студентах. Однако восторженность и максимальная вовлеченность юного «мозга нации» в революционный процесс засвидетельствована всеми очевидцами, а за ними и историками.

Порой поведение студентов в первые дни марта напоминает поведение детей в «день непослушания», когда им, вдруг, разрешается играть во взрослые игры, стрелять из пистолета, например, или сидеть в кресле ректора. Иллюстрацией этому служит поведение студенческой милиции в здании Московского университета в мартовские дни, которая заняла все помещения юридического, физико-математического и историко-филологического факультетов, устроив в проректорской штаб «комендатуры», которая представляла из себя группу вооруженных студентов, реквизировавших в своё пользование любое нужное им университетское имущество. В частности, были «реквизированы» две пишущих машинки и университетский телеграф, который использовался для рассылки поздравительных телеграмм по всей стране.

Студенты, судя по всему, находились в некоем эйфоричном состоянии абсолютного восторга. Их восприятие революции было чрезвычайно эмоционально и весьма мало подвержено рефлексии разума. Чего стоят, например, такие трогательные и по-детски восторженные слова некоего студента Петроградского университета В. И. Хлебцевича, записанные им в своем дневнике в феврале 1917 г.: «После столь грандиозного кровопролития народов пусть голубь с пальмовой ветвью вечно реет над землей и всем человечеством и будет символом вечного мира, братства и любви всех народов. Радостное солнышко засветит всему миру. Я верю всеми фибрами своей души и, потому, знаю, что так будет… что кровопролитий больше не будет, ибо не будет монархов». Его наивность не прошла ему даром: через несколько дней он был убит шальной пулей в центре Петрограда, закрыв своим телом сестру милосердия Е. Шупп, которая впоследствии рассказывала, что сопровождавшие её студенты в этот момент испытывали необычайный подъем духа, были «голодными и очень веселыми». Ощущение праздника пронизывало всю общественную и политическую жизнь студенчества в марте 1917 г. Типичным примером того времени является столовая Московского коммерческого института, в которой не смолкала музыка, а политические дискуссии происходили в перерывах между танцами. Лицо студенческого общества в первый месяц революции выражает абсолютный, подчас бездумный, но совершенно искренний и не поддельный восторг. Основное, в чем они отдавали себе отчет, это в том, что они переживают счастливейшие минуты в жизни своей страны, минуты, которых ещё никогда не было, и которые, скорее всего, уже никогда не повторяться. Подобное же настроение охватило почти все помолодевшее российское общество, за один миг вдруг безвозвратно ушло в прошлое и потеряло смысл все, что ещё вчера казалось важным, а будущее представляло собой нечто в высшей степени неизведанное, такое, что даже попытаться построить какой-либо прогноз было бы абсурдно. Массовым сознанием владело ощущение прыжка, если угодно, полета, когда, оттолкнувшись от трамплина, человек ещё не приземлился на поверхность земли. Исследователь массового сознания Ю. Д. Коробков пишет об этом, как о том, что человек в этот момент «невольно находился в состоянии «собеседования» с эпохой, испытывая иллюзию историчности самой своей жизни».

Одиозность восприятия революции упрощало её интерпретацию многими современниками, в том числе и студентами, однако не упрощало самого явления. Как и любое явление, Февральская революция помимо «лицевой» имела и свою «изнаночную» сторону. Восторженная и помпезная мелодрама на поверку оказывалась трагедией. По подсчетам советских историков число убитых студентов в феврале — марте 1917 г. составляет 28 чел., из них в Петрограде — 6. Среди них ставший знаменитым на всю страну 22-летний В. И. Хлебцевич, убитый наповал разрывной пулей. Этой смертью он прославился на всю страну, в интерпретации массового сознания став фактически «героем Февраля», жертвой, принесенной на алтарь революции.

Стремление целиком посвятить себя народному делу революции являлось одним из основных побудительных мотивов к действию российского студента в 1917 году. В резолюциях студенческих собраний 1917 г., нет-нет, да проявляется такое словосочетание как «нравственная повинность», корни которой очевидно прослеживаются в народнической философии. В какой форме принести себя в жертву народу они, похоже, точно не знали, каждый решал для себя этот вопрос сам, одна из питерских курсисток, например, самоотверженно рассталась со своей красной блузкой (а ведь она была ультрамодной в марте 1917-го)для того, чтобы подарить её прислуге. А ввиду того, что красная материя и бумага окончательно исчезли из магазинов в первые же несколько дней марта, блузка эта тут же была превращена в несколько десятков «эмблем революции». Возможно подобные формы «посвящения» себя народному делу выглядит несколько наивными, однако, отказать им в искренности нельзя.

Одними из самых востребованных в эти дни стали студенты художественных вузов. В Академию художеств потянулись длинные вереницы рабочих и прочих демонстрантов, принося красную материю и тексты лозунгов, а студенты, не покладая рук, изготовляли плакаты, транспаранты, знамена, стараясь украсить их эмблемами собственного видения революции и, нацеливая их, при этом, на массового зрителя. Это было, безусловно, новое творчество для всей художественной интеллигенции, студенты же художники были одними из первых, кто активно впитывал в себя новые веяния времени. Создавая декоративное убранство демонстраций, новую эмблематику, костюмированные композиции «живых картин» и оформляя здания городов, студенты-художники открывали для себя совершенно новые, не известные ранее горизонты для творчества. На похоронах жертв революции на Марсовом поле в Петрограде знамя, изготовленное студентами Академии художеств, было признано лучшим. На нем был изображен Прометей, разрывающий цепи, а у ног его черный орел, в которого тот вцепился руками и беспощадно душит. В стороне от орла — изображение валяющейся короны.

Знаковым действием Февральской революции стала амнистия и возвращение из тюрем политических заключенных, ссыльных и каторжан. В политической программе Временного правительства этот пункт был выдвинут на первый план и восторженно поддержан общественностью. Бывших политзаключенных стали называть «борцами за свободу» и в буквальном смысле слова почти «носить на руках». В условиях финансового кризиса Временное правительство не могло самостоятельно решить проблему субсидирования амнистированных, эту миссию также взяла на себя общественность. Тысячи россиян в порыве благодарности за свершившуюся революцию посылали свои сбережения в фонды по оказанию помощи бывшим политкаторжанам и их семьям. Не могло остаться в стороне от этой деятельности и студенчество. Почти во всех университетских городах студенты принимают самое активное участие в освобождении политических заключенных. Саратовские студенты первым делом приводили освобожденных в студенческую столовую и кормили их бесплатными обедами за собственный счет. Студентам же принадлежала инициатива обратиться с призывом ко всем саратовцам начать сбор денежных средств, для отправки узников по домам. Учащиеся вузов встречались и среди самих амнистированных, как, например, большевики С. Я. Багдатьев и А. С. Багдасаров.

Удивительно, насколько стремительно Февральская революция поменяла отношение большинства студенчества к вопросу о войне. Антивоенные пораженческие идеи большевиков в контексте нового времени стали совершенно не актуальными. Напротив, возобладали оборонческие настроения, а порой даже стремления добиться полного поражения центральных держав. Студенты уже не желали скорейшего прекращения войны. Напротив, война приобрела благородную окраску освободительной войны за новую Россию. На студенческих сходках весной 1917 г. лозунг «Долой войну!» поменялся на «Войну до победного конца!», служившей гарантией от покушений на добытую Россией свободу. Этот факт, как ни обидно им это было, вынуждены были признать и советские историки.

Студенты-медики, ещё недавно готовые организовать забастовку и не посещать занятия в знак протеста против войны, теперь, с таким же энтузиазмом намеревались отказаться от государственных экзаменов для того, чтобы немедленно приступить к клиническим занятиям на фронте. Встречались даже такие радикальные требования, как у студентов Екатеринославского горного института, которые на сходке в апреле 1917 г. большинством голосов постановили закрыть институт для того, чтобы иметь возможность всем сразу и немедленно добровольцами отправиться на фронт. Твердую пораженческую позицию продолжают отстаивать лишь студенты-большевики, которых после февраля 1917 г. в вузах остались единицы.

В дальнейшем на протяжении 1917 г. отношение студенческого большинства к вопросу о войне кардинально не менялось и отражало политические программы партий, пользовавшихся наибольшей популярностью в студенческой среде, в основном кадетов и эсеров.

Массовой формой «служения народу» для студенчества стала его просветительская деятельность.

Тем более что призыв «В народ!» звучал со страниц прессы всех политических окрасок, начиная с кадетской «Речи» и заканчивая большевистской газетой «Борьба». Разумеется, каждая политическая партия имела целью делегировать в деревню не только просветителей, но и своих агитаторов. Да и Министерство народного просвещения «подливало масла в огонь», призывая всех мыслящих людей оставить свои дела и немедленно отправляться в деревню. Эта идея была поддержана и профессурой: «Наша задача, — вещал с кафедры Саратовского университета профессор Н. Какушкин, — борьба с невежеством народа. Мы должны теперь же начать изыскивать пути и средства к тому, чтобы в широких размерах разлить по стране могучую волну просвещения».

Само собой, это не могло не найти горячего отклика в сознании студентов. Многие молодые люди покидают университеты для того, чтобы отправиться в деревню для обучения грамоте и политического просвещения крестьян. Студенты Казанского университета, например, предъявили ультимативные требования Совету о переносе переводных экзаменов на следующий год для того, чтобы немедленно прекратить занятия и начать просветительскую работу в деревне. После того как Совет отказал им в их требовании, они объявили бессрочную забастовку и все-таки добились своего, в результате чего, университет оказался практически на грани закрытия. Почти такая же ситуация сложилась и в Новороссийском университете. Саратовская ученическая кадетская газета «Смелое слово» во время летних каникул, агитировала студентов ехать в деревню для того, чтобы учить крестьян грамоте. В основном студенты разъезжались по близлежащим от города деревням. Другие, для агитации и просвещения отправлялись на свою малую родину.

В Москве, при Коммерческом институте и университете Л. А. Шанявского были даже организованы специальные инструкторские курсы для студентов, отправляющихся в деревню.

Но далеко не всегда требовалось уезжать из города. Уровень образования рабочих и солдат тоже был весьма невысок. И по политическим вопросам они не менее жадно, чем крестьяне впитывали новую информацию и порой внимательно выслушивали разъяснения образованных молодых людей. Слушательницы Бестужевских высших женских курсов, например, на общественных началах занялись бесплатным обучением работающих на Балтийском заводе полуграмотных женщин. Томские студенты работали в солдатских школах по обучению грамоте.

Помощь в распространении просвещения могла заключаться не только в личном участии, могла она быть и опосредованной. Как у одного из студентов Коммерческого института, который организовал сбор денежных средств рабочими Земгора и отправил 225 руб. в деревню на организацию народной сельской школы, за что получил личную благодарность министра А. Мануйлова.

Организацией просветительской работы активно занялись общегородские органы студенческого представительства. Лекционная комиссия была создана при Московском совете студенческих депутатов. Ей был организован целый ряд лекций, посвященных созыву Учредительного собрания, демократической республике и т. д. При Совете представителей вузов г. Казани была создана специальная агитационная комиссия. Вопрос об участии студенчества «в агитации среди крестьянства в целях подготовки к выборам в Учредительное собрание» обсуждался на собрании студентов всех высших учебных заведений г. Ростова-на-Дону.

К сожалению, зачастую в большей степени имела место политическая пропаганда, нежели собственно просвещение, как в библиотеке, организованной для рабочих большевиствующими студентами Электротехнического института, где единственной литературой, с которой рабочие могли ознакомиться, была марксистская. А просветительская деятельность казанского студенчества так и называлась: агитационно-пропагандистская. В Московском студенческом социалистическом клубе, объединявшем представителей всех социалистических партий, подобная деятельность называлась социалистической культурно-воспитательной работой, и заключалась в «насаждении и распространении социалистической прессы и литературы в провинции; организации клубов и кружков пропагандистов-агитаторов», а заодно и «сборе средств для нужд социалистических организаций». Кадеты старались снабдить своих «просветителей» брошюрами о «Заеме свободы». Просветительская деятельность, организованная политическими партиями меньше всего была похожа на распространение образования и была не только не полезна для «темного» российского «мужика», но и таила в себе серьезную для него опасность, являясь инструментом упрощенной манипуляции непросвещенным массовым сознанием, и приводя к той ситуации, о которой П. Сорокин в 1917 г. писал, что «всякая демагогия, не имеющая возможности привиться в стране культурной, у нас процветает и приносит пышные плоды».

Просветительская деятельность студенчества, являясь сама по себе, безусловно, благим намерением, на ниве гражданского образования не могла принести сколько-нибудь серьезных результатов, учитывая всю глубину российского невежества, тысячекилометровые расстояния в условиях транспортного кризиса и тот короткий срок, который оставался до созыва Учредительного собрания. В качестве же политической пропаганды, направленной на массовое сознание людей, не умеющих должным образом ни осознать, ни артикулировать собственные политические требования, ни даже более-менее адекватно оценить происходящее, она приносила скорее больше вреда, чем пользы. Адекватной оценки, к слову сказать, далеко не всегда хватало и самим «просветителям». Кроме того, так называемая просветительская деятельность стала мощным отвлекающим фактором студентов от собственной учебы, что неизбежно приводило к разложению самой студенческой корпорации. Таким образом, просветительская работа стала скорее негативным, нежели позитивным фактором студенческой жизни и студенческой общественной деятельности.

Попыткой новой власти направить революционный пыл учащихся вузов в конструктивное русло, отвлечь их от праздного времяпровождения на улицах и одновременно решить проблему общегосударственного значения — успокоить находящегося в состоянии шока от всех произошедших событий российского обывателя, является создание студенческой милиции. Для успокоения народа необходимо было создать хотя бы видимость того, что ситуация находится под контролем власти. Для этого надо было срочно формировать органы охраны нового революционного правопорядка — народную милицию. Первыми, кто был привлечен к этой работе, были студенты. И, видимо, это было не случайно, поскольку первоначальная инициатива исходила именно от них. С первых же дней революции студенты самостоятельно формируют добровольные дружины для «охраны общественной безопасности». А уже 27 февраля питерские студенты борются с ограблениями продовольственных складов, магазинов и частных квартир. Тогда же комитет военно-технической помощи объединенных военных и технических организаций обратился к студенчеству с призывом записываться в своих учебных заведениях в «организации по поддержанию порядка в Петрограде». Это были первые шаги к организации студенческой милиции. В марте организация народной милиции была поручена городским думам, после чего милицейские студенческие отряды создаются практически во всех университетских городах.

Отличительной чертой студента-милиционера была белая, или красная повязка на левом рукаве. В обязанности его входило: пресечение уличной стрельбы; отобрание оружия у малолетних и нетрезвых граждан; предотвращение грабежей; наблюдение за порядком на улицах и в общественных местах; улаживание волнений в очередях; проверка документов у всех водителей автомобилей и др. Труд был бесплатным, основывающимся исключительно на творческом революционном задоре. При этом назвать его легким было никак нельзя. Время для блюстителей правопорядка было самое что ни на есть горячее. Студенты-милиционеры находились на работе круглые сутки, спали вповалку в бывших полицейских участках по 2–3 часа за ночь. За свой добровольный труд они не получали даже бесплатных обедов, поэтому питались чем попало и всегда на ходу. Но это было не главное. А главное было то, что в этой работе горячечное стремление юных идеалистов во что бы то ни стало послужить народному делу революции находило своё реальное воплощение. Поэтому более счастливых блюстителей порядка, история нашей страны, пожалуй, не знала никогда. Журналисты описывали это явление так: «Немного страшно видеть в руках почти детей оружие, но, глядя на энергичные лица милиционеров, невольно заражаешься их воодушевлением и молодой жаждой опасности, приключения и подвига».

Конечно, профессиональной их работу назвать было нельзя, но трудились они добросовестно, во всяком случае, по мере сил и собственного понимания ситуации. В Питере студенты охраняли промышленные предприятия и железнодорожные станции, взяли под свою охрану и дворец бежавшей из города М. Ф. Кшесинской, дабы уберечь его от полного разграбления. Саратовская студенческая милиция наладила образцовый порядок в городе. Так, во всяком случае, заключает саратовский историк В. А. Соломонов, ссылаясь на отзывы в Саратовских газетах того времени. Разумеется, как и в любом деле, не обошлось без недовольных. Студенты-милиционеры занимались, порой, совсем не тем, что требовало от них столь сложное время. Арестовывали, например, беззащитных старушек-монархисток, осмелившихся вслух, среди улицы выразить свою преданность бывшему императору и пр. А студенческая милиция в Ростове-на-Дону была срочно расформирована в середине марта, поскольку произвела целый «ряд незаконных обысков и конфискаций», попросту говоря, грабежей, чем привела в возмущение все население города.

Ну а в конце марта 1917 г. оказалось, что миссия студентов в этом отношении закончена. Студенческие милицейские отряды расформировываются, милиция начинает организовываться на новых, более профессиональных основаниях. К июню, как известно, инициативу перехватили большевики, вплотную занявшиеся организацией Красной гвардии. Студентам же было предложено вернуться к учебе.

С первых же дней революции для оказания помощи предполагавшимся раненым столичные студенты-медики организуют медицинские пункты и «летучие» санитарные отряды. В Питере в санитарные дружины объединились универсанты-медики, слушательницы Женского медицинского института и Бестужевских высших женских курсов. Студенческие санитарные отряды формировались в Таврическом дворце, а оттуда разъезжались на автомобилях по всему городу, в составе одного из них и находился печально известный Хлебцевич. Студенты убирали трупы на улицах, оказывали первую помощь раненым, доставляли их в больницы и госпитали. На курсах П. Ф. Лесгафта был создан медицинский пункт, в котором оказывалась первая помощь раненым демонстрантам. Не отставали от них и московские учащиеся медики и медички, также создающие свои санитарные отряды, но поскольку раненых в городе практически не оказалось, их помощь так и осталась не востребованной. В Московском университете «санитарная организация» студентов-медиков разместилась в лаборатории аналитической химии. Реквизировав все медикаменты из лазарета, она взяла на себя обязанности по оказанию помощи раненым. Но так как раненых не было, в этой же лаборатории они организовали пункт по раздаче оружия. По заключению Н. К. Лисовского студенческие санитарные отряды были созданы также в Ростове-на-Дону, Новороссийске, Казани, Харькове и др.

Гораздо более серьезным и результативным вкладом в упорядочение революционного хаоса стала помощь студенчества в решении продовольственного вопроса в городах. Студентами повсеместно организуются питательные пункты для солдат и рабочих, которые имели вполне реальный результат своей деятельности. Именно высшие учебные заведения стали одними из первых мест, где появляются питательные пункты. В. В. Думный пишет о том, что в Москве, на Высших женских курсах была создана комиссия, которая организовала снабжение продовольствием ряда воинских частей Хамовнического района, отпуская по 3000 обедов в день. А при Московском продовольственном комитете был образован студенческий продовольственный комитет, организовавший студенческую продовольственную милицию, в задачи которой входило регулирование очередей у продовольственных магазинов, надзор за соблюдением такс и наведение справок о розничных и оптовых ценах на продукты, содействие транспортировке продовольственных грузов и пр., а также проведение лекций для разъяснения населению состояния продовольственного дела. В Петрограде студенты университета взяли на себя организацию питательных пунктов на всем Васильевском острове и Петроградской стороне, разыскивая подходящие помещения и призывая население приносить продукты. Столовая комиссия при Технологическом институте отдала в распоряжение солдат студенческую столовую и 17 питательных пунктов. Питательный пункт для рабочих был открыт на курсах Лесгафта. Всего в городе работало несколько десятков студенческих питательных пунктов. О. Н. Знаменский приводит цифру — 70. Иногда питательные пункты становились и местами революционной агитации и импровизированных митингов. Газета «Речь», например, приводит такую зарисовку из жизни питательного пункта: «…все залито серыми шинелями. На столе стоит студент и срывающимся голосом говорит о самодисциплине, о свободе, о том, что великая республика не поддастся немцам. Ему возражают, спорят поддерживают… А тут же в уголке несколько студентов и студенток деловито разбираются в книгах, счетах и отчетах». Своим энтузиазмом студентам удавалось заразить и других горожан: в помещения питательных пунктов, обозначенных холщовыми плакатами, люди понесли продукты, самовары, посуду, в студенческие фуражки щедро сыпались деньги. Молодые и не очень молодые дамы вместе со студентами варили кашу, резали хлеб, разносили чай. И несмотря на то, что существуют свидетельства того, что интеллигентствующим юнцам и прошедшим суровые фронтовые будни грубоватым и малограмотным крестьянам далеко не всегда легко удавалось найти общий язык, в целом эта деятельность вполне отвечала гуманистическим идеалам студенчества и была действительным вкладом в упорядочение революционной ситуации, предотвратившим, возможно, не один десяток продовольственных погромов. Да и просто накормить голодного было само по себе добрым делом, тем более, если вспомнить, что самого российского студента сытым было назвать никак нельзя.

Сизова А.Ю. Российская высшая школа в 1917 году: между самодержавием и большевизмом. Монография

Сизова А.Ю. Российская высшая школа в 1917 году: между самодержавием и большевизмом. Монография

В работе рассмотрены социально-политический и институциональный аспекты трансформации высшей школы России в результате революционных событий 1917 г., вузовское сообщество, состоящее из двух составных частей, профессорско-преподавательской и студенческой корпораций, находящихся под непосредственным влиянием одних и тех же общественно-политических факторов.<br /> Впервые исследуется деятельность Временного правительства по реформированию системы высшего образования России в 1917 г., участие профессоров и студентов вузов в общественно-политической жизни страны. Рассматривается общественно-политический облик студенчества и профессуры на момент свержения самодержавия, общественная деятельность студентов и преподавателей вузов в 1917 г., расклад политических сил в высшей школе, отношение учащих и учащихся вузов к основным политическим вопросам и событиям, динамика изменений этих характеристик на протяжении 1917 г.

Внимание! Авторские права на книгу "Российская высшая школа в 1917 году: между самодержавием и большевизмом. Монография" (Сизова А.Ю.) охраняются законодательством!