Показания с «чужих слов» как производные доказательства в уголовном процессе. Монография

Галяшин Н.В.

Возрастное ограничение: 0+ Жанр: Юридическая Издательство: Проспект Дата размещения: 19.07.2017 ISBN: 9785392254699 Язык: Объем текста: 189 стр. Формат: epub

Оглавление

От автора

Глава 1. Институт производных доказательств (Hearsay) в англосаксонском праве Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и Соединенных Штатов Америки

Глава 2. Показания с чужих слов в системе производных доказательств в уголовном судопроизводстве Российской Федерации

Глава 3. Совершенствование правового регулирования производных доказательств в уголовном судопроизводстве России

Заключение

Приложение

Для бесплатного чтения доступна только часть главы! Для чтения полной версии необходимо приобрести книгу

Глава 3.
Совершенствование правового регулирования производных доказательств в уголовном судопроизводстве России

Уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации регулирует деятельность по исследованию доказательств без учета возможной их производности, в том числе в контексте недоступности первоисточника для непосредственного исследования в судебном заседании.

Отсутствие достаточно определенных критериев оценки производных доказательств, незначительное и формальное регламентирование надлежащих источников ведет к почти ничем не ограниченному свободному усмотрению судей при решении вопросов использования Hearsay в доказывании, что приводит к разнообразию судебных решений в идентичных ситуациях и к оценкам судебного разбирательства как несправедливого. В одних случаях суды приходят к выводу о том, что такие доказательства являются недостоверными, в других — недопустимыми, в третьих — напротив, кладут в основу решения, полагая их решающими, ключевыми.

В этой ситуации, опираясь на правовую позицию Европейского суда по правам человека, в отношении применимости критериев проверки справедливости судебного разбирательства при принятии судом доказательства Hearsay, необходимо выработать новые научные и практические подходы к допустимости производных доказательств в судебном разбирательстве уголовных дел.

Как показало исследование прецедентной практики Европейского суда по правам человека, в отношении Российской Федерации Европейским судом по правам человека за истекший период было вынесено более 1 635 постановлений, из которых 869 — по предполагаемым нарушениям ст. 6 Конвенции о защите прав человека. В этих постановлениях для обозначения показаний с чужих слов используются термины как Hearsay, так и «оглашение показаний свидетелей, потерпевших» и тому подобное.

Основные постановления Европейского суда по правам человека, вынесенные в отношении Российской Федерации, по которым рассматривался вопрос производных доказательств категории Hearsay, включая оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, изложены в приложении 1.

Проведенное нами исследование позволяет констатировать, что, применяя правило единственного или решающего доказательства (согласно которому судебное разбирательство признается несправедливым, если приговор был основан на единственном или на решающем доказательстве, полученном от свидетеля, которому обвиняемый не имел реальной возможности задать вопросы в любой стадии уголовного процесса), в интересах справедливости судебного разбирательства, допуская как доказательство виновности подсудимого показания отсутствующего свидетеля, суд должен обеспечивать баланс процессуального равноправия сторон.

Как мы видим, при рассмотрении индивидуальных жалоб Европейский суд по правам человека не ставит перед собой задачу указывать на недостатки национальных правовых систем, которые в целях избежания дальнейших тождественных нарушений конвенционных прав обвиняемого могут сами себя совершенствовать с учетом позиций, сформулированных Европейским судом по правам человека при рассмотрении конкретных жалоб.

Важно подчеркнуть, что обвиняемому (подсудимому) должна быть предоставлена возможность оспаривать представленные против него доказательства и озвучивать свою версию случившегося, ставить под сомнение достоверность показаний отсутствующего свидетеля всеми законными способами, в том числе указывая на противоречия и несогласованность с показаниями иных лиц.

К категории «иные лица» в данном случае относятся лица, чья осведомленность об обстоятельствах, входящих в предмет доказывания, возникла в связи с наличием специальных должностных полномочий в ходе досудебного производства по данному уголовному делу, а потому не относящиеся к свидетелям или потерпевшим, чья осведомленность об обстоятельствах, входящих в предмет доказывания, возникла объективно. Следует указать, что тут речь идет о получении доказательств из надлежащего источника.

Как мы указывали ранее, в отечественной науке уголовно-процессуального права показания свидетеля, потерпевшего, данные ими на предварительном следствии, при отсутствии судебного допроса указанных лиц не соотносятся учеными с производными доказательствами. Аналогичным образом судебно-следственная практика не относит оглашенные показания к числу производных доказательств.

Вместе с тем в научной литературе, посвященной вопросам оглашения показаний свидетелей, потерпевших на предварительном следствии, в том числе в соотношении с правами обвиняемого, предусмотренными ст. 6 Конвенции о защите прав человека, ставится много острых и дискуссионных вопросов.

Более того, анализ судебной практики свидетельствует о том, что все чаще Верховный Суд Российской Федерации, а также суды субъектов Федерации при вынесении своих судебных актов используют терминологию, применяемую в постановлениях Европейского суда по правам человека.

Так, например, в кассационных определениях от 30 июня 2010 г. № 81-О10–62, от 17 января 2013 г. № 87-О12–15 Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации использует понятие «показание с чужих слов», которое относит к производным доказательствам.

В кассационном определении от 25 октября 2011 г. № 46-О11–70 Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации признаны решающим доказательством показания свидетеля, данные им на предварительном следствии и не подтвержденные в судебном заседании.

Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 19 ноября 2014 г. № 78-АПУ14–40 отменен приговор, поскольку в качестве основного доказательства виновности А. суд использовал заключение ситуационно-баллистической экспертизы, проведенной экспертом Д., который сделал категорический вывод о том, что Б. был убит пулей, выстреленной из пистолета А. Однако данное заключение является противоречивым и неполным, эксперт не смог ответить на ряд важных вопросов и оставил без внимания результаты осмотра места происшествия.

Представляются абсолютно верными выводы отечественных ученых о том, что «одним из актуальных направлений развития науки Уголовно-процессуального права является изучение и разработка рекомендаций по мотивировке процессуальных решений, связанных с применением института оглашения в ходе судебного следствия показаний потерпевшего и свидетеля, не явившегося в судебное заседание (ст. 281 УПК РФ), с учетом права каждого обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены (подпункт «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года)».

В связи с этим необходимо упомянуть и законодательную новеллу — Федеральный закон от 2 марта 2016 г. № 40-ФЗ «О внесении изменений в статью 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», которым ст. 281 УПК РФ была дополнена ч. 2.1, в которой предусмотрено, что решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием, может быть принято судом при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами.

В то же время названное дополнение УПК РФ не решает всех возникающих при осуществлении правосудия по уголовным делам вопросов, связанных с возможностью исследования судом представляемых сторонами доказательств, в том числе производных доказательств.

Так, неясно, что понимается в названном законе под условиями предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами, а отечественная правоприменительная практика оценки допустимости производных доказательств носит противоречивый характер.

Неясно, как будет обеспечено на практике право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или требовать, чтобы эти свидетели были допрошены на предварительном следствии. При этом само понятие производного доказательства в уголовно-процессуальном законе не определено.

Несмотря на то что новая редакция ст. 281 УПК РФ действительно содержит ряд условий, когда можно оглашать показания свидетелей, отсутствующих в зале судебного заседания, тем не менее ее содержание далеко не в полной мере согласуется с правовыми позициями Европейского суда по правам человека, не исчерпывает все возможные на практике ситуации уважительности причин отсутствия свидетеля, например отказа свидетеля, потерпевшего явиться по вызову суда по мотивам боязни угроз со стороны подсудимого или действующих от его имени лиц.

Кроме того, в ч. 2.1. ст. 281 УПК, введенной Федеральным законом «О внесении изменений в статью 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», указывается, что в случаях, предусмотренных пп. 2–5 ч. 2 этой статьи, решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием, может быть принято судом при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) в предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами. Однако способы оспаривания доказательств в иных статьях УПК РФ не конкретизированы, что может вызвать неоднозначность правоприменения.

В любом случае причина неявки вызванного в суд потерпевшего, свидетеля должна выясняться судом с участием сторон до того, как оглашаются показания этого потерпевшего или свидетеля. Без выяснения этих причин оглашение показаний будет признаваться необоснованным. При решении вопроса о правомерности оглашения показаний неявившегося потерпевшего (свидетеля) необходимо также учитывать, насколько данные показания являются ключевыми и насколько они подтверждаются другими доказательствами. Исходя из данного критерия при заявлении стороной обвинения в суде ходатайства об оглашении показаний неявившегося свидетеля (потерпевшего), возражении стороной защиты против удовлетворения данного ходатайства, а равно его разрешении судом, следует учитывать всю совокупность представленных стороной обвинения доказательств, в том числе и была ли предоставлена обвиняемому возможность реализовать право допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, во время очной ставки в ходе досудебного производства. Указанные условия должны учитываться в совокупности, поскольку только их разумная сбалансированность будет свидетельствовать об отсутствии нарушения государством прав обвиняемого, гарантированных Конвенцией о защите прав человека.

Изучение в научной доктрине и зарубежной законодательной практике англосаксонской модели производных доказательств Hearsay с учетом прецедентной практики Европейского суда по правам человека, выработавшей единый подход к критериям их оценки при рассмотрении уголовных дел стран общего и континентального права, позволяет рассмотреть возможность совершенствования отдельных институтов российского уголовно-процессуального права во избежание возможных нарушений прав, закрепленных в Конвенции о защите прав человека.

Поскольку сформированная Европейским судом по правам человека правовая позиция по вопросу правомерности использования в доказывании производных доказательств нашла свое отражение и в окончательных постановлениях, принятых в отношении Российской Федерации, то указанная правовая позиция является обязательной для отечественных судов в силу положений ст. 46 Конвенции о защите прав человека, ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней».

Обобщая результаты, представленные в гл. 1 настоящей работы, можно сформулировать следующее определение: англосаксонская модель производных доказательств Hearsay представляет собой сложный конструкт, состоящий из двух компонентов: запретительной части и перечня изъятий из нее. Запретительная часть исключает из доказательственной базы сведения, источники которых не могут лично предстать перед судом для их непосредственного заслушивания, а также сведения, включающие слухи, показания с чужих слов и пересказ (воспроизведение) слов иных источников.

Очевидно, что использовать в российском уголовном судопроизводстве подходы к оценке производных доказательств, сходных с элементами англосаксонской модели Hearsay, можно только при рассмотрении уголовного дела в суде первой и апелляционной инстанции, ввиду того что при производстве дознания или предварительного следствия невозможно полноценное обеспечение состязательности процесса, а все материалы уголовного дела стороне защиты предоставляются только после окончания производства всех следственных действий (т. е. после фактического завершения расследования).

Европейский суд по правам человека в постановлении Большой палаты от 15 декабря 2011 г. по делу «Аль-Хавайя и Тахири (Al-Khawaja and Tahery) против Соединенного Королевства» в п. 40 определил производные доказательства Hearsay как любые сведения (statement of fact), полученные иначе как от первоисточника в условиях устного свидетельствования в суде. По общему правилу, такое доказательство не допускается в уголовном судопроизводстве, за исключением определенных изъятий, закрепленных в законе или выработанных судебной практикой.

Такие положения Закона Соединенного Королевства об уголовной юстиции (2003) соответствуют трем принципам общего права:

Юридическая Галяшин Н.В. Показания с «чужих слов» как производные доказательства в уголовном процессе. Монография

Юридическая Галяшин Н.В. Показания с «чужих слов» как производные доказательства в уголовном процессе. Монография

Работа посвящена комплексному анализу показаний с «чужих слов» в общей системе средств уголовно-процессуального доказывания, а также отдельным способам получения производных доказательств по уголовным делам и процессуальным средствам проверки их достоверности. Дефицит нормативного регулирования производных доказательств порождает в теории и практике доказывания проблему обеспечения процессуальных гарантий использования в уголовном судопроизводстве производных доказательств, полученных со слов участника уголовного процесса или иного лица.<br /> В работе обобщена прецедентная практика Европейского суда по правам человека, выраженная в решениях, принятых по жалобам против стран – участниц Конвенции «О защите прав человека и основных свобод» от 4 ноября 1950 года, по вопросу нарушения права на допрос свидетеля, показывающего против обвиняемого, и права на справедливое судебное разбирательство, которые рассматриваются в работе в системной взаимосвязи.<br /> Издание подготовлено по состоянию законодательства на 1 января 2017 г.<br /> Книга будет полезна научным и практическим работникам, адвокатам, следователям и дознавателям, судьям, преподавателям, аспирантам, студентам, а также всем, кто интересуется проблемами доказывания в уголовном судопроизводстве.